2020-08-05
64
Настало время оговориться, что нигде в Библии мы не найдем термин «государство». Его эквивалентами являются слова «царство», «царствовать», «царь», «царственность», которые представлены в разных контекстах Ветхозаветного Писания, в том числе в домонархическом периоде, около 3075 раз. Это, конечно же, не простое словоупотребление, а абсолютно точное, аутентичное раскрытие смысла Небесного государства духоносным писателем. Но как грех искажает любое Божественное творение, так и идея государства, власти претерпевает интерпретации, существенно искажающие их смысл. Вследствие чего «царственность» заменяется «государством».
Наше «классическое» понимание государства, от которого отталкивается современная секулярная наука, в действительности не затрагивает первых, наиболее важных страниц существования человеческого общества. Оно отталкивается уже от античных времен, когда идея политии, то есть политически организованного общества, в силу специфики греческого сознания ограничилась государством как обществом равных членов, существующих в границе городских стен. Даже Аристотелю с его грандиозным, масштабным умом, казалось, что только в небольшом государстве может быть создан идеальный порядок и законодательство. И это совершенно неизбежно для человеческого сознания, оставившего Бога и заменившего веру в Него политеизмом. Греки поставили перед собой величайшую задачу – построение совершенного, идеального общественного устройства, оправдывающего все противоречия социальной жизни. Но… без Бога. И вполне закономерно, что уже в эпоху Платона и Аристотеля все эмпирические греческие города-полисы были разрушены[5]. Это – отдельный тип государства, государство-полис, государство-автаркия[6], но только не царство, от которого греки стремительно убегали. Разумеется, греческое государство вовсе не является универсальным, более того, оно не является и идеальным.
Как легко обнаружить из анализа текстов Священного Писания, говоря о государстве, в качестве идеала мы должны представлять себе только и исключительно Царство-Империю. Не общество, оградившее свою культуру и права крепостными стенами оружия и законов, а царство, вмещающее в себя весь Богом созданный мир, включая Ангелов, животных и, наконец, людей. Царство безграничное, существующее вне времени и пространства, поскольку оно вбирает в себя всех тварей во всей бесконечной Вселенной и подчиняется одному Творцу.
Наиболее древнее и в этом отношении максимально адекватное Священному Писанию понимание власти и государства мы встретим не в Элладе, а на Востоке. Религиоведам известно, что холистическое, не расщепленное сознание человека Древнего Востока воспринимало мир как единый Космос людей и богов, а «власть» – как некую божественную силу, «царственность». Всякая же земная власть, персонифицированная в образе царя, была лишь отображением иерархической структуры Неба и не только не существовала отдельно от него, но и обретала свою легитимность и санкцию на властвование через снисхождение с Неба «царственности» в необходимое время и на определенного человека.
Царство и царственность – это не форма правления, а властный принцип мироздания.
Таким образом, царство и царственность в древневосточном религиозном правосознании – это не форма правления, а властный принцип мироздания, это отношения Бога и мира, это правопорядок, который Бог устанавливает посредством Своего земного представителя.
Известный семитолог И.П. Вейнберг различает два отдельных типа восприятия земной власти в цивилизации Древнего Востока. Один из них был свойственен народам Двуречья. Так, согласно шумерско-вавилонской модели мира, «царь предстает человеком, рожденным людьми, который, однако, в силу своей избранности богами и наделенностью царственностью выделяется и возвышается над людьми. Царственность носит “вещный характер”, она воплощена в атрибутах царской власти: одежде, диадеме, жезле, троне и т.д. Это делает человека царем только пока царственность “возложена”, “надета” на него… Возможно, в этом кроется смысл и назначение странного обряда унижения царя во время вавилонского праздника Нового года. В пятый лень праздника перед входом царя в святую святых храма Мардука верховный жрец отбирал у него все признаки царского достоинства. Затем босому, одетому лишь в рубаху царю верховный жрец давал пощечину и таскал его за уши. Только после заверений царя “перед лицом Мардука”, что он не совершал ритуальных грехов, не пренебрегал храмом и не оскорблял граждан, ему возвращали знаки царского достоинства о со словами: “Мардук услышал твою молитву… Он увеличит царство… Он возвеличит твою царственность”»[7].
В отличие от Двуречья, в Египте власть имела онтологически божественный статус: фараон признавался воплощенным богом, земным носителем неизменной и непрерывной, данной в «начале времен» на все последующие эпохи «царственности», сохраняющим ее даже после своей смерти. На этом основывался принцип абсолютной человеческой власти в Египетском царстве. Такое восприятие наивысшей сакральности земной власти было характерно для Египта, по мнению некоторых специалистов, вплоть до позднего Саисского периода (VII–VI вв. до Р.Х.), когда фараоны лишились своего божественного статуса[8].
II
Евреям, как выходцам из Междуречья, был, несомненно, свойственен первый из указанных типов восприятия власти, согласно которому царь основывает свою легитимность не на собственной божественности, подобно фараону, а получает помазание «царственности» от Бога. Вероятно, этот тип изначально был глубоко органичен их менталитету и укоренен в древних библейских преданиях.
