2020-08-05
88
Слова «шок» недостаточно, чтобы описать те чувства, что испытала Лили, когда, подняв глаза, увидела в зале уставившегося на нее Марка. Кто угодно. Возникни перед ней буквально кто угодно — ее отец, Микки Маус, Гитлер — она бы удивилась гораздо меньше. Марселя Де Санта для нее больше не существовало. Он был плодом ее воображения, чем-то, что обычно появлялось поздно ночью, когда она оставалась одна и с тоской вспоминала опасные периоды своей жизни.
И потом, разве он не должен быть в Бразилии?! Где-нибудь... где ее нет?
«И неужели он и раньше был таким красивым?! Это просто несправедливо, что такой кретин может быть таким красивым».
Танцевать с ним было плохой идеей. Они, как всегда, ругались, но на этот раз все было по-другому. Она его ненавидела. Он ей солгал, он ею манипулировал и бросил. Сказал, что она недостаточно хороша, а потом велел ехать домой. Она его презирала.
И все же он ее обнимал, его глаза казались такими голубыми, и ей так сильно его не хватало.
«Крысеныш».
Ну и, конечно, наряду с перепалками появился и еще один их старый друг — невезение. Не успела Лили опомниться, как ее потащили наверх и затолкали в спальню. Они спорили. Целовались.
В общем, всё как в старые добрые времена.
Дверь спальни распахнулась, но она этого почти не заметила. Ладони Марка пробежали по ее телу, сжали ей груди. Он опустил одну руку и, скользнув ею по бедру к заднице Лили, рванул ее от стены и притиснул к себе. Она провела ладонями по его груди и, просунув их под пиджак, погладила ему спину. Слегка прикусив его нижнюю губу, она услышала еще один стон, а затем ей в рот ворвался его язык.
«Я притворяюсь, притворяюсь. Мне это совсем не нравится. Нет, неееееет».
В комнату вошли люди. Кто-то стал выкрикивать по-испански какие-то вопросы. Марк не обратил на них никакого внимания, зато рука у нее на заднице внезапно дернулась и, схватив Лили за бедро, резко подтянула его вверх. Она демонстративно расстегнула его ремень, а губы Марка тем временем скользили вниз по ее шее, оставляя за собой дорожку влажных поцелуев. Его руки снова легли ей на грудь, и он так рванул на ней блузку, что разлетелись пуговицы. Одна рука проникла ей под топик, и Лили вдруг стало все равно, что на них смотрят. Марк снова к ней прикасался, остальное не имело значения.
— Прошу прощения! — рявкнул чей-то голос. — Вам нельзя здесь находиться. Уходите.
Свободной рукой Марк порылся в кармане и вытащил пригоршню песо. Затем протянул их ближайшему охраннику.
— Мы уйдём через двадцать минут, — выдохнул он, сунув деньги в открытую ладонь.
— Двадцать минут? Господи, какое разочарование, — хрипло рассмеялась она и застонала, когда его рука сжала ей грудь.
— Хорошо. Двадцать минут. Мы вернемся, и вы покинете комнату, — предупредили их.
Но ни один из них не смог ответить, поскольку их губы снова встретились, а языки соприкоснулись.
Умом она понимала, сколько времени прошло с тех пор, как он ее оставил, но ее тело словно совсем этого не заметило. Оно вспомнило его прикосновения, будто они еще вчера были вместе, будто с тех пор не прошло и минуты. Все стало только хуже. Ее мозг проделал хорошую работу, притворяясь, что с Марком покончено. Но тело все эти шесть месяцев его жаждало. Тосковало по нему. Не понимало, почему он ушел.
Эта мысль привела ее в чувство, и Лили резко его оттолкнула. Оба тяжело дышали. Брюки Марка были расстегнуты, блузка Лили распахнута. Ее матовая губная помада размазалась по его губам и подбородку. Она глубоко вздохнула и провела руками по бедрам.
— Ладно, нам нужно немедленно со всем этим разобраться, — сказала она ему.
— Хорошо, — согласился он, хотя и выглядел немного обалдевшим.
Она подавила желание ухмыльнуться.
— Я пришла сюда не ради тебя. Ничего из того, что я делала последние полгода, не было ради тебя, — солгала она. — Ты не имеешь к этому никакого отношения. Ты никогда и не имел к этому отношения, за исключением пары недель в Африке. И я не позволю тебе снова все испортить, Де Сант. Когда мы выйдем из этой комнаты, ты покинешь дом, а я закончу эту работу.
Оцепенение Марка прошло, он застегнул брюки и свирепо на нее уставился.
— Я имел к этому отношение с того самого момента, как ты открыла сейф, и ты об этом знаешь. Чем, по-твоему, я все это время занимался? Отдыхал, мать твою? Мне за это дерьмо точно не заплатят.
— Никто и не просил тебя заниматься этим дерьмом. Ты сам взял это на себя. Ты просто сбежал и решил устранить проблему, которая тебя даже не касается.
Он вздрогнул, и Лили улыбнулась.
— Я думал, ты поймешь, — проворчал он, взглянув в висящее позади нее зеркало.
Он сорвал с шеи галстук-бабочку и вытер размазанную вокруг рта помаду.
— Значит, ты ошибся. Я поняла лишь, что мне соврали и указали на то, что я недостаточно хороша. Поэтому я нашла того, для кого оказалась достаточно хороша, а затем бросила все силы на решение своих собственных проблем, — выложила она ему.
— И кого же это, а? Что за удивительное существо превратило тебя в такую бешеную суку? — спросил он.
— Я всегда была бешеной сукой, а кто он, тебя совершенно не касается. А теперь убирайся из моей жизни и возвращайся к своей.
— Ты нравилась мне гораздо больше, когда была не такой агрессивной.
— Ты еще не видел меня агрессивной.
— И еще ты мне нравилась больше, когда у тебя были сиськи. Что с тобой случилось? — прямо заявил он, блуждая взглядом по ее телу.
Она резко втянула в себя воздух.
— Прошло шесть месяцев, Де Сант — и тебе давно плевать на мои сиськи.
— Как раз наоборот. Мало что в жизни волновало меня больше, чем твои сиськи.
— Мои сиськи уже не твоя забота.
— И твоя задница тоже исчезла. Ты задалась целью выглядеть как мужик? Если так, то тебе это удалось.
Это была правда. Из-за всех этих тренировок с Кингсли она сильно похудела. От избыточного веса Лили никогда не страдала, но всегда была в теле. Пока они бегали, дрались и выполняли заказы, она чувствовала, как ее тело усыхает, волнующие изгибы сменяются крепкими мышцами. Она гордилась своим телом, гордилась проделанной работой.
Но от этого его слова не стали менее обидными.
— Тебе пора, Де Сант. Мы закончили.
Она протиснулась мимо Марка и, задев его плечом, вышла в коридор. Конечно же, он и раньше никогда ее не слушал, поэтому она ничуть не удивилась, когда он проигнорировал ее слова и последовал за ней. Верхний этаж, судя по всему, был пуст, и, взглянув на часы, Лили поняла, что охранники вернутся не раньше, чем через пятнадцать минут.
— Так каков твой план?
— Уходи, — прошипела она и, обойдя край перил, направилась в западное крыло дома, где, как она уже знала, находились личные апартаменты. Дамиано наверняка разместил бы Станковского в ближайшей к нему комнате, как почётного гостя.
И как человека, за которым хотел бы приглядывать.
— Я не позволю тебе болтаться одной, — сказал Марк.
— В самом деле? Полгода назад тебя это не особенно волновало, — огрызнулась она, считая двери, мимо которых они проходили.
— Я думал, ты поедешь домой, — сказал он.
Она остановилась, и он врезался в нее.
— Домой?! Ты и впрямь думал, что после всего этого, после всего, через что мы прошли, я просто повальсирую домой? Что я смогу вернуться домой? Де Сант, да ты е*анутый на всю голову.
Ее голос снизился до рычания, и она чувствовала, как в ней закипает гнев. Затуманивает ее рассудок. Угрожает ее ослепить. В голове, заглушая ее эмоции, раздался спокойный голос Кингсли:
«Закон Кингсли: мало что навредит твоим планам больше, чем гнев. Любовь, страх, печаль — все это может стать стимулом, но гнев… гнев все испортит».
— Мне жаль, если ты так считаешь, но я сделал то, что должен был…
— Заткнись, Де Сант. Просто заткнись, у меня нет времени играть с тобой в семейную психотерапию. Это комната Станковского. Если ты не собираешься уходить, то хотя бы не стой у меня на пути, — сказала она, остановившись перед большой дубовой дверью.
Он подошел к ней вплотную.
— Я хоть когда-нибудь позволял тебе указывать мне, что делать? — спросил он.
Она впилась в него убийственным взглядом.
— Господи, какой же ты надоедливый.
— И в половину не такой надоедливый, как ты.
— Боже. Давай просто с этим покончим.
Марк кивнул и толкнул дверь.
Времени у них не было. Он скользнул в комнату, и, не желая, чтобы ее застали в коридоре врасплох, Лили прошмыгнула прямо за ним и прижалась к его боку. Поэтому она не знала, что кто-то набросил ему на голову джутовый мешок, пока на нее не нацепили точно такой же.
«Прямо как в старые, бл*дь, добрые времена».
Марк выкрикивал ее имя, но она молчала, пытаясь сосредоточиться. Кто бы там ни держал мешок, он изо всех сил старался затянуть его у нее на затылке. Она схватила напавшего на нее человека за запястья, а затем, нагнувшись под прямым углом, рванулась вперед. Державший мешок мужчина перелетел через на нее и вместе с мешком тяжело рухнул на спину.
Лили присела на корточки, тут же оттолкнулась от стены, прошмыгнула между ногами Марка и забралась под кровать. Кто-то схватил ее за лодыжку, но она вскрикнула и ударила нападавшего в лицо, затем выползла с другой стороны кровати и вскочила на ноги. Она быстро огляделась — Марк, матерясь на чем свет стоит, боролся с удерживающим его мужчиной, но уже с натянутым на голову мешком, ему в ближайшее время явно никуда не деться. Именно ей придется вытаскивать их из этой ситуёвины.
Рядом с кроватью стоял торшер. Лили схватила его и, вырвав из розетки шнур, размахнулась лампой, как бейсбольной битой. Она угодила торшером по голове одному из мужчин и, разбив витражный абажур, сбила его с ног. Она никак не была экспертом по Бодзюцу, но Кингсли владел им в совершенстве и немного ее научил (прим. Бодзюцу – яп. «искусство шеста». Японское искусство ведения боя при помощи деревянной палки «бо»). Она взмахнула над головой основанием торшера, а затем ударила им по спине другого нападающего.
— Хватит!
Всё остановилось. Дверь в спальню распахнулась, и горящие в коридоре лампы осветили фигуру мужчины. Затем этот мужчина вошёл в комнату, дверь закрылась, и под потолком вспыхнул свет. Лили поморгала, ее глазам потребовалось какое-то время, чтобы привыкнуть к яркому освещению, а затем перед ней возник Дамиано Ледо.
— Мы пытались, босс, — выдохнул один из мужчин.
И словно чтобы подчеркнуть, насколько трудной оказалась их задача, Марк резко откинул назад голову. Его накрытый джутовым мешком затылок врезался в нос нападавшего, и тот закричал от боли, а потом ударил Марка в поясницу.
— Какая жалость. Ты разбила лампу от Тиффани. Очень дорогую, — вздохнул Дамиано, проходя вглубь комнаты.
Пытаясь совладать с дыханием, Лили внимательно следила за его движениями, по-прежнему держа торшер над головой.
— Уверена, ты сможешь наворовать себе еще на одну, — ответила она.
— Она еще и забавная! Просто находка! Но время игр закончилось, — сообщил он ей.
Она кивнула.
— Хорошо. Когда ты узнал?
— О, я узнал тебя с того момента, как ты появилась на вечеринке. А потом ещё этот неуклюжий джентльмен… Мои жучки тут же засекли его брожения, — объяснил он, указав на Марка.
— Значит, танцуя со мной, ты уже знал, кто я, — уточнила она.
— С самого начала.
— Тогда почему…
— Потому что это так весело! Смотреть, как ты играешь, как ведешь себя так, будто знаешь, что делаешь. Но теперь с этим покончено. Бросай лампу. Вы в меньшинстве, без оружия и вне игры, — сказал Дамиано.
Лили прищурилась, крутанула в руке основание торшера и направила его в грудь Дамиано. Она сжала его в ладони и повернулась лицом к Ледо.
— Только рыпнитесь. И я проткну тебе грудь насквозь еще до того, как они успеют выстрелить, — пригрозила Лили.
С такой невероятной быстротой, что Лили и представить себе не могла, Дамиано выхватил из-под пиджака пистолет. Его дуло тут же уперлось Марку в лоб. На мгновение время остановилось.
— Да, но успеешь ли ты это сделать до того, как выстрелю я? — спросил он.
Лили облизнула губы и оглядела комнату.
— Ой, да брось, мы ведь так подружились. Почему бы тебе не вышвырнуть своих головорезов, я попрошу своего друга подождать снаружи, и мы с тобой что-нибудь придумаем, — проворковала она сексуальным голосом.
Он фыркнул, а Марк зарычал.
— Отчаянная попытка. Делай, как я говорю, — голос Дамиано стал жестким.
Марк снова начал ерзать, пытаясь освободиться.
— Чёрта с два. Делай все возможное, чтобы выбраться! — крикнул он; его голос заглушал мешок.
— Милый, у него пистолет. Прямо у твоей головы, — сообщила Лили.
— Да мне насрать. Бросай все, что там у тебя, и убирайся отсюда!
— Хватит болтать! Брось лампу, Лилиана! — приказал Дамиано.
Марк начал вырываться сильнее.
— Не вздумай этого делать, Лили. Не смей этого делать! Сама знаешь! Убирайся отсюда!
Конечно же, Лили знала, что если она отступит, то им обоим конец. Но если она не отступит, Марку уж точно конец. И как бы ей ни нравилось делать вид, что она его ненавидит, мысль о том, что ему будет больно, что он умрет, казалась ей слишком невыносимой. От одной этой мысли у нее возникло чувство, будто кто-то наступил ей на сердце. Этого нельзя было допустить.
«Вот что было самое ужасное в этих шести месяцах — не знать, в порядке ли он».
Помотав головой, Лили сосредоточила всё свое внимание на сложившемся положении. Она переводила взгляд с одного мужчины на другого, с одной возможной ситуации на другую. Что делать. Что делать.
Дамиано взвел курок, и время вновь замерло. Она вспомнила Африку. Вспомнила, как Иванов приковывал ее к потолку. Вспомнила, как Марк говорил ей верить ему. Верить в них. Они даже не были парой и она не доверяла ему ни на йоту, но вместе они выпутались из нескольких довольно дерьмовых ситуаций.
«Мы сможем отсюда выбраться».
Едва из ее пальцев выскользнуло основание торшера, как на нее тут же набросился один из охранников. Резко выдохнув, Лили почувствовала, как ее повалили на кровать и прижали к горлу руку. Она стиснула зубы и увидела, как Дамиано опустил пистолет и подошел к ней.
— Очень разумное решение, — пробормотал он, глядя на нее сверху вниз.
Лили лежала на спине, а сверху на ней громоздился очень тяжелый мужчина. Под его весом ей с трудом удавалось дышать, поэтому она никак не смогла воспротивиться, когда Дамиано протянул руку и провел пальцами по ее черным волосам. Сначала его прикосновение было нежным, но потом он царапнул ногтями по ее лбу. Зарылся пальцами в темные пряди. Затем потянул их, и парик из густых черных волос легко соскользнул у нее с головы. Она не потрудилась хорошенько его закрепить.
— Только, бл*дь, попробуй ее тронуть! Я тебе, нахер, желудок из глотки вырву! Не смей ее трогать! — кричал Марк.
Не обращая на него никакого внимания, Дамиано встал коленями на матрас прямо у головы Лили. Она сердито на него уставилась, а он тем временем сжал в ладони прядь ее волос. Ее настоящих волос. Когда он стянул с Лили парик, ее пучок распустился. Она почувствовала, как его пальцы теребят ее стянутые в хвост медно-рыжие локоны.
— Я ожидал, что они будут темнее, — заметил он и на мгновение уставился прямо на нее.
На одно долгое мгновение.
Затем щелкнул пальцами, и ей на голову тоже натянули мешок.
