Из вышеизложенного становится вполне очевидным, что весной 1941 г. Швеция имела ясное представление о внешнеполитическом положении Финляндии. Этому способствовало одновременно несколько обстоятельств: искусные шведские дипломаты в Хельсинки (новый посол Карл-Иван Вестман и опытный военный атташе Г. фон Стединг), стремление многих влиятельных финнов держать Швецию в курсе финляндских событий, чтобы при необходимости получить от нее поддержку, известная слабость финнов, связанная с сохранением тайны - и, наконец, крупный успех шведского разведывательного управления, которому удалось в то время взломать код дипломатической службы Германии и читать отправляемые немецким представителям предписания. Поэтому при обсуждении положения в Финляндии правительство Швеции не ограничивалось только той информацией, которую считал необходимым предоставить ему финский кабинет, но имело возможность относиться к ней по большей части критически.
Егершёльд в биографии Маннергейма пишет о том, что Гюнтер был готов предложить Финляндии заключить оборонительный союз со шведами, если та будет придерживаться принципов безусловного нейтралитета. Предложение было сделано в Хельсинки 6-8 мая 1941 г. в ходе беседы с премьер-министром Рангелем; известие об этом сохранилось лишь в виде устной информации министра Кукконена германскому пресс-атташе Метцгеру. На этом основании В. X. Калгрен считает факт такого предложения недоказанным. Почему молчат остальные официальные источники? Почему предложение было сделано не президенту Рюти или министру иностранных дел Виттингу, которые стояли у руля внешней политики страны и которых Гюнтер знал лично?
Мысли об оборонительном союзе, которые стали актуальными после Зимней войны и вторично осенью 1940 г. в связи проектами по созданию унии, на этом этапе получили импульс от намерения Швеции оказать финнам военную помощь при условии их безусловного нейтралитета.
Сознательно "приглушенная" внешнеполитическая ситуация конца мая 1941 г. была нарушена германскими слухами о переговорах относительно Украины. Вестман попытался прояснить их 27 мая в беседе с Виттингом, но безуспешно. Германское же посольство в Хельсинки информировало его 30 мая о том, чтобы женщины и дети при первой возможности покинули страну, что указывало на серьезный характер приближающихся событий. Распространившийся ранее слух о прибытии в Хельсинки многочисленной немецкой военной делегации теперь подтвердился. Посол сообщал 3 июня, что два самолета с 40-50 немецкими офицерами проследовали через Хельсинки на север. Стединг со своей стороны докладывал 7 июня своему шефу К. Адлеркройцу, что в ходе состоявшихся в Хельсинки переговоров (3-6 июня 1941 г.) финны "дали окончательный ответ на немецкие вопросы и требования, которые наряду с делами оперативного характера касались прежде всего проблем снабжения". На этот раз финнам удалось лучше сохранить содержание решающих переговоров в тайне, чем ранее и шведы могли судить о них только по чисто внешним признакам.
Вместе с тем о переброске германских войск шведы узнали благодаря своей радиоразведке еще до начала самой операции. Шифровальный отдел шведского генерального штаба 30 мая 1941 г. перехватил посланную из Осло в Берлин радиограмму, согласно которой операция " Блауфукс" под прикрытием замены войск начнется 7 июня переброской немецких войск из Северной Норвегии в район Рованиеми, куда с юга подойдут части двух новых дивизий. Эти войска оставались бы на своих местах до прояснения исхода советско-германских переговоров. Премьер-министр Пер Албин Ханссон сообщил эту информацию шведскому правительству 5 июня 1941 г. И хотя военный кабинет Финляндии еще до этого был в курсе событий, финское правительство в полном составе было проинформировано только 9 июня. Таким образом, правительство Швеции узнало о финских делах за четыре дня до того, как о них был проинформирован кабинет Финляндии!
Шведские морские силы, получившие заблаговременное уведомление, смогли внимательно отслеживать перевозки по программе "Блауфукс". Из бумаг шведского генерального штаба явствует, насколько точно шведы знали об этих перевозках: организация была известна до мельчайших деталей еще до прибытия немецких судов в Финляндию. Из дипломатических источников следует выделить письмо Рихерта - шведского посла в Берлине - от 7 июня 1941 г., в котором он сообщает своему начальству полученную от Кивимяки информацию о далеко зашедшем финско-германском военном сотрудничестве и о высказанном в связи с этим сожалении, поскольку Финляндия и Швеция будут отдаляться друг от друга.
В этой обстановке известие о перевозках, которое финны сделали шведам только в тот день, когда об этом узнало и само финское правительство, т.е. 9 июня, безнадежно запоздало. Шведы были раздосадованы тем, что Финляндия скрывала от них столь важные дела. "Это смахивает на нечестную игру", - отметил в своем дневнике 5 июня 1941 г. временно исполнявший обязанности министра иностранных дел Пер Албин Ханссон.
Секретарь кабинета внешнеполитического ведомства Швеции Бохеман 9 июня 1941 г. недвусмысленно выказал финляндскому послу Васашерне неудовольствие его страны. И когда финский посол пытался оправдать задержку информации своей поездкой в Хельсинки и наступившим уикендом, секретарь кабинета холодно заметил, что Стокгольм уже несколько дней был в курсе событий и лишь ждал объяснений со стороны Финляндии.
Васашерна имел 11 июня 1941 г. встречу с министром иностранных дел Гюнтером, прервавшим в связи со складывавшейся обстановкой свой отпуск и прилетевшим в Стокгольм. В ходе ее он изложил позицию Рюти, который считал невозможным отказаться от транзита немецких войск, в частности, и по той причине, что Финляндия уже давно просила Германию занять четкую профинляндскую позицию. И когда она теперь реализована в такой форме, отказ от нее мог представлять даже определенную опасность.
Официальные лица полностью осознавали, о какой политике Финляндии идет речь. Посол Васашерна жаловался 11 июня Баггу о том, что его линия потерпела фиаско, поскольку политика его страны стала все больше ориентироваться на Германию и отходить от Швеции. Васашерна, который и сам не был вовремя проинформирован (ср. аналогичные действия министерства иностранных дел Финляндии в отношении своего московского посла Паасикиви и посла в Лондоне - Грипенберга), обдумывал вопрос о своей отставке.
Посол Вестман распространил 12 июня 1941 г. информацию о начале мобилизации в Финляндии. По его сведениям войска прикрытия, составлявшие треть всех сухопутных сил страны, доведены до штатов военного времени и две дивизии сосредоточены в районе Ханко. Народ, наблюдавший все это, испытывал беспокойство, но пресса хранила полное молчание. Вестман сообщал о том, что германские войска в Финляндии оказались в непосредственной близости от Швеции до того, как ее правительство получило об этом информацию. Он надеялся, что Стокгольм даст финнам понять о неприемлемости подобной практики.
Новости о предстоящих крупных событиях нарастали как снежный ком. Вице-атташе полковник Кемпф получил 13 июня 1941 г. от Хейнрикса сообщение о расширении масштабов мобилизации в Финляндии. На следующий день через Стокгольм поступила телеграмма о намерении Англии прервать судоходное сообщение с Петсамо. Москва 14 июня сообщила, что никаких переговоров с Германией не велось и что подобные слухи носят злонамеренный характер. Вестман по этой причине поспешил на встречу с Виттингом. В своем официальном отчете об этих переговорах Вестман приводит слова Виттинга, сказавшего, что когда в конце мая (N.B. датировка!) Германия выставила Финляндии свои требования, у него сложилось представление, согласно которому переговоры с Советским Союзом еще не начались. Финляндия просила у Германии немного: 1. помощи, в случае возможного давления со стороны СССР, 2. "моральной и материальной поддержки", если импорт в страну затруднится. Теперь Виттинг был в полной растерянности, хотя сам в полной мере содействовал рождению данной ситуации.
Большая мобилизация в Финляндии являлась основной темой рапорта, отправленного послом в Стокгольм 18 июня 1941 г. За день до этого премьер-министр сообщил о ней политическим партиям, не обосновав, правда, ее причин. Виттинг был озабочен тем, что многие немецкие специалисты, работавшие в СССР, в последние дни отправлялись на родину через территорию Финляндии. Отъезд в большинстве случаев осуществлялся столь неожиданно, что у них зачастую отсутствовала транзитная виза. Виттинг сообщил также, что Финляндия в знак протеста против торговых ограничений со стороны Англии потребует убрать одиннадцать английских наблюдателей, находившихся вдоль дороги на Петсамо. Вестман предположил, что "эта бесцеремонная мера" предпринята по просьбе немцев. В качестве вывода посол заключил: "Следует, очевидно, исходить из того, что Финляндия уже зашла столь далеко, что важнейшие решения относительно ее внешней политики теперь невозможно принимать в Хельсинки".
В удивительно точном рапорте Вестмана содержится также информация о визите 21 июня 1941 г. к президенту Рюти делегации нескольких политических партий. Делегация потребовала, во-первых, улучшения информированности по вопросам внешней политики и, во-вторых, отказа от организации наступательных операций и ограничения своих целей только обороной собственных границ. И хотя в составе делегации находилось несколько членов Аграрного союза (согласно Вестману - Ниукканен и Такала, но не его председатель Пилппула), в его кругах господствовали двойственные настроения. Некоторые интересовались вопросом - какие границы при этом имеются в виду - старые или новые.
Отчетливо понимая, в какую сторону развиваются события в Финляндии, посол Вестман попросил аудиенции у президента Рюти, который принял его 21 июня 1941 г. в присутствии министра иностранных дел Виттинга. Рюти заявил, что до сих пор неизвестно, какой оборот примут события, но ситуацию признал крайне серьезной. Отношение Финляндии к ней продемонстрировала проведенная мобилизация (300-400 тыс. человек). И хотя советский посол в Хельсинки последовательно придерживался своей точки зрения о том, что войны с Германией не будет, он, тем не менее, как бы на всякий случай, делал представления Финляндии, касавшиеся железнодорожного сообщения с Ханко, или конфискации русского буксира в Лиинахамари. В ходе беседы выяснилось, что обещанные Сталиным послу Паасикиви 20 000 тонн зерна уже получены. Виттинг, как он это делал неоднократно ранее, вновь подчеркнул критическое отношение Германии к Швеции - очевидно для того, чтобы она заняла более благосклонную позицию по отношению к предстоящим предложениям о транзите немецких войск. Рюти признал, что финляндский парламент не получал должной информации о развитии событий, подчеркнув, что совершенно невозможно говорить о них во всеуслышание. У Вестмана сложилось впечатление, что это обстоятельство не сильно заботило президента; время сожалений прошло.
2020-07-12
85
