Повесть временных лет 36 страница

В год 6476 (968). Пришли печенеги впервые на Русскую землю, а Святослав был тогда в Переяславце. И заперлась Ольга со своими внуками — Ярополком, Олегом и Владимиром в городе Киеве. И осадили печенеги город силой великой: было их бесчисленное множество вокруг города, и нельзя было ни выйти из города, ни вести послать, и изнемогли люди от голода и жажды. И собрались люди противоположной стороны Днепра в ладьях и стояли на том берегу, и нельзя было никому из них пробраться в Киев, ни из города к ним. И стали тужить люди в городе и сказали: «Нет ли кого, кто бы смог перебраться на ту сторону и сказать им: если не подступите утром к городу, — сдадимся печенегам». И сказал один отрок: «Я смогу пройти». Горожане же обрадовались и сказали отроку: «Если знаешь, как пройти, — иди». Он же вышел из города, держа уздечку, и прошел через стоянку печенегов, спрашивая их: «Не видел ли кто-нибудь коня?» Ибо знал он по-печенежски, и его принимали за своего. И когда приблизился он к реке, то, скинув с себя одежду, бросился в Днепр и поплыл. Увидев это, печенеги кинулись за ним, стреляли в него, но не смогли ему ничего сделать. Те же заметили его с другого берега, подъехали к нему в ладье, взяли его в ладью и привезли его к дружине. И сказал им отрок: «Если не подступите завтра рано утром к городу, то люди сдадутся печенегам». Воевода же их, по имени Претич, сказал: «Пойдем завтра в ладьях и, захватив с собой княгиню и княжичей, умчим на этот берег. Если же не сделаем этого, то погубит нас Святослав». И на следующее утро, близко к рассвету, сели в ладьи и громко затрубили, а люди в городе закричали. Печенеги же решили, что пришел князь, и побежали от города врассыпную. И вышла Ольга с внуками и людьми к ладьям. Печенежский же князь, увидев это, возвратился один к воеводе Претичу и спросил: «Кто это пришел?» А тот ответил ему: «Люди той стороны <Днепра>». Печенежский князь спросил: «А ты не князь ли?» Претич же ответил: «Я муж его, пришел с передовым отрядом, а за мною идет воинов бесчисленное множество». Так сказал он, чтобы их припугнуть. Князь же печенежский сказал Претичу: «Будь мне другом». Тот ответил: «Будет так». И подали они друг другу руки, и одарил печенежский князь Претича конем, саблей и стрелами. Тот же дал ему кольчугу, щит и меч. И отступили печенеги от города, и нельзя было коня напоить: стояли печенеги на Лыбеди. И послали киевляне к Святославу со словами: «Ты, князь, ищешь чужой земли и о ней заботишься, а свою потеряешь, нас ведь чуть было не взяли печенеги, и мать твою и детей твоих. Если не придешь и не защитишь нас, то возьмут-таки нас. Неужели не жаль тебе своей отчины, старой матери, детей своих?» Услышав это, Святослав с дружиною быстро сел на коней и вернулся в Киев; приветствовал мать свою и детей и сокрушался о перенесенном от печенегов. И собрал воинов, и прогнал печенегов в степь, и наступил мир.

 

В лѣто 6477. Рече Святославъ къ матери своей и къ боярам своимъ: «Не любо ми есть в Киевѣ жити, хочю жити в Переяславци в Дунаи, яко то есть среда земли моей, яко ту вся благая сходяться: от Грѣкъ паволокы, золото, вино и овощи разноличьнии, и и-Щеховъ и изъ Угоръ — серебро и комони, изъ Руси же — скора, и воскъ, и медъ и челядь». И рече ему мати: «Видиши ли мя болну сущю, камо хощеши от мене?» — бѣ бо разболѣлася уже. Рече же ему: «Погребъ мя, иди аможе хощеши». И по трехъ днехъ умре Олга. И плакася по ней сынъ ея, и внуци ея и людье вси плачемъ великим и, несъше, погребоша ю на мѣстѣ. И бѣ заповѣдала Олга не творити трызны над собою, бѣ бо имущи прозвутера, и тъ похорони блажену Олгу.

В год 6477 (969). Сказал Святослав матери своей и боярам своим: «Не любо мне сидеть в Киеве, хочу жить в Переяславце на Дунае, ибо там середина земли моей, туда стекаются все блага: из Греческой земли — паволоки, золото, вина, различные плоды, из Чехии и из Венгрии серебро и кони, из Руси же меха, и воск, и мед, и рабы». Отвечала ему Ольга: «Разве не видишь — я больна; куда хочешь уйти от меня?» — ибо она уже разболелась. И сказала: «Когда похоронишь меня, — отправляйся куда захочешь». Через три дня Ольга умерла, и плакали о ней плачем великим сын ее, и внуки ее, и все люди, и понесли, и похоронили ее на выбранном месте. Ольга же завещала не совершать по ней тризны, так как имела при себе священника — тот и похоронил блаженную Ольгу.

 

Си бысть предътекущия хрестьяньской земли, аки дѣньница пред солнцем и аки заря предъ свѣтомъ. Си бо сияше аки луна в нощи, тако и си в невѣрныхъ человѣцѣхъ свѣтяшеся аки бисеръ въ калѣ: калнѣ бо бѣша грѣхом, не омовени святымъ кресщением. Си бо омыся святою купѣлью, съвлечеся грѣховныя одежда ветхаго человѣка Адама, и въ новый Адамъ облѣчеся, еже есть Христосъ. Мы же речемъ къ ней: «Радуйся, руское познание къ Богу, начатокъ примирению быхом». Си пѣрвое вниде въ царство небесное от Руси, сию бо хвалять рустии сынове акы началницю, ибо по смерти моляшеся къ Богу за Русь. Праправеднихъ бо душа не умирают, якоже рече Соломонъ: «Похваляему правѣдному възвеселятся людье»,[166] бесмертье бо есть память его, яко от Бога познавается и от человѣкъ. Се бо вси человѣци прославляют, видяще лежащю в тѣлѣ за многа лѣта, рече бо пророкъ: «Прославляюща мя прославлю».[167] О сяковыхъ бо Давидъ глаголаше: «В память вѣчную будеть правѣдникъ, от слуха зла не убоится; готово серце его уповати на Господа, утвѣрдися сердце его и не подвижится».[168] Соломонъ бо рече: «Праведници въ вѣкы живуть, и от Господа мьзда имъ есть и строение от Вышняго. Сего ради приимут царствие красотѣ и вѣнѣць доброты от рукы Господня, яко десницею защитить я и мышьцею покрыеть я».[169] Защитилъ бо есть силою блаженую Ольгу от противника и супостата дьявола.

Была она предвозвестницей христианской земле, как утренняя звезда перед солнцем, как заря перед рассветом. Она ведь сияла, как луна в ночи; так и она светилась среди язычников, как жемчуг в грязи; были тогда люди запятнаны грехами, не омыты святым крещением. Эта же омылась в святой купели, и сбросила с себя греховные одежды первого человека Адама, и облеклась в нового Адама, то есть в Христа. Мы же взываем к ней: «Радуйся, русское познание Бога, начало нашего с ним примирения». Она первая из русских вошла в царство небесное, ее восхваляют сыны русские — свою начинательницу, ибо и по смерти молится она Богу за Русь. Ведь души праведных не умирают; как сказал Соломон: «Радуется народ похваляемому праведнику»; память праведника бессмертна, так как признается он и Богом и людьми. Здесь же ее все люди прославляют, видя, что она лежит много лет, не тронутая тлением; ибо сказал пророк: «Прославляющих меня прославлю». О таких ведь Давид сказал: «В вечной памяти будет праведник, не убоится дурной молвы; готово сердце его уповать на Господа; утверждено сердце его и не дрогнет». Соломон же сказал: «Праведники живут вовеки; награда им от Господа и попечение о них у всевышнего. Посему получат они царство красоты и венец доброты от руки Господа, ибо он защитит их десницею и покроет их мышцею». Защитил ведь он и эту блаженную Ольгу от врага и супостата — дьявола.

 

В лѣто 6478. Святославъ посади Ярополка в Кыевѣ, а Олга в Деревѣхъ. В се же время придоша людье новъгородьстии, просяще князя себѣ: «Аще не поидете к нам, то налѣземъ князя себѣ». И рече к нимъ Святославъ: «А бы кто к вам шелъ». И отпрѣся Ярополкъ и Олгъ. И рече Добрыня: «Просите Володимиря». Володимиръ бо бѣ от Малуши, милостьницѣ Ольжины;[170] сестра же бѣ Добрыня, отець же бѣ има Малъко Любчанинъ, и бѣ Добрыня уй Володимеру. И рѣша новгородци Святославу: «Въдай ны Володимира». И пояша новгородьци Володимира себѣ, и иде Володимиръ съ Добрынею, уемъ своим, к Новугороду, а Святославъ къ Переяславцю.

В год 6478 (970). Святослав посадил Ярополка в Киеве, а Олега у древлян. В то время пришли новгородцы, прося себе князя: «Если не пойдете к нам, то сами добудем себе князя». И сказал им Святослав: «А кто бы пошел к вам?» И отказались Ярополк и Олег. И сказал Добрыня: «Просите Владимира». Владимир же был от Малуши — милостницы Ольгиной. Малуша же была сестра Добрыни; отец же им был Малк Любечанин, и приходился Добрыня дядей Владимиру. И сказали новгородцы Святославу: «Дай нам Владимира». И взяли к себе новгородцы Владимира, и пошел Владимир с Добрынею, своим дядей, в Новгород, а Святослав в Переяславец.

 

В лѣто 6479. Прииде Святославъ Переяславцю, и затворишася болгаре в городѣ. И изълѣзоша болгаре на сѣчу противу Святославу, и бысть сѣча велика, и одолѣваху болгаре. И рече Святославъ воем своимъ: «Уже нам здѣ пасти, потягнемъ мужьскы, братье и дружино!». И к вечеру одолѣ Святославъ и взя город копьем, рькя: «Се городъ мой!». И посла къ грѣком, глаголя: «Хощю на вы ити и взяти городъ вашь, яко и сий». И ркоша грѣци: «Мы недужи противу вамъ стати, но возми на нас дань и на дружину свою, и повѣжьте ны, колько васъ, да вдамы по числу на головы». Се же ркоша грѣци, льстячи подъ русью: суть бо грѣци мудри[171] и до сего дни. И рече имъ Святославъ: «Есть нас 20 тысящь» и прирече 10 тысящь, бѣ бо руси 10 тысящь толко. И пристроиша грѣци 100 тысящь на Святослава и не даша дани. И поиде Святославъ на грѣкы, и изидоша противу руси. Видѣвъ же русь и убояшася зѣло множьства вой, и рече Святославъ: «Уже намъ нѣкамо ся дѣти, и волею и неволею стати противу. Да не посрамим земли Руские, но ляжемы костью ту, и мертьвы бо сорома не имаеть. Аще ли побѣгнемъ, то срамъ нам. И не имамъ убѣгнути, но станемъ крѣпко, азъ же предъ вами поиду: аще моя глава ляжеть, то промыслите о себѣ». И ркоша вои: «Идеже глава твоя ляжеть, ту и главы наша сложим». И исполчишася русь и грѣци противу. И сразистася полка, и оступиша грѣци русь, и бысть сѣча велика, и одолѣ Святославъ, и грѣци побѣгоша. И поиде Святославъ, воюя, къ городу[172] и другая городы разбивая, иже стоять пусты и до днешьнего дне.

В год 6479 (971). Пришел Святослав в Переяславец, и затворились болгары в городе. И вышли болгары на битву со Святославом, и была сеча велика, и стали одолевать болгары. И сказал Святослав своим воинам: «Здесь нам и умереть: постоим же мужественно, братья и дружина!» И к вечеру одолел Святослав, и взял город приступом, сказав: «Это мой город!» И послал к грекам со словами: «Хочу идти на вас и взять столицу вашу, как и этот город». И сказали греки: «Невмоготу нам сопротивляться вам, так возьми с нас дань и на всю свою дружину и скажи, сколько вас, и дадим мы по числу дружинников твоих». Так говорили греки, обманывая русских, ибо греки мудры и до наших дней. И сказал им Святослав: «Нас двадцать тысяч», и прибавил десять тысяч: ибо было русских всего десять тысяч. И выставили греки против Святослава сто тысяч и не дали дани. И пошел Святослав на греков, и вышли те против русских. Когда же русские увидели их — сильно испугались такого великого множества воинов, но сказал Святослав: «Нам некуда уже деться, хотим мы или не хотим — должны сражаться. Так не посрамим земли Русской, но ляжем здесь костьми, ибо мертвым не ведом позор. Если же побежим — позор нам будет. Так не побежим же, но станем крепко, а я пойду впереди вас: если моя голова ляжет, то о себе сами позаботьтесь». И ответили воины: «Где твоя голова ляжет, там и свои головы сложим». И исполчились русские и греки друг на друга. И сразились полки, и окружили греки русских, и была жестокая сеча, и одолел Святослав, а греки бежали. И пошел Святослав к столице, воюя и разрушая другие города, что стоят и доныне пусты.

 

И съзва цесарь в полату бояры своя и рече имъ: «Что створим? Не можемъ стати противу ему». И ркоша ему бояре: «Посли к нему дары, искусимъ ̀и, любезнивъ ли есть злату, или паволокам?». Послаша к нему злато и паволокы и мужа мудра и рькоша ему: «Глядай взора его и лица его и смысла его». Онъ же, вземъ дары, приде къ Святославу. И яко придоша грѣци с поклоном, рече: «Въведете я сѣмо». И придоша, и поклонишася ему, и положиша предъ ним злато и паволокы. И рече Святославъ, прочь зря: «Похороните!». Отроци же Святославли, вземше, похорониша. Сли же цесаревы възвратишася къ цесарю и съзва цесарь бояры. И ркоша же послании, яко «Придохомъ к нему и въдахомъ дары, и не позрѣ на ня и повелѣ схоронити». И рече единъ: «Искуси ̀и единою и еще — посли ему оружье». Они же послушаша его и послаша ему мечь и ино оружье. Онъ же, приимъ, нача любити, и хвалити, и цѣловати цесаря. И придоша опять къ цесарю и повѣдаша вся бывшая. И ркоша бояре: «Лють сей мужь хощеть быти, яко имѣния не брежет, а оружье емлеть. Имися по дань». И посла цесарь, глаголя сице: «Не ходи къ городу, но възми дань и еже хощеши», за маломъ бо бѣ не дошелъ Цесаря-града. И вдаша ему дань; имашеть же и за убьеныя, глаголя, яко «Родъ его възметь». Възя же и дары многы и възвратися в Переяславѣць с похвалою великою. Видѣвъ же мало дружины своея, рече в себе: «Егда како, прелѣстивше, изъбьють дружину мою и мене», бѣша бо мьнози погыбли на полку. И рече: «Поиду в Русь и приведу боле дружины».

И созвал цесарь бояр своих в палату и сказал им: «Что нам делать: не можем ведь ему сопротивляться?» И сказали ему бояре: «Пошли к нему дары; испытаем его: любит ли он золото или паволоки?» И послал к нему золото и паволоки с мудрым мужем, наказав ему: «Следи за его видом, и лицом, и мыслями». Он же, взяв дары, пришел к Святославу. И когда пришли греки с поклоном, сказал он: «Введите их сюда». Те вошли, и поклонились ему, и положили перед ним золото и паволоки. И сказал Святослав, смотря в сторону: «Спрячьте». Отроки же Святославовы, взяв, спрятали. Послы же цесаревы вернулись к цесарю, и созвал цесарь бояр. Посланные же сказали: «Пришли-де мы к нему и поднесли дары, а он и не взглянул на них, и приказал спрятать». И сказал один: «Испытай его еще раз: пошли ему оружие». Они же послушали его и послали ему меч и другое оружие. Он же взял и стал хвалить цесаря, выражая ему любовь и благодарность. Снова вернулись посланные к цесарю и поведали все, как было. И сказали бояре: «Лют будет муж этот, ибо богатством пренебрегает, а оружие берет. Соглашайся на дань», И послал к нему цесарь, говоря так: «Не ходи к столице, возьми дань сколько хочешь», ибо немного не дошел он до Царьграда. И дали ему дань; он же брал и на убитых, говоря: «Возьмет-де за убитого род его». Взял же и даров много и возвратился в Переяславец со славою великою. Увидев же, что мало у него дружины, сказал себе: «Как бы какой-нибудь хитростью не истребили дружину мою и меня не убили», так как многие погибли в боях. И сказал: «Пойду на Русь, приведу еще дружины».

 

И посла слы къ цесареви в Дерестѣръ, бѣ бо ту цесарь, ркя сице: «Хочю имѣти миръ с тобою твердъ и любовь». Се же слышавъ, цесарь радъ бысть и посла дары къ нему болша пѣрвыхъ. Святославъ же прия дары и поча думати съ дружиною своею, ркя сице: «Аще не створимъ мира съ цесаремъ, а увѣсть цесарь, яко мало нас есть и, пришедше, оступят ны в городѣ. А Руская земля далече есть, а печенѣзи с нами ратни, а кто ны поможет? Но створим миръ с цесаремъ, се бо ны ся по дань ялъ, и то буди доволно намъ. Аще ли начнет не управляти дани, то изнова изъ Руси, съвокупивше вои множайша, и придемъ къ Цесарюграду». И люба бысть рѣчь си дружинѣ, и послаша лѣпьшии мужи къ цесареви, и придоша въ Дерьстеръ, и повѣдаша цесареви. Цесарь же наутрѣя призва я, и рече цесарь: «Да глаголють сли руссции». Они же ркоша: «Тако глаголеть князь нашь: хочю имѣти любовь съ царем грѣцькымъ свѣршену прочая вся лѣта». Цесарь же, радъ бывъ, повелѣ письцю писати на харотью вься рѣци Святославли. И начаша глаголати сли вся рѣчи, и нача писець писати. Глаголя сице:

И отправил послов к цесарю в Доростол, ибо там находился цесарь, говоря так: «Хочу иметь с тобою прочный мир и любовь». Цесарь же, услышав это, обрадовался и послал к нему даров больше прежнего. Святослав же принял дары и стал думать с дружиною своею, говоря так: «Если не заключим мир с цесарем и узнает цесарь, что нас мало, то придут и осадят нас в городе. А Русская земля далеко, а печенеги нам враждебны, и кто нам поможет? Заключим же с цесарем мир: ведь они уже обязались платить нам дань, — того с нас и хватит. Если же перестанут нам платить дань, то снова из Руси, собрав множество воинов, пойдем на Царьград». И была люба речь эта дружине, и послали лучших мужей к цесарю, и пришли в Доростол и сказали о том цесарю. Цесарь же на следующее утро призвал их к себе и сказал: «Пусть говорят послы русские». Они же начали: «Так говорит князь наш: “Хочу иметь истинную любовь с греческим царем на все будущие времена”». Цесарь же обрадовался и повелел писцу записывать все речи Святослава на хартию. И стал посол говорить все речи, и стал писец писать. Говорил же он так:

 

«Равно другаго свѣщания,[173] бывшаго при Святославѣ, велицѣмь князи рустѣмъ и при Свѣнгельдѣ, писано при Феофилѣ синкелѣ и ко Иоану, нарѣцаемому Цимьскому,[174] цесарю грѣцкому, в Дерьстрѣ, мѣсяца иулия, индикта 14, в лѣто 6479.

«Согласно другому уряжению, заключенному при Святославе, великом князе русском, и при Свенельде, писано при Феофиле Синкеле к Иоанну, называемому Цимисхием, цесарю греческому, в Доростоле, месяца июля, 14 индикта, в год 6479.

 

Азъ Святославъ, князь рускый, якоже кляхся, и утвѣржаю на свѣщании семъ роту свою и хочю имѣти миръ и свѣршену любовь съ всякымъ и великымъ цесаремь[175] грѣцьким и съ Васильем и съ Костянтином, и съ богодохновенными цесари, и съ всими людми вашими, иже суть подо мною Русь, бояре и прочии, до конца вѣка. Яко николиже помышляю на страну вашю, ни сбираю людий, ни языка иного приведу на страну вашю и елико есть подъ властию грѣцькою, ни на власть Коръсуньскую и елико есть городовъ ихъ, ни на страну Болъгарьску. Да аще инъ кто помыслит на страну вашю, да язъ буду противенъ ему и бьюся с ним. Якоже и кляхся азъ к цесаремь грѣцьскымъ, и со мною бояре и русь вся, да хранимъ правая свѣщания. Аще ли от тѣхъ самѣхъ и преждереченыхъ не храним, азъ же и со мною и подо мною, да имѣемъ клятву от Бога, в неже вѣруемъ — в Перуна и въ Волоса, бога скотья, да будем золотѣ, якоже золото се,[176] и своимъ оружьемь да иссѣчени будемъ, да умремъ. Се же имѣете во истину, якоже створихъ нынѣ к вамъ, и написахъ на харотьи сей и своими печатьми запечатахомъ».

Я, Святослав, князь русский, как клялся, так и подтверждаю договором этим клятву мою: хочу вместе со всеми поданными мне русскими, с боярами и прочими иметь мир и истинную любовь со всеми великими цесарями греческими, с Василием и с Константином, и с боговдохновенными цесарями, и со всеми людьми вашими до конца мира. И никогда не буду замышлять на страну вашу, ни на ту, что находится под властью греческой, ни на Корсунскую страну и все города тамошние, ни на страну Болгарскую. И если иной кто замыслит против страны вашей, то я ему буду противником и буду воевать с ним. Как уже клялся я греческим цесарям, а со мною бояре и все русские, да соблюдем мы неизменным договор. Если же не соблюдем мы чего-либо из сказанного раньше, пусть я и те, кто со мною и подо мною, будем прокляты от бога, в которого веруем, — в Перуна и в Волоса, бога скота, и да будем колоты, как золото, и своим оружием посечены будем и умрем. Не сомневайтесь в правде того, что мы обещали вам ныне и написали в хартии этой и скрепили своими печатями».

 

Створивъ же миръ Святославъ съ грѣкы и поиде в лодьяхъ къ порогом. И рече ему воевода отень и Свѣнгелдъ: «Поиди, княже, около на конех, стоять бо печенѣзи в порозѣхъ». И не послуша его и поиде въ лодьяхъ. Послаша же переяславци къ печенѣгом, глаголя: «Идеть Святославъ в Русь, възем имѣнье много у грѣкъ и полонъ бещисленъ, а с маломъ дружины». Слышавше же печенѣзи се, заступиша порогы.[177] И приде Святославъ къ порогомъ, и не бѣ лзѣ проити пороговъ. И ста зимовать въ Бѣлобережьи, не бѣ в них брашна, и бысть гладъ великъ, яко по полугривнѣ голова коняча, и зимова Святославъ. Веснѣ же приспѣвъши, поиде Святославъ в порогы.

Заключив мир с греками, Святослав в ладьях отправился к порогам. И сказал ему воевода отца его Свенельд: «Обойди, князь, пороги на конях, ибо стоят у порогов печенеги». И не послушал его и пошел на ладьях. А переяславцы послали к печенегам сказать: «Вот идет мимо вас на Русь Святослав с небольшой дружиной, забрав у греков много богатства и пленных без числа». Услышав об этом, печенеги заступили пороги. И пришел Святослав к порогам, и нельзя было их пройти. И остановился зимовать в Белобережье, и не стало у них еды, и был у них великий голод, так что по полугривне платили за конскую голову, и перезимовал Святослав. Когда же наступила весна, отправился Святослав к порогам.

 

В лѣто 6480. Приде Святославъ в порогы, и нападе на ня Куря, князь печенѣжьскый, и убиша Святослава, и взяша голову его, и во лбѣ его здѣлаша чашю, оковавше лобъ его, и пьяху в немъ. Свѣнгелдъ же приде къ Киеву къ Ярополку. И бысть всѣхъ лѣт княжения Святославля лѣт 28.

В год 6480 (972). Пришел Святослав к порогам, и напал на него Куря, князь печенежский, и убили Святослава, и взяли голову его, и сделали чашу из черепа, оковав его, и пили из него. Свенельд же пришел в Киев к Ярополку. А было всех лет княжения Святослава двадцать восемь.

 

В лѣто 6481. Нача княжити Ярополкъ.

В год 6481 (973). Начал княжить Ярополк.

 

В лѣто 6482.

В год 6482 (974).

 

В лѣто 6483. Ловы дѣюшю Свѣньгелдичю, именемъ Лотъ, ишедъ бо изъ Киева, гна по звѣри в лѣсѣ. Узрѣ ̀и Олегъ и рече: «Кто се есть?». И ркоша ему: «Свѣнгелдиць». И, заѣхавъ, уби ̀и, бѣ бо ловы дѣя Олегъ. И о том бысть межи има ненависть, Ярополку на Ольга, и молвяше всегда Ярополку Свѣнгелдъ: «Поиди на брата своего и приимеши власть един его», хотя отмьстити сыну своему.

В год 6483 (975). Однажды Свенельдич, именем Лют, вышел из Киева на охоту и гнал зверя в лесу. И увидел его Олег и спросил своих: «Кто это?» И ответили ему: «Свенельдич». И, напав, убил его Олег, так как и сам охотился там же. И с того началась вражда между Ярополком и Олегом, и постоянно подговаривал Свенельд Ярополка, стремясь отомстить за сына своего: «Пойди на своего брата и захвати волость его».

 

В лѣто 6484.

В год 6484 (976).

 

В лѣто 6485. Поиде Ярополкъ на Олга, брата своего, на Деревьскую землю. И изыде противу ему Олегъ, и ополчистася, и сразившимася полкома, и побѣди Ярополкъ Олга. Побѣгъшю же Олгови с вои своими в город, рѣкомый Вручий,[178] и бяше мостъ чресъ гроблю к воротам городным, и, тѣснячися другъ друга, спехнуша Олга с моста въ дебрь. И падаху людье мнози с моста, и удавиша и кони и человѣци. И вшедъ Ярополкъ в город Олговъ, прия волость его, и посла искати брата своего, и искавше его, не обрѣтоша. И рече одинъ древлянинъ: «Азъ видѣхъ вчера, яко съпехънуша ̀и с моста». И посла Ярополкъ искатъ, и волочиша трупье изъ гробли от утра и до полудни, и налѣзоша исподи Олга подъ трупьемъ, и внесъше, положиша ̀и на коврѣ. И приде Ярополкъ надъ онь и плакася, и рече Свеньгелду: «Вижь, иже ты сего хотяше». И погребоша Ольга на мѣстѣ у города Вручего, и есть могила его у Въручего и до сего дни. И прия волость его Ярополкъ. И у Ярополка жена грѣкини бѣ, и бяше была черницею, юже бѣ привелъ отець его Святославъ и въда ю за Ярополка, красы дѣля лица ея. Слышавъ же се Володимиръ в Новѣгородѣ, яко Ярополкъ уби Олга, убоявся, бѣжа за море. А Ярополкъ посади посадникъ свой въ Новѣгородѣ, и бѣ володѣя единъ в Руси.

В год 6485 (977). Пошел Ярополк на брата своего Олега в Деревскую землю. И вышел против него Олег, и исполчились обе стороны. И в начавшейся битве победил Ярополк Олега. Олег же со своими воинами побежал в город, называемый Овруч, а через ров к городским воротам был перекинут мост, и люди, теснясь на нем, сталкивали друг друга вниз. И столкнули Олега с моста в ров. Много людей падало с моста, и кони давили людей. Ярополк, войдя в город Олегов, захватил власть и послал искать своего брата, и искали его, но не нашли. И сказал один древлянин: «Видел я, как вчера спихнули его с моста». И послал Ярополк найти брата, и вытаскивали трупы изо рва с утра и до полдня, и нашли Олега внизу под трупами; вынесли его и положили на ковре. И пришел Ярополк, плакал над ним и сказал Свенельду: «Смотри, этого ты и хотел!» И похоронили Олега в поле у города Овруча, и есть могила его у Овруча и до сего времени. И наследовал власть его Ярополк. У Ярополка же была жена гречанка, а перед тем была она монахиней, в свое время привел ее отец его Святослав и выдал ее за Ярополка, красоты ради лица ее. Когда Владимир в Новгороде услышал, что Ярополк убил Олега, то испугался и бежал за море. А Ярополк посадил своих посадников в Новгороде и владел один Русскою землею.

 

В лѣто 6486. В лѣто 6487.

В год 6486 (978). В год 6487 (979).

 

В лѣто 6488. Приде Володимиръ с варягы къ Новугороду и рече посадником Ярополъчимъ: «Идете къ брату моему и речете ему: Володимиръ идеть на тя, пристраивайся противу бится». И сѣде в Новѣгородѣ.

В год 6488 (980). Владимир вернулся в Новгород с варягами и сказал посадникам Ярополка: «Идите к брату моему и скажите ему: Владимир идет на тебя, готовься с ним биться». И сел в Новгороде.

 

И посла к Роговолоду Полотьску, глаголя: «Хощю пояти дщерь твою женѣ». Онъ же рече дъщери своей: «Хощеши ли за Володимира?». Она же рече: «Не хощю розути Володимера,[179] но Ярополка хочю». Бѣ бо Рогъволодъ перешелъ изъ заморья, имяше волость свою Полотьскѣ, а Туръ Туровѣ, от него же и туровци прозвашася. И приидоша отроци Володимири и повѣдаша ему всю рѣчь Рогнѣдину, дщери Рогъволожѣ, князя полотьского. Володимиръ же събра вои многы, варягы и словѣны, и чюдь и кривичи, и поиде на Рогъволода. В се же время хотяху вести Рогънѣдь за Ярополка. И приде Володимиръ на Полотескъ, и уби Рогъволода и сына его два, и дщерь его Рогънѣдь поя женѣ.

И послал к Рогволоду в Полоцк сказать: «Хочу дочь твою взять в жены». Тот же спросил у дочери своей: «Хочешь ли за Владимира?» Она ответила: «Не хочу разуть Владимира, но хочу за Ярополка». Этот Рогволод пришел из-за моря и держал власть свою в Полоцке, а Туры держал власть в Турове, по нему и прозвались туровцы. И пришли отроки Владимира и поведали ему всю речь Рогнеды — дочери полоцкого князя Рогволода. Владимир же собрал много воинов — варягов, славян, чуди и кривичей — и пошел на Рогволода. А в это время собирались уже вести Рогнеду за Ярополка. И напал Владимир на Полоцк и убил Рогволода и двух его сыновей, а дочь его Рогнеду взял в жены.

 

И поиде на Ярополка. И приде Володимиръ къ Киеву съ вои многыми, и не може Ярополкъ стати противу Володимиру, и затворися Ярополкъ въ Киевѣ съ людьми своими и съ Блудом; и стояше Володимиръ, обрывся на Дорогожичи,[180] межи Дорогожичемъ и Капичемъ, и есть ровъ и до сего дне. Володимиръ же посла къ Блуду, воеводѣ Ярополчю, с лѣстью глаголя: «Поприяй ми! Аще убью брата своего, имѣти тя начну въ отца мѣсто своего, и многу честь возмеши от мене: не я бо почалъ братью бити, но онъ. Азъ же того убояхъся и придохъ на нь». И рече Блудъ къ посланымъ Володимиром: «Азъ буду ти въ приязнь». О злая лѣсть чловѣчьская! Якоже Давидъ глаголеть: «Ядый хлѣбъ мой, възвеличилъ есть на мя лѣсть».[181] Сьи убо лукавоваше на князя лѣстью. И пакы: «Языкы своими льшаху. Суди имъ, Боже, да отпадут от мыслий своих; по множьству нечестиа их изърини я, яко прогнѣваша тя, Господи».[182] И пакы тоже рече Давидъ: «Мужи крови льстиви не припловят дний своих».[183] Се есть свѣтъ золъ, еже свѣщевають <...> на кровопролитье, то суть неистовии, иже приимъше от князя или от господина своего честь и дары, ти мыслят о главѣ князя своего на погубление, горьше суть таковии бѣсовъ. Якоже и Блудъ предасть князя своего, приимъ от него чести многы, сь бо бысть повиненъ крови той. Се бо Блудъ затворивъся съ Ярополком, слаше къ Володимиру часто, веля ему приступати къ городу бранью, самъ мысля убити Ярополка; гражаны же не лзѣ убити его. Блуд же не възмогъ, како бы ̀и погубити, замысли лѣстью, веля ему не изълазити на брань изъ града. И рече же Блудъ Ярополку: «Киянѣ слются къ Володимирю, глаголюще: “Приступай къ городу бранью, яко предамы ти Ярополка”. Побѣгни изъ града». И послуша его Ярополкъ и бѣжа изъ града, и, пришедъ, затворися въ градѣ Родѣнѣ на устьи Ръси,[184] а Володимиръ вниде в Киевъ, и осѣдяху Ярополка в Роднѣ. И бѣ гладъ великъ в немъ, и есть притча и до сего дне: бѣда аки в Роднѣ. И рече Блудъ Ярополку: «Видиши ли, колко вой у брата твоего? Намъ ихъ не перебороти. И твори миръ съ братомъ своимъ», льстя подъ ним, се рече. И рече Ярополкъ: «Тако буди». И посла Блудъ къ Володимеру, глаголя, яко «Събыся мысль твоя, яко приведу Ярополка к тебѣ, и пристрой убити ̀и». Володимиръ же, то слышавъ, въшедъ въ дворъ теремьный отень, о немьже преже сказахом, сѣде ту с вои и съ дружиною своею. И рече Блудъ Ярополку: «Поиди къ брату своему и рьци ему: что ми ни вдаси, то язъ прииму». Поиде же Ярополкъ, и рече ему Варяжько: «Не ходи, княже, убьють тя; побѣгъни в печенѣгы и приведеши воя». И не послуша его. И приде Ярополкъ къ Володимиру, и яко полѣзе въ двѣри, подъяста и́ два варяга мечема подъ пазусѣ. Блудъ же затвори двѣри и не дасть по немъ внити своимъ. И тако убьенъ бысть Ярополкъ. Варяжько же, видѣвъ, яко убьенъ бысть Ярополкъ, бѣжа съ двора в Печенѣги и мьного воева с печенѣгы на Володимира, и одва приваби ̀и, заходивъ к нему ротѣ. Володимиръ же залѣже жену братьню грѣкиню, и бѣ непраздна, от нея же роди Святополка. От грѣховнаго бо корене злый плодъ бываеть: понеже была бѣ мати его черницею, а второе — Володимиръ залеже ю не по браку, прелюбодѣйчищь бысть убо. Тѣмьже и отець его не любяше, бѣ бо от двою отцю — от Ярополка и от Володимира.