Священник Григорий Иванович Рарский

Выпускник С.- Петербургской духовной академии, имевший степень кандидата, он в 1840 г. был назначен смотрителем Устюженских духовных училищ, а в 1844 г. определен на вакансию старшего священника Богородице-Рождественского собора с увольнением от должности учителя.

 Постановлением Святейшего Синода от 16 января 1848 г., Григория Ивановича назначили смотрителем Белозерского духовного училища, вместе с тем он был определен священником Спасо-Преображенского собора.

С должности смотрителя он был уволен в 1851 г. за небрежное хранение и неосмотрительность употребления училищной суммы. Умер он через год после этих событий «от развившейся в последнее время чахотки и водяной болезни в груди». Был похоронен на Спасогорском кладбище с южной стороны от алтаря. На его могиле стоял деревянный крест с надписью: «На сем месте покоится тело бывшего Смотрителя Белозерских Духовных Училищ – Соборного священника – кандидата Григория Рарского. Скончался 1852 г. 16-го Ноября в 38 лет от рождения».

Иван Осипович Николаевский

(1818 – 1899 гг.)

10 мая 1899 года Белозерск прощался с бывшим смотрителем духовного училища И.О. Николаевским. Отпевали его в храме Иоанна Предтечи, при котором он долгое время состоял старостой. Гроб усопшего утопал в венках. Траурная процессия двинулась к Спасогорскому кладбищу, где Иван Осипович был погребен рядом с супругой при участии многочисленного духовенства, при стечении громадной толпы народа. Город проводил в последний путь человека, явившего пример образцовой во всех отношениях жизни.

Его ученик А. Бронзов назвал Ивана Осиповича самой крупной величиной в ряду деятелей Белозерской духовной школы. «Он наполнял собою училище больше трети столетия, - так написал он в своей книге, - наполнял со славою, образцово, до самозабвения и до самопожертвования преданный своему делу». Был награжден орденом Станислава II и III степеней, бронзовой медалью в память войны 1853-1856 гг., орденом св. Анны II и III степеней, орденом св. Владимира IV степени.

Преподавал Иван Осипович латинский язык. Знал его превосходно, свободно читал латинских классиков, легко разговаривал на латинском языке. Он желал, чтобы и его ученики обладали прекрасным знанием этого предмета, предъявлял к ним строгие требования, в особенности, к лучшим из них, которым чуть ли не ежедневно задавал латинские упражнения всякого рода. Грамматику у него знали даже лентяи, все обладали достаточным запасом слов, который позволял справляться даже с Цицероном. Бывало, чтобы вразумить ленивца, он приглашал на урок кого-либо из учеников младших классов, который своим хорошим ответом конфузил старшеклассника. Это часто заставляло лодырей браться за книгу для поправления дела. Тех, кто хорошо учился, Иван Осипович всячески поощрял, например, дарил им книги.

Помимо латинского языка он был преподавателем катехизиса и Церковного устава. По части знания катехизиса его ученики могли поспорить к кем угодно, знали его от и до, причем, не механически, а осознанно, могли перевести любой славянский текст, имевшийся в катехизисе. При изучении Церковного устава Иван Осипович применял весьма практичный метод: его ученики постоянно участвовали в совершении церковных служб. Это помогало твердо усваивать Устав.

Своих учеников он любил по-отечески. Пока еще не были открыты при училище общежития, Иван Осипович обходил квартиры, где жили школяры. С сомнительных учеников удалял, подыскивал для них надежное жилье. Иногда муштровал хозяев, недостаточно заботившихся об учениках и не следивших за ними, у своих подопечных спрашивал уроки, вникал во всякую мелочь жизни. Всячески щадил каждого провинившегося ученика, пока оставалась надежда на его исправление, что испытал на себе и Александр Бронзов. Как-то вздумал он бежать домой. Это было серьезное нарушение дисциплины, за которое могли исключить. Но Иван Осипович наказал провинившегося ученика по-своему, рассчитывая, что из того еще выйдет толк. И не ошибся: его подопечный стал ученым-богословом.

К сослуживцам был требователен, где следовало, добрым и снисходительным, если была в том надобность. Если кто-то из подчиненных допускал промахи, то увещевал и наставлял его наедине, щадя личное достоинство каждого и не делая без особой нужды огласки происшедшему.

Жена Ивана Осиповича умерла от чахотки, на его руках осталось 6 детей: старший учился в семинарии, младшему едва исполнилось 11 месяцев. Все свое внимание сосредоточил он на воспитании детей в христианском духе и исполнении своих служебных обязанностей. Предостерегал детей от ссор, приучал к постоянному труду, отучал от праздности и лени. Всем дал образование, не жалея на это последней копейки из своего скудного жалования.

Умирал Иван Осипович в нищете. Принужденный лечиться и содержать сирот,  детей его овдовевшей дочери, он не мог существовать на мизерную пенсию, назначенную ему. Когда его не стало, оказалось, что и хоронить Ивана Осиповича не на что. Телеграфировали высшему начальству. В июне на погребение Ивана Осиповича было выслано 100 рублей.