Израиль не знал известной антиномии Священство – Царство

Уникальность древнееврейского государства состояла в том, что оно возникает как священный союз кочевых племен и Бога. Национальная идентичность в нем определялась не языком и не «кровью», и даже не наличием нравственных заповедей, а принадлежностью к особой миссии стать государством-священником, посредником между человечеством и Богом, государством-пророком, призванным служить посредником в откровении Бога человечеству. По этой причине Израиль не знал известной антиномии Священство – Царство, а конфликты царей-идолопоклонников с пророками возникали лишь тогда, когда нечестивые правители переставали соответствовать своему священному назначению, а значит, выпадали из Завета и не могли уже представлять государство, весь Израиль. В то же время существуют и примеры того, как государственная власть спасает пророка от преследования священников. Например, когда пророк Иеремия жестко обличил служителей храма и те, подстрекая народ, в ярости требовали его казни, только вмешательство царедворцев уберегло Иеремию от смерти (см.: Иер. 26: 24).

В Израиле не было и пресловутого «разделения властей» на светскую и духовную, потому что в правовом сознании древних евреев только Бог осуществлял суверенную и единоличную власть в разных областях жизни. Через священство и пророков в сакральной, а через судей, старейшин и царей – в гражданской сферах. При этом ни одна власть в Израиле не могла быть абсолютной и носила условный и функциональный характер, служа Единственному Царю Израиля. Перефразируя известные слова И.Л. Солоневича, в применении к Израилю Бог означал общественное равновесие. При нарушении этого равновесия богачи создают плутократию, военачальники – тимократию, духовенство – иерократию, а цари пытаются возвысить себя до фараонов.

То, что иногда походило на противостояние священства и царства, не было политическим конфликтом двух ветвей власти, поскольку единственной властью в Израиле обладал только Бог. Закон Израиля вообще не знал такого разделения, поскольку даже бытовые правовые нормы были продиктованы духовными мотивами, соответственно не было такой дифференциации и в государстве. А потому при наиболее могущественных царях, во времена расцвета Израиля, священство становится государственной должностью наряду с другими. И при перечислении их в царствование Соломона наряду с писцами, дееписателями, военачальниками, царедворцами, податными начальниками и провиантмейстерами названы и Садок с Авиафаром – священники (см.: 3 Цар. 4: 2–19).

Кажется на первый взгляд удивительным, что теократический Израиль не стал жреческим государством. На этот счет священномученик Иларион (Троицкий) указывает целый ряд причин, среди которых можно выделить следующие. Во-первых, «весь еврейский народ называется “царством священников” (Исх. 19: 6; Ис. 61: 6), народом священников. Можно думать, что таковым он был не сам для себя, но для других, соседних народов. Как священник находился между Богом и человеком, так и народ еврейский, согласно идее богоизбранности, стоял между Богом и языческими народами. Принцип представительства в понятии священства сохраняется и здесь. Как видно из ритуала заклания пасхального агнца, его закалал каждый самостоятельно (откуда и выражение zevach pasah – “закалать пасху”, славянское: “жрети пасху”). И евреи говорили, что в день пасхи все бывают священниками, то есть обходятся без посредства священников, сами непосредственно (хотя и с некоторыми ограничениями) приступают к Богу, а священник в остальное время является их представителем и заместителем (=kohen)»^[12].

Во-вторых, как следствие, в Моисеевом государстве все права и привилегии священников относятся исключительно к сакральной области и отнюдь не к социальной или политической. Таким образом, вторжение священства в иную сферу, кроме сугубо религиозной, было невозможно ни по Закону, ни по сформированной на его основе традиции. Более того, в социальной и политической областях прав а священнического сословия даже терпят ограничения в сравнении с остальным народом. Так, в экономическом отношении они поставлены были в самое невыгодное положение, поскольку при разделе земли им не было выделено никаких наделов. Поэтому они всецело зависели от еврейского народа, питаясь от жертвенника, десятин и даров.

Правда, они иногда занимали должности судей, но эти должности не были их исключительным достоянием, а предоставлялись им только ввиду их близкого знакомства с Законом; главным же образом судьи избирались из самого народа. От собственно же государственных дел они были совершенно устранены, так что мы не видим их участия даже в «общенародных» государственных собраниях. От них не было представителя в собраниях «избранных мужей общества, начальников колен, отцов своих, глав тысяч Израилевых», хотя в то же время первосвященник, как высший по религиозному сану человек в теократическом государстве, в важных случаях стоял во главе суда, имевшего теократический характер^[13].

Конечно, не стоит забывать, что организация общественной жизни в Ветхозаветном государстве осуществлялась не только и не столько правом, но прежде всего – патриархальными религиозными традициями, поддерживаемыми харизматическими лидерами – судьями и пророками. «Пророки и священники занимали совершенно особое, выдающееся положение не только в религиозно-культовой, но и в гражданской и общественной жизни ветхозаветного еврейства». Однако «влияние на политическую и государственную жизнь народа зависело от обстоятельств и от личного авторитета представителей ветхозаветной иерархии. Делал Иоас угодное в очах Господних… доколе наставлял его священник Иодай (4 Цар. 12: 2). Лучшие представители священства своим личным авторитетом восстановляли такое взаимоотношение различных сторон народной жизни, при котором первенствует начало религиозное».

К сожалению, в реальности «священство не всегда стояло на высоте своего призвания и совершенно сливалось с общенародной жизнью. Часто поэтому пророки грозят священникам судом (Ос. 5: 1) и обличают их низкое падение. Блуд, вино и напитки часто завладевали сердцем священства (Ос. 4: 11), и оно отступало от заветов и уставов Божиих (Мал. 3: 7) и даже обкрадывало Бога (Мал. 3: 8). Священников, по словам пророков, ожидает одна судьба вместе с народом: что будет с народом, то будет и со священником (Ис. 24: 2; Ос. 4: 9)»^[14].