О вреде домашних обедов

В одном институте опрашивали студентов, чтобы выяснить, нравится ли им будущая профессия. Ответы были очень разные. Психологи, проводившие опрос, не удивлялись даже таким откровенным: «Не нравится». Но вот одна студентка четвертого курса мило улыбнулась и простодушно сказала: «Вы знаете, я об этом как-то не задумывалась».

Для нее институт был всего лишь продолжением школы. В первый класс мама повела ее за руку, в институт... нет, уже не за руку, конечно, но тоже направила. «Это рядом,— сказала она.— Никакой давки в метро или троллейбусе в часы «пик», всего пять минут ходьбы. Правда, институт не слишком популярный, но для женщины престиж профессии не имеет значения. Так что не раздумывай».

Попытаемся связать эту историю с предыдущей. Вроде бы никакого внешнего сходства тут нет: решение было принято не в суматохе последнего дня подачи документов, не в толпе возбужденно мечущихся абитуриентов, не в лихорадочном сопоставлении больших и малых конкурсов, а в тихой и уютной домашней обстановке. Но суть одна и та же: выбрана удобная дорога и напрочь отвергнута мысль о том, что же будет в ее конце.

«Ну, эта история как раз нетипична»,— скажете вы. Согласна, если иметь в виду домашние обеды. Но причины могут быть самые разные. У тех, кто ответил «не нравится», они наверняка были другие, а результат тот же. Вернее, почти тот же: эти хотя бы успели определить свою антипатию к делу, которому их учат. Правда, мы не знаем, насколько искренним был ответ маминой дочки. Возможно, что и она прекрасно понимала, как нелегко будет ей работать, но до поры до времени (впереди целых полтора года беззаботного студенчества) отметала грустные мысли.

Вы наверняка слышали о ком-то: «Молодчина, он все-таки поступил туда, куда хотел. Дважды проваливался на экзаменах, один раз не прошел по конкурсу, днем работал, вечерами готовился, но добился своего!»

Вдумайтесь: это воспринимается как исключение, как подвиг. Но ведь так — и только так — должно быть! Человек твердо знает, чего он хочет, и не ищет удобных дорог. Значит, слишком много случайных людей рвется в институтские аудитории, если обычное, единственно достойное человека кажется героизмом.

Правда, люди добиваются своего не всегда только через вуз и не всегда с четвертой попытки. Но общественное мнение в таких случаях не бывает столь взбудоражено. Кто-то очень хотел стать слесарем-сборщиком и пошел на завод — ну и что? Кто-то поступил в институт без труда, сразу — ну и что? Поди, разберись, хотел он именно сюда или был увлечен интенсивным встречным потоком в последний июльский день. Так судит молва. Вот если годами бьет в одну точку, это впечатляет. Причем люди как-то забывают, что многолетние мытарства с поступлением не всегда говорят о плохой подготовке. Просто слишком много локтей рядом — не дружеских, а конкурирующих, слишком много случайных людей стремится занять место на студенческой скамье. Случайных не вообще, а для этой профессии.

К сожалению, еще нет верного способа, глядя со стороны, отобрать только тех, кто сознательно выбрал именно ту профессию, которую дают здесь. Вы и сами понимаете, что это не могут сделать никакие экзамены, особенно в наш век репетиторства, когда на каждом шагу висят объявления, чуть ли не гарантирующие поступление в вуз. Результаты экзаменов говорят только о степени подготовки к ним, а вот кто свой, а кто чужой — они ответить не могут. Ответить может только сам выбирающий профессию, каждый в отдельности, если будет честен перед собой и перед теми, кто вместе с ним сдает документы в приемную комиссию.

Еще один пример. На один из факультетов московского вуза было принято сто двадцать пять человек.Окончило сто девять. Но это полбеды: естественный отсев неизбежен. Беда в другом: когда через пять лет после выпуска был объявлен вечер встречи, выяснилось, что из пятидесяти шести собравшихся только семеро работают по специальности.

Вот вам и отдаленные результаты.

ПОДВОХИ ПРЕСТИЖА

Есть профессии, престиж которых в нашей стране стоек и непоколебим. Представители этих профессий пользуются особым уважением общества. Это не значит, конечно, что остальные профессии хуже. Из престижных профессий есть такие, которыми выпускается жизненно необходимая людям продукция, отсюда и повышенное внимание к тем, кто эту продукцию производит.

Но не обо всех престижных профессиях можно сказать так однозначно. Иногда выбирающего профессию манит не сама работа, а ее броский внешний престиж, и это может впоследствии привести к разочарованию и ломке судьбы.

Ему повезло: несмотря на фантастический конкурс, он стал студентом режиссерского факультета театрального института. Казалось, позади единственный барьер на пути к профессии, престиж которой вне сомнений: мало кто назовет работу режиссера неинтересной. Удача преобразила его, но скорее внешне, чем внутренне. Он отпустил бородку, стал курить трубку.

Однако непреодолимые барьеры были впереди.

Режиссера из него не вышло. Вся его деятельность в этой области ограничилась тремя постановками, включая дипломный спектакль, который, кстати, был оценен в пять баллов. Но дипломная работа делается под руководством и с помощью преподавателей, а вот самостоятельные его постановки особых восторгов не вызвали. Четвертая работа оборвалась на середине, потому что стало ясно: снова ничего хорошего не получится.

Сыграл он несколько небольших ролей в спектаклях, но никакого удовлетворения это ему не принесло: предназначал-то он себя для большего.

Навыки, полученные в институте, помогли бывшему режиссеру устроиться телерепортером, но и этот эпизод в его жизни был коротким и не слишком блистательным.

Сейчас он служит в учреждении, которое связано с театром, скорее административными нитями, чем творческими. Работа ему не нравится, но, видимо, пока не хватает сил и решимости признаться самому себе, что пора рвать последние связи с искусством. Остаться зрителем, ценителем, поклонником, но не работником искусства.

Похожую историю может припомнить каждый из вас, если ходит в кино или хотя бы смотрит телевизор. Снимется актер в одном-двух фильмах, неплохо сыграет центральные роли, на какое-то время приобретает популярность, потом мелькает в эпизодических ролях и, наконец, перестает появляться на экране. Не получилось. Хотя сам он склонен говорить: «Не повезло».

Я не знаю, какие мотивы руководили неудавшимся режиссером, когда он выбирал для себя профессию, поэтому не могу предполагать, в чем именно он ошибся. Легко было бы сказать, что виновата коварная заманчивость престижной профессии, но явление это не однозначное, его можно разложить на составные части.

Давайте попытаемся это сделать. Но сначала о том, что такое престиж профессии вообще. Это всего-навсего общественное мнение. Если спросить у ста, тысячи, десяти тысяч человек, какие профессии, по их мнению, хороши, какие-то работы получат большое число голосов, а какие-то — не очень. Или даже совсем небольшое.

Первое типичное заблуждение: выбравший престижную профессию иногда полагает, что хорошее отношение людей к данной работе автоматически будет перенесено и на него. Но общество оценивает профессию одними мерками — ее редкостью, экзотичностью, новизной, например, а конкретного представителя этой профессии — совсем другими. Встретить вас могут и по одежке: «Ах вы, физик?» Но потом обязательно поинтересуются, а какой вы физик.

Второе заблуждение — это когда человек считает, что престиж профессии вечен и неизменен. Но людские привязанности не всегда бывают постоянными. Если заглянуть в далекое и даже не очень далекое прошлое, можно легко убедиться в этом. Например, было время, когда актеров не пускали на порог приличного дома. «Ну, это было очень давно»,— скажете вы. Ладно, пример из менее отдаленных времен. В начале двадцатого века шофера узнавали на улице: он даже в нерабочее время гордо носил кожаные краги, такое же кепи и защитные очки. И, узнав, перешептывались: «Вон идет шофер». Точно так же, как сейчас вы толкаете в бок своего товарища: «Вон идет Алексей Баталов». И, наконец, пример совсем свежий: опросы общественного мнения, в основном в школах, показали, что за последние десять лет снизился (хотя и продолжает оставаться высоким) престиж профессий летчика, физика, конструктора, а престиж товароведа, кулинара, официанта вырос.

Можно, оттолкнувшись от прошлого, заглянуть и в будущее. За шестьдесят-семьдесят лет профессия шофера из экзотической превратилась в одну из самых массовых. Кто знает, не станет ли через двадцать лет массовой профессия космонавта и соответственно заметно снизится ее престиж?

Третье заблуждение связано со вторым — это расчет на широкую известность. Но прикиньте: в одной Москве тысячи актеров, а многих ли вы знаете в лицо или хотя бы по именам? Как и в любой другой работе, в театре есть люди более талантливые и менее талантливые, более трудолюбивые и менее трудолюбивые, но все они делают одно общее дело, особенно если речь идет о конкретном спектакле. Другое дело, что большой талант всегда должен вознаграждаться — и известностью, и званиями, и зарплатой, наконец.

Так что человек, наметивший себе престижную работу, среди прочих вопросов должен задать себе и такой: «А готов ли я к тому, что могу не стать не то что знаменитым, а хоть мало-мальски известным?»

И, наконец, четвертая ошибка — оценка престижной работы только с парадной стороны. Что делает журналист? Ездит в командировки, видит разные города, а может, и разные страны, пишет очерки, рассказывая о том, что видел, и получает массу благодарственных писем. Что делает физик? Вникает в тайны элементарных частиц, а потом на симпозиумах делает сообщения, вызывающие у коллег восторженное «о!». Что делает актер? Играет, конечно, а в свободное время атакуется толпой поклонников и поклонниц, вымаливающих автограф...

Нет, вы, конечно, не так прямолинейно представляете себе эти профессии. Вы знаете, что за всем этим лежит огромный труд. Ну а какой?

И вот случается, человек знает, что внешняя легкость и приятность обманчива, что его ждет напряженная, изнуряющая работа, и готов трудиться, но готов-то он к абстрактному труду, просто к отдаче энергии, а каков он, этот труд, из чего состоит, чего потребует,—не знает. И если потом знакомство с работой перейдет не в дружбу, а в неприязнь — значит, еще одно разочарование, еще одно перепутье, а иногда — еще одна сломанная судьба.

Впрочем, эта ошибка случается при выборе не только престижных профессий. В каждой работе есть свои праздники и свои будни. Причем праздников меньше, чем будней.