Книга XXVII. Фрагменты

27. Фрагменты: Набиc тиран Спарты; злодеяния Племиния в Локрах; Сципион против карфагенян.

1.
Набис, тиран Лакедемона,[1] предал смерти сына покойного царя Ликурга Пелопа, который был еще ребенком. Он опасался, что этот молодой человек, достигнув совершеннолетия, воодушевленный своим благородным происхождением, вернет свободу своему отечеству. Он лично отобрал и предал смерти наиболее опытных лакедемонян и собрал отовсюду наемников, чтобы сохранить свое господство. Тогда в Спарту со всех сторон стали стекаться святотатцы, воры и приговоренные к смертной казни. Это были единственные люди, с помощью которых он надеялся сохранить свою тиранию, приобретенную преступно. (2) Тиран Спарты Набис придумал множество видов наказания для граждан,[2] надеясь, что, унизив государство, возвысит свое собственное положение. И действительно, когда мошенник приобретает власть, которой он не достоин, то, я думаю, он будет стремиться к счастью, как прочий смертный.

2.
Как понтифик, он был вынужден, в силу религиозных обязанностей, не покидать окрестностей Рима.[3]

2а.
Так же и Сципион, согласно сообщению Диодора, поставил сицилийских аристократов перед выбором присоединиться к нему в походе на Ливию, или передать его людям лошадей и рабов.[4]

3.
С флотом из семи кораблей критяне занялись пиратством и ограбили большое число кораблей. Это сильно встревожило тех, кто занимался морской торговлей, и родосцы, решив, что этот разбой затронет и их, объявили войну критянам.

4.
Племиний, которого Сципион назначил гегемоном[5] в Локры, разграбил сокровища в святилище Ферсефоны[6] и унес священные деньги.[7] Локрийцы, глубоко возмущенные этим поступком, обратились за защитой к римлянам. Кроме того, два военных трибуна[8] сделали вид, будто возмущены подобным кощунством. Однако, их поведение было мотивировано не возмущением против происходящего, а напротив тем, что они не получили свою долю в грабеже. Поэтому они и предъявили обвинение Племинию. (2) Но божественные силы быстро заставили испытать наказание, каждого по его заслугам. Говорят, что этот храм наиболее известен во всей Италии и пользуется и во все времена пользовался почтением ее жителей. (3) В то время, когда Пирр привел к Локрам свои войска из Сицилии, солдаты стали требовать свою плату. Из-за нехватки денег он был вынужден наложить руку на священные сокровища. Тогда, говорят, когда он вышел в море, поднялась такая сильная буря, что весь его флот потерпел крушение. Пирр, охваченный страхом и благоговением, умилостивил богиню и отложил свой отъезд, пока не вернул все сокровища. (4) Военные трибуны,[9] продолжая изображать возмущение, взяли под защиту локрийцев и принялись осуждать Племиния, угрожая ему смертной казнью. Наконец эти споры перешли к рукопашной схватке. В результате этого трибуны были повержены на землю, были выбиты зубы, порваны уши, носы и разодраны губы. (5) Племиний приказал арестовать трибунов и, предав их жестоким пыткам, казнить. Римский сенат был сильно встревожен по поводу разграбления храма, кроме того, политические оппоненты Сципиона, обнаружив благоприятный случай для его очернения, стали утверждать, что Племиний действовал, судя по всему, с его согласия. (6) Сенат отправил члена городского совета и двух трибунов[10] с приказом доставить Сципиона в Рим, если они обнаружат, что святотатство было совершено с его одобрения. В противном случае, они должны были позволить ему отправиться с армией в Ливию. Пока эти посланники были в пути, Сципион вызвал Племиния, заковал его в цепи и занялся подготовкой своей армии. Прибывшие трибуны восхитились этим поступком и выразили похвалы Сципиону.[11] (7) Что касается Племиния, то он был возвращен в Рим, арестован сенатом и посажен в тюрьму, где и умер. Его имущество было конфисковано и, после вычета в государственную казну украденного из храма, было посвящено богине. Кроме этого было вынесено постановление о свободе локрийцев, а любой солдат, обладающий имуществом Ферсефоны, и не вернувший его, должен быть подвергнут смерти. (8) После этих мер, принятых против Племиния и признанных как жест доброй воли по отношению к локрийцам, люди, укравшие больше других из пожертвований, видя как возмездие настигло Племиния и трибунов, оказались поражены суеверным страхом. Таково наказание тому, кто осознает свой проступок и в тайне страдает, хотя успешно скрывает свое чувство вины от прочих смертных. Так, что теперь эти люди, измученные душевно, побросали прочь награбленное, чтобы умилостивить богов.

5.
Ложь, сообщенная при соответствующих обстоятельствах, иногда продуктивнее большей выгоды.[12]

6.
Сципион прослезился, когда увидел приведенного к нему в цепях Сифакса,[13] размышляя над судьбой, некогда счастливой, этой царствующей особы. Затем, решив вести себя гуманно, даже, в разгар своего успеха, приказал снять кандалы с заключенного и, предоставив ему свою палатку, позволил оставить своих слуг. Продолжая держать его в плену, он относился к нему по доброму, часто приглашая к своему столу. (2) Сципион, взяв в плен царя Сифакса, отнесся к нему с добротой, освободил от всех обязательств и не хранил к нему личной вражды вплоть до победы. И поскольку участь заключенного постигла теперь царскую особу, он относился к нему по человечески и не делал ни чего плохого. Казалось, что Немесида,[14] которая наблюдает за жизнью человека, моментально напоминает тем, чье пребывание подходит к смертельным приделам своей собственной слабости. Кто тогда, наблюдая страх и ужас, внушаемые врагам Сципионом, который в своем сердце нашел жалость к побежденным, не мог не похвалить такого человека? Как правило, это правда, что люди, внушающие страх в бою своим противникам, склонны вести себя умеренно по отношению к побежденным. Так и на этот раз, Сципион вскоре завоевал себе со стороны Сифакса благодарность и внимательное отношение.

7.
Софонба,[15] первоначально был женой Масиниссы,[16] затем Сифакса и, вновь воссоединилась с первым мужем, после того, как Масинисса был пленен. Она была красива, полна разнообразных черт и была способна своим обольщением добиваться всего, чего хотела. Привязанная к Карфагену, эта женщина любила свою родину и ежедневно призывала мужа отпасть от Рима. Сифакс, зная об этом, сообщил Сципиону об этой женщине, советуя ему быть на стороже. Когда это сообщение было так же подтверждено Лелием,[17] Сципион приказал привести к нему эту женщину. Когда же Масинисса попытался воспротивиться, он его жестко упрекнул. Тогда тот, подчиняясь угрозам, отправил за ней людей, а сам, опередив их, пришел к своей жене и, передав чашу с ядом, заставил ее выпить.

8.
Так как Сципион проявлял сострадание к побежденным,[18] в интересах Масиниссы было, с тех пор оставаться ему верным союзником.

9.
Ганнибал, призвав всех своих союзников, сообщил им, что ему необходимо переправиться в Ливию, и предложил любому, пожелавшему, следовать с ним. Некоторые предпочли следовать за Ганнибалом, а тех, кто решил остаться в Италии, он заставил окружить солдатами, которым предоставил отпуск, разрешил им взять себе любого, в качестве раба, а оставшихся приказал вырезать, всего двадцать тысяч человек, три тысячи лошадей и бесчисленное количество вьючных животных.[19]

10.
Четыре тысячи всадников перешли на сторону Ганнибала. Это были те, кто после поражения Сифакса перешли к Масиниссе. В приступе гнева, он приказал окружить своей армией и закидал дротиками, а лошадей отдал своим солдатам.[20]

11.
В Карфагене не хватало съестных припасов, и те граждане, которые проявляли недовольство и желали отменить мирный договор,[21] побуждали население напасть на корабли и привезти в порт их вместе с грузом. И хотя правительство запретило им нарушать соглашение, они не обратили внимание. "Голодные животы", сказали они, "не имеют ушей". (2) Подобное действие было преступлением.

12.
Сципион направил послов карфагенянам, но толпа всех их чуть не предала смерти. Однако, благоразумные горожане спасли их и с охраной отправили на триеры. Сторонники демократии в Карфагене понудили наварха атаковать посланников в море, когда сопровождавшие их триеры возвратились бы назад. Атака состоялась, но посланники успели укрыться на суше, у Сципиона. Боги быстро проявили свои силы по отношению тех, кто задумал это преступление. Отправленные в Рим карфагенские посланники, были застигнуты бурей и оказались выброшенными туда, где римляне стояли на якоре. Когда послы были приведены к Сципиону, поднялся общий крик, с призывом отплатить клятвопреступникам. Но Сципион заявил, что они не должны сами совершать тех преступлений, в которых обвиняют карфагенян. Поэтому люди были отпущены, и невредимыми добрались до Карфагена, восхищаемые благочестием римлян. (2) Карфагеняне, обидевшие прежде римлян, попали, настигнутые бурей, в руки Сципиона. Все подняли крик, призывая наказать безбожников. Но Сципион возразил, сказав, что не надо делать то, в чем упрекают карфагенян.

13.
По моему мнению, очень трудно заставить принимать наиболее разумные советы, ибо, речь, которая льстит страстям, кажется часто полезной, хотя и является опасной для тех, кто следует этим подсказкам.[22]

14.
Плохо победить весь мир силой оружия и быть побежденным гневом, направленным против несчастных побежденных, ибо те, кто ненавидит надменных, не должны совершать то, в чем упрекают других. Ибо, настоящая слава является частью того человека, кто достиг успеха и пользуется им умеренно. Когда каждого такого человека упоминают, то все видят, что они достойны своих лавров, но завистники, забыв, что поражены ненавистью, отравляют славу их успеха. Это не великое дело, убить просителя, и не представляет ни какого чуда, чтобы уничтожить жизнь поверженного врага. Справедливо отмечены позором те люди, кто, забывая человеческую слабость, лишают убежища, которое является общей привилегией всех несчастных.

15.
Ибо, люди предпочитают доброту - мести, а великодушие к побежденным - жестокости. (2) чем более благоприятно состояние, тем сильнее необходимо опасаться фатальности, которая охраняет человеческую жизнь. (3) В делах людей ни что не остается стабильным, ни добро, ни зло, так как удача, как будто с умыслом сохраняет все вещи в постоянном изменении. Поэтому необходимо отложить в сторону высокомерие и помогать в несчастьям другим. Ведь тот, кто великодушно ведет себя по отношению к тем, кто находиться в несчастье, сам заслуживает такого же отношения судьбы. Бессмертную похвалу получают те люди, о которых здесь не указано и тех, кто, получив пользу, испытывают чувство благодарности к тем, кто это заслуживает. Даже злейший враг, если он находит милосердие, переходит в другое состояние под действием доброты, и быстро становится преданным другом.

16.
У мудрецов дружба должна быть вечной, а вражда смертной, по тому, что, таким образом, мы создаем себе наибольшее число друзей и очень мало врагов. (2) Не менее существенно то, что люди, стремящиеся к власти, должны превосходить своих собратьев в великодушии и умеренности. Поскольку, страх, вызванный завоеванием, превращает завоевателей в объект ненависти, в то время, как благосклонность, проявленная по отношению к побежденным, будет гарантом стабильности владычества. Поэтому, если мы заботимся о благосостоянии нашего отечества, тем более должны остерегаться совершать жестокие и непоправимые действия против тех, кто добровольно нам подчинился. Весь мир проявляет милосердие по отношению к тем, кто попал в несчастье, даже, если они иностранцы, и все ненавидят тех, кто злоупотребляет благополучием, даже, если они и союзники. Каждый из нас, я полагаю, относится ко всему так, как будто все сделано для него, и негодует на неудачи и завидует тем, кто живет в благополучии.

17.
Когда наиболее известный город подвергается безжалостному разрушению, это событие распространяется по всей земле, так как весь мир не только восхищается благородным поступкам других, но и единодушно ненавидит тех, кто проявляет жестокость к побежденным. (2) Не предоставление своевременно удачи со стороны богов, есть для человечества, причина многих плохих последствий. (3) Если люди своевременно не пользуются своей удачей, то любой случай изменит их состояние в худшую сторону. Обратите внимание на то, что люди, оказавшись в отчаянном положении, становятся крайне храбрыми. Так как наиболее робкие животные, если у них есть возможность бежать - бегут, но, если оказываются в безвыходном положении, то отчаянно сражаются. Подобным образом и карфагеняне, имея надежду спастись, отступают, но, доведенные до отчаяния, вступят в борьбу, не взирая на любую опасность. Действительно, если смерть ожидает их, не зависимо, будут они убегать, либо сражаться, они предпочтут славно погибнуть, чем обрести позор. (4) Жизнь полна неожиданного. В несчастье люди должны рисковать и добиваться своих целей, даже, при больших опасностях. Но, когда твое состояние спокойно, надо быть готовым к любой опасности. (5) Ни кто из тех, кто пришел к власти с помощью войска, не отдаст ее охотно.[23]

18.
По моему мнению, существует большая разница между несчастьем и оплошностью, и мы должны иметь дело с каждым из них по своему, как подобает людям, умудренным опытом. Так, на пример, к человеку, который ошибся, но еще не совершил большое зло, можно отнестись с состраданием, которое относится ко всем неудачникам. С другой стороны, человек, который совершил большие злодеяния, и кто проявил себя жестоким, лишает себя права человеческого отношения. Невозможно, чтобы тот, кто оказался жестоким к другим, пробудил сострадание, когда сам допустил жестокие ошибки, или тот, кто приложил все силы, чтобы не проявлять жалость, должны найти убежище в сострадании других. Поэтому, справедливо, подвергаться тем же законам, которые применили по отношению к другим. (2) Тот, кто во имя всех наказывает общего врага, справедливо считается общественным благодетелем. Подобно тем, кто уничтожает опасных зверей и получает похвалу за улучшение благосостояния, теперь и те, кто обуздал жестокость карфагенян и прекратил их зверства против человечества, получит, по всеобщему согласию, наивысшую славу. (3) каждый неустрашимо встречает лицом к лицу опасности, когда есть надежда победить, в то время, как тот, кто заранее считается побежденным, ищет спасение лишь в бегстве.

[1] Набис (греч. Νάβις) — последний царь Спарты, правивший в 207 до н. э. — 192 до н. э., сын Дамарта. Последний в ряду спартанских социальных реформаторов (Агис IV, Клеомен III, Маханид). После поражения Спарты в Клеоменовой войне (229—222 до н. э.) в городе не осталось граждан царского происхождения, которые могли бы занять трон. После недолгого правления Ликурга власть была отдана малолетнему Пелопу, регентами которого выступали Маханид (до его смерти в битве при Мантинее в 207 до н. э. против ахейцев) и Набис. Однако примерно с 206 до н. э. Набис постепенно прибрал к рукам царскую власть в Спарте. В 200 до н. э. Набис окончательно сверг Пелопа и принял верховную власть в стране, заявив, что является потомком Демарата и принадлежит к царской ветви Эврипонтидов.
[2] В том числе и известная Апега. Казнь, состояла в том, что жертву сжимал до смерти изображавший женщину (жену тирана Апегу) автомат, покрытый острыми железными иглами.
[3] имеется ввиду П. Лициний Красс, избранный коллегой Сципиона по консульству 205 г. до н. э., чтобы дать Сципиону свободу командования. Ливий (28. 38. 12) сообщает, что понтфик максимус ограничивался пределами Италии, и по сути, Красс был назначен в Брутий, как в свою провинцию.
[4] См. Ливий, 29, 1.
[5] Греч. ηγεμον, владыка. Исторически термин использовался для обозначения звания руководителя или военачальника, наместника.
[6] Ферсефона (Персефона) – в древнегреческой мифологии богиня плодородия.
[7] Более подробно смотри у Ливия, 29, 8-9 и 16, 22.
[8] Диодор их называет хилиархами (Χιλίαρχοι) то есть командующие тысячей в древнегреческом войске.
[9] У Диодора – хилиархи.
[10] У Диодора – агорономон и два демарха. Агорономон (ἀγορανόμον) – букв. смотритель рынка. Диодор имеет его ввиду как члена городского совета. Демарх (Δήμαρχος) - официальный представитель и начальник аттического дема. Д. избирались демотами и сменялись ежегодно. Здесь Диодор опять применяет чисто греческие термины к римским должностям.
[11] Ходили слухи, что поведение Сципиона в это время было «не римским», и он позволил себе ослабить дисциплину в армии. См. Ливий, 29, 19, 10,13 и 29, 22, 1 - 6.
[12] Этот отрывок можно отнести к моменту, когда Сципион обратился к своему войску о том, что, якобы Сифакс (царь западных нумидян, союзник римлян в войне с Карфагеном) просил римской помощи в Ливии. См. Ливий, 29, 24, 4-7.
[13] Царь восточных (массилийских) нумидян, был, ранее, в противоречиях с Карфагеном. Однако, позже, стал его союзником и был непримиримым противником Рима.
[14] В древнегреческой мифологии богиня судьбы и мести.
[15] Иначе Софонисба, или Софониба. Дочь Гасдрубала, сына Гискона, самого могущественного карфагенянина во время Второй Пунической войны
[16] Масинисса или Массинисса (ок. 240 до н. э. — ок. 149 до н. э.) — первый царь Нумидии, наиболее известный своим участием в качестве римского союзника в битве при Заме во Второй Пунической войне.
[17] Гай Лелий (235 – 160 гг. до н. э.) – ближайший друг Публия Корнелия Сципиона Африканского.
[18] Ливий, 30, 15, 9-12 описывает принятые им меры, чтобы утешить горе Масиниссы, вызванное смертью Софонбы.
[19] Ср. Ливий, 30, 20 и Аппиан, Римская История, Ганнибал, 59. История о состоявшейся резне, скорее, вымысел, или, во всяком случае, сильно преувеличена
[20] См. Аппиан, Римская истории, События в Ливии, 33.
[21] Договор был продиктован Сципионом, и принят карфагенянами осенью 203г. до н. э. в то время, как условия мира ратифицировались в Риме, в Африку вернулся Ганнибал, а в след за ним и Магон. Партия мира в Карфагене была свергнута, а нападение на римские суда, стоявшие на якоре в Тунисском заливе, послужило сигналом для возобновления военных действий.
[22] Этот и следующие отрывки, вероятно, взяты из выступлений различных сторон в римском сенате, и, возможно, в частности, из выступления тех карфагенских посланников. Ср. прения в Сиракузах в 413 г. до н. э. по поводу плененных афинян. (книга 13.20 и сл.).
[23] Текст труден и, возможно, поврежден. Отрывок может относиться к Сципиону, чтобы увидеть другую сторону заключенного им мира. (Ливий, 30.36.11).