2020-09-24
73
Вчера я уже приготовился писать эту главу, но пришлось идти проводить семинар для студентов по апокрифическим Евангелиям, то есть по Евангелиям, которые не вошли в Новый Завет. В своём университете этот год я в академическом отпуске, но меня пригласили в другой на неделю почитать там лекции. И вот вчера на семинаре одна студентка меня спросила, пишу ли я что-нибудь сейчас. Я сказал, что да, пишу книгу о том, как Библия объясняет проблему страдания, и я даже не сомневался, что она ответит. Так и случилось: «Страдания существуют потому», — сказала она, — «что мы наделены свободной волей, иначе мы действовали бы как роботы». В ответ я задал стандартный вопрос: если страдание обусловлено наличием свободы воли, то как она может объяснить ураганы, цунами, землетрясения и прочие природные катастрофы? Она не нашлась с ответом, но по-прежнему осталась уверена, что это как-то связано со свободой воли.
Как мы видели, в отличие от современного человечества библейские авторы даже близко не касались темы «свободы воли». Однако существует множество вещей, которых нет в Библии (или они не очень интересуют библейских авторов), и о которых люди ошибочно думают, что в Библии они есть. Помню, я вырос с убеждением, которое разделяли чуть ли не все вокруг, что фраза «Бог заботится о тех, кто заботится о себе сам» занимает в Библии важное место. Оказалось, что хотя изречение, может, и старое, но не библейское. Скорее всего, популярным оно стало в Америке с 1736 года, когда Бенджамин Франклин использовал его в своём «Альманахе Бедного Ричарда». То же самое со свободой воли — это очень популярный в наши дни аргумент, но вряд ли его часто доводилось слышать в библейские времена.
Конечно, он может объяснить многое из происходящего в нашем мире, от Холокоста до трагедии 11 сентября, от сексизма до расизма, от мелкого воровства до коррупции в правительстве. Но многое и не поддаётся его объяснению.
Кажется, в полной мере я впервые осознал это в середине 80-х, когда читал в Ратгерсе курс «Проблема страдания в библейской традиции». Прежде я не обращал особого внимания на природные катаклизмы. То есть я знал о них, сочувствовал их жертвам, прикидывал, чем им могут помочь простые люди вроде меня, и всё такое. Но лично меня они никогда особо не касались. А потом случилось то, что лишило меня покоя на недели и даже месяцы.
13 ноября 1985 года мы узнали об извержении вулкана на севере Колумбии в Южной Америке. Образовавшиеся вулканические грязевые потоки накрыли и уничтожили четыре населённых пункта. Практически все погибли во сне, когда грязевая масса со скоростью около 50 км/ч снесла их утлые домишки и погребла под собой жильцов. В общей сложности погибло до тридцати тысяч человек. Эта цифра засела у меня в мозгу: тридцать тысяч человек только что были живы и в следующее мгновение оказались мертвы, убиты во сне, это же кошмар. В башнях-близнецах народу погибло в десять раз меньше, и мы не переставали о них думать — и правильно делали! — ещё несколько лет после террористической атаки. А о тех пожали плечами и забыли. Жалко их, конечно, ну да нечего было селиться так близко к вулкану.
Но природные катастрофы не дают о себе забыть. Каждый год тысячи, сотни тысяч людей получают в них раны, увечья и гибнут. Дома разрушены, жить негде и некуда пойти, ждать помощи тоже не от кого — для выживших наступает ад на земле. Разумеется, больше мы переживаем о тех, кто живёт поближе к нашему дому. Хотя и среди них не все нам симпатичны. Взять хоть тех, кто пострадал от урагана Катрина. Мы скорбим о погибших и чешем в затылке, удивляясь некомпетентности федеральных властей, чья бюрократия оказалась не в состоянии отстроить город заново и дать людям возможность жить дальше. Значит, отправить флот в Персидский залив — это без проблем, хотя оно стоит сумасшедших денег. А почему нельзя выделить адекватную сумму на помощь тем, кто живёт у берегов нашего собственного залива? Пока последствия урагана Катрина обсуждаются в новостях уже полтора года, становится заметно, что люди подустали от этой проблемы и хотели бы видеть её благополучное разрешение. При этом некоторые страшно озабочены поиском виноватых. Плотины были никудышные, и все знали об этом. Раз так, какое право они имели строить там Новый Орлеан? Конечно люди знали, что рано или поздно трагедия случится — почему они просто вовремя не уехали оттуда? И так далее. Похоже, чем выше мнение о себе, тем легче винить других: я-то уж точно уехал бы оттуда!
Легко так говорить, если ты способен купить себе билет в любой конец или можешь запросто собрать вещи и переехать без особого ущерба для своего бюджета. Другое дело, если у тебя денег даже на еду не хватает, не говоря уже о других менее насущных нуждах. Как в таких условиях можно говорить о переезде в другое, более безопасное место? К тому же, существует ли вообще вполне безопасное место? Я вырос в Канзасе, но стоило мне переехать в Северную Каролину, и меня чуть не прибило торнадо.[58] Штука в том, что от природных катаклизмов не застрахован никто из нас.
Как бы ни были разрушительны сама Катрина и её последствия, они бледнеют в сравнении с другими катастрофами, разразившимися по всему миру за последние годы. 26 декабря 2006 года мощное землетрясение сотрясло Индийский океан, эпицентр находился в зоне западного побережья Суматры в Индонезии. Оно вызвало цунами (даже несколько) вдоль побережий большинства государств, имеющих выход к океану, и разрушило города, деревни, самые жизни людей по всей Южной и Юго-Восточной Азии, особенно в Индонезии, Шри-Ланке, Индии и Таиланде. Точное число жертв неисчислимо, но по самым близким подсчётам оно приближается к трёмстам тысячам человек. Если вулкан в Колумбии унёс в десять раз больше жизней, чем теракт 11 сентября, то и цунами превзошло вулкан в десять раз. Это не говоря о миллионах пострадавших в других отношениях, особенно в материальном плане, которым пришлось так же, как и в Новом Орлеане, собирать всё по кусочкам, и у которых в основном не оказалось возможности, в отличие от Нового Орлеана, крыть почём зря тупое равнодушие и беспомощность властей. Большинство пострадавших лишены помощи и надежды, и лучшее, на что они могут рассчитывать — это эффективность международных усилий по оказанию чрезвычайной помощи.
И так постоянно, одна катастрофа за другой. Они любого способны превратить в апокалиптика. Конкретно эти и бесчисленное количество других катастроф, повторяющихся с незапамятных времён, вызваны не людьми, а силами природы. Тяжело представить, при чём тут Бог, если только вы не считаете, что именно он призвал демонов устроить всё это. Одно из преимуществ апокалиптического мировоззрения, свойственного большинству новозаветных авторов (если не всем), заключается в том, что оно едва не вопиет: это не Бог вызывает бедствия; не Бог, а противостоящие ему вселенские силы зла. Не только землетрясения, ураганы и цунами, но и недуги и болезни, психические расстройства, насилие и гонения — всё это Дьявол и его клевреты, демоны — во всём виноваты они. В этом веке они правят практически безраздельно. Вернее, Бог тоже вмешивается, чтобы сделать что-то хорошее, но лишь иногда, как при служении Иисуса и его апостолов. Однако силы зла не остановить на их пути до тех пор, пока Бог не обрушит свой гнев на них и на всех, кто принял их сторону. И тогда на земле наступит такой кромешный ад, какого мир ещё не видывал.
Как мы убедились в предыдущей главе, об этом говорит в Евангелиях Иисус, об этом говорят авторы Евангелий, когда вспоминают ключевые события его жизни, об этом говорит живший после Иисуса апостол Павел, говорит, наконец, автор книги Откровения, увенчавшей новозаветный канон достойной апокалиптической развязкой.
Жизнь Иисуса в апокалиптической перспективе
Вся жизнь Иисуса в пересказе евангелистов была так или иначе сопряжена со страданием: Иисус либо облегчал чужие страдания, либо переносил собственные. Насмешники из числа иудейских вожаков, глазевшие на распинаемого Иисуса, в некотором смысле верно ухватили суть его жизни, хотя и не так, как её понимает евангелист Марк: «других спасал, а Себя не может спасти» (Мк 15:31). У них слово «спасал» лишено привычной для христиан коннотации. Когда христианин задаётся вопросом спасения, он имеет в виду ряд действий, которые нужно совершить, чтобы после смерти попасть в рай. А здесь употреблено греческое слово «спасать», которое обычно означает исцеление человека или сохранение его жизни. Иисус «спасал» других тем, что исцелял их болезни или изгонял из них демонов. В представлении Марка он не может спасти самого себя не потому, что ограничен в своей возможности сойти с креста, а потому, что должен исполнить волю Отца, пострадав и умерев за других. Иными словами, спасая людей, Иисус ещё при жизни исцелял недужных, но конечное исцеление даровал через свою смерть.
Что касается его жизни, то Евангелия рассказывают о многих чудесах, в которых Иисус изгонял встреченные им чужие недуги, скорбь и страдания. И все ранние источники — Матфей, Марк и Лука — согласны в том, что чудеса творились Иисусом безо всякой личной выгоды. В частности, очень хорошо этот тезис иллюстрирует искушение в пустыне, когда дьявол пытается соблазнить страждущего Иисуса превратить камни в хлеба. Но нет, его способность совершать чудеса направлена на чужое, а не собственное благо. Вот Евангелия и изображают его жизнь как «спасение» людей, пока он совершает своё служение в Галилее, возвращая окружающим физическое и душевное здоровье. Чудотворение столь характерно для его служения, что какую страницу Евангелий ни открой — почти обязательно увидишь историю чьего-то исцеления.
Он исцеляет человека, всю свою жизнь бывшего парализованным — тот встаёт на ноги и скрывается из глаз окружавшей его толпы, унося свою подстилку; он исцеляет сухорукого; он возвращает зрение слепым, даже слепым от рождения; хромой калека снова ходит; исцеляется женщина, двенадцать лет страдавшая кровотечением; немой начинает говорить; прокажённый очищается от своей болезни. Иногда чудеса демонстрируют его власть над силами природы: он успокаивает бурю; он ходит по воде. Иногда чудеса обнажают его божественную природу, как это было при превращении воды в вино. Часто он совершает чудеса со случайными людьми, а порой творит их для своих ближних. При случае чудеса происходят с целыми толпами, как это было при насыщении в «пустынном месте» пяти тысяч человек; а в другой раз он насытил четыре тысячи. Чудеса касаются не только телесных недугов, но и того, что можно принять за психические расстройства: он изгоняет из людей демонов — одни из них делали людей умственно неполноценными или вовсе безумными, другие заставляли их причинять себе вред.
Его самые зрелищные чудеса — это, пожалуй, воскрешения мёртвых: двенадцатилетней дочери безутешных родителей, единственного сына одинокой вдовы, своего друга Лазаря, которого он воскрешает нарочито в виду толпы народа, дабы показать, что он, Иисус, есть «воскресение и жизнь» (Ин 11:25).
Для авторов Евангелий животворные чудеса Иисуса означают, что он и есть ожидаемый мессия. Когда Иоанн Креститель из заточения посылает своих учеников разузнать об Иисусе, является ли он Тем самым, кому назначено прийти, Иисус отвечает: «пойдите, скажите Иоанну, что вы видели и слышали: слепые прозревают, хромые ходят, прокаженные очищаются, глухие слышат, мертвые воскресают, нищие благовествуют; и блажен, кто не соблазнится о Мне!» (Лк 7:22–23). Это апокалиптическая весть. Потому что в представлении апокалиптиков в конце времён должно произойти ещё одно личное божественное вмешательство ради тех, кто страждет; тогда Бог освободит страдальцев от власти безраздельно царствующего зла. Ведь это дьявол и его бесы породили такие немощи — ослепляющие, калечащие, парализующие, подавляющие людей. В Евангелиях через Иисуса происходит назначенное на последние времена личное вмешательство Бога, побеждающего силы зла пред наступлением царства Божия, где больше не будет греха, болезней, бесов, дьявола и смерти.
Хотя Иисус облегчает страдания других, нечеловеческими страданиями заканчивается его собственная жизнь. В Евангелиях Иисус многократно повторяет своим ученикам, что ему предстоит много пострадать и бесславно умереть на кресте, но эта смерть необходима для спасения мира. Да, он «спасал» других, но «себя не может спасти». Поступить так значило бы провалить всё дело, которое заключалось вовсе не в том, чтобы кого-то лечить: человеческое здоровье не вечно, люди всё равно теряют его мало-помалу и в итоге умирают. Его конечной целью было пострадать самому, и через это оправдать пред Богом всё человечество, даровав ему «спасение» в высшем смысле. Согласно авторам Евангелий, кто уверует в Иисуса как в жертву, приносимую за других, тот будет оправдан пред Богом и сможет войти в его царство, которое скоро наступит. Он страдает вместо них, он умирает как жертва за их грехи. Через исцеление недужных Иисус показал, что у него есть власть над грехом. Но конечная победа над грехом возможна только через его крестную смерть. Он берёт на себя наказание за грех, чтобы остальные получили прощение и вечную жизнь в наступающем царстве. В этом главная идея евангелистов, когда они рассматривают жизнь Иисуса в апокалиптической перспективе.
Страдание в посланиях Павла
Главная идея евангелистов — она же и главная идея апостола Павла. В Новом Завете Павел является второй по важности персоной после Иисуса. Из двадцати семи книг Нового Завета к авторству Павла относят целых тринадцать, ещё одна — Книга Деяний, наполовину посвящена ему, и Послание к Евреям вошло в канон только потому, что его (ошибочно) приняли за сочинение Павла. То есть в общей сложности получается, что пятнадцать новозаветных книг прямо или косвенно относятся к Павлу. Кем же он был? Помимо прочего, он был иудейским апокалиптиком, пришедшим к убеждению, что смерть и воскресение Иисуса оправдали человечество пред Богом в наступившие перед Судным днём последние времена, а день тот совсем близок.
Отчасти мы уже знакомы со взглядами Павла на страдание. В какой-то степени он согласен с ветхозаветными авторами, что страдание является наказанием за грехи. Поэтому Христу надлежало умереть на кресте: за грехом следует расплата, и Христос уплатил чужой долг. Совершенно очевидно, что он расплачивался не за свои прегрешения, поскольку был совершенен и безгрешен. Распят он был потому, что по букве Закона «проклят всяк, висящий на древе» (Гал 3:13, цит. Втор 21:23). Приняв на себя проклятие Закона, Иисус освободил от него всех, кто в него уверовал. Так что Павел согласен и с теми библейскими авторами, кто считал страдания искуплением. Согласно Павлу, смерть Христова принесла окончательное искупление — через его смерть и воскресение люди, несущие бремя проклятия за свои грехи, могут освободиться от них. Иисус сполна уплатил за всех.
Но у Павла были ещё кое-какие идеи. И чтобы полностью понять его, важно отдавать себе отчёт, что в душе он был апокалиптиком.[59] Почти наверняка он был им ещё до того, как стал последователем Иисуса. Именно апокалиптическое мировоззрение в огромной степени повлияло на его богословие. Чтобы уловить его смысл (а оно всё построено на идее страдания), следует прежде разобраться, что для него значило быть апокалиптиком. А для этого придётся немного коснуться истории.[60]
Павел как фарисей
Павел мало что сообщает о своей прежней жизни, когда он ещё не был последователем Иисуса. Тем не менее, кое-что из его посланий узнать можно (Гал 1–2; Флп 2). Там он рассказывает о себе, что был глубоко верующим иудеем, воспитанным в фарисейской традиции, и ярым гонителем последователей Иисуса. Таким образом, через своё обращение он из врага Древней церкви превратился в одного из величайших её защитников, миссионеров и богословов.
Что значило для Павла быть правоверным фарисеем? Порою люди (и среди них даже ученые специалисты) говорят об иудейской партии фарисеев так уверенно, словно мы и вправду всё знаем о них самих и об их учении. На самом же деле о современных Иисусу и Павлу фарисеях нам известно не так уж и много, поскольку основные источники наших сведений отстоят от того времени лет на сто.[61] От периода, предшествовавшего разрушению Храма в 70 г. н. э., до нас дошли тексты только одного фарисея; не удивляйтесь, но это послания Павла, да и то написанные им когда он уже уверовал во Христа. Мы достаточно хорошо знаем, что в отличие от других иудейских религиозных групп и течений (саддукеев, например) фарисеи твёрдо верили в будущее воскресение мёртвых. То есть фарисеи были в основном апокалиптиками и считали, что в конце времён люди воскреснут из мёртвых, предстанут перед судом, и либо получат награду, если они стояли за Бога, либо понесут наказание, если они стояли на стороне зла. Таким образом Павел, получается, исповедовал этот взгляд ещё до того, как пошёл за Иисусом.
Тогда возникает интересный вопрос: в чём значение воскресения Иисуса? Я обнаружил, что у моих студентов редко получается дать вразумительный ответ, даже если они твёрдо верят в само воскресение. Но что оно означает, спрашиваю я? В чём значение воскресения? Среди части студентов бытует смутное представление, что воскресение каким-то образом подтверждает мессианство Иисуса (таким приходится напоминать, что в дохристианскую эпоху никто из иудеев не думал, будто мессия должен умереть и воскреснуть). Другие высказывают ещё более туманную мысль, что воскресение каким-то образом подтверждает праведность Иисуса (по заслугам и почёт).
Я думаю, более внятный ответ всё-таки существует. Если бы иудей-апокалиптик поверил в чьё-то воскресение, что бы это для него значило? Мы помним, что в представлении апокалиптиков миром правит зло, которому по неведомым причинам Бог дал на земле полную свободу. Но при этом апокалиптики верили, что Бог скоро придёт и восстановит своё доброе имя, ниспровергнет силы зла и установит на земле благое царство. И когда миру придёт конец, когда обозначится наступление новой эпохи, тогда начнётся воскресение мёртвых, чтобы каждый дал ответ на Страшном суде.
И если Павел, будучи фарисеем и иудеем-апокалиптиком, верил в это, то что он должен был подумать, когда решил, что кто-то уже воскрес? Если воскресение наступает в конце света, то следует чёткий и однозначный богословский вывод. Раз кто-то уже воскрес, то воскресение началось! Мы живём в последние времена. Конец света вот-вот наступит, за ним и новое царство. А сейчас — начало конца.
Учение Павла о воскресении
Именно так Павел и подумал. В воскрешении Иисуса он увидел не благоволение Бога к заслужившему то человеку, а ясный знак, что пришёл ожидаемый и неизбежный конец истории человечества, доживающего свои последние дни. Сей скорбный век печали и страданий почти окончен, дни его сочтены, а совершенное царство Божие, где нет места мукам, боли и смерти, уже стоит на пороге.
Именно таков был ход мыслей Павла и он сам об этом ярко свидетельствует в одной главе (1 Кор 15), полностью посвященной им вопросу воскресения Иисуса и его последователей.[62] В начале главы Павел сжато излагает главный предмет своего евангельского послания:
Ибо я первоначально преподал вам, что и сам принял, то есть, что Христос умер за грехи наши, по Писанию, и что Он погребен был, и что воскрес в третий день, по Писанию, и что явился Кифе, потом двенадцати. (1 Кор 15:3–5)
А потом, продолжает Павел, он явился большему количеству народа:
Потом явился более нежели пятистам братий в одно время, из которых большая часть доныне в живых, а некоторые и почили; потом явился Иакову, также всем Апостолам; а после всех явился и мне, как некоему извергу. (1 Кор 15:6–8)
Многие читатели послания к Коринфянам ошибочно полагают, будто Павел перечисляет всех свидетелей, чтобы получше убедить своих читателей, что воскресение Иисуса и вправду было. Но дело в другом. Павел лишь напоминает им о том, что они и так уже знают и чему верят (см. первые два стиха: «Напоминаю вам, братия, Евангелие, которое я благовествовал вам, которое вы и приняли, в котором и утвердились»). Тогда зачем он делает упор на факте посмертного явления Иисуса разным людям (включая не упомянутое в Евангелиях явление одновременно пятистам человекам), часть которых до сих пор жива и готова свидетельствовать об этом? Да затем, чтобы подчеркнуть, что Иисус воскрес из мёртвых на самом деле, реально, телесно. Павел вынужден напоминать об этом, поскольку в коринфской общине нашлись отрицатели грядущего телесного воскресения всех прежде умерших (15:12).
В церкви Коринфа сыскались христиане, верившие, будто они уже вкушают плоды спасения, уже духовно воскресли и каким-то образом уже сейчас правят вместе со Христом. В этой главе послания (1 Кор 15) Павел особо подчёркивает: учение о воскресении подразумевает подлинное, телесное воскресение. Иисус восстал из мёртвых не в каком-то духовном смысле. Он восстал в материальном теле, которое могли видеть и видели многие свидетели. И поскольку воскресший Иисус был первенцем из умерших, прочие умершие точно так же обретут физические тела по своём воскресении.
Именно поэтому Павел называет Иисуса «первенцем» (15:20). В оригинале это сельскохозяйственный образ первых плодов, «начатков», собираемых в первый день урожая. Крестьяне празднуют это событие в начале сбора плодов земных. И вот уборка урожая началась, а когда она продолжится? Да прямо сейчас, разумеется, а не в каком-то отдалённом будущем. Называя Иисуса «первенцем» в смысле «начатком», Павел указывает на близость общего воскресения, которое должно произойти незамедлительно. Воскресение верующих — это не прошедшее событие духовного порядка, а будущее событие в самом что ни на есть материальном смысле. Доказательством служит воскресение самого Иисуса. И другие воскреснут из мёртвых так же, как и он, то есть телесно.
Поскольку первое воскресение было физическим, а не просто духовным событием, то Павел понимал, что воскресение мёртвых еще не произошло. Пока ещё никто не испытал посмертного преображения своей плоти подобно Иисусу. Многие толкователи послания неверно понимают данную главу из-за сказанного Павлом в 1 Кор 15:50 — «Но то скажу вам, братия, что плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия, и тление не наследует нетления». Из-за этого стиха (лже)толкователи настаивают, что Иисус не воскресал из мёртвых телесно, раз тела из плоти и крови в будущее царство войти не могут. На этой основе они делают заключение, что Иисус воскрес духовно, а не физически.
Такая интерпретация демонстрирует полное непонимание позиции Павла. В его представлении физическое тело непременно должно войти в обетованное царство. Просто это не обычное физическое тело, а тело преображённое и наделённое бессмертием. Поэтому люди и могли видеть Иисуса по его воскресении. Тело действительно было его. Но оно было преображённым. Павел проводит сравнение с растением: сеется в землю зерно, но вырастает из него колос. Так и воскресение. В землю погребаются тленные, немощные, смертные тела; но восстают из неё они полностью преображёнными (15:36–41). Воскресшие тела будут прославлены, как воскресшее тело Иисусово. Они сохранят тонкую связь с телами, что ушли в землю (то есть были похоронены). Ведь и дерево вырастает из семени, а не из ничего. Но восставшие тела будут преображены чудесным и удивительным образом: из земли произрастает не гигантское семя, а дерево.
Как и положено иудейскому апокалиптику, Павел верил, что материальным миром, где мы живём, правят силы зла, и что наши тела тоже подвержены их влиянию. Поэтому мы болеем, поэтому стареем, поэтому умираем. Но когда придёт Бог, злые силы будут низвержены. И затем наши тела преобразятся, станут свободны от болезней, старости и смерти. У нас будут бессмертные тела для вечной жизни с Богом. Павел верил, что случится это весьма скоро. Точно как Иисус предсказывал, что «некоторые из стоящих здесь не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие, пришедшее в силе», так и Павел предсказывает, что конец света, воскресение мёртвых и телесное преображение произойдёт ещё на его собственных глазах и глазах его слушателей.
Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся вдруг, во мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся. Ибо тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему облечься в бессмертие. (1 Кор 15:51–53)
Это воскресение мёртвых, в котором немощные, страждущие, смертные тела преобразятся и будут воссозданы свободными от боли и смерти, ознаменует собой конец истории человечества:
Когда же тленное сие облечется в нетление и смертное сие облечется в бессмертие, тогда сбудется слово написанное:
«Поглощена смерть победою.
Смерть! где твое жало?
ад! где твоя победа?» (1 Кор 15:54–55)
Согласно Павлу, мир разрешится от боли и мук в конце времён, когда все преобразятся и будут введены в Царство Божье, где нет страдания, насилия и смерти. Это ещё будущее, но уже близкое событие. Доказательства? Иисус же воскрес, так что процесс пошёл.
Павел и близость конца
Во всех посланиях Павла предполагается, что с воскресением Иисуса наступил конец света, и совсем скоро этот процесс достигнет своей кульминации. Кульминация предполагает всеобщее воскресение умерших и венчающее его сошествие с небес Иисуса. Наиболее отчётливо это учение изложено в самом раннем из дошедших до нас посланий Павла — Первом послании Фессалоникийцам.[63] Помимо прочих причин, обратиться с посланием к членам основанной им церковной общины в Фессалониках Павла побудило возникшее среди них смущение. Ведь при своем обращении они были научены Павлом, что конец света должен настать прямо сейчас вместе с пришествием Иисуса. А он так и не наступил. За это время некоторые члены общины успели умереть, и оставшиеся в живых пребывали в расстройстве: значит ли всё это, что умершие лишатся тех славных наград, что будут дарованы, когда Христос вернется во славе? В своём послании Павел уверяет их, что всё идёт по плану и что «мёртвые во Христе» не лишатся положенного воздаяния. Больше того, когда Христос вернётся, они будут вознаграждены первыми. Об этом Павел недвусмысленно заявляет в самом живом описании конечных событий этого мира, вышедшем из-под его пера:
Ибо сие говорим вам словом Господним, что мы живущие, оставшиеся до пришествия Господня, не предупредим умерших, потому что Сам Господь при возвещении, при гласе Архангела и трубе Божией, сойдет с неба, и мертвые во Христе воскреснут прежде; потом мы, оставшиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем. (1 Кор 4:15–17)
Занятный отрывок. В нём следует выделить несколько моментов. Во-первых, Павел причисляет себя к тем, кто застанет весь этот катаклизм ещё живым (он говорит «мы, оставшиеся в живых»). Во-вторых, отрывок в целом построен на древней космологической схеме трёхуровневого устройства Вселенной (её иногда так и называют «трёхэтажной Вселенной»). На одном уровне живут люди — это плоская земля. Уровнем ниже в своём царстве живут умершие (например, в Шеоле). И ещё есть царство над нами, где живёт Бог (а теперь и Христос). Согласно этой конструкции, Христос одно время жил на нашем уровне, потом умер и спустился уровнем ниже. Но он был воскрешён, снова поднялся на наш уровень, а потом вознёсся на уровень выше нашего. Однако он собирается снова к нам вниз, и когда он начнёт спускаться, то живущие внизу станут подыматься, а за ними и мы, чтобы встретить Господа вверху, на воздухе.
Представления Павла вполне соответствуют понятиям древнего человека, не понимавшего, что Земля круглая, что она лишь одна планета в большой солнечной системе других планет, вращающихся вокруг одной из миллиардов других звезд нашей галактики, довольно скромной по своим размерам среди миллиардов других галактик. Строго говоря, в нашей космологии вообще нет понятий верха и низа. И конечно же Бог не живёт «там наверху», а мёртвые «там внизу». Наша вселенная не такая, как у Павла. Можно только гадать, как бы он формулировал своё апокалиптическое послание, если бы знал о планете Земля то, что знаем мы.
Страдания в оставшийся отрезок времени
Итак, для Павла как апокалиптика, наши сегодняшние страдания закончатся со всеобщим воскресением, когда наши смертные тела преобразятся в нетленные и станут неподвластны боли, мукам и смерти. Но что нас ждёт в оставшееся время? Павел считает, что нас ждёт много страданий.
Оба послания Павла к Коринфянам были написаны против думавших, что они уже в нынешней жизни наслаждаются плодами воскресения. Павел же считал, что большей чепухи и выдумать нельзя. Воскресение Христово было лишь началом конца, но сам конец ещё не наступил и, пока он не наступит, мир остаётся местом страдания и боли. Вот что апостол говорит в другом послании, к Римлянам:
Ибо думаю, что нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас. Ибо тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих [т. е. преображения, должного произойти в предстоящем воскресении]… сама тварь освобождена будет от рабства тлению в свободу славы детей Божиих. Ибо знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне; и не только она, но и мы сами, имея начаток Духа, и мы в себе стенаем, ожидая усыновления, искупления тела нашего. (Рим 8:18–23)
Жизнь в настоящем — это жизнь среди боли и страданий, где мы стенаем, как женщины, терпящие муки рождения. Павел считает, что так и должно быть. Будущее искупление ещё не настало, и мы по-прежнему живём в своих смертных телах.
Павел подчёркивает, что и сам Христос вёл отнюдь не безболезненное существование. На всякий случай ещё раз обращу внимание, что в своих посланиях Павел крайне мало говорит о земной жизни Иисуса. Павел никогда не упоминает его великих чудес, исцелений, изгнаний бесов и воскресений мёртвых. Он не останавливается на эффектных вещах, сотворённых или пережитых Иисусом. Он сосредоточен на одном единственном событии его жизни — на распятии. И с точки зрения Павла оно символически показывает, что означает жить в этом мире. Нынешняя жизнь пронизана болью и муками сродни тем, что испытывал на кресте Иисус. Вот почему Павел считает, что «высшие апостолы», как он их назвал — самозваные апостолы, объявившиеся в коринфской церкви — очень серьёзно заблуждаются относительно смысла евангельской вести (см. 2 Кор 11).
Эти так называемые апостолы верили, что Христос наделил их силой подняться выше страданий земной жизни, и что каждый, кто последует их учениям, тоже так сможет. Но Павел учил другому. В этом мире нельзя жить счастливо, и последовавшие за Христом сполна разделят меру его крестных мук. Вот поэтому, думал Павел, быть в этой жизни апостолом означает страдать, и он с гордостью перечисляет перенесённые им за Христа страдания: заключение, бичевания, побои, побиение камнями, кораблекрушение и постоянно сопутствующие опасности с невзгодами, голод, жажду, наготу и стужу (2 Кор 11:23–29). По этим знакам можно отличить истинного апостола сего скорбного века, последних дней пред славным пришествием Христовым, когда мёртвые воскреснут, когда верные Иисусу получат свою награду и обретут цельность и совершенство, когда войдут в великое Царство Божие, уготованное им свыше.
Апокалипсис Иоанна
Преподавая Новый Завет в местном университете, я на первой неделе занятий всегда прошу каждого студента составить мне список из трёх вопросов, с которыми он хотел бы разобраться до окончания семестра. Отчасти это помогает им задуматься о предмете своего интереса, отчасти помогает мне понять, о чём они думают и думают ли вообще. Некоторые вопросы озадачивают: «Почему буддисты не верят в Бога?», или «Правда ли Моисей разделил Красное море?». И это на занятиях по Новому Завету. Ну, что поделаешь. Зато всякий раз я могу быть уверен, что несколько человек обязательно спросит: «Что говорит Апокалипсис о конце света?».
По ряду причин подавляющее большинство людей уверено, что книга Откровения посвящена нашему будущему и рассказывает о том, что должно произойти, когда колесо истории со скрежетом остановится. В основном люди думают, будто книга писалась с мыслями исключительно о нашем будущем: вся человеческая история существует только ради нас, мы на пике всех ранее происшедших событий и пророчества исполняются именно в наши дни. Короче, это всё о нас. Или просто обо мне.
Когда мы доходим до книги Откровения (а я, естественно, оставляю её на самый конец курса), то некоторых студентов расстраивает, что я не говорю о текущих конфликтах на Ближнем Востоке, как об исполнении древних пророчеств, не предсказываю, что Россия нанесёт ядерный удар по Израилю, или не рассказываю, как Евросоюз вскоре возглавит политический лидер, который окажется не кем иным, как Антихристом. К общему разочарованию я вовсе не думаю, что Откровение (или любая другая книга Библии) писалась с мыслями о нас. Она писалась для людей, живших одновременно с автором. Она не предвидела подъем воинствующего исламизма, войну с терроризмом, будущий нефтяной кризис или всеобщий ядерный холокост. Она предвидела лишь конец, наступающий в собственное время автора. Когда автор пишет, что Господь Иисус «грядет скоро» (Откр 22:20), то он имеет в виду именно «скоро», а не через две тысячи лет. Это уже потом возникла софистическая уловка, что «скоро» для Бога означает «далёкое будущее»; как выразился автор Второго Послания Петра «у Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день» (2 Пет 3:8). Можно, конечно, придать слову «скоро» и такой смысл. Если автор Откровения, а с ним и прочие древнехристианские пророки, вроде Павла, сначала думали, что конец наступит «скоро», а он так и не наступил, что еще можно было сделать, как не сказать, что «скоро» — это по Божьему летоисчислению, а не по земным календарям?
В среде учёных, критически исследующих Новый Завет, толкование книги Откровения предполагает понимание того, что она могла означать в своем собственном контексте. И относительно контекста одну вещь можно сказать определённо: назвавшийся Иоанном автор считал, что земные дела плохи и будут становиться только хуже до самого конца, пока на земле не наступит кромешный ад. В Библии нет другой книги, где бы столько говорилось о страдании. Здесь можно прочитать о войне, голоде, эпидемиях, природных катастрофах, массовых убийствах, мученичестве, экономических проблемах, политическом кошмаре и, наконец, о самом Армагеддоне. Неудивительно, что люди всегда, с самого первого дня написания книги, считали, что она относится к их собственным временам. Для каждого поколения она звучит абсолютно современно.
В предыдущей главе мы говорили о литературном жанре апокалипсиса, который стал популярным во времена Маккавеев. При этом сам жанр заимствовал своё имя от книги Откровения, которая называет себя «Апокалипсисом [или Откровением] Иисуса Христа» (Откр 1:1). Она является единственным полноценным апокалипсисом в Новом Завете, во многом схожа с книгой Даниила в Ветхом, и написана приблизительно в то же время, что и остальные христианские и иудейские апокалипсисы. Подобно другим апокалипсисам, книга обращена к видениям пророка, которого взяли на экскурсию по небесам — познать небесные истины и узреть грядущие судьбы — чтобы понять смысл происходящего на земле. Нередко его видения бывают причудливы и, подобно книге Даниила, в них присутствуют дикие звери, сеющие вокруг себя хаос. Эта символика часто поясняется ангелом-экскурсоводом, который раскрывает её смысл перед пророком и его читателями. Как и в других апокалипсисах, в книге Откровения звучит победный мотив: вслед за книгой Даниила здесь повторяется важная тема — после всех катастроф, поразивших землю, Бог наконец вручает бразды правления своим избранным. После того, как глава за главой друг друга сменяют земные бедствия, наступает последняя битва, а за ней — утопическое государство без боли, горя и страданий. Настанет Божье царство, и кому дано наследовать его, навечно счастливо заживут в нём. Но сначала им придётся пройти через ад.[64]
Содержание книги
Книга начинается с того, что, представившись Иоанном и помянув скорое возвращение Христа с небес (Откр 1:1,7), автор описывает символическое видение Христа как «подобного Сыну Человеческому», явившегося посреди «семи золотых светильников» (1:12–13). Видение ошеломляет: Христос предстаёт в виде могущественной фигуры в длинном облачении с золотым препоясанием (знак царского достоинства), волосы его «белы как снег» (знак вечности), глаза «как пламень огненный» (знак правосудия), а голос звучит «как шум вод многих» (знак силы). В руке он держит семь звёзд (они означают ангелов-хранителей семи церквей Малой Азии, которым адресована книга — дескать, они в руке Христовой), а из его уст исходит «острый с обеих сторон меч» (знак слова Божия, которое в Писании иногда отождествляется с обоюдоострым мечом [см. Евр 4:12], потому что это слово карающего Судии). Вполне понятно, что увидев всё это, пророк упал в обморок.
Но Христос приводит Иоанна в чувство и велит ему записать «что [он] видел, и что есть, и что будет после сего» (Откр 1:19). Дальнейшая структура книги и обусловлена этим наказом. Что Иоанн уже увидел, так это Христа, в чьей власти семь церквей Малой Азии, среди которых (символических светильников) он и явился. «Что есть» — это нынешнее положение дел в семи малоазийских церквях, каждой из которых адресовано отдельное послание (гл. 2–3). В посланиях обозначены их успехи и неудачи, и содержится призыв поступать право и хранить верность до конца времён. «Что будет после сего» описано в большей части Откровения (гл. 4-22), где перед пророком разворачиваются мистические картины будущих судеб земного мира. Именно эти видения и занимают читателей книги уже многие и многие годы.
Видения начинаются с того, что пророк смотрит вверх и видит небесную дверь (как и Павел, данный автор представляет себе Вселенную в три этажа; соответственно, вверху на небе живёт Бог). Ему сказано «взойти», чтобы увидеть «чему надлежит быть после сего» (Откр 4:1). Каким-то образом пророк взмывает ввысь, влетает в ту дверь и обнаруживает, что попал в тронный зал самого Бога, где Вседержителю во всей его умопомрачительной славе служат и поклоняются «во веки веков» двадцать четыре старца (двенадцать патриархов Израиля и двенадцать апостолов?) и четверо животных (представляющих, видимо, все формы жизни). Затем автор видит в деснице Божьей «книгу» — «запечатанный семью печатями» свиток (5:1). Тут он бросается в слёзы, потому что не находится никого, достойного снять печати. Однако пророк замечает стоящего агнца, «как бы закланного» (5:6) — явное указание на Христа, поскольку в другом месте Нового Завета о нём так и говорится: «Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира» (Ин 1:29). И мы понимаем, кто достоин снять печати и открыть книгу.
К вящей радости старцев и животных агнец получает свиток и действо начинается. Агнец снимает печати одну за другой, и каждый раз, как он это делает, на землю обрушивается очередной поток несчастий — войны, побоища, экономические катастрофы, смерть, мученичество и повсеместная разруха. Со снятием шестой печати происходит глобальный переворот на земле и небесах:
И когда Он снял шестую печать, я взглянул, и вот, произошло великое землетрясение, и солнце стало мрачно как власяница, и луна сделалась как кровь. И звезды небесные пали на землю … И небо скрылось, свившись как свиток; и всякая гора и остров двинулись с мест своих. (Откр 6:12–14)
Вы можете подумать, что с крушением всех небесных светил и землёй под ними мы дошли до развязки событий, но не тут-то было: мы только на шестой главе! Впереди ещё пара заходов катастроф. Со снятием седьмой печати настаёт полная тишина и являются семь ангелов, каждому из которых роздано по трубе (8:1–2). И стоило ангелам вострубить, как разразились новые катаклизмы: поверхность земли выгорела дотла, воды обратились в кровь и отраву, солнце, луна и звёзды померкли, на людей напустились дикие звери, мор и болезни, вспыхнули жестокие войны. Вместе с катастрофами явился главный зверь, Антихрист, и устроил на земле ещё больший хаос. А потом, после седьмой трубы, явилось ещё семь ангелов, и у каждого по здоровенной чаше, наполненной гневом Божиим (16:1–2). Ангелы по очереди опорожняют сосуды на землю, отчего на ней происходят новые бедствия, приводящие к кульминации — разрушению Вавилона, великого города, названного «великой блудницей» (18:2).
Наконец происходит последняя битва, на которую с небес является Христос на белом коне (19:11). Он побеждает Антихриста с его армиями, и навечно ввергает их в огненное озеро (19:17–21). На земле наступает тысячелетний период утопического благоденствия, на время которого дьявол заключен в бездну, откуда не сможет никому вредить (20:1–6). Через тысячу лет он будет освобождён «на малое время», и тогда, наконец, наступит финал. Мертвые восстанут и предстанут на суд. Те, кто был записан «в книге жизни», получат вечную награду, а те, кто не был в ней записан — вечное наказание. Смерть ввергается в огненное озеро, а с ней и сам ад, как царство смерти (20:11–15).
И лишь после этого наступает вечное царство. Небо и земля обновлены, а с неба спускается град небесный с вратами из цельного жемчуга и улицами из чистого золота — святой Иерусалим (21:9-27). Там искуплённые пребывают вечно в блаженном состоянии радости и покоя, там нет ни боли, ни мучений, ни страдания и смерти. Бог безраздельно правит там через своего победного «Агнца», «и рабы Его будут служить Ему» во веки веков.
В конце книги пророк указывает, что Христос «грядет скоро» во исполнение этого пророчества (22:12), и поторапливает его: «Аминь! Ей, гряди, Господи Иисусе!» (22:20).
Аудитория книги
Откровение рисует катастрофы, которые настанут в конце времён, и дивное утопическое Царство Божие, которое наступит после них, однако до сих пор ничего из описанного так и не случилось. Поэтому нет ничего удивительного в том, что на протяжении веков читатели воспринимали книгу как рассказ о будущих событиях. Впрочем, в книге есть совершенно ясные указания, что автора интересовало не далёкое будущее (скажем, XXI век), а то, что должно произойти в его собственное время. Именно это он символически и описывает.[65]
Как уже говорилось, видения в апокалипсисах обычно комментируются ангелом, сопровождающим визионера, и в этом смысле книга Откровения не является исключением. Вот, например. В семнадцатой главе сказано, что один из ангелов с чашами гнева Божия ведёт пророка в пустыню показать ему великого врага Божия, который явится в конце времён. Это известная «вавилонская блудница». Иоанн видит некую жену, «сидящую на звере багряном … с семью головами и десятью рогами» (это чтобы напомнить читателю о десятирогом четвёртом звере у Даниила). Жена украшена золотом, драгоценными камнями и жемчугом, то есть она сказочно богата. «С нею блудодействовали цари земные», и в руке она держит золотую чашу с «мерзостями и нечистотою блудодейства ее». А на её лбу «написано имя: тайна, Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным». Она «упоена была кровью святых и кровью свидетелей Иисусовых» (17:2–6).
Кто или что эта великая мерзость, этот великий враг Божий? Первое, что бросается в глаза — название города — Вавилон. Каждый, кто знаком с Ветхим Заветом, безусловно знает, что город Вавилон был первейшим врагом Богу и народу Израиля. Но что за город мог стать врагом Бога в конце первого столетия, когда пророк писал свою книгу и когда настоящий Вавилон уже не представлял никому никакой угрозы? Это должен быть город, «блудодействовавший» с другими царями, то есть имевший скандальные и вопиюще греховные отношения с другими империями. Примечательно, что там говорится о семи головах у зверя, символизирующих как семь царей, правивших городом, так и «семь гор, на которых сидит жена» (17:9). Сейчас любой смышлёный читатель сообразит, что представляет собой эта жена. Что за город в Древнем мире располагался на семи горах? Конечно же Рим: вы и сами наверняка слышали о семи холмах Рима, на которых он выстроен. Чтобы подкрепить это толкование, пророку также сообщается, что виденная им жена «есть великий город, царствующий над земными царями» (17:18). Что за город простирал свою власть над всем миром в первом столетии, когда жил пророк? Рим, или Римская империя. Он был противником Божьим, преследовавшим христиан (упоённый кровью святых). Он был врагом, которого Бог должен ниспровергнуть. Против этого врага обращена книга Откровения.
Или возьмём другой образ. В тринадцатой главе мы читаем об ином звере, выходящем из моря (опять вспоминаем четвёртого зверя у Даниила). Снова говорится о семи головах и десяти рогах. На земле у него безграничная власть. Одной из его голов (то есть одному из его правителей) была нанесена смертельная рана, «но эта смертельная рана исцелела». Вся земля поклонилась зверю, говорящему «гордо и богохульно» (снова вспоминаем маленький рог зверя у Даниила). Более того, он «ведёт войну со святыми и побеждает их». Если это напоминает зверя из семнадцатой главы, то неслучайно. Это тоже Рим. Но здесь ещё говорится, что у зверя есть «число человеческое», и число это — начертание зверя — 666.
Кто этот Антихрист, чьё число 666? Безусловно, в каждом поколении возникали новые идеи на сей счёт. Например, в 1940-х гг. под это число подводили Гитлера и Муссолини. Когда я учился в колледже, по рукам ходили книжки, где три шестёрки ассоциировались то с Генри Киссинджером, то с папой римским. Недавно издали ещё одну книжку, там это уже Саддам Хуссейн или другие какие-то скандально известные личности нашего времени.
Умный читатель древности без труда понимал, о ком идёт речь. В таких древних языках как греческий и иврит буквам алфавита соответствовали цифровые значения (в современных западных языках с латинским шрифтом отказались от латинского буквенно-цифрового обозначения в пользу арабских цифр). Первая буква — это «один», вторая — «два», и так далее. Автор Откровения указывает, что если взять буквы человеческого имени зверя, то составится число 666. С одной стороны, это глубоко символично. Совершенное число, отождествляемое с Богом — это семь, конечно. На единицу меньшая цифра — это шесть, число человеческое. Три шестёрки — это кто-то совсем далёкий от совершенства Господа, им обозначается максимально отдалившийся от Бога. Но кто это?
Если зверь из семнадцатой главы с семью головами и десятью рогами — это Рим, то и зверь из тринадцатой, скорее всего, тоже. Это великий враг святых. Кого в Риме считали великим врагом христиан? Первым императором, развязавшим против них гонения, был Нерон. Оказывается, на Востоке империи были распространены слухи, что Нерон воскреснет и устроит ещё больший погром, чем в первый раз при своей жизни. Это подходит под описание исцелившейся смертельной раны зверя. Но самое главное — это число имени зверя. Если написать имя Нерона на иврите и переложить его в цифровое значение, то получится 666.
Страдания в книге Откровения
Книга Откровения не предсказывала события нашего времени. Её автора заботило происходящее в его собственное время. А то было время гонений и страдания. В Риме по приказанию Нерона казнили христиан. Да и в целом мир выглядел не лучшим образом. Случались землетрясения, войны и голод. Автору казалось, что хуже быть не может. (Время показало, что может). Мир был исполнен зла и близился Божий суд. Гнев Божий грозил поразить вселенную, и горе тому, кто дожил до этого дня.
Но страшные времена минуют, и Бог наконец вступится за свой народ. Он одолеет злые силы — объединившиеся против него империи зла и всё дьявольское воинство, что выступает на их стороне. Христос придёт с небес и во вселенской схватке ниспровергнет всех врагов от императора до его последнего помощника — всех, кто противостал Богу и каждому отдельному человеку. Божий народ будет восстановлен в своём праве и на земле наступит новое царство — царство, знаменуемое небесным Иерусалимом с его жемчужными вратами и улицами, вымощенными золотом. Будет покончено со всем, что сейчас достойно ненависти и несёт в себе пагубу. Больше не будет никаких гонений, боли, мук, страданий, греха и смерти. Лишь вечное и безраздельное правление Божие. И народ Божий заживёт райской жизнью на вечные времена.
Перемена апокалиптического мировоззрения
Что произошло с апокалиптическим мировоззрением, когда обещанный апокалипсис так и не наступил? В Евангелии от Марка Иисус обещает, что некоторые из его учеников «не вкусят смерти», как уже увидят «Царство Божие, пришедшее в силе» (Мк 9:1). Хотя он оговаривается, что никто точно не знает «ни дня, ни часа», он всё же прямо указывает, что конец всему наступит «прежде чем прейдет род сей» (Мк 13:30) — то есть раньше, чем уйдёт нынешнее поколение. Павел явно видит себя в числе «живущих, оставшихся» на момент явления Господа с небес для совершения правосудия. Пророк Иоанн слышит в книге Откровения Иисуса, говорящего «гряду скоро», и молит: «Ей, гряди, Господи Иисусе!» Но что произошло, когда тот так и не пришёл?
Первые христиане верили, что живут в «последние дни». Их Господь сам был апокалиптиком, призывавшим народ Израиля покаяться, пока не поздно, ибо «приблизилось Царство Божие» (Мк 1:15). Иисус следовал за Иоанном, предупреждавшим, что «уже и секира при корне дерев лежит», то есть что последний суд вот-вот настанет. Сами ученики Иисуса считали, что этот суд совершит их учитель, что он вознёсся на небеса, но скоро вернётся судить землю и установить на ней Царство Божие, как положено Мессии. Они рассчитывали, что всё случится весьма скоро.
Но дни ожидания обратились в недели, потом месяцы, годы и десятилетия. А конец всё не наступал. Что происходит с верой, полностью лишённой основания текущими историческими событиями?
В данном случае произошло то, что последователи Иисуса перетолковали его послание. В некотором смысле апокалиптическое упование может быть представлено в виде временной шкалы, на которой вся история поделена на два периода: нынешний злой век, контролируемый силами зла, и грядущий век, в котором зло будет полностью уничтожено, а при власти окажется Божий народ. Когда ожидаемый конец не наступил, некоторые последователи Иисуса превратили временной дуализм (нынешний век против века грядущего) в дуализм пространственный — наш низший мир против мира высшего, небесного. Или, иначе говоря, горизонтальный дуализм апокалиптических ожиданий будущей жизни после нынешней (горизонтален он потому, что все происходит на одном уровне, здесь, на земле) они перевели в вертикальное положение, ставящее жизнь в низшем мире против жизни в мире высшем. Другими словами, из праха обманутых апокалиптических надежд восстало христианское учение о рае и аде.
Апокалиптизм — это не что иное, как древний вид теодицеи, объясняющей, откуда в мире столько боли и страданий, если мир лежит в зоне ответственности благого и всемогущего Бога. Апокалиптическое объяснение признаёт полное всевластие Бога, но считает, что оно будет восстановлено в будущем, когда Бог ниспровергнет силы зла и утвердит тех, кто доселе был на его стороне (и, соответственно, страдал). Почему процветают злые? Потому что они на стороне правящего зла. Почему страдают праведные? Потому что они на стороне добра, чьё время ещё не пришло. Но в грядущем веке Бог расставит всё по своим местам. Последние станут первыми, и первые — последними. Гордые уничижатся, а смиренные возвысятся.
Поскольку ничего не менялось и мир оставался прежним, христиане перестали считать, что суд случится здесь, в земной плоскости, при наступлении вселенского катаклизма. Он происходит после этой жизни, когда люди умирают. Судный день — это не событие будущего. Суд происходит каждый день. Он происходит после смерти. Те, кто был за дьявола, за своей наградой к дьяволу и отправятся — навечно в адский огонь. Те, кто был за Бога, получат свою вечную награду — жизнь с Богом в вечном упоении райским блаженством. Согласно новому представлению, Царство Божие больше не мыслится как будущее земное царство. Это ныне существующее царство на небесах, где правит Бог. Господь утвердил своё имя и судит людей после их смерти сейчас на небе, а не в будущем преображенном мире нынешнего зла.
Следы «деапокалиптической» версии христианства можно найти уже в Новом Завете. Последнее из наших Евангелий было написано Иоанном, только не тем, что написал книгу Откровения.[66] Примечательно, что в Евангелии от Иоанна Иисус не ведёт речи о грядущем Царстве Божием как о месте на земле, где намерен править Бог. Для этого Евангелия не имеют значения будущие судьбы мира. Значение имеет лишь вечная жизнь на небесах, которую обретут уверовавшие в Иисуса. У Иоанна Иисус отнюдь не призывает народ Израиля покаяться потому, что «приблизилось Царство Божие». Он призывает верить в него, как в пришедшего с небес и возвращающегося к своему небесному Отцу (вертикальный дуализм). Те, кто в него поверил, родятся заново, причём «родятся свыше» (Ин 3:3). А рождённые свыше могут рассчитывать на возвращение в свой небесный дом, когда оставят эту жизнь. И Иисус оставляет своих учеников, чтобы «приготовить им место», обитель небесную, куда они отправятся после своей смерти (Ин 14:1–3).
У Иоанна мир остаётся злым местом, где правит дьявол. Но обретение спасения не связывается с приходом Сына Человеческого, судящего мир и несущего Царство Божие ещё при жизни своих учеников. Спасение придёт отдельно к каждому, кто обретёт вечную жизнь через веру в сошедшего с небес и вернувшегося к небесному Отцу. По Иоанну хорошо заметно, как горизонтальный дуализм апокалиптических чаяний преобразовался в вертикальный дуализм земли и неба.
Впоследствии христиане развили и детализировали учение о рае и аде как о местах, куда отправляются души умерших. В самой Библии об этом почти ничего нет. Большинство авторов Ветхого Завета если и верили в загробную жизнь, то видели её лишь в качестве призрачного существования в Шеоле всех людей, неважно грешных или праведных. Большинство авторов Нового Завета считало, что посмертная участь подразумевает воскресение для жизни на земле в наступившем Царстве Божием. Их представление сейчас отражено в христианском представлении об аде и рае, но только в развитой и изменённой форме — изменённой потому, что апокалиптические ожидания Иисуса и ранних его последователей не оправдались.
Оценка апокалиптического решения проблемы страданий
В основе апокалиптического объяснения страданий лежит убеждение, что Бог не только в прошлом создал этот мир, но и в будущем намерен преобразить его. Мир погрузился в пучину греха; всем правит зло, и оно будет лишь возрастать от силы в силу до самого конца, пока Бог лично раз и навсегда не положит ему конец, уничтожит все его плоды и воссоздаст мир заново, уже как земной рай для своего народа.
Должен сказать, что у этого подхода есть весьма убедительные и привлекательные стороны. Подобное мировоззрение воспринимает зло всерьёз. Зло — это не просто что-то плохое, что люди причиняют друг другу (хотя и это тоже). Но это плохое может быть настолько огромным, настолько мерзким и ужасным, что его сложно отнести лишь на счёт людей, как бы плохи они ни были. Холокост, геноцид в Камбодже, этнические чистки в Боснии — это нечто большее, чем просто дело рук человеческих. Гуманитарные катастрофы могут принимать настолько вселенские масштабы, что становится ощутимой демоническая природа стоящего за ними зла. И апокалиптизм прямо говорит о демоническом зле, вызванном силами, намного превосходящими человеческие возможности и воображение.
Более того, апокалиптическое объяснение охватывает также и жертв стихийных бедствий. Вспомним ураганы, разрушающие целые города; землетрясения, которые делают бездомными и беспомощными по три миллиона человек разом, как это случилось посреди зимы в Гималаях; оползни, за считанные минуты сметающие целые деревни у себя на пути; цунами, счёт жертвам которых в отдельных случаях может вестись на сотни тысяч. Апокалиптическое мировоззрение признаёт существование в мире чистого, беспримесного зла, и это не связано со злыми людьми, совершающими злые поступки.
При этом апокалиптизм способен подарить страждущим надежду, без которой им было бы на порядок тяжелее, когда их страдания выглядят совершенно незаслуженными, когда они касаются не только человеческого тела, но разрывают саму душу. Апокалиптическое мировоззрение даёт надежду на конечное торжество добра. Оно признаёт временное господство зла, но утверждает, что дни его сочтены. Всякая боль и мука будут вознаграждены сполна. Сейчас мир идёт вразнос, но скоро Бог лично наведёт в нём порядок. Последнее слово за ним, а не за силами зла. Конец этого мира — не смерть, а вечная жизнь в Царстве Божьем.
Это сильная и трогательная позиция одновременно. Правда, лично я не могу принять мифологию, на которой выстроена апокалиптическая концепция. Древние мыслители вообще и библейские авторы в частности предсказывали конечную судьбу мира, исходя из своего представления о трёхэтажной вселенной, в которой Бог наверху ослабил контроль за землёй внизу, но скоро спустится сам и низведёт с неба на землю своё царство. Однако за облаками нет никакого Бога, ждущего момента спуститься «вниз» или забрать нас «наверх».
Кроме всего прочего, расчёт на то, что мы живём в последние времена, раз за разом неизменно оказывался неоправданным. Страждущие действительно могут обрести надежду в ожидании скорого преображения нашего мира, конечном торжестве добра над злом и получении своей награды, но правда в том, что их надежда на скорый конец останется несбыточной, доколе человечество по каким-то причинам не прекратит своё существование.
Конечно, во все времена находились пророки, говорившие о близком конце. Стоит возникнуть важному кризису на мировой арене, и акции подобных пророков повышаются. Они принимаются писать книги, и даже прилично зарабатывают на них (что всегда казалось мне особенно забавным). Они говорят, что последние события на Ближнем Востоке или в Европе, в Китае, России или в нашей собственной стране суть исполнение древних пророчеств. Но проходит время и ничего не меняется, разве что сами правители и их политика, а заодно и границы их государств. А потом наступает новый кризис: вместо нацистской Германии нашей головной болью становится Советский Союз, на смену ему приходит исламский фундаментализм, вместо него… да что угодно может стать следующим. Каждый новый кризис порождает новую серию книг, где авторы снова принимаются уверять нас, что исполняются пророчества. И так далее до бесконечности, без конца и краю.
Данный подход имеет несколько проблем. Самая очевидная из них в том, что кто бы ни делал предсказания такого рода, он всякий раз оказывается абсолютно и безоговорочно неправ. Другая проблема, что в среде носителей «знания» будущего рождается религиозное самодовольство, лишающее возможности критически оценивать свои взгляды. А невежественная религиозная уверенность — вещь весьма опасная.
Подобная уверенность рождает следующую проблему: «знание» о сверхъестественном вмешательстве, расставляющем в итоге всё по своим местам, способно привести к некоторой социальной апатии, нежеланию разбираться со встреченным злом, поскольку позже с ним должен будет справиться кто-то, кто гораздо способнее нас. Но равнодушие к реальным страданиям, безусловно, не самый лучший способ прожить свою жизнь в мире, переполненном всяческими проблемами. Должен быть какой-то способ получше.
Глава девятая
