Почему с милым Рай в шалаше

Во время нашей первой беседы мы пришли к выводу, что в основе любви лежит стремление к единству с тем, кто тебе дорог. Это столь очевидно. Ведь если ты кого-то любишь, то хочешь быть рядом, тебя не тяготит общение с любимым человеком и, встретив его в городе, ты не переходишь на другую сторону улицы, не кутаешься в воротник и не опускаешь глаза, чтобы пройти мимо незамеченным или сделать вид, что не узнал его. Напротив, ты рад неожиданной встрече. Настолько, что, если любимому человеку нужны твоя помощь и участие, ты можешь отложить свои дела, изменить планы и посвятить ему вечер. А если любишь по-настоящему — самоотверженно, не жалея себя, и, одновременно, смиренно, «не ища своего» (ср. 1 Кор. 13, 5) — ты готов посвятить любимому не только вечер, но всю жизнь и всего себя.

Если «любить» означает стремиться к единству, то «не любить» означает, напротив, стремление разорвать единство, вплоть до ненависти, то есть желания «не видеть» человека, которое в крайней форме способно привести к убийству, чтобы «не видеть» его «ни за что» и «никогда». Если любовь соединяет, то нелюбовь, ненависть, наоборот, разделяет.

Почему это важно подчеркнуть? Потому что, понимая любовь, как стремление к единству, мы осознаем ее уже не как чувство, а как волю или силу, которая, на уровне межличностных отношений, соединяет людей, и может быть столь велика, что, по словам поэта, может быть осознана, как сила, что «движет солнце и светила».

В этом смысле любовь можно уподобить известной каждому школьнику силе притяжения, которая определяет характер движения небесных тел в космическом пространстве и является одним из проявлений Закона всемирного тяготения, одного из универсальных законов материального мiра. На земле сила притяжения проявляет себя в виде гравитации (от лат. gravitas — тяжесть). Гравитация, как и любовь, невидима, однако ее существования никто отрицать не будет. Почему? Потому что, будто бы, в существовании силы притяжения легко убедиться на опыте — для этого надо только подпрыгнуть на месте.

Но разве опыт семейной жизни не убеждает нас в том, что если супруги не осознают любовь как силу и не проявляют воли к единству, то их брак обречен? И, напротив, тот же опыт показывает, насколько крепкой может быть семья, в которой супруги «не ищут своего» и, по слову Евангелия, готовы умереть друг за друга.

При этом, если сила притяжения двух материальных тел зависит от их массы и расстояния между ними[6], то есть физических величин, то сила любви зависит от иных величин, которые не от мiра сего, а именно — от способности человека «положить душу за друзей своих», от той меры самоотверженности и смирения, на которые способен человек. Не зря говорят, что настоящая любовь не от мiра сего и настоящие браки заключаются на небесах, а с милым Рай и в шалаше.

Люди привыкли относиться к этим словам с долей иронии, как к некоторому поэтическому преувеличению, которое, однако, не имеет ничего общего с реальностью. «Так-то оно так, — улыбаются они. — Но только хорошо бы, чтобы этот шалаш стоял на своей земле, рядом с трехэтажным коттеджем, садом и бассейном, а у в хода в шалаш был припаркован личный самолет или, на худой конец, серебристый Bentley». Вот тогда, действительно, с милым рай и в шалаше.

Так думают те, кто убежден в реальности только одного материального, дольнего мира — по-гречески, «к о смоса» (κόσμος). Христиане считают иначе. Конечно, никто из них не утверждает, что счастливые браки, в буквальном смысле, заключаются «на облаках», то есть на «взвешенных в атмосфере продуктах конденсации водяного пара». Потому что «небесами» Церковь называет не то небо, что мы наблюдаем земли, а невидимый, духовный, горний мир. На греческом языке этот мир называется «ирини» (eἰρήνη), а на языке Евангелия — Царством Небесным, о котором сказано, что оно приблизилось к людям и открывается покаявшимся (μετάνοια — «перемена ума», «перемена мысли», «переосмысление»), то есть начавшим жить по-новому — с любовью к Богу и ближнему, о чем сказано: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф. 4, 17). Такой человек является жителем уже не одного, а сразу двух миров — дольнего и горнего, видимого и невидимого, земного и небесного. И, если ваш брак основан на любви в ее христианском понимании, то он дает возможность прикоснуться к этой новой реальности горнего мира — Царства Божией любви.

Поэтому, когда Рай в душе, то он и в шалаше, где бы этот воображаемый шалаш не стоял — у личного особняка, на берегу реки или у подножия грохочущего вулкана. Именно такой сценой заканчивается фильм — катастрофа 2014 г. «Помпеи»: раб — гладиатор Майло и дочь богатого горожанина Кассия, преодолев множество испытаний, но, будучи не в состоянии спасти друг друга, замирают в поцелуе на фоне заливающей город лавы.

Если для атеиста эта сцена — крах всего, то для христианина, чающегожизни будущаго века, она не лишена надежды. И, главное даже не то, что Майло и Кассия нашли друг друга, важнее, что, самоотверженно и смиренно стремясь к единству с любимым, они научились любить, что последнюю минуту своей земной жизни они встретили с любовью, а значит — с Богом. Потому что сказано, что всякий любящий рожден от Бога и знает Бога (1 Ин. 4, 7).

Подлинная любовь ведет человека в Рай, Царство Небесное и приводит к Богу, Правителю этого Царства. Именно об этом — бессмертная «Комедия» Данте, героя которой любовь не только соединяет с возлюбленной Беатриче, но и, в итоге, приводит в небесные обители, где поэт удостаивается дара созерцать Бога Троицу и смиренно умолкает перед Любовью, что «движет солнце и светила».