Период феодальной раздробленности и татаро-монгольского нашествия

Вместе с христианством Русь восприняла традиции античной, прежде всего греческой, культуры. Восприняв от Византии христианство, Русь, естественно, восприняла и определенные основы языка культуры. Но эти основы были переработаны и приобрели на Руси специфические, глубоко национальные формы. Как писал А. С. Пушкин: «Мы взяли из Византии евангелие и традицию». Опираясь на вековые традиции восточноевропейского искусства, русские мастера сумели создать собственное национальное искусство, обогатить европейскую культуру новыми, присущими лишь Руси формами храмов, своеобразными стенными росписями и иконописью, которую не спутаешь с византийской, несмотря на общность иконографии и кажущуюся близость изобразительного языка.

Для искусства домонгольской поры характерна одна отличительная черта – монументализм форм.   Особое место в нем но праву занимает архитектура. Заимствовав в конце X в. византийские архитектурные формы, Русь быстро и органично эти формы переработала и переосмыслила. Русские зодчие, несмотря на то что на первых порах они действительно учились у византийцев, имели собственные художественные вкусы, были воспитаны в русских художественных традициях и решали другие, чем в Византии, художественно-идеологические задачи.

Так в эпоху Ярослава Мудрого Русь переживала – впервые! – стремительный взлет градостроительства, который должен был оказывать на воображение русских людей сильное воздействие. Архитектура эпохи княжения Ярослава, так же как и книжность, была обращена к будущему Русской земли. Грандиозные соборы Ярослава в Киеве, Новгороде и Чернигове были задуманы как палладиумы этих городов. София Киевская соперничала с Софией Константинопольской. Замысел этой Софии был также проникнут идеей равноправности Руси и Византии, как и вся политика эпохи Ярослава, основанная на стремлении создать свои собственные, независимые от Империи центры книжности, искусства, церковности. Не случайно София в Киеве, церковь Спаса в Чернигове, София в Новгороде остались самыми крупными и роскошными церковными постройками в этих городах на всем протяжении русской истории до самого XIX века. София Новгородская никогда не была превзойдена ни в размерах, ни в пышности внутреннего убранства, ни в торжественно-монументальных формах архитектуры.

Знаменательно, что вся культура эпохи Ярослава, все стороны культурной деятельности первых лет XI века проходят под знаком тесного взаимопроникновения архитектуры, живописи, политики, книжности в недрах единого монументального стиля. Это золотой век древней русской литературы, – век, оптимистически обращенный к русскому будущему. Более того, строя храм Софии в Киеве, Ярослав «строил» русскую митрополию, русскую самостоятельную церковь. Называя вновь строящийся храм тем же именем, что и главный храм греческой церкви, Ярослав претендовал на равенство русской церкви греческой. Самые размеры и великолепие убранства Софии становились прямыми «натуралистическими свидетельствами силы и могущества русской церкви, ее прав на самостоятельное существование. Отсюда ясно, какое важное политическое значение имело построение Киевской Софии – русской «митрополии», а вслед за ней и Софии Новгородской.

Торжественное монументальное зодчество времени Ярослава, четкая делимость архитектурного целого, общая жизнерадостность внутреннего убранства, обилие света, продуманная система изобразительных композиций, тесно увязанных с общими архитектурными формами, – все это было живым, материальным воплощением идей эпохи, широких и дальновидных надежд лучших людей того времени на блестящее будущее русского народа. Отождествле­ние русской церкви с храмом Софии Киевской вело к обязательному подчинению всей архитектуры вновь отстраивавшегося храма – святыни Русской земли – идее независимости русского народа, идее равноправности русского народа народу греческому.

Архитектура эпохи Ярослава входит как существенное звено в единую цепь идеологической взаимосвязи культурных явлений начала XI века. Ведь именно Софию Ярослав сделал центром русской книжности. В 1051 году здесь был поставлен митрополитом Илларион. Росписи Софии и, в частности, ее хоров представляют собой любопытный комментарий к знаменитому «Слову о Законе и Благодати» Иллариона. К X и XI векам росписи храмов сложились в систему изображения мира, всемирной истории и «невидимой церкви». Весь храм представлялся как бы некоторым микрокосмосом, совмещавшим в себе все основные черты символического христианско-богословского строения мира. Это в особенности следует сказать о храме Софии Киевской. Фрески и мозаики Софии воплощали в себе весь божественный план мира, всю мировую историю человеческого рода. В середине века эта история обычно давалась как история Ветхого и Нового заветов. Противопоставление Ветхого и Нового заветов – основная тема росписей Софии. Оно же – исходная тема и «Слова» Иллариона. Фрески и мозаики Киевской Софии могли наглядно иллюстрировать проповедь Иллариона. Таким образом, Илларион вводил традиционную тематику мозаичных и фресковых изображений Киевской Софии в общую идеологию своей эпохи, заставляя служить изобразительное искусство Софии на пользу Руси и русскому государству.

Важнейшая особенность этого этапа – единство композиционных и стилистических принципов, вне зависимости от того, в каком районе Руси велось строительство. Памятники Новгорода, Полоцка, Чернигова, конечно, отличались от киевских, но отличались лишь своими индивидуальными чертами. Местных архитектурных школ еще не существовало. Архитектура эпохи Киевской Руси более или менее единообразна на всей Руси, поскольку ее единственным художественным центром был Киев. Характерно, что даже во второй половине XI в. монументальное строительство по-прежнему велось почти исключительно в Киеве. Даже в Новгороде, Чернигове и Полоцке в это время, видимо, еще не было собственных зодчих, и после постройки соборов середины XI в. строительство здесь прервалось более чем на полсотни лет. Кроме Киева монументальное строительство развернулось только в Переяславле, да и то лишь в самом конце XI в.

Еще при жизни Ярослава Мудрого и особенно после его смерти начинается дробление Руси на мелкие удельные княжества со своим собственным столом. Усиление княжеских распрей в XII в. привело к активному обособлению отдельных земель. В XII – начале XIII в. в разных русских землях возникают свои художественные школы: новгородская, владимиро-суздальская, галицко-волынская, школы Полоцка и Смоленска. Они складываются на основе традиций Киевской Руси, но каждая вносит нечто свое, характерное только для этой земли, связанное с бытовыми особенностями и художественными достижениями, с социально-политическими и географическими условиями.

Своеобразно развивается в этот период искусство Владимиро-Суздальской (северо-восток Руси) и Новгородско-Псковской земель. Так, в архитектуре Владимиро-Суздальского княжества сформировался суздальский стиль – белокаменное зодчество (церковь Бориса и Глеба в селе Кидекше, церковь Покрова на Нерли, Успенский и Дмитриевские соборы во Владимире), в Новгороде и Пскове – «уличанский» стиль (храмы создавались на деньги «уличан», жителей одной улицы) (Спас Преображения на Ильине улице, Никола на Липне, Фёдор Стратилат на Ручью и др.). В иконописи Новгорода с его практицизмом и демократическим духом заметно сочетание языческого и христианского. Здесь чаще изображались Никола, Георгий, Илия, Власий, Флор и Лавр, Параскева Пятница, Анастасия («Иоанн Лествичник, св. Георгий и св. Власий», «Спас на престоле», «Св. Георгий с житием»), имеющие в народном сознании прямое отношение к ходу сельской и городской жизни». Так, в частности, Флор и Лавр почитались как покровители коневодов, Параскева Пятница и Анастасия слыли пособницами торговли и брака, велико­мученик и покровитель воинства Георгий стал покровителем земледелия и коневодства, к Николе обращались во всех трудных случаях. Многие святые заменили прежние языческие божества. По народному убеждению все эти святые могли принести конкретную пользу.

Наступление «ига» в истории Древней Руси носило противоречивый характер. Во-первых, соседство кочевников, навыки общения с ними и процессы культурного взаимодействия между оседлой культурой восточных славян и кочевой культурой степных тюркских народов создавало привычный фон вековой межкультурной коммуникации соседних народов. Во-вторых, кочевники с давних пор воспринимались как непредсказуемый, агрессивный и разрушительный фактор национальной истории, что формировало в древнерусской культуре потенциал силового сдерживания и сопротивления агрессии. Вследствие этого заметна двусторонность социокультурных процессов. С одной стороны, нашествие кочевых варваров встретило со стороны и простых русских людей, и князей, и христианского духовенства ожесточенное сопротивление, жестоко и беспощадно подавленное завоевателями, сопровождавшееся колоссальными, невиданными в истории России разрушениями, уничтожением множества культурных ценностей, остановкой на долгие годы каменного строительства, ремесленничества по многим отраслям производства, отбросило культуру Древней Руси на века назад. С другой, более чем двухвековое иго Орды, терпеливо сносимое русским народом и взятое «на вооружение» русскими князьями, добивавшимися под эгидой ханской власти личных выгод и интриговавшими друг против друга в борьбе за ярлык на великокняжеский стол, стало той основой, на которой создавалось будущее Московское государство. По мнению Л. Н. Гумилева, на протяжении татаро-монгольского ига преобладало не противоборство народов и культур, а их альянс, носивший то военно-политический, то экономический, то культурный и языковой характер. Как известно, древнерусский язык вобрал в себя многочисленные тюркские, монгольские и даже манчжурские элементы; изменился характер русского национального костюма во многом под влиянием костюмов кочевников; многие технологии сельского и домашнего хозяйства претерпели радикальные изменения.

В целом, этап от монголо-татарского вторжения приблизительно до середины XIV столетия «характеризуется заметным упадком различных сфер материальной и духовной культуры; но вместе с тем уже в конце ХШ столетия наблюдаются первые признаки начинающегося возрождения. В Твери, Новгороде, потом в Москве возобновляется каменное зодчество, появляются новые центры летописания (Москва, Тверь). Вообще география культурных центров меняется. Прежние очаги культуры – Владимир, Суздаль, Ростов – отходят на задний план. Это связано с изменением соотношения политических сил на Руси, а также с разгромом городов монголо-татарами. Внешние связи русской культуры в этот период оказываются почти полностью прерванными. Только Новгород и Псков сохраняют общение со странами Запада. Этим двум городам принадлежит особое место в истории русской культуры ХШ– XV вв. Уцелевшие от монголо-татарского погрома и установившие политический строй феодальной республики, они достигли в этот период расцвета экономики и культуры; здесь лучше сохранялись и продолжались традиции древнерусской письменности, зодчества, живописи; культура приобрела заметные демократические черты. Новгород и Псков были крупнейшими центрами европейской культуры своего времени.

Древняя Русь ХIV – ХVI вв.: московский период

С середины XIV до середины XV столетия – хозяйственный подъем Руси, укрепление местных государственных образований, подъем Москвы, Твери, Новгорода, Нижнего Новгорода, Рязани как крупных и сильных экономических и политических центров. Куликовская битва знаменует важный этап на пути освобождения страны от ига иноземных захватчиков и объединения ее под властью Москвы.

В этот период происходит подъем русской культуры, причем ей свойственны как идея единства русской земли, так и весьма существенные местные особенности. Столь крупные и непохожие друг на друга Андрей Рублев и Феофан Грек, возвеличивающее тверских князей «Слово похвальное инока Фомы», летописная повесть о князе Михаиле Ярославиче и противостоящее им московское летописание, настойчиво проводящее идею богоизбранности Москвы и прав потомков Калиты на политическое главенство в русских землях, расцвет своеобразного новгородского и псковского зодчества – все эти и многие другие явления русской культуры отчетливо свидетельствуют и о ее несомненном подъеме, и о сильных местных особенностях, а также о сознании единства русской земли и в историческом, и в современном аспектах. И дело не только в том, что Киевскую Русь повсюду почитают своей предшественницей, но и в том, что по всей русской земле расходится знаменитая «Задонщина» и с ней целый цикл сказаний о Мамаевом побоище, проникнутых идеей единства всех русских людей в борьбе с ненавистным врагом.

XIV–XV вв. – время восстановления и подъема культуры русских земель после страшного монголо-татарского опустошения, начало формирования культуры русской (великорусской) народности. Именно в этот период она обогатилась такими крупнейшими достижениями, как живопись Феофана Грека, А. Рублева и Дионисия, явившаяся вершиной развития русской культуры и опиравшаяся на ее многообразное развитие.

Феофан Грек познакомил русских мастеров с византийским искусством, искусством высокопрофессиональным, и стал огромным явлением в художественной жизни Москвы рубежа XIV–XV вв. Его окружали местные мастера, ученики, под непосредственным руководством живописца исполнялись основные художественные работы – росписи церквей и теремов Московского Кремля, был создан ряд выдающихся иконописных произведений (например, «Троица», «Спас Пантократор»). Идейную основу живописи Феофана составляет мысль о всеобщей греховности, которая настолько удалила человека от Бога, что он может только со страхом и ужасом ожидать прихода своего бескомпромиссного и безжалостного судии. Лик Вседержителя («Спас Пантократор») – воплощение всеразрушающей карательной силы. Расцвет иконописи связывается с именем А. Рублёва, для которого характерна высокая одухотворённость образов, сочетающаяся с мягкостью, лиризмом и поэтичностью. Так, с жизнью и творчеством Рублёва связаны храмы Москвы (соборы Троицкого монастыря и Андроникова монастыря, икона «Троица»), Звенигорода (иконы «Звенигородского чина»: «Архангел Михаил», «Апостол Павел», «Спас»), Владимира (иконы Успенского собора). К тому же, на протяжении XV–XVI вв. сложился высокий иконостас с его определенной иконографией и композицией, сложной символикой, идеей иерархии. Древнейшим из дошедших до нас является иконостас Благовещенского собора в Московском Кремле, росписи которого выполняли и Феофан Грек, и А. Рублёв.

Во второй половине XV в., в годы правления Ивана III, произошло дальнейшее укрепление Русского государства. Москва присоединила к себе княжества Ярославское, Ростовское, Рязанское, ей подчинились сначала Новгород, затем Псков и могущественное Тверское княжество. Возникает идея «Москвы – Третьего Рима», утверждающая преемственность власти великого князя московского от власти византийских императоров.

В центр официальной культуры, включая политическую и религиозную идеологию, философию и богословие, литературу и искусство, был поставлен столичный город как само воплощение официального представительства власти – социальной и духовной. Так, представление Москвы «Третьим Римом» (и последним) означало воплощение вселенской власти и восстановление мировой империи (наподобие Римской или Византийской, но еще более величественной и совершенной), национально-религиозного избранничества, преемственного по отношению к двум предшествующим священным царствам и приблизившегося вплотную к христианству в мировом масштабе и Апокалипсису. Значимость столичного центра подтверждалась распространением его значения на все государство. Не случайно в это время иностранцы называют Русь Московией, а русских – московитами (т. е., москвичами), как будто Русь и Москва тождественны.

 В этот период начинает ломаться созданная монголо-татарами замкнутость русской культуры, устанавливаются связи с болгарской и сербской культурами. Подвергаясь южнославянскому влиянию, русская литература, однако, сохраняет в полной мере свой национальный характер и заметно обогащается за счет этого влияния и в художественном, и, отчасти в идейном отношении. В литературе возникают и усиливаются элементы психологизма. События и их последствия, наступившие после Куликовской победы, стимулируют подъем культуры во всех отношениях. Новгород, Псков, Тверь, где распространяются ереси, находятся в явном контакте с культурой Запада.

Новый этап в историко-культурном процессе относится ко второй половине XV в. и продолжается еще в начале XVI столетия. В это время происходит объединение русских земель, усиливается взаимопроникновение местных культур. Псковские зодчие появляются в Москве. Местное летописание пристально следит за событиями в Москве. Становясь государственным центром страны, Москва превращается в центр формирующейся культуры русской народности. Предшествующий этап расцвета культуры местных центров обогатил культуру страны в целом, и теперь она сливается в общем потоке, хотя местные черты сказываются еще долго. Это и не удивительно, если вспомнить, что и в области социально-экономических и политических отношений еще долго сохранялись «живые следы прежней автономии». В большей степени расширяются и усиливаются связи со странами Запада, но на пути культурного общения с ними встает церковь с ее упорной борьбой против «латинства», против всего нового и иноземного. Русское «Предвозрождение» не сменилось «Возрождением», и это связано прежде всего с особенностями социально-экономической основы единого Русского государства, возникавшего и развивавшегося на базе феодализма и крепостничества. Отставание и слабость городов сказались особенно сильно на судьбах русской культуры. Борьба прогрессивных и реакционных сил в историко-культурном процессе приобретает острый характер и развертывается главным образом на протяжении XVI столетия.

На рубеже двух эпох стояло искусство Дионисия; с одной стороны, оно завершало творческие искания художников XV в., с другой – начинало пышную и замысловатую живопись XVI столетия. В живописи Дионисия большое внимание уделяется внешнему оформлению, атрибутике, в ней нет изображения страдания. Нарядные, написанные яркими красками иконы, роскошные фрески являли собой идею торжества общенационального Русского государства при Иване III. Излюбленными сюжетами Дионисия, его стихией были праздничные картины многолюдных торжеств, темы славы и величаний. («Распятие», цикл росписей Рождественского собора Ферапонтова монастыря (хвалебное песнопение – основная тема росписи – «Собор Богородицы», «Похвала Богородицы», Покров Богородицы», «Акафист Богородицы»)).

Влияние искусства Дионисия сказалось на всем XVI веке. Оно затронуло не только монументальную и станковую живопись, но и миниатюру, прикладное искусство. Так, на протяжении XVI столетия декоративность, «многоречивость» композиций, появившиеся в живописи рубежа веков, все более усиливаются. Одновременно с этим регламентируется все искусство. Церковь и государь устанавливали каноны иконописания. С целью регламентации искусства и жизни самих его творцов организуются художественные мастерские. От иконописцев и зодчих требовалось прославление Ивана Грозного и его деяний (например, знаменитая икона «Благословенно воинство небесного царя», другое название которой «Церковь воинствующая»).

Объединение княжеств под властью Москвы положили конец феодальной раздробленности и вместе с тем культурному обособлению. Московская архитектура значительно обогатилась не только за счет владимиро-суздальских традиций, но и псковско-новгородских. Так, в частности, «стремясь создать резиденцию, которая бы соответствовала мощи и великолепию его власти, Иван III приступил к перестройке Кремля, к сооружению нового Успенского собора, образцом которого был взят Успенский собор во Владимире, обогащенный ренессансными деталями. Он должен был стать главным храмом Московского государства и затмить величием новгородскую Софию. Отражением псковской архитектурной школы, одной из лучших на Руси того времени, считаются и церковь Ризположения, и Благовещенский собор в Кремле. Оба храма строились мастерами из Пскова. Благовещенский собор, бывший домовой церковью великих князей и непосредственно сообщавшийся с дворцовыми покоями, отвечает русским архитектурным традициям.

Таким образом, сложившаяся на рубеже XV и XVI вв. московская архитектура, несомненно, представляла собой уже не местное, а общерусское явление. В основе развития этой архитектуры лежали собственно московские традиции, но широкое привлечение мастеров из других русских зе­мель, а также участие итальянских зодчих (Фиораванти, Пьетро Антонио Салари, Марко Руффо и др. при перестройке Московского Кремля) сделали московскую архитектуру явлением гораздо более широкого масштаба, лишенным местной ограниченности.

 Идеал централизованного государственного устройства оказался весьма соблазнительным для литературы. В этот период создаются сводные книги, содержащие до мелочей регламентированные нормы государственной, церковной, хозяйственной и семейной жизни. («Домострой», «Стоглав», 12-томные «Великие Минеи Четий», «Лицевой летописный свод» в 9 томах, «Степенная книга»). Все эти масштабные (хотя и несколько однообразные) произведения древнерусской словесной культуры, окончательно сложившиеся к концу XVI века и содержавшие в себе одновременно черты художественности и деловой письменности, практически неотделимые друг от друга, составили массив «официальной литературы», которая несла на себе идеологическое задание эпохи – исправлять жизнь, нравы, убеждения и веру подданных от имени и по произволу централизованного государства, упорядочивать и унифицировать их в соответствии с государственными канонами. Впервые в истории русской культуры складывался в общенациональном масштабе феномен официальности применительно к литературе, религии, политической идеологии, морали, правовым нормам и т. д. – фактически ко всей культуре. В Московском царстве утверждается пышный и помпезный стиль, все приемы которого формализовались и застыли в виде жесткого канона, получившего название «второго монументализма».

В связи со становлением мощного централизованного государства, быстрым и ярким ростом общерусской культуры, укреплением национального самосознания появились шатровые храмы как тип архитектурного сооружения, который представлял собой памятник – монумент. Храмы, завершаемые шатром, издавна известны в русской деревянной архитектуре. Конструкция шатрового верха так и называлась «на деревянное дело». Один из первых и самый великолепный кирпичный памятник шатрового зодчества – церковь Вознесения в селе Коломенском (1530–1532) – был построен Василием III в честь рождения сына, будущего царя Ивана Грозного, при котором традиция постройки храмов нашла своё продолжение. Наиболее выдающимся памятником является церковь Покрова на Рву в Москве на Красной площади. Церковь эта, более известная под именем собора Василия Блаженного, была построена в 1555–1560 гг. в честь взятия Казани, произошедшего в день праздника Покрова. С середины XVI в. каменное шатровое зодчество получило на Руси широкое распространение. 

Таким образом, культура Руси Х–ХVI вв. при различного рода исторических катаклизмах, имеющих прогрессивно – регрессивное значение, сформировала основы русского менталитета, ставшие фундаментом развития культуры России.

ХVII век в истории назван «бунташным» и характеризует кризис государственный и религиозный. Происходит активный процесс секуляризации культуры, т.е. переход от религиозного типа культуры Древней Руси к светскому.