Желаете прочитать продолжение? 9 страница

— Почему ты плачешь? — мягко спросил нобэк. Он погладил внутреннюю сторону её ног. — Ты же знаешь, тебе понравится всё, что я сделаю с тобой.

— Это извращение, никому такое не понравится, — ответила Амелия.

— Но тебе понравится. — Брефт погладил её мокрую теплую сердцевину, увлажняя кудряшки на лобке.

Она сжалась от его прикосновения и сильнее заплакала. «Дрянная девчонка! Шлюха!» — голос её матери ещё никогда не был настолько громким.

— Почему ты называешь это извращением? — спросил Раджир. — Ты становишься такой чувствительной.

— Нет ничего плохого в том, чтобы быть связанной, — добавил Брефт. Он нагло потер её влагалище. — Это добавляет искорку в занятие любовью. Тебе же понравилось тогда, на пикнике.

— Ты укусил меня, и я была пьяной. В тот день я ничего не могла поделать. — Её голос охрип от рыданий, но внутри всё таяло от его ласк. — Не принуждай меня, я не хочу быть плохой.

Брефт прошептал ей на ухо:
— Но ты плохая, моя маленькая Амелия. Ты плохая, и поэтому я награжу тебя.

Её сердце забилось быстрее. Она вскрикнула, когда он вошел в нее двумя пальцами. Её руки натянули наручники, но те крепко её удерживали.

Брефт брал её пальцами, она становилась более мокрой, разгоряченной. Она повернулась, пытаясь сбросить пальцы, но наручники сковали её движения. Его пальцы продолжили вторжение, не сбившись с ритма.

Он наклонился и прошептал:
— Тебе некуда бежать, негде спрятаться. Тебе нравится, когда с тобой так обращаются.

Амелия отвернулась от него, зажмурила глаза и приказала телу успокоиться.

— Амелия, я собираюсь насладиться сексом, когда ты скована и полностью беспомощна, — сказал Брефт. Он прислонился к ней, она ощутила его толстые члены и не смогла подавить дрожь.

Он убрал руку от лона и взялся за член, располагая его для вторжения.

— Ты полностью открыта для моего удовольствия. Ты принадлежишь мне, сладенькая.

Он вошел в нее, словно утверждая права на распоряжение её беспомощным телом.

Амелия застонала сквозь стиснутые зубы. Чтоб его! Медленное проникновение оказалось очень приятным.

— Ты такая узкая, но при этом мягкая и податливая. Теплая, — прошептал он. Он поглаживал её тело снизу вверх. — Я люблю быть внутри тебя, ощущать тебя вокруг. Я люблю дрожь твоего живота, когда ты близка к оргазму. Даже сейчас ты отказываешься смотреть на меня, но я чувствую, насколько ты мокрая. Чувствую, как твое лоно сжимает меня, затягивая глубже.

— Заткнись, — прошептала Амелия. Его теплое дыхание щекотало ей ухо, отчего сжались её внутренние мышцы. Его слова и низкий уверенный голос только усиливали ощущения от занятия любовью. Она заметно задрожала и возненавидела себя за проявление слабости.

— Почувствуй, как я беру тебя. Осознай, что я могу делать всё, что пожелаю, с твоим сладким маленьким телом, и ты не можешь остановить меня.

Амелия уловила хищную улыбку в его голосе, пока он медленно входил и выходил из нее. Каждое движения ощущалось сладкой пыткой, её бедра двигались навстречу, несмотря на попытки остаться безразличной. Он нежно лизнул изгиб её уха. Амелия вздрогнула от неожиданного чувственного контакта. Её руки и ноги замерли в оковах, напоминая о полном контроле Брефта, от чего усилился жар в её матке.

«Ну и где ты, мама? Почему не говоришь мне, какая я злая и извращенная? Расскажи мне обо всех пытках, что меня ждут в аду за плотский грех. Расскажи мне о вечном огне за мгновения удовольствия. Сделай так, чтобы я расхотела грешить. Спаси мою душу, черт бы тебя побрал!»

Но голос мамы оставался безмолвен, потерян в нежных толчках горячей плоти Брефта и его искушающем шепоте.

— Я хотел бы освободить тебя в лесу и позволить убежать. Я хотел бы охотиться на тебя, как на добычу, идти по твоему запаху, чувствовать твой страх, когда приближаюсь. Я догоню тебя, брошу на землю, сорву одежду. И возьму тебя, как зверь, буду кусать, царапать и трахать тебя, пока ты борешься за свободу, зная, что проиграешь. Я возьму тебя жестко, ты кончишь в криках.

Амелия застонала. Его темп ускорился, с каждым толчком она становилось более мокрой и горячей.

Она разжала зубы, её дыхание сбилось. Брефт прижал её спиной к стене.

Он продолжил дразнить её, нашептывая фантазии.
— Наверно, я оставлю тебя прикованной к стене, чтобы брать тебя, когда пожелаю. Чтобы я мог сделать так... — он ущипнул за соски, от чего она изогнулась с тихим криком, —...когда прохожу мимо. Ты будешь красивой декорацией для моего удовольствия. Ты будешь висеть для наслаждения моих глаз и тела. Художница сама станет произведением искусства.

Амелия стонала громче по мере ускорения его толчков. Она остро ощущала свою беспомощность. Понимала, что он может сдержать обещание и оставить её прикованной к стене, сделать из нее игрушку и играть с ней, когда пожелает. Страх усилил возбуждение, и она почувствовала, как подступает очередной оргазм.

Брефт взял её за подбородок и повернул к себе. Его губы грубо впились в её, вынуждая открыть рот для глубоко поцелуя. Он удерживал её одной рукой, в то время как другой грубо ласкал грудь. Амелия не переставала стонать от его штурма. Брефт, рыча, врывался в нее быстрыми толчками.

Амелия почувствовала губами его клыки, поняла, что он уже близок к оргазму.

Она чувствовала, как подступает её оргазм. Брефт вколачивался в нее у стены. Он откинулся, его клыки поранили её язык, когда он отстранился, чтобы взреветь в оргазме. Порез обжег её язык на мгновение, но затем оргазм поглотил её тело и она заметалась в оковах.

Брефт оставался внутри, пока она не затихла.
— Я умру за тебя, моя маленькая землянка, — прошептал он, прежде чем выйти из нее.

Амелия вздрогнула от его тона. Он отвернулся, будто боялся встретиться с ней взглядом. Подошел к бассейну и резко вошел в него, расплескав воду. Он опустился и вздохнул, когда вода закружилась вокруг его мускулистого тела. Его лицо расплылось в довольной улыбке.

Раджир все еще сидел на шезлонге, глядя на Амелию, прикованную наручниками к стене. Фленчик вышел из кухни с подносом и подошел к Амелии.

— Ты, должно быть, умираешь с голоду. — Он помахал ягодой неллуса перед её носом. — Ешь.

Она очень хотела попробовать предложенное угощение, но гордость взяла вверх.
— Сначала освободи меня от наручников.

— Я освобожу, когда ты поешь. — Он дразняще провел ягодой по её губам.

«Все что угодно, лишь бы освободиться», — подумала она, приоткрыв рот для первого укуса. Но потом передумала и отвернулась.
— Нет, — процедила она сквозь зубы.

— Амелия, — мягкий упрек.

— Освободи меня.

Он глубоко вздохнул:
— Ты поешь, если я сниму с тебя наручники?

— Не только наручники. Отпусти меня.

Шезлонг заскрипел, давая Амелии понять, что Раджир поднялся с места. Она услышала его тяжелые шаги. Её пронзил страх.

— Амелия, ты съешь еду, которую тебе предлагает Фленчик.

— Нет.

Всплеск воды оповестил её, что Брефт вышел из бассейна. Они собирались объединиться против нее.

Она подняла подбородок. Три мрачных лица смотрели на нее. Она надеялась, что выглядит решительнее, чем чувствовала себя внутри.

— Чего ты добиваешься, отказываясь от еды? — спросил Раджир.

Его голос был тихим и сдержанным, но Амелия видела тьму в его глазах.
— Что ты получишь взамен, делая себя несчастной?

— Это называется голодовкой. Я не буду есть в знак протеста, так как вы похитили и удерживаете меня против воли. Вы меня отпустите, если я небезразлична вам. В противном случае я умру с голоду. — Амелия почувствовала гордость от решительной речи.

Брефт раздраженно фыркнул:
— Я укушу ее, и она всё съест. Спор окончен. — Он двинулся к ней.

Раджир вытянул руку, не давая нобэку вонзить клыки в шею Амелии.

— Нет. Фленчик, убери еду.

Фленчик уставился на лидера клана.
— Она должна поесть. Прошел почти день...

— Пусть голодает. — Раджир посмотрел в глаза Амелии. Он выглядел нежным, но в голосе звучала сталь. — Мы могли договориться по-хорошему, но ты приняла решение. Я не отпущу тебя из клана.

Ты наказана до следующего приема пищи. Никаких укусов, никакой интоксикации, чтобы облегчить совесть, когда мы доводим твое тело до оргазма. — Он свирепо ухмыльнулся. — А мы будем наслаждаться твоим телом очень часто. Мы будем наслаждаться твоим телом так, как ты того боишься: с подчинением, болью и господством. Тебе так нравится больше всего. В конечном счете ты будешь унижена, потому что от желания тела не убежишь.

Амелия проглотила страх.
— Раджир, я не блефую.

— Я знаю. Нам будет больно видеть твои страдания, но ты должна признать, что ты — наша матара.

— Я не могу. Всё неправильно.

— Тогда ты не оставляешь мне выбора. Мы тебя обожаем, но вынуждены пытать тебя, пока не согласишься есть. — Дикое предвкушение на его лице сменилось печалью. Он отвернулся.

Брефт тоже отвернулся от Амелии, возвращаясь к бассейну. Он тяжело опустился в воду. Посмотрел на нее, выражение его лица было печальным. Он и Раджир выглядели так, будто она разбила их сердца.

Фленчик остался стоять перед ней с подносом, нерешительность застыла на его широком лице. Он посмотрел на Раджира.

— Имдико, убери еду, — сказал Раджир нежным тоном.

Фленчик посмотрел на Амелию.
— Амелия, пожалуйста, — попросил он. — Я знаю, ты голодна.

Она была голодна. Живот заурчал, пытаясь убедить её в собственной глупости. Она выпрямилась и посмотрела в его умоляющие глаза:
— Отпустите меня.

Фленчик поник. Повесив голову, он отошел от нее и унес поднос с вкусной едой на кухню. Амелия услышала его шепот, когда он прошел мимо Раджира:
— Я ненавижу это.

Раджир не ответил. Он просто стоял посреди комнаты, уставившись вдаль. Воцарилось молчание.

Глава 10

Амелия зажмурилась, словно это могло заглушить вибрацию прибора, прижатого Фленчиком между её ног. Мягкая, словно палец, подушечка стимулировала обнаженный клитор, заставляя Амелию выгибаться в путах.

Брефт ранее уехал по какому-то таинственному поручению, но два других члена клана не избавили Амелию от своих желаний. После того как она проснулась от беспокойного сна, Раджир и Фленчик снова приковали её к стене. Теперь драмок сосредоточенно обрабатывал ртом и пальцами её анус, пока Фленчик дразнил её женственность своей новой игрушкой. Он соорудил этот прибор из медицинских инструментов, с дьявольской усмешкой сообщив Амелии, что её ожидает. Амелия никогда не слышала о вибрирующих секс-игрушках, которыми когда-то наслаждались её менее угнетенные предки. От одной этой мысли она приходила в ужас.

Наблюдая за тем, как Фленчик изготавливает игрушку из неорганического материала для пересадки кожи, вагинального зонда и небольшого устройства с моторчиком для стимуляции мышц, она не сомневалась, что ни за что не отреагирует на это странное приспособление. Это было бы слишком извращенно даже для её необычного сексуального голода.

Она ошибалась.

Зонд, превратившийся в почти точную копию калкорианского члена, оказался очень толстым из-за покрывающей его искусственной кожи и работал словно поршень. Он входил и выходил из её влагалища с разной скоростью, которую с помощью переключателя контролировал Фленчик. Выступ из такой же искусственной кожи прикрывал клитор. Моторчик для стимуляции мышц был подключен к панели управления, посылая вибрации различной интенсивности с помощью всё того же переключателя.

Бедра Амелии непроизвольно вздрагивали от доставляемого прибором наслаждения. Сквозь собственные стоны она расслышала смешок Фленчика.
— Я бы сказал, что испытания прошли успешно.

Раджир провел шершавым пальцем по её анусу.
— Согласен. Оно отлично сработает на ней, пока мы спим или не сможем доставлять ей удовольствие из-за других обязанностей. Ремешки не подведут?

— Надеюсь, что нет. Не годится, если один из нас вынужден будет все время его держать.

Прижав прибор к дрожащей плоти Амелии, Фленчик закрепил ремешки вокруг её талии и бедер. Пока он крепил прибор к её телу, Раджир прижал большой палец к её нижнему отверстию, посылая новые волны наслаждения по всему телу. Тихие всхлипывания смешались с более громкими стонами, Амелия мысленно отругала себя за то, что наслаждается их мерзкой деятельностью.

Клан выполнил угрозу Раджира мучить Амелию сексуальным наслаждением, в том числе связыванием и слегка грубоватые игры. Прибор Фленчика лишь последнее из из возмутительных уловок, что ей пришлось вынести. Чем более беспомощной они её делали, чем более развратным становился секс, с тем большим голодом реагировало её тело. Она не могла остановить оргазмы, из-за которых извивалась в наручниках.

— Посмотрим, выдержат ли они, — пробормотал Фленчик, закрепляя последний ремешок. Он включил вибратор на полную мощность. А зонд — на максимальную скорость, прежде чем убрать руку.

От столь сильной стимуляции Амелия отчаянно извивалась. Зонд, словно молот, вколачивался в лоно, потираясь о самое чувствительное местечко с неумолимым давлением.

Фленчик прижал толстый выступ к клитору. И вибрация, казалось, пронзила всю её душу. Амелия откинула голову назад, её ноги подкосились, а тело полностью обессилило. Беззвучно всхлипывая, она хотела умолять мужчин прекратить это, но не произнесла ни слова. Невероятно стремительный оргазм нахлынул на нее. Наслаждение пронзило чрево в почти болезненном мучительном экстазе. Когда кульминация достигла пика, Амелия задохнулась. Она зависла на острие наслаждения, казалось, на целую вечность, зависнув между предвкушением и наслаждением. Затем рухнула в пронзивший всё тело экстаз. Она наконец обрела голос, закричав так, что, казалось, содрогнулись небеса. Извиваясь, она отчаянно пыталась освободиться от оков, прежде чем наслаждение её убьет. Оно снова нарастало.

— Подержи её, — сказал Фленчик, вставая между её ног. Раджир обхватил её бедра, не давая пошевелиться, пока Фленчик выключал прибор.

Амелия прислонилась к стене, задыхаясь и вздрагивая. Раджир опустил её ноги и ласково похлопал по ягодицам.
— Ремешки выдержали, но не уверен, что тебе следует слишком часто использовать эту штуковину в полную силу.

Фленчик рассмеялся, вытаскивая прибор из сжимающегося лона.
— Скорость была не выше средней. По крайней мере, мы выяснили, что она не сможет вырваться.

— Вы ублюдки, — прошептала Амелия. Она ослабла, словно новорожденный младенец.

— Бедная маленькая матара, — усмехнулся Раджир, целуя её в покрасневшую щеку. — Это оказалось для тебя слишком?

Она отвернулась от него, прислонившись лбом к стене. Она хотела их ненавидеть. Она должна их ненавидеть. Так почему не могла?

Кончиками пальцев Раджир коснулся её всё ещё сжимающихся губок лона. Она ахнула, сверхчувствительная после демонического вибратора Фленчика. Дерьмо... неужели она никогда не сможет обуздать свою реакцию на калкорианцев?

— Ты готова поесть, как хорошая девочка? — спросил он. Он снова коснулся её пальцами, ясно предупреждая, что подвергнет её ещё более изощренной плотской пытке, если она откажется.

С навернувшимися на глаза слезами, Амелия собралась с духом:
— Не буду.

— Тогда начнем с начала. — Он схватил её за бедра, и его члены, словно магнитом, потянуло к её отверстиям. Амелия приготовилась к незначительной восхитительной боли от вторжения его большого органа в её тугой вход. Она уже потекла от предвкушения.

Раджир как раз прижался к ней, когда входная дверь распахнулась, и вернулся Брефт. Он вошел в комнату, держа в руках большую серую коробку.

— Возможно, ты захочешь отложить её наказание, когда увидишь это. — Он улыбнулся им всем, весело сверкнув взглядом.

Раджир отстранился, и Амелия позволила себе слегка расслабиться. Одному богу известно, что задумал Брефт, но Амелия обрадовалась внезапной передышке. Это не может оказаться хуже, чем устройство Фленчика, рассудила она.

— Я искал новые способы наслаждения нашей матарой, и этот мне понравился. — Он поднял крышку коробки и, махнув рукой, подозвал двух других мужчин полюбоваться на содержимое.

Амелия оглянулась через плечо, желая посмотреть, какие новые ужасные пытки её ожидают, но калкорианцы столпились вокруг приобретения Брефта.

Это не хорошо, подумала Амелия. Её желудок медленно сжался от дурного предчувствия. Она потянула за браслеты, удерживающие её у стены, осознавая всю тщетность своих попыток, но всё равно должна была попробовать.

— Оно слишком легкое, — заметил позади нее Фленчик.

— Зато крепкое, — заметил Брефт. — Выдержит и её вес, и наш, и нашу энергичную активность.

Это вызвало новый взрыв хриплого смеха, и Амелия снова дернулась, пытаясь освободиться. От нахлынувшей паники её сердцебиение усилилось.

— Как сработала твоя новая игрушка? — спросил Брефт. — Она отреагировала?

Раджир и Фленчик рассмеялись. Раджир сказал что-то по-калкориански, и Брефт расхохотался ещё громче.

— Ты должен сделать их побольше и продавать пласианцам, — выдавил он, прекратив смеяться. — Они сделают из тебя бога, Фленчик.

— Я приму это во внимание. Вот так нормально?

— На такой высоте тебе придется напрягать спину. Отрегулируй высоту. Вот сейчас хорошо.

Брефт, повысив голос, нараспев произнес:
— А-ме-е-е-лия? Посмотри, что я для тебя принес.

Она поежилась от его соблазнительного голоса. Медленно оглянулась через плечо, посмотрев на ухмылявшийся клан и хитроумное, собранное ими приспособление.

На первый взгляд, это оказался высокий стол с мягкой столешницей. Высотой чуть ниже паха Брефта. Длиной около трех футов, на одном конце с отверстием для головы, словно у массажного стола, на котором Амелия проходила курс лечения после травмы. Однако, для массажного стола он был слишком коротким. Так что её ноги и попка повисли бы в воздухе.

Амелия скользнула взглядом по металлическим ножкам стола. Увидев прикрепленные к ним мягкие ремни, она наконец поняла, на что смотрит.

И отвернулась к стене, опасаясь, что выражение лица её выдаст.

Её дыхание участилось, лоно сжалось, а по бедрам потекла влага.

Думая, что она отвернулась от испуга, Раджир напомнил:
— Нет нужды делать это. Поешь.

Амелия облизнулась, но ничего не ответила. Она понимала, что голосом выдаст себя, что они сразу поймут, насколько сильно она хочет, чтобы они привязали её к столу и сделали с ней всё, что доставит им удовольствие. Она нетерпеливо задрожала всем телом, предвкушая наказание.

— Очень хорошо, — сказал Раджир.

Она распознала радостное предвкушение, возбуждение в его голосе от того, что он сможет уложить её на стол, привязать и наслаждаться её телом для их взаимного удовольствия.

Она сопротивлялась им лишь из-за собственной гордости. Если калкорианцы и заметили, сколь нерешительно её сопротивление, Амелия надеялась, что они спишут это на слабость от голода.

Они легко привязали её к столу.

Лежать на столе оказалось намного удобнее, чем быть прикованной к стене. Лицо Амелии покоилось в мягком отверстии. Манжеты из мягкой ткани фиксировали её запястья и лодыжки к холодным металлическим ножкам. Мягкая столешница заканчивалась прямо под её пахом, оставляя лоно открытым и легко доступным для любовников.

Не теряя времени, они воспользовались её уязвимостью. Атаковали ртами, языками и клыками её ягодицы и бедра. Она дернулась, реагируя на невероятно эротические ощущения от поцелуев, облизываний и покусываний её интимной плоти. Когда кто-то из клана достаточно ощутимо впился клыками в ягодицы, оставляя следы, она застонала от желания. Связывание и капелька боли подействовали на нее как всегда — ей захотелось большего.

Ещё один укус в другую ягодицы вызвал у Амелии второй тихий стон. Привлекая к себе внимание, она приподняла бедра, насколько позволяли фиксирующие ремешки.

— Ты слишком наслаждаешься, малышка, — усмехнулся Брефт. — А что скажет твое земное правительство?

— Развратная Амелия любит грешные наслаждения, — пробормотал Фленчик, проводя языком по её анусу.

Щеки Амелии вспыхнули от румянца. Слезы из глаз закапали на пол. Почему её тело так реагирует на их грязные действия? Даже сгорая от стыда, она напряглась, пытаясь ещё шире раскрыться для похотливого дразнящего языка Фленчика.

От укусов Фленчика смесь боли и наслаждения лишь усилилась. Он скользнул языком по внутренней части её бедра, остановившись прямо перед истекающим влагой лоном. Затем отстранился и проделал тот же путь по другому бедру. Она извивалась, желая, чтобы они прикоснулись к её потайной плоти.

Вместо этого они безжалостно дразнили её, казалось, целую вечность.

Кто-то пальцами нежно потянул её за волоски на холмике, доставляя ощущения почти близкие к тем, что она жаждала. Кто-то скользнул языком по паховой складке. Кто-то массировал грубоватыми руками её ягодицы, время от времени останавливаясь, чтобы ущипнуть нежную плоть. Кто-то проник толстым пальцем в её анус, двигая им внутрь и наружу, словно маленьким членом.

Извиваясь, насколько позволяли путы, она терпела эти восхитительные пытки со стонами и всхлипываниями. Наконец, кто-то коснулся языком влагалища, нежно обводя дрожащую сердцевину. Наслаждение от столь незначительного давления хлынуло в низ живота. Она застонала и приподняла бедра.

Мужчина, ласкавший её языком, принял её приглашение, но вместо того чтобы облегчить её страдания, лишь усилил боль. Кончиком языка он слегка касался её нежных складочек, лишь разжигая желание.

Тем временем покусывания сместились к внутренней стороне бедра, а тот, кто вторгся в её нижнее отверстие пальцем, ускорил темп. Амелия всхлипнула, она больше не рыдала от стыда. Она плакала, потому что они доставляли ей невероятное наслаждение, ощущала благодарность за то, что они обратили на нее внимание.

«Признайся, ты рада, что они удерживают тебя в плену. Это повод и дальше заниматься с ними сексом. Во многих отношениях здесь, в этой тюрьме, ты наконец стала свободной».

Но не только невероятный и развратный секс не вызывал в ней больше стыда.

Любовь в голосе Раджира, тепло в его глазах, когда он разговаривал с ней. Нежная улыбка Фленчика и его забота о её благополучии. Признание Брефта, что он отдал бы за нее жизнь. Было так много признаков, больших и малых. Они сливались в единое целое, и Амелии хотелось уступить их требованиям.

Тот, кто поддразнивал её языком, внезапно проник внутрь лона, застав её врасплох.

Она закричала от столь чудесного вторжения, дернулась, вжимаясь в лицо ласкавшего её сзади мужчины.

Он захихикал в её сверхчувствительную плоть, посылая сладкие вибрации, от которых всё её тело плавилось. Входил языком внутрь и наружу, на мгновение останавливаясь, чтобы щелкнуть им по напряженному бутончику клитора, прежде чем снова погрузиться во влажное тепло лона.

Чей-то второй палец скользнул в расщелину между ягодиц, расширяя её самое тугое отверстие двумя толстыми пальцами, оказывая восхитительное давление.

Их пальцы, языки и клыки обжигали Амелию. Она уже стонала, не переставая. Вцепилась руками в ножки стола, пока мужчины трудились над её жаждущей плотью.

И она задыхаясь, взмолилась:
— Пожалуйста... пожалуйста... пожалуйста... пожалуйста...

— Хочешь, чтобы мы тебя трахнули? — прошептал Брефт, обжигая дыханием её ухо.

— Да. — Она зашла слишком далеко, чтобы обращать внимание на непристойность предложения.

— Скажи это.

— Трахните меня.

— Заставь меня поверить в это.

— Трахните меня! — закричала она.

Языки и пальцы исчезли. Их тут же сменили возбужденные калкорианские члены. Сейчас Амелия узнавала членов клана по их прикосновениям. И застонала, когда Раджир медленно и легко скользнул в нее. Двойное проникновение идеально её наполнило.

Покачивая бедрами, он не торопясь занимался с ней любовью. Двигаясь, нашел внутри нее сладкое местечко, заставляя рыдать от восторга. Он двигался в её гостеприимном тепле, скользил пальцами по лопаткам, ребрам, позвоночнику, округлостям ягодиц. От его нежных ласк к её горлу подкатил комок. В этой простой ласке она в полной мере ощутила его искреннюю привязанность.

Словно прочитав ее мысли, Раджир прошептал:
— Я люблю тебя, Амелия.

— Как и все мы, — добавил Фленчик.

Это её добило. Она всхлипнула от их неожиданного признания. Почувствовала, что это вот простое признание — правда, и внутри нее что-то сломалось. Вся боль от осуждения матерью и неодобрения общества навалилась на нее своей тяжестью.

Её собственный народ, даже её мать, будут оскорблять её за её же желания. За подобные грехи они все осудят её, как в этой жизни, так и в следующей. Инопланетяне не только приняли её, они полюбили её такой, какая она есть. Это мечта, вдруг ставшая явью. Но её мечта обернулась кошмаром для других земных женщин.

«Я должна это помнить. Независимо от моих чувств к этому клану, я должна отказаться».

От этой мысли она заплакала ещё сильнее. То, что ей приходилось отказаться от желаний своего сердца, оказалось самым жестоким ударом, что она могла себе представить. Смерть и то была бы благом.

Клан молча позволил ей выплакаться. Раджир продолжал нежно её любить. Его словно обернутая жидким шелком, стальная плоть скользила в ней с невероятной легкостью. Как их соединение может быть неправильным, если они настолько идеально подходят друг другу?

По мере того, как он скользил по нервному узелку внутри лона, Амелия ощущала себя всё лучше и лучше, постепенно прекращая плакать. Постоянное давление на невероятно чувствительное местечко пересилило боль в сердце. И чем слабее становились её рыдания, тем сильнее он её трахал. Боже, он ощущался так хорошо. Она проглотила последний всхлип, отчаянно нуждаясь в кратком утешении физического освобождения.

Она задыхалась от его всё усиливающихся толчков, от обжигающего наслаждения в лоне. Вцепившись в плечи, он притянул Амелию к возбужденному члену настолько близко, насколько позволяли её путы.

Амелия перестала о чем-либо думать. Её заботило лишь нарастающее внизу живота мучительное наслаждение. Она подгоняла Раджира нечленораздельными криками, побуждая его трахать её быстрее и быстрее. И он, рыча, вколачивался в её тело, от чего она становилась всё более влажной, горячей, жаждущей большего. В ней нарастал оргазм — это чудесное, необузданное ощущение поглощало низ живота, превращая её в дикое и свирепое первобытное животное. Это яростное пламя разрасталось, пока не поглотило каждую клеточку её существа, и она не растворилась в его неистовом блаженстве.

Она услышала рев Раджира и присоединилась к нему в диком животном крике. Раджир пульсировал внутри нее, извергаясь, и лоно снова сжалось, втягивая член, пытаясь поглотить его полностью.

Едва Раджир успокоился, его место занял Брефт. Нобэк накрыл Амелию своим теплом, нежно и заботливо занимаясь с ней любовью. Он прижался мускулистой грудью к её плечам, а жестким идеальным прессом живота скользнул по ягодицам и спине. Обжег дыханием её ухо, жестко двигаясь внутри лона и ануса Амелии, всё ещё возбужденной после энергичных занятий любовью с Раджиром.

Она задрожала от его нежных фрикций, сопротивляясь нарастающему, обжигающему желанию.

— Уже близко, — предупредила она своего любовника, ощущая приближение оргазма.

— Кончай, моя сладкая. Отпусти себя, — ободряюще проурчал он ей на ухо.

Получив разрешение, она сдалась. От оргазма тело Амелии сжалось вокруг членов медленно двигающегося Брефта. Он ахнул, когда она задрожала под ним, и его члены увеличились в ответ на её страсть. Он продолжал двигаться в том же неспешном ритме, продлевая её наслаждение.

Брефт вышел из Амелии сразу после того, как схлынул первый оргазм. Переместился и вошел в лоно большим членом. Скользнул меньшим членом по клитору и продолжил медленно заниматься с ней любовью. Амелия застонала, почувствовав, как он заполняет её женственность. Она обхватила его внутренними мышцами, заставляя застонать в ответ.

Он начал дразнить её нежно и безжалостно, все быстрее и быстрее, пока она снова не задохнулась от неизбежной кульминации. Прежде чем она сорвалась в экстаз, он замедлился, не позволяя ей достичь наслаждения. Медленно подался назад, выходя из её тела, пока внутри не осталась только головка члена. Замер, заставляя её страдать от столь близкой и недостижимой кульминации, пока она не напряглась в путах, пытаясь вернуть его обратно. Медленно, очень медленно он скользнул обратно в лоно, позволяя ей прочувствовать, как её тело подчиняется его проникновению. Амелия сжала лоно, втягивая член настолько глубоко, словно желая слиться с ним воедино.

Когда Брефт погрузился в нее по самые яйца, прижимаясь пахом к её попке, стенки влагалища сжались, удерживая его внутри. Он зарычал, пытаясь вырваться из столь цепкого захвата.

После нескольких минут этой восхитительной пытки Брефт увеличил амплитуду движений. Словно маятник, покачивая бедрами вперед и назад, легко скользил в их общей влажности. По инерции продвигаясь все глубже, пока его тело с резким шлепком не встретилось с её. Амелия закричала, когда он погрузился глубже, упираясь головкой в чрево, поднимая её на вершину наслаждения. И остановился за мгновение до того, как кульминация полностью захватила бы её. Удерживая неподвижно, отказывая в невероятном оргазме, и сам застонал от подобного отрицания. Он удерживал Амелию в таком состоянии, пока её дыхание не успокоилось, убедился, что она не кончит слишком легко.