Б) Дискуссии по вопросам биологии, кибернетики и физики

В послевоенные годы очень непростая ситуация сложилась в биологической науке, где в смертельной схватке вновь схватились две непримиримых группировки — академика Т.Д. Лысенко («мичуринцы») и академика И.И. Шмальгаузена («вейсманисты»). Хорошо известно, что незадолго до войны группировка академика Т.Д. Лысенко, который в 1938 г. занял должность президента ВАСХНИЛ, при активной поддержке И.В. Сталина получила де-факто монопольное положение в агробиологии, что в итоге привело к фактическому отстранению от работы многих его оппонентов, в том числе крупных советских генетиков, физиологов, морфологов и почвоведов С.И. Алиханова, Б.М. Завадовского, П.Н. Константинова, А.А. Любищева, П.И. Лисицына и ряда других ученых. По личному указанию И.В. Сталина, который упорно искал различные способы решения зерновой проблемы в стране, академик Т.Д. Лысенко долгие годы проводил разнообразные опыты по селекции ветвистой пшеницы и всячески убеждал вождя, что в ближайшей перспективе его научные открытия совершат настоящую революцию в мировой селекции. И.В. Сталин не только уверовал в особую гениальность «народного академика», который в годы войны де-факто накормил своим гибридным картофелем и просо полстраны, но и дал отмашку на окончательный разгром всех его научных оппонентов.

Дело в том, что еще марте 1947 г. на Второй генетической конференции МГУ, в которой приняли участие академик Н.В. Цицин, профессора Н.П. Дубинин, А.Р. Жербак, Я.Л. Глембоцкий, М.С. Навашин и ряд других противников «мичуринского» направления в биологической науке, академик Т.Д. Лысенко и его сторонники были подвергнуты уничижительной критике. В ответ на этот шабаш влиятельные покровители президента ВАСХНИЛ, в частности, министр земледелия СССР И.А. Бенедиктов, министр зерновых и животноводческих совхозов СССР П.П. Лобанов и министр животноводства СССР А.И. Козлов обратились в ЦК ВКП(б) с письмом на имя трех секретарей ЦК — А.А. Жданова, А.А. Кузнецова и Г.М. Попова, в котором обрушились с ответной критикой на оппонентов Д.Т. Лысенко. В личном аппарате А.А. Жданова его противники совершенно неожиданно получили мощную поддержку. Более того, в апреле 1948 г. его сын, Ю.А. Жданов, только что назначенный новым начальником Отдела науки Управления пропаганды ЦК ВКП(б), на семинаре лекторов крайкомов и обкомов партии в своем докладе «Спорные вопросы современного дарвинизма» поддержал советских генетиков.

В этой ситуации академик Т.Д. Лысенко срочно написал письмо на имя И.В. Сталина и А.А. Жданова, в котором указал, что ему «стало очень тяжело работать» и буквально «опустились руки» из-за постоянных голословных обвинений сторонников «метафизического направления в биологии», которых всячески поддерживают ряд лиц из аппарата ЦК. В конце июля 1948 г. Т.Д. Лысенко был принят И.В. Сталиным, сначала только в присутствии Г.М. Маленкова, а затем и других членов Политбюро ЦК — Л.П. Берия, Н.А. Вознесенского, А.И. Микояна, Н.А. Булганина и Л.М. Кагановича. Результат этой встречи доподлинно неизвестен, но буквально через пару дней была созвана знаменитая августовская сессия ВАСХНИЛ, на которой с докладами выступили член Политбюро, секретарь ЦК Г.М. Маленков и сам академик Т.Д. Лысенко, которые жестко заклеймили хромосомную теорию наследственности и саму генетику как враждебную и буржуазную лженауку, основанную на пресловутом вейсманизме-морганизме-менделизме, не имевшим никакой методологической основы.

По итогам этой сессии в середине августа 1948 г. было принято постановление ЦК ВКП(б) «О мерах укрепления биологических учреждений Академии наук СССР», в котором ЦК ВКП(б) прямо «отметил неудовлетворительное руководство со стороны президиума Академии наук биологическими учреждениями академии» и указал, что «в целом ряде биологических институтов и лабораторий Академии наук СССР при поддержке Бюро отделения биологических наук третировалось передовое мичуринское направление в биологии и поддерживались метафизические концепции последователей реакционных теорий Вейсмана, Менделя и Моргана». Это постановление дало старт аналогичной кампании и в других отраслях биологической науки, где жертвами «гонений» стали многие видные ученые, в том числе академики Л.А. Орбели, А.Д. Сперанский, П.К. Анохин, И.С. Бериташвили и другие, которые лишись своих руководящих постов в академических институтах и возможности работать по специальности.

После смерти И.В. Сталина и печально знаменитого «письма трехсот», направленного в адрес ЦК КПСС в октябре 1955 г., а особенно в период «горбачевской перестройки» и «ельцинского лихолетья» стараниями таких «историков науки», как провокатор С.Э. Шноль («Герои, злодеи, конформисты российской науки» 2001) и сказочники В.Д. Есаков и Е.С. Левина («Сталинские "суды чести"» 2005), в широкое общественное мнение была вполне сознательно вбита абсолютно ложная матрица, что, дескать, сам Т.Д. Лысенко и все «мичуринцы» были отпетыми ретроградами и палачами, погубившими цвет советской биологической науки и уничтожившими всю советскую генетику. Но на самом деле ни Т.Д. Лысенко, ни «мичуринцы» отнюдь не отрицали самих законов генетики, а лишь выступали против их абсолютизации и утверждали, что

• условия жизни растений и животных влияют на их наследственность;

• изменения жизненных условий животных и растений могут вызывать вполне определенные изменения в их наследственности;

• путем сознательного изменения этих условий, то есть «воспитания» растений и животных можно получать направленные изменения их наследуемых признаков;

• ряд приобретенных признаков наследуются, а значит, вполне возможна внехромосомная передача наследственных признаков и т.д.

Все эти положения учения Т.Д. Лысенко были детально обоснованы как конкретными экспериментальными данными его личной многолетней практики и работой других известных селекционеров, так и теоретическими аргументами, взятыми из работ выдающихся русских ученых, в том числе К.А. Тимирязева.

Естественно, что основные положения «мичуринской биологии» находились в существенном противоречии с теориями А. Вейсмана, Т. Моргана и их наследников. Эти расхождения носили не просто научный, а методологический и мировоззренческий характер, поэтому совершенно неслучайно многие «вейсманисты» были сторонниками печально знаменитой «евгеники» — англосаксонской расовой теории Ф. Гальтона, основанной на открытиях его кузена Ч. Дарвина, взятой затем на вооружение германскими и европейскими нацистами.

В последнее время в либеральных научных кругах стали также утверждать, что в сталинский период аналогичной реакционной лженаукой была объявлена и кибернетика, становление и развитие которой было связано с работой известного американского философа и математика Н. Винера, который был автором знаменитой работы «Кибернетика, или Управление и связь в животном и машине» (1948). Якобы советские партийные пропагандисты по прямой указке вождя стали всячески отрицать наличие общих законов получения, хранения, передачи и переработки информации и утверждать, что эта лженаука была создана коварными империалистами с целью разжигания пожара новой мировой войны и дезинформации мирового общественного мнения. Между тем хорошо известно, что И.В. Сталин был энциклопедически образованным человеком, в отличие от нынешних полуграмотных либералов изучал труды великого Платона и изначально всю систему управления страной строил как кибернетическую, поэтому говорить о том, что он преследовал эту научную дисциплину, просто абсурд.

Именно при нем в СССР была создана эта новая мощная отрасль советской науки и построены десятки научно-исследовательских институтов и заводов, производящих кибернетические устройства, созданы целые научные школы, подготовлены новые научные и инженерные кадры, написаны учебники, а во многих вузах страны стали готовить специалистов по кибернетике. В частности, уже в 1948 г. под началом доктора физико-математических наук С.А. Лебедева в Киеве начинаются работы по созданию первой Малой электронной счетной машины (МЭСМ). В 1949 г., на базе Московского завода счетно-аналитических машин имени В.Д. Калмыкова были созданы Научно-исследовательский институт электронных математических машин (СКБ-245) и Научно-исследовательский институт «Счетмаш», а в Алма-Ате открыты две лаборатории машинной и вычислительной математики. В 1950 г. сотрудники Энергетического института им. Г.М. Кржижановского доктор и кандидат технических наук И.С. Брук и Б.И. Рамеев получили авторское свидетельство на ЭВМ с общей шиной, и уже через год создали уникальные советские ЭВМ «Стрела» и «Урал», в которых впервые в мире вместо электронных ламп установили полупроводниковые (купроксные) диоды, и т.д. Можно не сомневаться, что в реальности делалось гораздо больше, просто многие работы были засекречены, а затем преданы забвению во времена Н.С. Хрущева, однако даже по этим фрагментарным сведениям можно вполне уяснить, что именно при И.В. Сталине был запущен единый мощный кибернетический проект, охвативший десятки научных учреждений и заводов страны.

В конце 1948 г. началась подготовка Всесоюзного совещания физиков для исправления допущенных ошибок в учебной физической литературе, в частности, отрыве физики от основ диамата и чрезмерного преклонения перед именами выдающихся зарубежных ученых в ущерб не менее выдающимся русским физикам. Более того, особо ретивыми партийными функционерами ставилась прямая задача полностью разгромить в советской физике «эйнштейнианство», поскольку именно тогда А. Эйнштейн стал одним из наиболее ярых проводников идей мондиализма и создания мирового правительства. Эта откровенно антисоветская позиция А. Эйнштейна нашла достойную отповедь в письме крупнейших советских физиков — академиков С.И. Вавилова, Н.Н. Семенова, А.Ф. Иоффе и А.А. Фрумкина, а также в статье «О беззаботности в политике и упорстве в заблуждениях», которая была опубликована в ноябре 1948 г. в журнале «Новое время».

Тем не менее, подготовка к совещанию активно продолжалось, и накануне его созыва был издан специальный сборник статей «Против идеализма в современной физике», в котором резкой критике были подвергнуты многие крупные ученые, в том числе академики Л.Д. Ландау, И.Е. Тамм, Ю.Б. Харитон, Я.Б. Зельдович, В.Л. Гинзбург, А.Ф. Иоффе и другие. К счастью, вся пагубность назначенного на март 1949 г. Всесоюзного совещания физиков была вскоре осознана и в Комитете по атомной проблеме, и по настоянию Л.П. Берия и И.В. Курчатова весь этот шабаш, грозивший непоправимыми последствиями для решения атомной проблемы, был сразу отменен.