Демонтаж НЭПа и начало политики «большого скачка»

Непосредственным поводом к демонтажу НЭПа и началу политики «большого скачка» стал очередной кризис заготовительной компании, возникший в ноябре ― декабре 1927 г., когда государство не смогло дополнительно получить в свое распоряжение около 130 млн пудов зерна. Прежние заготовительные кризисы, которые возникали с регулярной частотой в весенне-осенний период, правительство разрешало экономическими рычагами, в частности существенным ростом закупочных цен на необходимую государству сельхозпродукцию.

Однако в январе 1928 г. из-за резкого обострения международной обстановки и возникновения реальной угрозы начала новой мировой войны весь состав Политбюро ЦК принял решение применить меры административного воздействия в отношении тех крестьянских хозяйств, владельцы которых не желали сдавать хлеб государству по установленным им закупочным ценам. Мы хотим особо подчеркнуть, что переход к «чрезвычайным мерам», по справедливому мнению большинства историков (Ю. Емельянов, Ю. Жуков, Г. Бордюгов, В. Козлов), был одобрен всем составом Политбюро ЦК, в том числе Н.И. Бухариным, А.И. Рыковым и М.П. Томским, о чем сознательно умалчивают наши доморощенные «антисталинисты» (В. Данилов, Р. Медведев, Д. Волкогонов).

К этим мерам внеэкономического принуждения относились:

• насильственная конфискация всех излишков хлеба в государственный резервный фонд и частичная раздача хлеба беднейшим слоям деревни; и

• привлечение к уголовной ответственности по статьям за спекуляцию владельцев всех тех крестьянских хозяйств, которые отказывались добровольно продавать все излишки хлеба государству по установленным закупочным ценам.

Для активизации заготовительной кампании в Западную Сибирь, Поволжье, Украину и Северный Кавказ выехали несколько членов Политбюро, в том числе И.В. Сталин, В.М. Молотов, Л.М. Каганович и А.А. Андреев. В середине февраля 1928 г., вернувшись из поездки по Западной Сибири, И.В. Сталин подписал директиву всем руководителям местных партийных комитетов, в которой потребовал в кратчайшие сроки ликвидировать кризис хлебозаготовок и активизировать работу по созданию крупных коллективных хозяйств в стране. В начале марта 1928 г. на имя первых секретарей райкомов, обкомов, крайкомов и рескомов партии за подписью второго секретаря ЦК В.М. Молотова было направлено циркулярное письмо «О весенней посевной кампании», в котором ставилась конкретная задача ударными темпами добиться существенного расширения посевных площадей и приступить к организации новых совхозов и колхозов на всей территории страны.

По мнению ряда историков (Е. Амбарцумов, В. Данилов, В. Роговин, В. Бордюгов, В. Козлов), именно эти «чрезвычайные меры», предпринятые для преодоления заготовительного кризиса, и стали прологом коренного поворота в экономической политике руководства партии, которая впоследствии получила название политики «большого скачка».

Хотя следует сказать, что многие современные авторы (А. Ноув, М. Горинов, Ю. Жуков) полагают, что этот поворот начался значительно раньше и прямым доказательством такого поворота являлись следующие факты:

• В апреле 1926 г. на Пленуме ЦК было принято решение о введении сверхналога на нэпманов и кулаков, который в июле 1926 г был закреплен особым декретом СТО и ВЦИК СССР.

• В декабре 1926 г. была проведена очередная реорганизация ВСНХ СССР, в рамках которого были воссозданы прежние отраслевые главки, ликвидированные в 1923 г.

• В июне 1927 г. СНК и ВЦИК СССР принимают новый декрет «О государственных промышленных трестах», в соответствии с которым все промышленные тресты, основанные на принципах хозрасчета, теперь должны были строго исполнять все плановые предписания ВСНХ СССР, что прямо противоречило самой идеологии хозрасчетных отношений.

• В 1926―1927 гг. происходит постепенное, но планомерное вытеснение частных и концессионных предприятий из сферы промышленного производства и коммерческой торговли. В частности, в этот период коммерческо-посреднический оборот в оптовой торговле сократился с 6,1 млрд рублей до 270 млн рублей.

• Наконец, в 1927 г. явочным порядком начинают вводиться элементы прямого продуктообмена между городом и деревней: теперь значительную часть промышленных товаров крестьянство стало получать от государства в обмен на сданную аграрную продукцию, а не путем традиционного рыночного обмена.

Одной из ключевых проблем современной историографии является проблема установления главных причин отказа от политики НЭПа и перехода к политике «большого скачка».

Одни авторы (Н. Шмелев, В. Попов, В. Данилов) уверены в том, что этот переход был вызван чисто субъективными причинами, в частности доктринерским произволом и авантюризмом И.В. Сталина и его ближайшего окружения, поскольку объективных причин для ломки НЭПа просто не существовало. В рамках нэповской системы страна могла вполне успешно развиваться достаточно длительное время. А разные ссылки на резкое обострение международной обстановки и возникновение реальной угрозы начала новой мировой войны являются результатом мифотворчества сталинской группировки и современных апологетов сталинизма.

Другие авторы (Г. Бордюгов, В. Козлов, А. Ноув) полагают, что истоки социально-экономического кризиса НЭПа лежали в ошибочных экономических решениях 1925―1927 гг., которые принимались И.В. Сталиным, Н.И. Бухариным, A.И. Рыковым и другими членами Политбюро. В частности, Н.И. Бухарин в феврале 1927 г. на Пленуме ЦК полностью поддержал серьезные изменения финансово-кредитной политики, которые санкционировал его ближайший соратник, председатель СНК и СТО СССР А.И. Рыков, подписав в июле 1926 г. декрет о снижении закупочных цен на зерно и установлении сверхналога на нэпманов и кулаков. А ведь именно эти рыночные меры и стали детонатором того заготовительного кризиса 1927–1928 гг., который и привел к «чрезвычайным мерам» и началу политики «большого скачка».

Третья группа ученых (Э. Карр, М. Горинов, Н. Симонов, Ю. Голанд, Ю. Жуков) объясняет отказ от политики НЭПа постоянным обострением его внутренних противоречий. После завершения периода восстановления народного хозяйства нэповская система в том виде, в каком она была заложена В.И. Лениным, работала со все большими сбоями, поскольку постоянно обострялись имманентно присущие ей антагонизмы. Более того, эффективность нэповской экономики и по фондоотдаче, и по рентабельности предприятий, и по другим важным показателям была значительно ниже дореволюционной.

Кроме того, ряд современных авторов (М. Горинов, В. Кабанов, Ю. Жуков, B. Катасонов) обращают внимание на то, что:

• при разработке экономической стратегии развития народного хозяйства страны все члены высшего советского руководства, в том числе И.В. Сталин, В.М. Молотов и К.Е. Ворошилов не могли не учитывать реальных военных угроз, периодически возникавших по всему периметру советских границ, начиная с 1927 г.;

• НЭП при его последовательном проведении требовал бесконечных и все возрастающих уступок, а затем и настоящих «жертв» капитализму, сводя на нет все завоевания большевиков в период Октября и Гражданской войны;

• существовала коренная разница между задачами «восстановительного» и «реконструктивного» периодов развития народного хозяйства. В условиях восстановления хозяйственного комплекса страны в 1921―1927 гг. нэповская квазирыночная экономика, полностью исчерпав последние резервы досоветских основных капиталов и фондов, уже не могла эффективно решать задачи принципиально иного масштаба — коренной технологической реконструкции всего промышленного производства страны, строительства крупных современных предприятий и создания новых промышленных отраслей, в том числе энергетики, машиностроения, нефтехимии с длительным сроком оборота основного капитала и т. д.

Поэтому многие авторы либерального толка (Л. Гордон, Э. Клопов, Р. Дэвис), не страдающие патологической ненавистью к пресловутому сталинизму, по объективным обстоятельствам вынуждены были согласиться с известным сталинским постулатом о качественном, стадиальном отставании промышленного производства Советского Союза от передовых европейских государств и США. Это стадиальное отставание, особо заметное во второй половине 1920-х гг., необходимо было преодолеть в ближайшие десять лет: «Либо мы это сделаем, либо нас сомнут», — так предельно жёстко и лаконично обозначил И.В. Сталин главнейшую задачу партии большевиков на ближайшую историческую перспективу.

Эту опасность прекрасно сознавали и другие члены высшего партийно-государственного руководства страны. Нарком обороны К.Е. Ворошилов, выступая на XV съезде ВКП(б) в декабре 1927 г., прямо заявил о тяжелейшем состоянии всей советской металлургической промышленности, которое реально угрожало самой обороноспособности страны и ставило Советский Союз в прямую зависимость от европейских держав и США. В частности, в своем докладе глава военного ведомства страны откровенно говорил о том, что объемы производства чёрных и цветных металлов в стране составляют только 50―80% от довоенного уровня, а многие металлургические предприятия страны полностью зависят от импортных поставок сырья и готовой продукции, в том числе меди, олова, цинка и алюминия.