Встроенность, включая сети

Ричард Сведберг

Набор инструментов экономической социологии

Аннотация и ключевые слова

В этой статье обсуждается набор инструментов экономической социологии. Он начинается с изучения двух наиболее важных концепций современной экономической социологии, а именно: укорененности и поля. Затем следует обсуждение социологической концепции интересов и основанной на интересах концепции институтов. В статье также представлены некоторые аргументы, изложенные в тексте, один из которых гласит, что экономическая социология в некоторых отношениях преуспела бы в том, чтобы последовать примеру политической экономии и уделять больше внимания аналитической экономике и ее общему подходу.

Ключевые слова: набор инструментов, экономическая социология, укорененность, поле, социологическая концепция интересов, концепция институтов, основанная на интересах, аналитическая экономика

В то время как стандартное определение экономической социологии - применение социологической перспективы к экономическим явлениям - показывает, что экономические социологи в первую очередь заинтересованы в анализе экономики и ее основных институтов, здесь я буду утверждать, что эта область также дает важную информацию о политике и взаимосвязи между политической и экономической сферами. Это касается классики - Маркса, Вебера, Шумпетера, а также недавних исследований в области экономической социологии (например, Fligstein 1990; Evans 1995; Beckert 2004).

Анализ того, что происходит на стыке политики и экономики, явно не является исключительной задачей экономической социологии; это также то, что, например, политическая экономия. Важным отличием, однако, является то, что политическая экономия основывается на типе анализа, который находится под сильным влиянием аналитической экономики. Политическая экономия, в отличие от современной экономической социологии, использует различные экономические идеи, такие как конституционная экономика, теория игр и так далее. Можно даже определить область политической экономии как логику экономики, примененную к политическим явлениям.

В этой главе я буду утверждать, что экономическая социология в некоторых отношениях преуспела бы в том, чтобы последовать примеру политической экономии и уделять больше внимания аналитической экономике и ее общему подходу к тому, что является центральным для экономического поведения. Я утверждаю, что современная экономическая социология слишком много внимания уделяет социальным отношениям. Что плохого в этом подходе, так это в том, что он игнорирует важность интересов или (с. 938) сил, которые управляют поведением человека, не в последнюю очередь в экономике, но и в политической сфере. Что нужно сделать - и это будет красной нитью в этой главе - это объединить социальные отношения и интересы в одном и том же анализе. Я утверждаю, что если мы сделаем это, мы сможем объединить некоторые базовые идеи из экономики с некоторыми базовыми идеями из социологии (например, Swedberg 2003).

В отличие от современной экономики, экономическая социология не имеет ядра базовых концепций и идей, сплоченных в течение длительного периода времени. Вместо этого экономическая социология, отражающая саму социологию, состоит из ряда конкурирующих точек зрения, некоторые из которых более последовательны, чем другие. Например, многие экономические социологи опираются на социальную конструктивистскую перспективу, другие - на веберовскую; некоторые следуют за Марком Грановеттером, подчеркивая скрытность, в то время как другие следуют за Пьером Бурдье, подходя к анализу экономики с концепциями поля, габитуса и различных типов капитала. Читатель, который интересуется введением в эти различные точки зрения, обращается к «Справочнику по экономической социологии» (Smelser and Swedberg 1994; 2-е издание 2005). В дальнейшем я сначала расскажу о двух наиболее важных концепциях современной экономической социологии - встроенности (включая сети) и области. Затем я перейду к обсуждению двух концепций, которые, по моему мнению, должны быть в центре современной экономической социологии: социологическая концепция интересов и основанная на интересах концепция институтов.

Встроенность, включая сети

Самая известная концепция в современной экономической социологии - это понятие «встроенности». Хотя сам термин можно найти в работах Карла Поланьи, он редко использовал его, и ему пришлось ждать до 1980-х годов и Марка Грановеттера, чтобы стать известным. В то время как центральность вложенности в то, что стало известно как «новая экономическая социология» (середина 1980-х гг.), Не вызывает сомнений, ее аналитический статус, с другой стороны, оспаривается. В то время как некоторые видят в этом полезный инструмент, с помощью которого можно показать, что отличает социологический подход, ряд экономических социологов также ставит под сомнение его полезность.

Одной из причин, по которой концепция встраиваемости настолько противоречива, могут быть ее многочисленные значения, которые варьируются от простого лозунга, провозглашающего превосходство социологического подхода над экономическим, до более аналитического видения, как в работе Грановеттера. (Granovetter 1985; ср. Granovetter 1992). Поланьи использовал скрытность как часть своей атаки на либерализм и рыночные подходы в целом. Первая половина его аргументов хорошо известна: в докапиталистическом обществе экономика интегрирована (или встроена) в остальное общество, особенно в его политические и религиозные институты; но с приходом капитализма экономика была отделена и стала доминировать над остальным обществом. Вторая половина аргумента Поланьи менее известна, но логически вытекает из его первой половины: чтобы общество снова стало здоровым, экономика должна быть заново встроена или интегрирована в общество. Политические и другие коллективные институты должны получить преимущество над рынком.

В широко цитируемой статье в середине 1980-х годов Granovetter представил другую и более полезную с аналитической точки зрения концепцию встраиваемости (Granovetter 1985). Прежде всего, он бросил вызов политическому измерению идей Поланьи, утверждая, что докапиталистическая экономика была такой же встроенной, как и капиталистическая, в том смысле, что обе они являются социальными или встроены в социальную структуру. Во-вторых, он привнес аналитическую остроту в понятие встроенности, настаивая на том, что все экономические действия встроены в сети социальных отношений. Там нет вложенности экономики в целом; все экономические действия принимают межличностное выражение; и благодаря теории сетей это выражение может быть прослежено с точностью.

Наконец, можно также говорить о третьем способе использования термина «встроенность». Это может быть самым популярным (и наименее интересным) смыслом, поскольку встраиваемость здесь просто синонимична с «социальным». Общая враждебность, которую социологи испытывают к экономическому анализу, вполне может быть корнем этого использования. Какова бы ни была причина, аналитическое содержание этого значения близко к нулю.

Критики встроенного подхода в его самой сильной версии (то есть в версии, которую представляет Грановеттер) указали, что он игнорирует политические и культурные аспекты общества; что он не в состоянии справиться с экономическими явлениями на макроуровне; и что термин «встроенность» является неадекватным и запутанным как метафора (например, Zukin and DiMaggio 1990; Nee and Ingram 1998; Krippner 2001). К этому следует добавить, что перспектива встроенности не выделяет и не теоретизирует роль интересов и, следовательно, рискует придать слишком большое значение роли социальных отношений в экономической и политической жизни.

Тем не менее, что делает понятие встраиваемости весьма полезным, так это его тесные связи с теорией сетей. Этот тип метода, который стал популярным в современной экономической социологии, предоставляет аналитику метрику для анализа социальных взаимодействий, в том числе экономических (техническое введение см., Например, Вассерман и Фауст 1994). Благодаря использованию метода с поразительно визуальным измерением, теория сетей также предоставляет исследователю инструмент, который может быстро сообщать о сложных социальных отношениях.

Например, довольно просто передать суть графического тезиса Грановеттера о слабых связях с помощью графа: актор, который связан через случайную связь с одним членом во многих различных группах (слабые связи), находится в лучшая позиция для получения информации, чем у актора, который имеет давние связи с каждым из членов в одной группе (прочные связи; Granovetter 1973).

Особо следует упомянуть европейскую версию теории сетей, называемую актор-теория сетей (ANT), которая значительно менее техническая, чем традиционная теория сетей типа, популярного в Соединенных Штатах (например, Callon 1989; Law и Hassard 1999). Основная идея здесь заключается в том, что субъектами могут быть не только отдельные лица и фирмы, но и объекты. Под этим парадоксальным утверждением подразумевается то, что анализ должен быть сосредоточен не только на социальных отношениях, но и на предметах; и обоснование этого заключается в том, что объекты могут быть частью социальных взаимодействий или направлять социальные взаимодействия в каком-то особом направлении.

В качестве примеров можно указать, как, скажем, технология наблюдения позволяет руководителям отслеживать сотрудников или как сборочная линия предполагает, что рабочие координируют свои действия определенным образом.

Теория обычных сетей охватывает множество различных тем. Одна из них связана с блокировками или связями между корпорациями, которые создаются, когда директора являются членами более чем одного совета. В то время как большие надежды были изначально привязаны к этому типу исследования, к настоящему времени стало понятно, что блокировки не переводят автоматически в контроль или кооптацию, а скорее представляют собой потенциально важные каналы связи между корпорациями, что в некоторых случаях может означать контроль или Кооптация (Мизручи 1996, 2004).

Фирмы также могут быть связаны в форме бизнес-групп - тема, которая впервые была предложена экономическими социологами и, в частности, Granovetter (1994, 2005). Бизнес-группы могут быть определены как «наборы юридически отдельных фирм, связанных вместе постоянными формальными и / или неформальными способами» (Granovetter 2005, 1). Они расположены где-то в спектре между фирмами, которые связаны между собой краткосрочными стратегическими альянсами, и фирмами, которые юридически должны рассматриваться как единое целое. Бизнес-группы играют важную роль во многих странах мира, таких как Индия, Япония, Китай и Тайвань. Их отсутствие в США Granovetter приписывает антимонопольному законодательству.

Теория сетей - удобный инструмент для анализа не только корпоративных действующих лиц и их взаимодействий, но и отдельных лиц. Рональд Берт, например, предположил, что предприниматель может быть концептуализирован как человек, который соединяет две группы людей (скажем, продавцы и покупатели), которые в противном случае были бы отключены (Burt 1993). В качестве посредника предприниматель колеблется в так называемой «структурной дыре» в терминологии Берта. Экономические социологи также показали, что потребители не только используют свои личные сети для сбора информации о покупателях и продавцах, но и в определенных ситуациях выбирают покупателей и продавцов из своих личных сетей (DiMaggio and Louch 1998). Потребители используют своих друзей и знакомых, в частности, когда речь идет о приобретении подержанных автомобилей и объектов недвижимости, в которых не участвует риэлтор.

Понятие вложенности можно использовать для анализа того, что происходит на стыке экономики и политики. Например, Поланьи разработал концепцию встроенности именно для того, чтобы выразить свое недовольство тем, как экономическая сфера и политическая сфера отделены друг от друга в капиталистическом обществе. Концепция встроенности Грановеттера, однако, значительно более полезна, чем идеи Поланьи на этот счет, а также менее нормативна. Причина их полезности во многом связана с тесной связью между встраиваемостью и сетевым анализом в работе Грановеттера.

В качестве примера того, как сетевой подход к встроенности может помочь в анализе взаимодействия экономики и политики, можно упомянуть «Структуру корпоративных политических действий» Марка Мизручи (1992). Отвергая предположение о том, что бизнес-сообщество либо объединено (теория элиты), либо содержит много разных интересов (теория плюрализма), Мизручи утверждает, что вместо этого следует рассматривать деловое единство как зависимую переменную. Опираясь на выборку вкладов крупных производственных корпораций в ПАУ в 1980 году, он показывает, что фирмы, которые связаны друг с другом через финансовых посредников, а также фирмы, которые являются экономически взаимозависимыми, с большей вероятностью будут договариваться друг с другом по политическим вопросам.

Поле

После внедрения, концепция поля вполне может быть наиболее важной концепцией в современной экономической социологии. Этот термин обозначает отдельную область социального пространства, в которой все соответствующие субъекты находятся под влиянием общей структуры. Это определение, по общему признанию, несколько расплывчато, и, как и встраиваемость, понятие поля имеет своих критиков.

В настоящее время существует две версии концепции этой области: одна появилась в социологии организаций в Соединенных Штатах, а другая - в качестве автора Пьера Бурдье. Хотя они в некоторой степени перекрываются, эти две версии также отличаются по важным аспектам. Социологи организации в основном используют понятие поля в смысле организационного поля, то есть для анализа явлений в социальной жизни, которые могут быть концептуализированы как ряд похожих и связанных организаций. Поле, с этой точки зрения, обычно обозначает ряд организаций, которые принадлежат друг другу либо благодаря непосредственному взаимодействию друг с другом, либо потому, что они учитывают друг друга каким-то другим образом. Цитировать стандартный текст в организационной социологии: «под организационной областью мы подразумеваем те организации, которые в совокупности составляют общепризнанную область институциональной жизни: ключевые поставщики, потребители ресурсов и продуктов, регулирующие органы и другие организации, которые предоставляют аналогичные услуги или продукты» (Пауэлл и ДиМаджио 1991, 64–5). Примеры областей включают отрасли, профессии и нации.

Для Бурдье, напротив, поле - это не столько концепция среднего уровня, сколько неотъемлемая часть его общей теории общества. Поле, во всей краткости, составляет вместе с понятиями габитуса и различных типов капитала (социального капитала, символического капитала и т. Д.) Основные строительные камни теории общества Бурдье. По словам Бурдье, в обществе существует огромное множество областей, таких как искусство, фотография, литература, экономика, промышленность, фирма и т. Д. (Например, Bourdieu and Wacquant 1992, 94–115).

Бурдье утверждает, что основной функцией концепции поля является представление структуры некоторой части общества. Эта структура в первую очередь важна тем, что она назначает определенное место каждому действующему лицу; это также оказывает давление на актора, чтобы он оставался на своей позиции. Каждое поле сосредоточено вокруг определенного интереса; и действующие лица в этой области в основном преследуют одинаковые интересы - будь то престиж в области искусства, доля рынка в отрасли или политическая власть в демократии.

Одно из преимуществ концепции поля, по словам ее сторонников, заключается в том, что она не ограничивается тем, что происходит в прямом взаимодействии. Если вы полагаетесь в первую очередь на сети и концепцию встраивания, вы ограничены фактическим взаимодействием и, таким образом, упускаете влияние структуры поля (например, Bourdieu 2000, 242). Но в социологии также хорошо понимают, что трудно отследить точное воздействие поля и что социальные механизмы, которые переводят силу всей структуры в давление на актера, часто неизвестны. Даже сторонники «теории поля» согласны с тем, что это так, хотя они подчеркивают, что позитивное перевешивает негативное (например, Martin 2003).

Может ли концепция поля помочь в решении проблем на стыке экономики и политики? Его сторонники в экономической социологии говорят «да». Хотя они признают, что политика представляет собой свое отдельное поле в современном обществе, так же как и экономика, они также отмечают, что политическое поле оказывает значительное влияние на экономическое поле. В качестве примера можно привести аргумент Бурдье о том, что французское государство оказало глубокое влияние на строительную отрасль страны, введя различные займы для владения частным домом (Bourdieu 2005).

Хотя Бурдье может быть прав, что концепция поля помогает установить важное влияние, которое французское государство оказало на частный строительный сектор, нетрудно придумать другие теоретические подходы, которые могут достичь того же. С другой стороны, значительно труднее дублировать результаты, которые получает Нил Флигштайн, когда он использует концепцию поля в «Трансформации корпоративного контроля» (1990). Исследование Флигштейна сосредоточено вокруг анализа тысячи крупнейших корпораций в США с 1880 по 1980 годы; и он в основном пытается показать, как их стратегии получения прибыли изменились за эти годы в ответ на изменение политических и правовых обстоятельств.

В некоторой степени Флигштейн использует концепцию поля таким образом, который напоминает о Бурдье. Например, он также утверждает, что большинство фирм в данной области считают наиболее влиятельные фирмы своей референтной группой. Но Fligstein также добавляет свое измерение к понятию поля, а именно, что каждое поле структурировано в соответствии с мировоззрением ведущих фирм - что Fligstein называет их «концепцией контроля». Это мировоззрение излагает то, что должна выглядеть успешная стратегия получения прибыли, а также то, как можно контролировать конкуренцию.

Согласно Флигштейну, в прошлом столетии в Соединенных Штатах было четыре периода с различными концепциями контроля; и это: «прямой контроль над конкуренцией» (1880–1900), «контроль производства» (1900–25), «контроль продаж и маркетинга» (1925–55) и «финансовый контроль» (1955–80-е годы). В течение первого периода была получена прибыль, и рынки оставались стабильными благодаря прямому контролю над конкурентами, например с помощью трастов. Во время второго периода основное внимание было уделено контролю за ценами с помощью власти в течение всего производственного процесса. В течение третьего периода способ осуществления контроля переключился на долю рынка; и с середины 1950-х годов и далее фирма все чаще рассматривается как машина для зарабатывания денег. Сегодня доминирует «концепция контроля акционерной стоимости» (например, Fligstein and Shin 2004). Согласно этой концепции контроля, фирма в первую очередь рассматривается как способ получения прибыли для акционера.

Что интересно в анализе Флигштейна для обсуждения взаимосвязи между политикой и экономикой, так это то, что штат США, включая правовую систему, часто играл ключевую роль в изменении концепции контроля. Например, прямой контроль над конкуренцией был остановлен Антимонопольным актом Шермана (1890 г.) и Клейтонским актом (1914 г.); в то время как депрессия положила конец попытке контролировать конкуренцию и прибыль с помощью цены. Контроль за продажами и маркетингом был прекращен Законом Челлера-Кефауэра (1950) в сочетании с некоторыми другими факторами; и финансовая концепция контроля заложила основу для нынешней концепции контроля акционерной стоимости путем прекращения действия Закона Гласса-Сигала (1933 г.) (стр. 943) и, в более общем плане, благодаря усилиям по дерегулированию со стороны администрации Рейгана и далее.