2020-06-29
126
Современная философия сформировала отдельную дисциплину, исследующую проблемы познания и назвала ее гносеологией, хотя в англоязычных странах больше используется другой термин — эпистемология, от греч. еpisteme, т.е. знание. Ведущими мыслителями гносеологии огранены главные пути, которые можно выразить как главные направления исследования проблемных вопросов, а именно: что есть знание; как оно возможно; какими путями достижимо; что такое истина; каковы критерии истины. На наш взгляд, избранность указанных направлений действительно заслуживает внимания, и являются до сих пор актуальными. Но, каковы результаты, основополагающая методология, методы исследования и, особенно в финале, каково истинное определение истины?
Не в целях ревизионизма, а в интересах выявления самой сути нынешнего понимания всей вышеуказанной проблематики, как достигнутой вершины современной философии, - представляет для нас, более чем практический интерес. Ибо это и будет той площадкой предельного уровня осознания окружающей объективной действительности и соответствующих ранее обретенных автомоторных навыков прежних исполнительских состояний, с которыми придется иметь дело на практике, воплощая переходы в последующие новые исполнительские комплексные состояния и процессы в рамках новых программных изменений.
Гносеология, по убеждению ее ведущих мыслителей, в здравом осмысливании проблемы с непоколебимой уверенностью утверждает о принципиальной возможной познаваемости окружающего нас мира, но таковая уверенность больше схожа на упрямство, ибо логически вывести непознаваемость гораздо легче, чем доказать обратное, применяя ту же логическую модельность, что традиционно ими применяется.
Именно это подстегнуло философов и заставило усилить поиск абсолютных и достоверных оснований знания, критериев различения истин от заблуждений, причин появления многочисленных подложных иллюзий и т.д. Один из результатов этого поиска мыслителями от философии сформулирован так: безошибочное познание невозможно в принципе; единственное, что можно сделать, — свести возможность ошибок к минимуму. Для этого надо сделать все познавательные процедуры как можно более ясными и строгими.
В такой философской постановке понимания «безошибочности познания» была навязана сокрытая необходимость управленческого вмешательства со стороны сферы властности в сам процесс исследований и обретения знаний. Именно по этой причине, кажущееся созданное состояние управляемости, воплощено через организованные административные аппараты, наподобие академий наук различного уровня, якобы обладающие профессиональной ориентацией по организации исследования. Это административные иллюзии, но функционирующие для других целей, которые до сих пор самими исполнителями не могут быть осознаны.
Но, насколько реально ясность и строгость поможет людям в обретении желаемых ими знаний и, вообще их желания в познании как-то могут быть учитываемы и удовлетворяемы каким-то образом?
Определяющим в этой работе сохранен по сей день главный вопрос, - что есть знание. К нашему сожалению, при всем обилии разнообразных суждений и разной философской глубины охвата мысли, ответ на этот вопрос является предметом открытой полемики и до сих пор в ней звучит прежняя нота о крайней или бескрайней необходимости в «дополнительных размышлениях», правда прошла уже не одна сотня лет таковых усиленных мышлений.
Важным условием по обретению знаний являлось обретение способности в различении между знанием и незнанием. Положим, научные специалисты уверенно декларировали на протяжении длительного периода, что температура солнечной короны измерена и находится в пределах от 500 тыс. до 5 млн. градусов. Форма короны меняется в зависимости от фазы цикла солнечной активности: в периоды максимальной активности она имеет округлую форму, а в минимуме – вытянута вдоль солнечного экватора. Более того, дополнительно физика утверждает, что при таком значении температуры агрегатное состояние материи из твердого непременно переходит в плазменное, т.е. полностью неизбежно исполняется условие квазинейтральности с ионной температурой Тi > 106 К, что означает неизбежный переход из твердого состояния в ионизированный газ. Но, случилась неприятность, вокруг короны Солнца и в ее направлении, вдруг в нынешнее время обнаружены неизвестные летающие тела весьма существенных размеров, даже есть факты проникновения ими в ее лоно (Приложение 1). Как такое может быть, либо Солнце совсем замерзло, либо с агрегатными состояниями материи наша наука совсем «ошиблась», т.е. под сомнение выставляются устоявшиеся знания не только о частичной сути построения микро, но и макромира. После обнаружения такового подтвержденного факта, сможем ли мы утверждать, что по целому ряду специализированных и фундаментальных наук их вчерашние нерушимые догмы о конструкции мироустроения, могут ли сегодня называться знаниями, с соответствующими последующими сомнениями по другим направлениям, ибо на них, в свою очередь, было ранее сделано много оснопологающих ссылок и опор по многим другим направлениям науки?
Значит – это, скорее, было незнание. Этот факт непременно требует в определении знания обязательно включать свойство истинности, поскольку неистинным, неверным знание быть просто не может! Но, всякую ли соответствующую истине информацию познания, можно называть знанием? В таком тоне суждения нет необходимости искать доказательств, как вышеуказанным примером, достаточно согласиться с тем, что действительным знанием может быть названа только та истинная информация, которая имеет достаточные основания, а не угадана случайно или обретена каким-то неестественным путем. Но, полно ли это, очевидно это еще не все, более того, что следует понимать под достаточностью, для кого и для чего?
Предположим, если в основу познания о построении конструкции окружающего нас макромира принять теорию «Большого взрыва» или «Струнную теорию», то следует учесть немаловажную особенность, - большинство передовых ученых в них просто не верят. Будет ли эта имеющаяся информация, даже на уровне предполагаемой догмы, знанием? Нет, поскольку мы не верим ее содержанию, значит, не считаем ее истинной, а знание неистинным быть не может по определению. Отсюда следует, что знание непременно должно сопровождаться сознательной верой в истинность составляющей его информации.
Обязательность такого компонента знания, как вера, обусловлена также и тем, что знание в человеческой культуре — феномен коллективный. Один человек просто физически не может проверить достоверность всего декларируемого кем-то имеющегося знания, и вынужден доверять различным авторитетным научным структурам или индивидам. Если нам сообщают, что галактики в нашей Вселенной конструктивно обустроены каким-то образом, мы же не бросаемся это утверждение проверять. Мы просто верим (или не верим), что ученые не ошиблись.
Таким образом, знание можно определить как заслуживающую доверия истинную и достаточно обоснованную информацию о реальности. К нашему сожалению, наука старается уйти от суждений по сути, что есть реальность. Реальность, воспринимаемая людьми через свои мироощущения, крайне ограничена узким спектром частот по приему информации, на которую способны люди по своим физическим ограниченным возможностям своего мозга. Более того, людям даже не суждено до конца познать все свои реальные возможности мозга, не только по приему, но и по дальнейшему технологическому процессу расшифровки принятой и обретенной информации, ее управляющей или познавательной адаптации и другим сложным проистекающим процессам, вплоть до осознания окружающей объективной действительности и обретения соответствующих форм, видов и целевой иной ориентации по свершенным умозаключениям. Обязательно и уместно следует учесть непопулярный факт, что все используемые средства измерения и контроля чего-либо вообще, применяемые наукой при сопровождении исследований, тоже находятся в пределах такого же диапазона частот, которые применимы при приеме информации мозгом людей. Так что, мы можем объективно иметь в виду только таковую реальность, которая ограничена физическими возможностями нашего информационного комплексного условного мироощущения, диктуемыми текущими состояниями функций мозга. Вся та информация, что не может быть проникновенна нашему познанию вследствие наших ограниченных физических возможностей мироощущения, по определениям мыслителей нынешней гносеологии, не может являться знанием, ибо она не может быть достаточно обоснована, как реальность и, в этой связи, не может вызывать истинного доверия.
Такое парадоксальное устоявшееся мнение нынешних мыслителей взывает к целому ряду неизбежных вопросов и недоумений с нашей стороны. Как же тогда быть с любой иной реальностью, существующей за пределами наших физических ограничений, если уж мы такие ограниченные рамками энергоинформационных пределов. Остается с оптимизмом продолжать делать вид, что за таковыми пределами никакой иной реальности не существует? Тем не менее, по абсурдным определениям и умозаключениям в суждениях современной философии, к иным выводам более прийти не возможно. Не следует же останавливаться в познании на этом из-за своих физических ограничений, может быть возможен путь их совершенствования при условиях какой-то поддержки извне или, может быть, таковых ограничений мы заслуживаем вследствие какого-то иного поведенческого несовершенства, связанного с неправильным осознанием нашего функционального наделения и неправильного практического жизненного воплощения обретенных познаний?
Каждый из включенных в определение признаков знания скрывает за собой целый ряд гносеологических проблем, часть которых нынешнее состояние науки и уровень познания ученых решать не позволяет. Большинство из них коренятся в диалектической, т.е. противоречивой природе взаимоотношений знания и воспроизводимой ими условной реальности. Да, здесь нет никакой оговорки, именно так и следует пока дословно воспринимать смысловое утверждение современной философии, - воспроизводимой знанием условной реальности, а проще, построенной как искусственный «карточный домик».
Мыслители от гносеологии утверждают, что знание конечно и ограничено, представляемая ими Вселенная бесконечна и безгранична. Знание стремится к точности, определенности, предсказуемости. Но это возможно лишь в статичном, устойчивом положении. Реальность же подвижна, изменчива, непредсказуема.
Несомненно, нам с этим приходится соглашаться, но только не с позиции вышеуказанного философского или их научного утверждения, а с иной информационной платформы познания, но об этом несколько позже.
Так что же подразумевается под конечностью и ограниченностью знания с позиции философии. Конечное человеческое созерцание ограничено рассудком. Но рассудок еще более конечен, ибо он абсолютно формален и сам по себе не имеет совершенно никакого содержания. Чтобы реализоваться в знании, он вынужден прибегать к окольным путям соотнесения с эмпирической чувственностью. А главное, на этом пути его ждет "грехопадение" синтеза с продуктивной деятельностью воображения, "закон" деятельности которой, - произвол! Конечность рассудка, иными словами, в том, что он лишь формально обобщен. Все свое содержание он заимствует из эмпирической чувственности. Лишь способ, которым это содержание становится всеобщим - есть дело рассудка. А в своей изначальной основе этот способ представляется, лишь функцией произвола продуктивной деятельности воображения. Само чистое, априорное, опытное всеобщее рассудочное понятие, оказывается, в конечном счете, лишь застывшим, окостеневшим слепком живой творческой, но субъективно-произвольной продуктивной деятельности воображения.
Пользуясь временным состоянием той же эмпирической чувственности, нам хочется прослезиться от полной безысходности в конечности рассудка, если будем и впредь опираться на таковой итоговый замысел суждений мыслителей от философии! А ведь это есть определенное итоговое философское суждение о предельных возможностях познания людей, формулируя и понимая его, как рассудок.
Несколько по-иному проблематику конечности и предельности знания рассматривает фундаментальная наука. Суть ее взглядов более выразительна и осмысленно конкретно рассматривается через современное естествознание, которое наиболее устойчиво удерживается в состоянии оптимизма. Конец науки, как уверенно заявляют современные ученые от естествознания, несомненно, может наступить, но только в связи с возможностью гибели всего человечества или его полной деградации и вырождения. По их мнению, отвергая саму возможность конца науки, ими представляется целесообразно рассматривать только часть указанной проблематики, которая непосредственно связана с вопросами о некоторых возможных фундаментальных границах научного познания. Объективно следует опираться, в первую очередь, на мнение ученых ведущей части современного естествознания – фундаментальное физическое познание, как самое передовое ядро, имеющее право на роль обобщающей оценки уровня развития науки вообще. Именно физики более самокритично отнеслись к современному уровню знаний и определили для себя ряд проблемных вопросов, связанных с появлением возможных ограничений при переходе физического познания к изучению новых уровней физической реальности, а именно, возможные онтологические границы фундаментального физического познания, как системы или методологии будущего миропонимании:
· Существование сингулярных физических состояний. В классической физике гравитационный коллапс приводит к особому, так называемому сингулярному состоянию материи. Это состояние характеризуется тем, что объекты, превышающие массу Солнца в несколько раз, за счет собственного гигантского гравитационного поля в конце своей эволюции после выгорания термоядерного вещества начинают коллапсировать и превращаться в особые (сингулярные) физические точечные объекты, т.е. модели пространство-время, характеризующиеся, прежде всего, нулевыми размерами, бесконечной плотностью и бесконечным гравитационным полем. В предельной форме, этот процесс характерен и для всей Вселенной в целом, как некое подобие космического сценария Большого взрыва. Наличие таких сингулярных точек с бесконечными и нулевыми физическими характеристиками свидетельствует о том, что может быть достигнуто состояние, «за» которым больше нечего будет измерять. Бесконечные и нулевые значения физических величин означают, что здесь останавливается любое рациональное естественнонаучное познание. Следует подчеркнуть, что таковая ситуация характерна именно для классического случая. Квантовая теория рассматривает свершение такого коллапса, а все ускоряющийся рост научной информации может искусственно породить представления о многообразии и плюралистичности самого понятия научной фундаментальности. В надежде на возможность недопущения указанного тотального варианта, вызванного исследованиями самого процесса сингулярности, процесс познания не следует довить до физически бессодержательных бесконечных и нулевых значений известных физических величин, а обосновать и создать новые, как учения, так и физические величины;
· Существование планковских величин. Что физически означают планковские величины? Например, планковская длина? Во-первых, тот факт, что любая метрическая величина квантована. Во- вторых, то что, возможно, не существует размеров меньше 10-33 см., ибо бессмысленно говорить о размерах (длине) 10-35 см или 10-89 см, поскольку квантованность означает минимальность. Но если придерживаться представлений о фундаментальности пространства и его нереляционной природе, то неизбежны следующие два варианта: во-первых, в действительности, материальные объекты, сопоставимые масштабам 10-33 см и менее существуют, но в рамках квантовой теории пока неизвестны, т.е. референт пока не найден. Однако, в рамках планковских величин это является вариантом, якобы «бесконечности», что вряд ли соответствует реальности. Во-вторых, на постпланковских масштабах метрика вырождается. Здесь определяющую роль играют принципиально другие характеристики пространства, например, топологические. В рамках квантовой теории, планковские величины рассматриваются, как абсолютные пределы измеримости. Последнее, согласно ортодоксальной квантовой парадигме, в которой процедура измерения играет определяющую роль, и признается абсолютной границей физического познания. Желание уйти от таковой абсолютной границы, - неизбежно потребует привлечения каких–то принципиально новых физических представлений, существенно меняющих микро миропонимание;
· Принципиальная ограниченность экспериментальных средств. Экспериментальные средства физического познания имеют естественные границы своего применения. Среди них можно выделить, например, онтологические границы. Они связаны в первую очередь с относительной макроскопической природой прибора или измерительной установки. Кроме того, ограниченность определяется еще и их вещественной природой. Большинство приборов представляет собой, в конечном счете, твердое тело, поскольку все в итоге должно быть выражено в терминах времени и пространства. В принципе можно утверждать, что любой прибор имеет познавательную силу только в пределах той области реальности, частью которой он сам является. Это вполне естественно и может быть названо принципом онтологического соответствия. Как бы далеко в реальность не проникали научные исследования, результат пока может быть выражен в классических (макроскопических) терминах. Другими словами, понятия и образы могут быть определены и сопряжены только с помощью обыденных макроскопических представлений. Поэтому любые результаты измерений согласно этому подходу, в конце концов, будут определяться эвристическим потенциалом классических образов и понятий. Предельная значимость классических понятий, несомненно, представляет собой принципиальную границу в указанном смысле. Отдельного обсуждения требуют полевые составляющие прибора, в частности, точку зрения о принципиальной электромагнитной природе всех современных средств измерения, и их роли в выяснении границ экспериментальных и измерительных возможностей. Нынешние ограничения возможностей измерения многие исследования поставило в тупик;
· Конечность (ограниченность) самого наблюдателя. К этому типу можно отнести следующие ограничения. Во-первых, вещественную природу человека. Человек, в целом являясь вещественным объектом, по крайней мере, в макроскопическом смысле, «вырезает» из целостного объективного мира, прежде всего ту его часть, которая вещественна или близка к таковой. Именно эту часть реальности человек и может постигать в своем миропонимании. С точки зрения радикального эмпирикосенсуалистического подхода, именно ее субъект только и может видеть, как с помощью органов чувств, так и с помощью разума. При этом мышление, сознание, разум рассматриваются строго материалистически, как некие свойства кем-то высокоорганизованной материи. Нельзя исключать возможность того, что все остальные, очень удаленные от вещественного мира ментальные конструкции не имеют определенной референции в реальности, т.е. не так явно выражены материально, как люди. Одним из радикальных выражений последнего, является та часть копенгагенской интерпретации, которая допускает отказ от попыток описания квантовых объектов до выполнения процедуры измерения, вплоть до отрицания самого факта существования этих объектов. Во-вторых, человеческий организм пространственно конечен. Он также конечен во времени. Следовательно, наблюдатель имеет в этом смысле ограниченную отражающую и конструирующую гносеологическую потенцию с точки зрения ортодоксальных материалистических позиций. Это же касается и человечества в целом. Наконец, у человека только пять органов чувств, что также является принципиальным ограничением в познании реальности. Если считать, что реальность имеет бесконечно много качественно своеобразных свойств и состояний, то их постижение с помощью только пяти органов чувств, естественно, вызывает представление о принципиальной ограниченности такого познания, т.е. существует как бы только то, что мы видим или чувствуем. Но это не так. У сциентистов остается надежда на безграничные возможности разума. Однако, вряд ли можно надеяться на то, что природа может создать что-то абсолютное. Тем не менее, вряд ли можно сомневаться в том, что разум обладает еще гигантскими нереализованными возможностями и потенциалом. Конечность антропоморфного наблюдателя позволяет высказать предположение о принципиальной ограниченности любых антропоцентрических систем отсчета, причем не только физических, но и аксиологических, гносеологических и т.д. В связи с этим небезынтересен вопрос о том, может ли познание продолжаться неограниченно из одной качественно и количественно конкретной системы отсчета, скажем, макроскопической, определяемой макрообъектом? Может ли познание продолжаться неограниченно из одной конкретной формы существования, скажем белковой, или вещественной? Обретение познания, позволяющее ответить на такие вопросы, весьма реактивно изменит границы миропонимания в целом;
· Принципиальная качественная "удаленность" наблюдателя от качественно специфичных объектов и уровней реальности. Естествознание вполне обоснованно, со своей точки зрения, предполагает, что в общей физической реальности существует определенная иерархия качественно различаемых уровней бытия. Такими онтологическими уровнями являются, например, макромир и мир квантованных объектов и процессов, обычное микроскопическое, т.е. планковское или сингулярное состояние материи, макромир и уровень квантово-вакуума, движение с досветовой и световой скоростью и т.д. Представляется вполне естественным допустить, что наблюдатель, принадлежащий к одному из уровней реальности, никогда не сможет взаимодействовать и наблюдать, что бы то ни было, в существенно и качественно «удаленных» областях реальности, не находясь непосредственно в них. Так, с точки зрения современных представлений, он никогда не сможет непосредственно взаимодействовать с квантовой частицей, как с объектом равновеликим относительно себя, а всегда только условно опосредованно, причем цепочка опосредованности продолжает расти в процессе углубления современных исследований. Также, он никогда не сможет непосредственно воспринимать фотонную реальность, т.е. уровень такого бытия, который раскрывается только уровню фотонного наблюдателя, т.д. Можно ли границу между бесконечно различимыми уровнями физической реальности рассматривать, как предел, для любого конкретного наблюдателя? Допустимо ли самой качественно смысловой безграничности мира, обладать определенными границами любого познания? Ограничивает ли онтология гносеологию? Можно ли утверждать, что онтология всегда обширнее по сути охвата, чем объектовая суть гносеологии? В то же время, кроме философских оснований принципов единства мира, существуют физические феномены, которые заставляют усомниться в возможности принципиального разделения физического мира на абсолютно несвязные онтологические, как принято нынешними физиками называть, «кластеры». Так, эффект Казимира свидетельствует о том, что наблюдатель вложен в реальность таким образом, что он может непосредственно наблюдать эффекты взаимодействия объектов его макроскопического уровня с такими качественно удаленными уровнями физической реальности, как квантово - вакуум. Можно утверждать, что этот эффект на определенном уровне отражает единство мира и свидетельствует о том, что даже очень удаленные уровни реальности, в силу этого единства мира, могут быть не только связаны потенциально, но и вполне конкретно, проявляясь на любом другом уровне. Могут ли быть ныне определены таковые пограничные пределы? На этот вопрос, как проблему, еще не готовы отвечать ныне существующим уровнем познания;
· Существование принципиально ненаблюдаемых физических объектов и процессов. Если оставаться в рамках существующих физических теорий, то совершенно очевидные границы физического познания накладывают дополнительные представления о существовании принципиально не наблюдаемых физических объектов и процессов. К ним относятся свободные кварки, сверхсветовое движение, мини вселенные в инфляционной космологии и др. Если выводы соответствующих физических теорий верны и такие объекты действительно ненаблюдаемы, тогда совершенно очевидно, что подобные границы в физическом познании принципиально непреодолимы. Однако следует признать и то, что само наличие этих границ, а также их природа определяются только лишь нашим знанием природы бытия соответствующих объектов и процессов, т.е. о тсутствием пробных частиц и непертурбативных средств измерения и исследования микромира. В классической физике процедура измерения и наблюдения никоим образом не изменяла состояние наблюдаемого объекта или системы. Для исследования непрерывных сред была предложена идея пробного тела, основные свойства которого должны были бы состоять в следующем: пробная частица должна была стать почти естественным элементом этой среды и быть достаточно малых размеров, чтобы не создавать возмущения в данной среде.
Для мегамира понятие пробного тела, в принципе, сохраняет свою силу, в то время, как для микромира, т.е. квантового мира, оказалось невозможным найти физический заменитель этому понятию. Этот факт во многом определяется наличием соотношения неопределенности. Очевидно, что подобные "апокалипсические" средства и методы измерения вряд ли будут адекватными. Но природа не оставила альтернатив: других средств измерения в микромире, по-видимому, просто пока не существует в принципе, опираясь на нынешний уровень познания. И вот в этой ситуации физикам приходится искать выход иного рода, не исключены и ошибки. Все это привело физиков к следующему, далеко идущему выводу: в квантовой физике они достигли вполне определенных границ неразрушающего познания. Но, это звучит пока, как оправдание, текущего застоя в этом направлении. В этой области реальности в принципе невозможно экспериментально исследовать объекты и процессы в их естественной, допертурбативной форме бытия. Наукой самокритично признано, что мы не можем познавать не только «в себе» в кантовском смысле этого суждения, но и многие «до нас», т.е. мы не можем понять их такими, какими они были до антропного воздействия. И это следует признать объективным фактом.
Существенно, что эта ситуация в наибольшей степени касается реальности в малом. Вообще говоря, онтология малого, антропоцентрически меньшего, гносеологически очень специфична и похоже, таит в себе много парадигм нового. Но означает ли все это конец всего экспериментального познания в микромире? Конечно же, нет. Квантовые физики уже сейчас нашли определенные методы познания в условиях неустранимой пертурбативности. Однако суть при этом осталась, фактически, принципиально разрушительной: по осколкам или ливням частиц судить об их свойствах. Современную экспериментально предельную реализацию в этом плане должен будет продемонстрировать адронный коллайдер. Но согласно современной квантовой теории, ничего другого принципиально нового быть просто пока не может. Современное познание физической реальности радикально отличается от времен зарождения современной науки вплоть до конца XIX столетия. Можно сказать, что неклассическая наука и в первую очередь современная физика, как ядро естествознания, в основном работает исключительно с ненаблюдаемыми объектами или сущностями. Это - вся квантовая теория, все теории объединения и даже классическая электродинамика. Если в прежние времена исследователь мог непосредственно наблюдать соответствующие явления или движения объектов, которые он исследовал, движение тел брошенных с высоты или под углом к горизонту, то в настоящее время исследователь «видит» только через многотонные слои детекторов на ускорителях и т.д. Сегодня наблюдения ведутся только косвенно, принципиально опосредовано и неявно, но чем глубже исследования, тем больше не решаемых проблем с применением традиционных приемов исследования. Требуется совершенно новая физика с новой экспериментальной методологией;
· Метафизическая ограниченность, а именно - конечное не может познать бесконечное. Границы физического познания могут быть не только онтологическими и гносеологическими, но и метафизическими. Многие великие физики уделяли метафизике важную роль в физическом познании. Одну из метафизических границ можно сформулировать следующим образом: конечное (человек) не может познать бесконечное. Но конечен ли человек? По-видимому, соответствует действительности утверждение о том, что согласно всем имеющимся научным данным, человек представляет собой физически конечную систему. Бесконечный же не только количественно, но и, что самое главное, качественно мир отличается от любого конечного объекта своей мощностью, причем не только и даже не столько в смысле мощности множеств. Часть не может познать целое, если их онтологические уровни несопоставимы. Конечен ли человек как субъект познания? Возможно, что именно в этом смысле он не имеет границ. Наукой рассматриваются возможные глобальные причины, наподобие варианта футурологического трагического сценария обязательной конечной эволюции человечества по каким-то законам, неизведанного пока, космического порядка.С одной стороны, конец существования человечества выглядит, как абсолютный критерий конца науки. И действительно, с исчезновением людей, исчезнет субъект познания, познавать просто будет некому. Однако, с более широкой философской концептуальной точки зрения, следует рассматривать мир, как реальность с более сложными свойствами и возможностями в качественном отношении. Так, например, очевиден тот факт, что все, что бы в мире не происходило – в этом мире же и остается, меняя, правда, формы своего существования. Кроме того, можно вполне разумно предположить, что то, что произошло - было чисто бессодержательной, механистической, примитивной случайностью и навсегда теряется, не отразившись в новых свойствах самого мира. Теряется, не изменив его полного состояния, как бы мало это изменение ни было.
В этой связи любопытен вопрос о природе и футурологии научного знания. Физикам, по их убеждению, известна концепция третьего мира. Информация, а тем более научное знание, по-видимому, имеют гораздо более глубокую онтологическую природу и не сводятся только к человекоразмерности или антропоудобству. В ряде научных работ было показано, что различные физические объекты, структуры и пространства имеют различную информационную емкость. Так, например, вода по убеждению многих научных мыслителей, – есть основа всего живого, обладает максимальной информационной емкостью именно при температуре 36,60С, т.е. совпадающей с нормальной температурой человеческого тела. Проводимые с нею опыты свидетельствуют о том, что вода не является «мертвой» неорганической материей, а способна воспринимать информационно и эстетически насыщенные звуки, например, различным образом реагировать на различную музыку и слова, и соответствующим образом структурироваться. Как оказалось, можно показать, что каждое пространство, в том числе и абстрактное математическое, имеет свою информационную емкость. Другими словами, все эти и многие другие нетривиальные, хотя и не общепризнанные в научном сообществе данные позволяют, по мнению современных ученых, предположить, что и научные знания «живут» еще какой-то другой, пока неведомой жизнью, играют в реальности более существенную роль, чем сейчас себе представляем. А это, в свою очередь означает, что даже в случае такой глобальной для людей катастрофы, как гибель всего живого на Земле, нельзя однозначно утверждать об окончательном прерывании всего познания, т.е. знания могут сохраниться каким-то неизвестным людям образом.
Нами рассмотрены только часть проблемных вопросов, демонстрирующих, как имеющиеся ограничения в процессе познания, так и его безграничность, поэтому, на наш взгляд, проявленные догмы о наличии границ знания недостаточно обоснованы заявлением философов, ибо оптимистичное естествознание их более объективизирует, чем противоречит. Подобная проблематика сферы математического, химического и многих других направлений познания мира, будут дополняющим подтверждением указанного.
Наука, ее научные методологии и методы исследования, безусловно, полезны и необходимы, но, к сожалению, не всемогущие, а чаще привычные и автомоторные. Точные границы научного познания пока еще размыты и определенны лишь субъективно. Но то, что они есть — несомненно, более того, что они были программно зависимы и не подвластны воле и желанию людей, об этом мы уже повествовали в Части 2. Это не трагедия и не повод лишать науку доверия по уровню обретенного ею познания, ибо все познанное ею свершено именно таковым, каковым было программно предоставлено извне, с последующим применением всего познанного в процессах воплощения, необходимых и насильно диктуемых старой Системой. В этой связи, это всего лишь признание того факта, что реальный мир гораздо богаче своей сутью и сущностью, намного сложнее, чем его образ, ограниченно и под принуждением, созданный нынешней наукой.
Многовековой философский опыт размышлений по сути всех умозаключений относительно структуры и динамики познания, т.е. форм чувственного и рационального познания, его уровней и методов и т.д., сложил определенный непоколебимый гранит устойчивой завершенности и достаточности по уровню глубины изученности этого вопроса. Временами, через исследования нынешних философов, всплывают некоторые фрагменты уточнений и совершенств, но это уже не носит принципиальный революционный характер, ибо ранее познавать можно было только то и так, что и как программно давалось извне, как отдельный процесс управления со стороны старой Системы. В этой связи, все совершенство вышеуказанного уровня понимания сути самого процесса познания, как философией, так и другими науками, в достаточной степени удовлетворяет нашим дальнейшим суждениям, поэтому, необходимость более детального рассмотрения отсутствует.
