Поездка на родину и возвращение в Россию

Екатерина II одобрила второй план Шлёцера. В январе 1765 г. состоялся указ о назначении Шлёцера ординарным профессором русской истории. С ним был заключен контракт на пять лет. Этим же

указом Шлёцеру разрешалась поездка на три месяца в Германию.

Так Шлёцер оказался слугой «просвещенного абсолютизма» Екате­рины Ш Он весьма лестно отзывался о русской императрице, называя ее «вели­кою женою. Шлёцер подчеркивал, что он лично обязан Екатерине, которая, приняв участие в его судьбе, «приобрела себе добровольного, а потому тем более преданного ей раба и для своего государства завоевала патриота, который с радостию бы пожертвовал бы собою для его поль­зы и славы» (Шлёцер А. Л.Общественная и частная жизнь..., с. 254, 274).

В середине 1765 г. Шлёцер отправился в заграничное путешествие через Любек в Гёттинген. В Петербург он вернулся только в августе 1766 г. В течение своего годичного пребывания вне России Шлёцер регулярно посылал рапорты в Академию наук, а также письма Тауберту и другим лицам, с Академией связанным, сообщая о, выполнении данных ему научных поручений.

 Вместе со Шлёцером были направлены за границу для продолже­ния образования в Гёттингенском университете «студенты академиче­ские» В. П. Светов, В. Венедиктов, П. Б. Иноходцев и И. Юдин. Два первых должны были изучать исторические науки, два последних — науки физико-математические. Шлёцер подробно информировал Ака­демию наук об устройстве русских студентов в Гёттингене, об их заня­тиях и успехах. Шлёцер должен был также по поручению Академии наук закупать книги для академической библиотеки. Он производил и розыски рукописных памятников русской истории в иностранных архивных хра­нилищах и снимал с них копии. Так, в Любеке пробст собора передал ему пакет древних рукописей. Но главной целью заграничной поездки являлись для Шлёцера собственные научные занятия в области древнерусской исторической филологической тематики с использованием замечательных книжных богатств Гёттингена.

 Шлёцер убедился, что его  знание русского языка будет ничтожно, если он не изучит славянские диалекты, и он принялся за это дело. Филолог X. Бюттнер по просьбе Шлёцера составил для его научных занятий специальную таблицу начертаний славянских букв различных столетий. Результатом исследовательской деятельности Шлёцера в Гёттингене явилось его сочинения о легендарном древнепольском князе Лехе, и лекция в Королевском научном обществе относительно «славянских достопамятностей», «принадлежащих к Российкой истории до Рюрика». Он печатал рецензии на работы по русской и скандинавской истории в «Гётйрингенских научных известиях» и принял участие в составлении труда по всемирной истории, издаваемого Семлером и Гебауэром, в качестве автора статей о России, Польше, Швеции. Древние славяно-скандинавские связи Шлёцер рассматривал с точки зрения норманнского воздействия на славянскую государственность. Шлёцер следил за качеством работы переводчиков русских книг на Юстранные языки так, он подверг критике перевод на английский   «Описания земли Камчатской» С. П. Крашенинникова, принадлеащий Джеймсу Гриву (James Grieve) и легший в основу немецкого перевода,  сделанного Тобиашом Колером. Шлёцер возмущался тем, что в предисловии Джеймса Грива русский язык назван «варварским». Пребывание Шлёцера в Гётгингене содействовало развитию рус-немецких научных связей. В своих исследовательских занятиях, подборе книг, в работе с русскими студентами Шлёцер прибегал кпомощи историка И. Гатерера, филологов X. Бюттнера, X. Гейне, математика А. Крестнера и др.При посредничестве Шлёцера был приглашен в Россию И. Стриттер, составивший  корпус византийских источников, относящихся к истории России. Вернувшись осенью 1766 г. в Петербург, Шлёцер продолжил свои занятия русской историей. 29 января 1767 г. он обратился с рапортом  к В. Г Орлову, возглавлявшему в то время Академию наук, и изложил ему свои мысли о разработке исторического прошлого России в духе предложений, которые были им сделаны в 1764 г. Шлёцер указывал, что если будет опубликован труд по русской истории, то вследствие ее интереса и своеобразия этот труд непременно должен будет доставить много чести Русскому государству. До тех же пор, пока такая публи­кация отсутствует, в немецкой,  французской, английской, шведской литературе к невыгоде и стыду России распространяются о ней неле­пые басни, переходя из книги в книгу.

Разработка русской истории,  как считал Шлёцер, должна была начаться с критического издания летописей. Собственные работы Шлёцера в этой области заключались, по его словам, в сличении известных ему летописных списков, в переводе летописного текста на латинский язык (ибо только таким образом его можно сделать доступным иностранцам) и в составлении пояснительных примечаний к летописям на основе материала иностранных источников.

Обращаясь к руководству Академии наук за содействием в его работе Шлёцер просил помочь ему ознакомиться с рукописями, хранящимися в  частных библиотеках; предоставить ему в качестве сотрудника, знающего археографию, переводчика Академии наук Семена Башилова, его он мог бы обучить началам исторической критики; организовать выписку из Германии необходимых для научных занятий книг.