Политика реализации реформы показала, что проблемы, связанные с природой экономических показателей и с «ведомственностью», остались нерешенными. Новые показатели вводились с трудом. Поощрительные фонды не смогли должным образом стимулировать рабочую силу: предназначенные рабочим премии в среднем составили лишь 3% от зарплаты, что было недостаточно для того, чтобы вызвать интерес к повышению эффективности производства; что же касается фонда на социальные нужды, то его использованию мешало то, что план не предусматривал обеспечение строительными материалами. Наконец, фонды самофинансирования не могли быть эффективно использованы по причине слабой координации между научными изысканиями и промышленностью (от разработки до выпуска первого пробного образца и освоения массового производства проходило в среднем шесть – восемь лет).
Уже с первых шагов проведения реформы стало ясно, что она представляет собой набор разрозненных и противоречивых мер. Действительно, могло ли сочетаться расширение хозяйственной самостоятельности предприятий с усилением административных и экономических полномочий министерств, этих удельных княжеств?…
|
|
Противоречия реформы отражали глубокие расхождения между возглавляемыми Брежневым сторонниками ограничения децентрализации при сохранении в неприкосновенности политико-административной системы в функционировании экономики и объединявшимися вокруг Косыгина приверженцами частичных рыночных реформ, готовыми в определенной степени довериться экономическим регуляторам.
На эти быстро проявившиеся противоречия между политическим госконсерватизмом, основанным на стремлении стабилизировать систему через насаждение отношений личной преданности и даже создание «феодальных вотчин», и самим принципом экономической реформы, предполагавшим приоритет технократических ценностей, накладывались другие расхождения, касавшиеся темпа и глубины проведения реформы и противоречивого подхода к решающей проблеме распределения власти.
Верт Н. История советского государства. 1900-1991. 2-е изд. М., 1994. С.390-391.
Однако самая главная причина связана с сохранением экономического механизма хозяйствования и системы управления, сложившихся в годы довоенных и послевоенных пятилеток, то есть в период экстенсивного развития народного хозяйства. В последующем действующий механизм хозяйствования и управления экономикой, оставаясь практически в неизменном состоянии, в лучшем случае подвергался лишь частичным, причем незначительным изменениям. Так, меры, предпринятые в ходе хозяйственной реформы второй половины 60-х годов, намеченные сентябрьским (1965) Пленумом ЦК КПСС, не затронули в должной степени фундаментальных –основ процесса повышения эффективности производства. Одно направление экономической реформы исключало другое. Наравне с предлагаемым внедрением экономических рычагов управления продолжался процесс усиления централизованного руководства. Механизм хозяйствования и управления экономикой превратился в механизм торможения нашего экономического и социального развития.
|
|
История России (Россия в мировой цивилизации) / Под ред. А.А.Радугина. М., 1997. С.307-308.
№ 3. О развитии сельского хозяйства 60-80-х гг.
Нередко в современной отечественной литературе аграрная политика 60-80-х гг. характеризуется как череда ошибок, время упущенных возможностей, а сельское хозяйство как отсталое, неэффективное, деградирующее. Для подобных оценок есть веские основания. В сельском хозяйстве сохранялись глубокие экономические, социальные, технологические, экологические противоречия и проблемы. Имели место значительные диспропорции в развитии АПК. Хозяйственный механизм генерировал расточительство, хищения, уравниловку, иждивенчество, отчуждение от собственности и результатов труда. Наблюдалась чрезмерная миграция из села.
Однако в развитии сельского хозяйства имелись и позитивные тенденции. На протяжении всего периода наблюдался рост производства сельскохозяйственной продукции. Валовая продукция сельского хозяйства СССР (в сопоставимых ценах 1983 г.) увеличилась с 136,8 млрд. рублей в 1965 г. до 174,3 млрд. в 1975 г. и до 218,7 млрд. в 1990 г. Производство зерна в среднегодовом исчислении увеличилось со 130 млн т в 1961—1965 гг. до 213 млн т в 1986—1990 гг., молока — с 65 млн т до 106 млн т, мяса (в убойном весе) с 9,3 млн т до 19,3 млн т. Объемы производства сельскохозяйственной продукции в СССР не могут не впечатлять. Так, в 1991 г. СССР производил ячменя 29,5% мирового производства, пшеницы — 16,2%, овса — 45,1%, ржи — 55%, проса — 2,5%. В СССР производилось 33,7% мирового выпуска молочных продуктов, 21,4% масла, притом, что население СССР составляло 4,9% мирового. По производству важнейших видов сельскохозяйственной продукции на душу населения (зерно, мясо, молоко, яйца, сахарная свекла, картофель) СССР находился на лидирующих позициях в мире.
На этой основе был обеспечен сравнительно высокий уровень производства продуктов питания, достигший к середине 80-х гг. по ряду параметров показателей развитых стран. Однако парадоксально-повседневным явлением были нарастающие трудности в продовольственном снабжении населения, скудный ассортимент продуктов питания, унижающие человеческое достоинство очереди.
Увеличение валового производства сопровождалось неуклонным падением темпов прироста. Среднегодовые темпы прироста продукции сельского хозяйства по пятилеткам составляли: в 1966—1970 гг. — 3,9%, в 1971—1975 гг. - 2,5%, в 1976-1980 гг. - 1,7%, в.1981-1985 гг. - 1,1%.
Труднообъяснимым, на первый взгляд, был и рост импорта продовольствия. С одной стороны, была обеспечена продовольственная безопасность страны. Объем импорта продовольствия составлял 14—16% от отечественного производства (США стабильно импортировали в те годы 17— 19% продовольствия). С другой стороны, продовольственный импорт играл все более заметную роль в обеспечении населения отдельными видами продуктов питания. С 1970 г. по 1985 г. закупки за рубежом мяса и мясопродуктов возросли в натуре в 5,2 раза; зерна — в 20,8; сахара — в 67,2; масла сливочного — более чем в 100 раз. Удельный вес импорта в потреблении мяса составил в 1987 г. 6,6%, масла животного — 19,7%, растительного — 22,5%, сахара-сырца-25,5%.
Наиболее парадоксальным выглядит импорт зерна, поскольку его увеличение проходило на фоне роста отечественного производства зерновых. Так, производя в 1981— 1985 гг. в среднем за год 180,3 млн т зерна, СССР закупал ежегодно до 30 млн т. В 1987 г. было собрано 211 млн т., в 1988 г. — 195 млн т, в 1989 г. — 217 млн т, в 1990 г. — 240 млн т. Такого количества зерна страна никогда не производила. Тем не менее закупки зерна за границей не только не снизились, но возросли: в 1987 г. — 30,4 млн т, в 1988 — 35,1 млн т, в 1990 — 44 млн т.
|
|
Не менее парадоксальным было и следующее обстоятельство. Длительное время при росте затрат на развитие АПК проводилось стимулирование роста потребления путем дотирования потребительских цен. Из благих побуждений искусственно поддерживались за счет государства заниженные розничные цены. Так, среднегодовой индекс сельскохозяйственного производства в России в 1986—1990 гг. по сравнению с предыдущим пятилетием возрос на 12%, душевое потребление мяса и мясомолочной продукции на 11—12%, капиталовложения — на 22%, субсидии на продовольствие — на 77%. За 1985—1990 гг. объем производства мясомолочной промышленности в России возрос на 23%, розничные цены на мясо — на 5%, колбасу — на 8,8; яйца — 4,8; среднедушевой месячный совокупный доход — на 35,6%. За этот же период среднегодовой прирост розничных цен на продовольствие составил 2,8%, закупочных — 5,6%. Разница покрывалась за счет дотаций, доля которых в 1989 г. в розничной цене мяса и животного масла составляла более 70%, молока — 60, хлеба — 20%. С 1981 г. по 1990 г. государственные дотации на продовольствие возросли с 25 млрд руб. до более 100 млрд. руб. Импортное продовольствие продавалось по ценам внутреннего рынка, что означало субсидирование импорта государством. В результате такой политики продовольственный дефицит и пресловутые очереди не исчезли, дотации стали непосильны для бюджета, платежный баланс оказался в кризисе, а аграрный сектор оставался неэффективным.
Инвестиционная политика в аграрном секторе носила крайне противоречивый характер. В 60—80-е гг. на развитие сельского хозяйства было направлено значительное количество средств. Государственные капиталовложения и средства колхозов, направленные в сельское хозяйство с 1966 г. по 1990 г., составили 842,1 млрд. руб. Длительное время оставалась высокой доля государственных инвестиций в аграрный сектор. Если доля сельского хозяйства в ВВП в 80-е гг. составляла 13—18%, то доля этой отрасли в общем объеме капиталовложений — 18—20%. Невысок был процент за кредиты. За счет государства поддерживался уровень заработной платы в сельском хозяйстве. Так, в 1988 г. в 1/3 хозяйств фонд оплаты труда превышал валовой доход. Эти факты свидетельствуют о протекционистском характере аграрной политики.
|
|
Размеры капиталовложений выглядят внушительно, но при соотнесении их с фронтом работ в сельском хозяйстве картина перестает быть столь радужной. Если соотнести сделанные по линии государства и колхозов с 1917 по 1985 г. затраты с площадью сельскохозяйственных угодий в стране, то на каждый гектар придется 1,3 тыс. руб. капиталовложений. Это не так много, если учесть, что трактор в начале 80-х гг. стоил от 3 до 15 тыс. руб., строительство современной фермы обходилось в 250—300 тыс. руб., километра дорог с твердым покрытием — в 150 тыс., орошаемого гектара с затратами на его освоение — до 5 тыс. руб.
Обращает на себя внимание и тот факт, что от пятилетки к пятилетке происходило снижение абсолютного и относительного прироста инвестиций. Значительная часть выделявшихся селу ресурсов не доходила до сельского хозяйства или изымалась из него, что осуществлялось через повышение цен на средства промышленного производства, потребляемые в сельском хозяйстве, рост оплаты услуг обслуживающих сельское хозяйство организаций, незаконное изъятие средств из хозяйств. Велики были расходы колхозов на социально-культурные нужды, которые не компенсировались государством.
Рост капиталовложений в сельское хозяйство в 60—80-е гг. не поколебал многолетних приоритетов в их распределении по народному хозяйству в целом. С 1928 г. по 1978 г. в расчете на одного работника в городе в производственную сферу было вложено в 9 раз больше средств, чем на одного сельскохозяйственного работника.
Статистические данные показывают, что растущие капиталовложения давали все меньшую отдачу. Призывы руководителей всех уровней лучше использовать материальные и финансовые ресурсы, вести борьбу за экономию и бережливость были столь же традиционны, сколь и неэффективны. Для изменения ситуации необходимы были преобразования в системе производственных отношений, которые позволили бы существенно повысить эффективность освоения капиталовложений, а также перераспределение ресурсов в пользу тех отраслей АПК, отставание которых было наиболее значительным (социальная и производственная инфраструктура). Стать на путь хотя бы частичного, в рамках социализма, изменения производственных отношений (например, обеспечив реальный хозрасчет и развитие кооперации) тогдашнее руководство не смогло по причине идеологического догматизма. Обеспечить же перераспределение ресурсов в пользу социальной и производственной инфраструктуры АПК помешали инерция хозяйственного механизма, ведомственные интересы, технократизм мышления.
Политика протекционизма, ярким проявлением которой был рост капиталовложений, оказывала крайне противоречивое воздействие на развитие сельского хозяйства. Примером может служить развитие материально-технической базы сельского хозяйства, которое традиционно рассматривалось как приоритетное направление аграрной политики. С одной стороны, укрепление отраслей, производящих для села средства производства, способствовало росту фондо- и энерговооруженности, увеличению парка сельскохозяйственной техники в колхозах и совхозах. С другой стороны, уровень технической оснащенности сельскохозяйственных предприятий оставался ниже, чем в развитых странах и не соответствовал нормативам. Так, на 1000 га пашни в конце 70-х гг. в СССР приходилось 11,5 трактора, в США — 30, в Великобритании — 72, Франции — 81, ФРГ — 194, Италии — 85. Зерноуборочных комбайнов приходилось на 1000 га в СССР 5,7, в США и Великобритании — 15, Франции — 19, ФРГ — 33, Италии — 8. В результате растягивались сроки выполнения работ. От несвоевременной уборки терялось ежегодно 18—20 млн т зерна.
Парк техники увеличивался крайне медленно. Во второй половине 80-х гг., к примеру, вся поставка тракторов сельскому хозяйству шла на покрытие выбытия. Внесение удобрений ежегодно составляло 75—82% от фактических поставок.
Во многом подобное расточительство было связано с отсутствием эффективного мотивационного механизма в сельском хозяйстве. Сказалась и относительная дешевизна техники для колхозов и совхозов из-за низких цен для них на главные средства производства, которые иногда были ниже себестоимости в производящих отраслях, и недостаточное развитие технического сервиса в АПК. В результате вывести техническое состояние сельского хозяйства на уровень развитых стран не удалось.
Динамика развития сельского хозяйства к середине 80-х гг., нарастание трудностей в аграрном секторе отражали исчерпание традиционных механизмов оздоровления аграрного сектора и объективно подталкивали к поиску решений, выходивших за рамки командной системы. Не случайно, во второй половине 80-х гг. были намечены меры по реформированию аграрного сектора, которые в принципе противоречили существу господствовавших аграрных отношений. Среди них некоторая либерализация сбыта продукции колхозами и совхозами, введение продналога и госзаказа, трансформация коллективного подряда в арендный и семейный, появление фермерских хозяйств, возрождение кооперации, начало реформирования земельных отношений. Болезненно и противоречиво внедряясь в тогдашнюю систему, эти меры вызвали некоторое оживление аграрного сектора, но не успели укорениться сколько-нибудь прочно.
Становилось все более очевидным, что резервов дальнейшего совершенствования старой системы руководства сельским хозяйством и поддержания на этой основе роста аграрного производства не осталось. Меры, выходившие за рамки традиционной аграрной политики, отторгались. Целостность экономической системы разрушалась, управленческие структуры из-за многочисленных экспериментов разваливались. Следующим шагом должно было стать создание такой системы, которая бы базировалась на иных, т.е. рыночных принципах.
Итак, аграрное развитие в 60—80-е гг. носило противоречивый характер. Анализ тенденций и динамики развития производства, происходивших в АПК изменений при сопоставлении этих процессов с аграрным развитием Запада позволяет утверждать, что аграрная политика 1965—1990 гг. объективно была направлена на модернизацию сельского хозяйства, создание аграрного сектора, который бы соответствовал индустриальной стадии развития общества и представлял собой, вместе с тем жизнеспособную альтернативу рыночно-фермерскому варианту аграрной эволюции. Однако в ходе реализации этой политики отчетливо проявилось противоречие между курсом на модернизацию аграрного сектора и политико-идеологическими установками правящей партии. В результате наблюдались замедление роста основных показателей сельскохозяйственного производства, постепенное нарастание кризисных явлений, многочисленные противоречия и парадоксы в аграрном секторе. Решив ряд конкретных проблем в области сельского хозяйства, аграрная политика не позволила создать по-настоящему высокоэффективный, на уровне развитых стран мира аграрный сектор.
Наухацкий В.В. Находилось ли в кризисе советское сельское хозяйство 60-80-х годов? / История России в вопросах и ответах. Изд-е 3-е. Ростов н/Д, 2001. С.465-471.
№ 4. О застое «развитого социализма»
Обозначенные годы в литературе оцениваются с диаметральных позиций. «Чистые» сторонники коммунистической перспективы считают их действительно «развитым социализмом» со всей присущей атрибутикой его восхваления, а противники характеризуют их как застой, топтание на месте, чуть ли не движение вспять. Процессы, происходившие в эти годы в различных сферах жизни общества, более сложны и многоплановы. В этот период выделяются два этапа — 1964—1968 гг. и 1968—1985 гг., на протяжении которых прослеживается борьба двух традиций — демократической и консервативной. Последняя явно превалировала и стала ведущей на втором этапе.
Застой «развитого социализма» как системы не исключает количественных и качественных изменений, развития в целом, но серьезно искажает многие параметры ее функционирования, закладывает основы для ее трансформаций в будущем. Так, за четверть века после принятия третьей Программы КПСС СССР семикратно увеличил основные производственные фонды народного хозяйства. Национальный доход вырос почти в 4 раза, промышленное производство — в 5 раз, сельскохозяйственное — в 1,7 раза. За это время реальные доходы на душу населения увеличились в 2,6 раза, общественные фонды потребления — в 5 с лишним раз. Построено 54 млн квартир, осуществлен переход ко всеобщему среднему образованию. Вчетверо возросло число лиц, окончивших вузы. Общепризнанных успехов добились наука, медицина, культура. Однако динамизм, присущий ранее советской экономике, был в середине 70-х гг. утрачен. В 1966—1971 гг. прирост производительности общественного труда составил 39%, в 1971—1975 — 25%, в 1976—1980 — 17%, а в последующей пятилетке упал до 16%. Призывы партийных съездов к «экономной экономике», «эффективности и качеству», «переходу на рельсы интенсификации» и др. на практике оборачивались экстенсивным путем развития. Помимо дополнительного притока трудовых ресурсов экономическое развитие в 70-е гг. обеспечивалось за счет выгодных внешнеторговых операций: в основном торговали нефтью, газом, лесом и другими природными ресурсами. В результате основные показатели экономического развития страны неуклонно ухудшались.
В официальных документах экономическая политика оценивалась как курс на интенсификацию производства в условиях развертывающейся научно-технической революции. Однако использование достижений НТР приняло однобокий, уродливый характер по причине сохранения командного управления экономикой, монополии государства на средства производства, отсутствия рыночных — экономических, политических, правовых механизмов, обеспечивающих переход к оптимальным методам развития производства через непрерывное повышение производительности труда. Отсюда неизбежная тенденция к овладению отдельными, частичными результатами НТР, новыми технологиями и материалами путем встраивания их в старый механизм, сочетая автоматизированные линии и массу ручного труда, атомные реакторы и подготовительные работы к их монтажу методами «народной стройки».
Более того, достижения НТР, новые технологии вместо того, чтобы изменить сам механизм безрыночной индустрии, как бы продлевали ему жизнь, давая новый импульс. Сокращались запасы нефти, но благодаря успехам трубопрокатных и трубокомпрессорных технологий системе стали доступны гигантские «природные кладовые» газа; стало затруднительно разрабатывать подземные угольные пласты — роторные экскаваторы позволили извлекать бурые угли открытым способом, и т.д.
Такой своеобразный симбиоз индустрии без рынка и новых технологий эпохи НТР способствовал сверхускоренному, хищническому и необратимому истреблению богатейших ресурсов и привел в итоге к беспрецедентному явлению, охватившему все сферы общественного производства — структурному застою в эпоху НТР. Развитый мир уже вступил в новую постиндустриальную технологическую эпоху, тогда как СССР оставался в старой, индустриальной. К началу перестройки страна отставала по производительности труда от США в 5 раз в сельском хозяйстве и в 2,5—3 раза в промышленности. Важную роль в этом «застое в условиях бурного роста» сыграли процессы на мировом рынке, приведшие в 70-е гг. к резкому повышению цен на нефть и другое сырье, спаивание народа, остаточный принцип выделения средств на социальную сферу, и т.д.
Отрицательно сказывались на экономическом развитии такие качества системы, как сверхцентрализация, примитивные методы составления госбюджета и учета издержек, искаженное ценообразование, скрытые субсидии ВПК; отсутствие передачи оборонных технологий в гражданские отрасли.
Накопившийся груз расточительности, неэффективности распределения ресурсов, структурные диспропорции, непосильная гонка вооружений, имперские амбиции и афганская авантюра создали в экономике предынфарктную ситуацию.
Столь же противоречивым было социально-политическое и духовное развитие общества. По современным подсчетам, СССР в 1985 г. занимал лишь 77 место в мире по уровню потребления на душу населения. Все отчетливее становились отчуждение власти от общества, развитие двойных стандартов в этике, политике и морали. Совершенствование экономической машины, работавшей автономно, без учета реальных потребностей общества и реальных возможностей страны, привело к формированию теневой, спекулятивно-криминальней экономики, тесно связанной с партийно-советской и хозяйственной номенклатурой, занятой в распределительной сфере. В брежневские годы 18-миллионная армия чиновников обрела большую самостоятельность, сложилась в класс со своими особыми интересами. Образовались многочисленные влиятельные слои, группы, клики, во многом признававшие социализм и официальную идеологию формально. Правящая партия фактически разделилась на партию аппаратчиков со своими привилегиями и интересами, далекими от нужд и забот народа, и партию рядовых коммунистов, полностью подчиненную аппарату.
В 70—80-е гг. в советском обществе зарождаются и постепенно набирают силу тенденции, сигнализирующие о том, что финал неумолимо приближается. Директивная плановая система и государственная собственность приобретают своего спутника в виде теневой экономики, официальная идеология — диссидентства, «нерушимый блок» коммунистов и беспартийных — в нарастающей аполитичности масс, КПСС как «ум, честь и совесть нашей эпохи» — в старческом маразме руководителей, рашидовщине и чурбановщине, пути на стирание классовых различий противостоит растущий разрыв в материальном положении отдельных социальных групп. Фактически в обществе в эти годы сложились и вызрели внутренние механизмы и силы демонтажа такого реального социализма.
Могилевский С.Г. Почему в 60-80-е гг. СССР оказался на пороге кризиса? / История России в вопросах и ответах. Изд-е 3-е. Ростов н/Д, 2001. С.471-474.
№ 5. О застое в политической, экономической и социальной сферах
«Наше общество оказалось (не «вдруг», конечно, а в результате сложного исторического процесса) глубоко больным. Симптомы болезни – последняя стадия которой получила название «эпоха застоя» – известны, в какой-то мере мы понимаем ее причины и внутренние механизмы (хотя до полной глубинной ясности еще далеко).
В первую очередь это отсутствие плюрализма в структуре власти, в экономике (за исключением периода нэпа), в идеологии. С этим тесно связана бюрократизация всей жизни страны. Все нити управления концентрируются в руках людей, обладающих властью в силу должности в госудаственно-хозяйственном или партийном аппарате и образующих особый социальный «бюрократический» слой. […]
В этот период возможности экстенсивного развития хозяйства уже исчерпали себя, а к интенсивному развитию система оказалась неспособной. Технический прогресс не выгоден хозяйственникам, действующим в рамках административно-бюрократической структуры, новинки не внедряются и даже не разрабатываются (так как бюрократизация захватывает и сферу науки). Большая часть научно-технических идей приходит с Запада, при этом часто с опозданием на годы и десятилетия. Фактически страна все больше выпадает из общемировой научно-технической революции, становится ее «паразитом». Эффективность вложений в народное хозяйство катастрофически падает. В строительстве преобладает «долгострой». Общий итог всего этого мы находим в недавнем заявлении М.С.Горбачева – уже 4 пятилетки нет абсолютного прироста национального дохода, а в 80-е годы наблюдалось даже его снижение. Сельское хозяйство страны находится в состоянии перманентного кризиса, в результате – низкое качество питания населения, скудность ассортимента продовольственных магазинов, необходимость закупок зерна и других продуктов сельского хозяйства за границей. […]
Социальный портрет эпохи застоя будет неполным, если не отметить колоссального развития различных форм коррупции; возникают чисто мафиозные группы, сращенные с местным партийным и государственным аппаратом, от которого, как правило, нити тянутся вверх. Классический пример – узбекистанская мафия с ее многомиллиардными хищениями и приписками к производству хлопка, систематическим взяточничеством, эксплуатацией уборщиков хлопка, при этом тысячи людей, особенно детей, стали жертвами бесконтрольного массового применения дефолиантов и других химикатов с жесточайшими расправами над недовольными в поземных личных тюрьмах и психушках».
Сахаров А. Неизбежность перестройки / Иного не дано. М., 1988. С.122, 123, 124.
№ 6. Экономика застоя в цифрах
«… все основные показатели экономического роста страны неуклонно ухудшались на протяжении всего рассматриваемого периода. Это хорошо видно из следующих данных официальной статистики (в %):
Среднегодовые темпы в % | 1951-1960 гг. | 1961-1965 гг. | 1966-1970 гг. | 1971-1975 гг. | 1976-1980 гг. | 1981-1985 гг. |
- прироста национального дохода | 10,2 | 6,5 | 7,7 | 5,7 | 4,2 | 3,5 |
- роста производительности труда | 8,0 | 6,0 | 6,8 | 4,6 | 3,4 | 3,0 |
- изменения фондоотдачи | +0,8 | -3,0 | -0,4 | -2,7 | -2,7 | -3,0 |
На пороге кризиса: нарастание застойных явлений в партии и обществе. М., 1990. С.41.
№ 7. О попытках реабилитации Сталина
[…] «После ухода Хрущева давление сталинистов многократно усилилось. Отношение Брежнева к этой проблеме, насколько я могу судить, было неоднозначным. Как политик он понимал, что «полномасштабная», гласная, точнее, громогласная реабилитация Сталина невозможна, что она окажет в целом отрицательное воздействие на обстановку в стране, на авторитет СССР за рубежом. Но как человек, сформировавшийся в сталинские годы и Сталиным выдвинутый на руководящие посты, он симпатизировал Сталину и внутренне не мог принять его развенчание. В этом он находил полную поддержку многих товарищей из Политбюро и Центрального Комитета, которые прошли сходный жизненный путь и примерно одинаково оценивали Сталина. Имя Сталина стало все чаще всплывать в мемуарной литературе, в различного рода книжках и статьях. Плохо не то, что стали вспоминать Сталина – его не вычеркнуть из истории. Плохо то, что воспоминания эти имели, как правило, апологетический характер. Начался постепенный дрейф в сторону от решений XX и XXII съездов партии». […]
Бовин А. Перестройка: правда о социализме и судьба социализма / Иного не дано. М., 1988. С.536.
№ 8. Возрождение сталинщины
[…] «Сталинщина не умерла со Сталиным. И это ведь не просто шутка, что «брежневщина – сталинизм с человеческим лицом» (обычно я говорю «сталинщина», а не «сталинизм» – «изма»-то как раз никакого и не было, - но шутка не моя). А как умудрялись сочетать «зрелый социализм», который уже есть, с продовольственной программой, которая только через много лет накормит страну?» […]
Коржавин Н. Истоки и психология исторической задержки / Погружение в трясину (Анатомия застоя). М., 1991. С.13.
№ 9. О целях Л.И.Брежнева и его окружения
[…] «Именно эта эпоха – закономерное наследие дискредитированного массового насилия, неудачных попыток реформы, деморализации, разочарования, усталости, прикрывавшихся высокими словами. Это то застойное болото, куда впадают многие бурные и мутные потоки нашей послеоктябрьской истории. Здесь кульминация и итог неэкономического хозяйствования, недемократического управления и идеологического двоемыслия. […]
Действительный смысл преобразовательских начинаний Хрущева во второй половине его «царствования» сводился к нескончаемым административно-управленческим перетряскам.
Пришедшая им на смену брежневская эпоха была первой и единственной, которая провозгласила своей целью собственное самосохранение. Ключевым словом, словесным символом эпохи стала «стабилизация» (сам термин вошел в политический оборот после вторжения в Чехословакию в августе 1968 г., но он, несомненно, имел и обратную силу. Правда, осталась как будто в силе партийная программа 1961 г. с ее фантастическими обещаниями, продолжались «стройки века», время от времени предпринимались попытки при удобном случае расширить зону влияния мировой системы [социализма] в сторону африканских пустынь и афганских ущелий. И, конечно же, продолжались необратимые и дестабилизирующие процессы в самом обществе и его экономике – истощение сырьевых и прочих ресурсов, разрушение деревни и пр.»
Левада Ю., Костина Т., Шейнис В. Секрет нестабильности самой стабильной эпохи / Погружение в трясину (Анатомия застоя). М., 1991. С.15, 16.
№ 10. ЗАЯВЛЕНИЕ ТАСС О ВСТУПЛЕНИИ НА ТЕРРИТОРИЮ ЧЕХОСЛОВАКИИ СОВЕТСКИХ ВОЙСК
В конце 60-х годов руководство Чехословакии осуществило ряд мероприятий по демократизации общества (внедрение рыночных начал в экономику и др.), расцененных лидерами других соцстран как «контрреволюционные». С целью подавления «контрреволюции» в ЧССР были введены войска государств - участников ОВД.
21 августа 1968 г.
В ночь с 20 на 21 августа 1968 года войска пяти стран Варшавского Договора - СССР, НРБ, ГДР, ВНР и ПНР - перешли чехословацкую границу. По этому поводу ТАСС сделал заявление.
ТАСС уполномочен заявить, что партийные и государственные деятели Чехословацкой Социалистической Республики обратились к Советскому Союзу и другим союзным государствам с просьбой об оказании братскому чехословацкому народу неотложной помощи, включая помощь вооруженным силам. Это обращение вызвано угрозой, которая возникла существующему в Чехословакии социалистическому строю и установленной Конституцией государственности со стороны контрреволюционных сил, вступивших в сговор с враждебными социализму внешними силами...
Дальнейшее обострение обстановки в Чехословакии затрагивает жизненные интересы Советского Союза и других социалистических стран, интересы безопасности государств социалистического содружества. Угроза социалистическому строю Чехословакии представляет собой вместе с тем угрозу устоям европейского мира.
Советское правительство и правительства союзных стран - Народной Республики Болгарии, Венгерской Народной Республики, Германской Демократической Республики, Польской Народной Республики, исходя из принципов нерасторжимой дружбы и сотрудничества и в соответствии с существующими договорными обязательствами, решили пойти навстречу упомянутой просьбе об оказании братскому чехословацкому народу необходимой помощи...
Советские воинские подразделения вместе с воинскимиподразделениями названных союзных стран 21 августа вступили на территорию Чехословакии. Они будут незамедлительно выведены из ЧССР, как только создавшаяся угроза завоеваниям социализма в Чехословакии, угроза безопасности стран социалистического содружества будет устранена и законные власти сочтут, что в дальнейшем пребывании там этих воинских подразделений нет необходимости.
Предпринимаемые действия не направлены против какого-либо государства и ни в какой мере не ущемляют чьих-либо государственных интересов. Они служат цели мира и продиктованы заботой о его укреплении.
Братские страны твердо и решительно противопоставляют любой угрозе свою нерушимую солидарность. Никому и никогда не будет позволено вырвать ни одного звена из содружества социалистических государств.
Правда. 21 августа 1968 г.
Орлов А.С., Георгиев В.А., Георгиева Н.Г., Сивохина Т.А. Хрестоматия по истории с древнейших времен до наших дней. М., 1999. С.532-533.
№ 11. Из записки в ЦК КПСС от руководителей МИД СССР, КГБ СССР, Минобороны и Международного отдела ЦК КПСС
Авторами «Записки» являлись министр иностранных дел СССР А.А. Громыко, председатель Комитета Государственной безопасности СССР Ю.В.Андропов, министр обороны СССР Д.Ф.Устинов и руководитель Международного отдела ЦК КПСС Б.Н.Пономарев.
В 1979 г. руководство СССР приняло решение об отправке в Афганистан «ограниченного контингента» советских войск. Ниже приведен документ, авторы которого - государственные и партийные лидеры страны пытались «обосновать» необходимость этого решения. Полная подборка документов из архивов ЦК КПСС по данному вопросу опубликована в газете «Труд» за 23 июня 1992 г.
23 июня 1979 г.
Обстановка в Демократической Республике Афганистан (ДРА) продолжает осложняться. Действия мятежных племен приобретают более широкий и организованный характер. Реакционное духовенство усиливает антиправительственную и антисоветскую агитацию, широко проповедуя при этом идею создания в ДРА «свободной исламской республики» по подобию иранской.
Трудности становления ДРА имеют во многом объективный характер. Они связаны с экономической отсталостью, малочисленностью рабочего класса, слабостью Народно-демократической партии Афганистана (НДПА). Эти трудности усугубляются, однако, и субъективными причинами: в партии и государстве отсутствует коллективное руководство, вся власть фактически сосредоточена в руках Н.М.Тараки и X.Амина, которые нередко допускают ошибки и нарушения законности; в стране отсутствует Народный фронт, до сих пор не созданы местные органы революционной власти. Рекомендации наших советников по этим вопросам афганским руководством практически не реализуются. <...>
В связи с изложенным МИД СССР, КГБ СССР, Министерство обороны и
Международный отдел ЦК КПСС считают целесообразным:
1. Направить от имени Политбюро ЦК КПСС письмо Политбюро ЦК НДПА, в котором в товарищеской форме откровенно выразить озабоченность и беспокойство советского руководства в связи с реальной опасностью потери завоеваний Апрельской революции и высказать рекомендации по усилению борьбы с контрреволюцией и укреплению народной власти. <...>
4. Для обеспечения охраны и обороны самолетов советской эскадрильи на аэродроме «Баграм» направить в ДРА, при согласии Афганской стороны, парашютно-десантный батальон в униформе (комбинезоны) под видом авиационного технического состава. Для охраны совпосольства направить в Кабул спецотряд КГБ СССР (126-150 чел.) под видом обслуживающего персонала посольства. В начале августа с.г., после завершения подготовки, направить в ДРА (аэродром «Баграм») спецотряд ГРУ Генерального штаба с целью использования в случае резкого обострения обстановки для охраны и обороны особо важных правительственных объектов.
Просим рассмотреть.
Труд. 23 июня 1992 г.
Хрестоматия по истории России... С.536-537.
№ 12. Из открытого письма А.Д.Сахарова Президиуму ВС СССР, Председателю Президиума ВС СССР Л.И. Брежневу
Сахаров Андрей Дмитриевич (1921-1989) - советский физик, академик АН СССР, трижды Герой Социалистического Труда, лауреат Нобелевской премии мира, активный общественный деятель. В 1979-1980 гг. выступал против введения советских войск в Афганистан.
1980г.
... Военные действия в Афганистане продолжаются уже семь месяцев. Погибли и искалечены тысячи советских людей и десятки тысяч афганцев - не только партизан, но, главным образом, мирных жителей - стариков, женщин, детей, крестьян и горожан. Более миллиона афганцев стали беженцами. Особенно зловещи сообщения о бомбежках деревень, оказывающих помощь партизанам, о минировании горных дорог, что создает угрозу голода для целых районов.
Также не подлежит сомнению, что афганские события кардинально изменили политическое положение в мире. Они поставили под удар разрядку, создали прямую угрозу миру не только в этом районе, но и везде. Они затруднили (а может, сделали вообще невозможной) ратификацию договора ОСВ-2, жизненно важного для всего мира, в особенности как предпосылки дальнейших этапов процесса разоружения. Советские действия способствовали (и не могли не способствовать!) увеличению военных бюджетов и принятию новых военно-технических программ во всех крупнейших странах, что будет сказываться еще долгие годы, усиливая опасность гонки вооружений. На Генеральной Ассамблее ООН советские действия в Афганистане осудили 104 государства, в том числе многие, ранее безоговорочно поддерживавшие любые действия СССР.
Внутри СССР усиливается разорительная сверхмилитаризация страны (особенно губительная в условиях экономических трудностей), не осуществляются жизненно важные реформы в хозяйственно-экономических и социальных областях, усиливается опасная роль репрессивных органов, которые могут выйти из-под контроля. <...>
По моему убеждению, необходимо политическое урегулирование, включающее следующие действия:
1. СССР и партизаны прекращают военные действия - заключается перемирие.
2. СССР заявляет, что готов полностью вывести свои войска по мере замены их войсками ООН. Это будет важнейшим действием ООН, соответствующим ее целям, провозглашенным при ее создании, и резолюции 104 ее членов.
3. Нейтралитет, мир и независимость Афганистана гарантируются Советом Безопасности ООН в лице ее постоянных членов, а также, возможно, соседних с Афганистаном стран.
4. Страны - члены ООН, в том числе СССР, предоставляют политическое убежище всем гражданам Афганистана, желающим покинуть страну. Свобода выезда всем желающим - одно из условий урегулирования.
5. Афганистану предоставляется экономическая помощь на международной основе, исключающей его зависимость от какой-либо страны; СССР принимает на себя определенную долю этой помощи.
6. Правительство Бабрака Кармаля до проведения выборов передает свои полномочия Временному совету, сформированному на нейтральной основе с участием представителей партизан и представителей правительства Кармаля.
7. Проводятся выборы под международным контролем; члены правительства Кармаля и партизаны принимают участие в них на общих основаниях. <...>
Сахаров А.Д. Тревога и надежда. М., 1990. С. 199-201.
Хрестоматия по истории России… С.537-538.
№ 13. Об особенностях развития диссидентства в 70-е годы
Можно отметить две особенности диссидентства. Во-первых, оно стало более радикальным. Основные его представители ужесточили свои позиции. Все, даже те, кто отрицал это впоследствии, начинали свою деятельность с мыслью завязать диалог с представителями власти: опыт хрущевского времени давал повод для такой надежды. Ее, однако, разрушили новые репрессии и отказ властей вести диалог. То, что поначалу было просто политической критикой, обращается безапелляционными обвинениями. На первых порах диссиденты лелеяли надежду на исправление и улучшение существующей системы, продолжая считать ее социалистической. Но в конечном счете они стали видеть в этой системе лишь признаки умирания и ратовать за полный отказ от нее. Проводимая правительством политика оказалась неспособной справиться с диссидентством и только радикализовала его во всех компонентах. Руководители страны были не в состоянии обернуть себе на пользу имевшиеся в рядах диссидентов расхождения. Между тем, в расхождениях заключалась вторая особенность развития диссидентского движения. В начале 70-х годов в диссидентстве обозначились тенденции, довольно различные по идеалам и политической направленности. Попытка точной классификации, как всегда в подобных случаях, приводит к упрощению. При всем том мы можем выделить, по крайней мере в общих чертах, три основных направления: ленинско-коммунистическое, либерально-демократическое и религиозно-националистическое. Все они имели активистов, но в конце концов каждое из них нашло выразителя своих идей в лице наиболее заметной личности. Во всех трех случаях этот были люди исключительных качеств и сильного характера. Три направления были представлены соответственно Роем Медведевым, Андреем Сахаровым и Александром Солженициным – людьми весьма несхожими, с коренными различиями в позициях по причине слишком серьезных расхождений во взглядах. Но все трое оказались вынужденными противостоять мощи государства (то было единственное, что их роднило). Но этого единственного хватало, чтобы полемика между ними не перерастала в открытую вражду и положила конец сотрудничеству в стане оппозиции.
Боффа Дж. От СССР к России. История неоконченного кризиса. 1964-1994. М., 1996. С.88-89.
№ 14. О причинах третьей эмиграции из СССР
В третий раз в истории СССР наблюдалась волна политической эмиграции, после первых двух: в начале 20-х годов и после 1945 г. Конечно, третья волна эмиграции не приобрела масштабов первых двух, но последствия ее по многим параметрам травмировали сильнее.
Предыдущие волны эмиграции прошли после гражданской и мировой войн и были в большой мере их следствием, в то время как волна 70-х годов случилась после многих лет мирного развития, когда ничто не предвещало ее. В большинстве случаев условия жизни в странах, принимающих эмигрантов, были лучше тех, в которых там оказывались эмигранты предшествующих волн. Появилось больше возможностей для работы, преподавания, самовыражения. Среди эмигрантов третьей волны, как и в среде любых политических эмиграций, возникали досадные споры, но в совокупности своей эмиграция составила опорную точку для внутренней оппозиции в СССР.
Основной причиной эмиграции оставались притеснения, которым подвергалась в стране культура и политика. Слишком многие писатели вынуждены были работать «в стол». Слишком многим режиссерам не удавалось создавать задуманные фильмы. Слишком часто случалось, что картины выпускали, расходуя на их создание значительные средства, а потом изымали из проката. В сентябре 1974 года группа не признанных официально московских художников попыталась устроить выставку в чистом поле на окраине Москвы. Чтобы воспрепятствовать этому, на поле прислали несколько бульдозеров, которые принялись расчищать территорию. Эта насильственная мера оказалась не только унизительной, но и бесплодной, потому что некоторое время спустя власти вынуждены были разрешить аналогичные выставки, в том числе из-за шума, поднятого по поводу этого эпизода за рубежом.
Бывало и хуже. По подсчетам Сахарова, в СССР находилось от 2 до 10 тыс. политических заключенных, не считая сидящих в тюрьме по религиозным мотивам.
Боффа Дж. От СССР к России. История неоконченного кризиса. 1964-1994. М., 1996. С.105-106.