2020-09-26
85
Вместе схвативши, Быка убили,
В кедровом лесу погубили Хумбабу,
Друг мой, которого так любил я,
С которым мы все труды делили,
Энкиду, друг мой, которого так любил я,
С которым мы все труды делили,-
Его постигла судьба человека!
Шесть дней, семь ночей над ним я плакал,
Не предавая его могиле,-
Не встанет ли друг мой в ответ на мой голос?
Пока в его нос не проникли черви!
Устрашился я смерти, не найти мне жизни!
Словно разбойник, брожу в пустыне:
Слово героя не дает мне покоя -
Дальней дорогой бегу в пустыне:
Слово Энкиду, героя, не дает мне покоя -
Дальним путем скитаюсь в пустыне:
Как же смолчу я, как успокоюсь?
Друг мой любимый стал землею!
Энкиду, друг мой любимый, стал землею!
Так же, как он, и я не лягу ль,
Чтоб не встать во веки веков?
Теперь же, хозяйка, тебя я встретил, -
Смерти, что страшусь я, пусть не увижу!"
Хозяйка ему вещает, Гильгамешу:
"Гильгамеш! Куда ты стремишься?
Жизни, что ищешь, не найдешь ты!
Боги, когда создавали человека, -
Смерть они определили человеку,
Жизнь в своих руках удержали.
Ты же, Гильгамеш, насыщай желудок,
Днем и ночью да будешь ты весел,
Праздник справляй ежедневно,
Днем и ночью играй и пляши ты!
Светлы да будут твои одежды,
Волосы чисты, водой омывайся,
Гляди, как дитя твою руку держит,
Своими объятьями радуй подругу -
Только в этом дело человека!"
Гильгамеш ей вещает, хозяйке:
"Теперь, хозяйка, - где путь к Утнапишти?
Каков его признак,- дай его мне ты,
Дай же ты мне пути того признак:
Если возможно - переправлюсь морем,
Если нельзя - побегу пустыней!"
Хозяйка ему вещает, Гильгамешу:
"Никогда, Гильгамеш, не бывало переправы,
И не мог переправиться морем никто, здесь бывавший издревле,-
Шамаш-герой переправится морем,-
Кроме Шамаша, кто это может?
Трудна переправа, тяжела дорога,
Глубоки воды смерти, что ее преграждают.
А что, Гильгамеш, переправившись морем,-
Вод смерти достигнув,- ты будешь делать?
Есть, Гильгамеш, Уршанаби, корабельщик Утнапишти,
У него есть идолы, в лесу он ловит змея;
Найди его и с ним повидайся,
Если возможно - с ним переправься,
Если нельзя, то вспять обратися".
Гильгамеш, как услышал эти речи,
Боевой топор он поднял рукою,
Выхватил из-за пояса меч свой,
Меж деревьев углубился в заросль,
Словно копье упал между ними,
Идолов разбил, во внезапном буйстве,
Змея волшебного нашел среды леса,
Удушил его своими руками.
Когда же Гильгамеш насытился буйством,
В его груди успокоилась ярость,
Сказал он в своем сердце: "Не найти мне лодки!
Как одолев воды смерти,
Как переправлюсь чрез широкое море?"
Гильгамеш удержал свое буйство,
Из леса вышел, к Реке спустился.
По водам Уршанаби плыл на лодке,
Лодку к берегу он направил.
Гильгамеш ему вещает, корабельщику Уршанаби:
"Теперь, Уршанаби,- где путь к Утнапишти?
Каков его признак - дай его мне ты!
Дай же ты мне пути того признак:
Если возможно - переправлюсь морем,
Если нельзя - побегу пустыней!"
Уршанаби ему вещает, Гильгамешу:
"Идолы те, Гильгамеш, мне оберегом были,
Чтобы я не прикоснулся к водам смерти;
В ярости твоей ты идолы разрушил,-
Без тех идолов тебя переправить трудно,
Возьми, Гильгамеш, топор в свою руку,
Углубися в лес, наруби шестов там,
Сто двадцать шестов по пятнадцати сажен,
Осмоли, сделай лопасти и мне принеси их".
Гильгамеш, услышав зти речи,
Боевой топор он поднял рукою,
Выхватил из-за пояса меч свой,
Углубился в лес, нарубил шестов там,
Сто двадцать шестов по пятнадцати сажен,-
Осмолил, сделал лопасти, к нему принес их.
Гильгамеш и Уршанаби шагнули в лодку,
Столкнули лодку на волны и на ней поплыли.
Путь шести недель за три дня совершили,
И вступил Уршанаби в воды смерти.
Уршанаби ему вещает, Гильгамешу:
"Отстранись, Гильгамеш, и шест возьми ты.
Воды смерти рукою не тронь, берегися!
Второй, третий и четвертый, Гильгамеш, возьми ты,
Пятый, шестой и седьмой, Гильгамеш, возьми ты,
Восьмой, девятый и десятый, Гильгамеш, возьми ты,
Одиннадцатый и двенадцатый, Гильгамеш, возьми ты",-
На сто двадцатом кончились шесты у Гильгамеша,
И развязал он препоясанье чресел,
Скинул Гильгамеш одежду, ее развернул он.
Как парус, ее руками поднял.
Утнапишти издали их увидел,
Помыслив, сердцу своему вещает,
Сам с собою совет он держит:
"Почему это идолы на ладье разбиты,
И плывет на ней не ее хозяин?
Тот, кто подходит, не мой человек он,
И справа гляжу я, и слева гляжу я,
Я гляжу на него - узнать не могу я,
Я гляжу на него - и понять не могу я,
Я гляжу на него - и на ведаю, кто он."
Гильгамеш ему вещает, дальнему Утнапишти:
"Я же, чтоб дойти до дальнего Утнапишти:
Чтоб увидеть того, о ком ходит преданье,
Я скитался долго, обошел все страны,
Я взбирался на трудные горы,
Через все моря я переправлялся,
Сладким сном не утолял свои очи,
Мучил себя непрерывным бденьем,
Плоть свою я наполнил тоскою,
Не дойдя до хозяйки богов, сносил я одежду,
Убивал я медведей, гиен, львов, барсов и тигров,
Оленей и серн, скот и тварь степную,
Ел их мясо, их шкурой ублажал свое тело;
При виде меня хозяйка заперла двери,
Смолой и киром обмазал шесты я,
Когда плыл на ладье, не тронул воды я, -
Да найду я жизнь, которую ищу я!"
Утнапишти ему вещает, Гильгамешу:
"Почему, Гильгамеш, ты исполнен тоскою?
Потому ль, что плоть богов и людей в твоем теле,
Потому ль, что отец и мать тебя создали смертным?
Ты узнал ли,- когда-то для смертного Гильгамеша
Было ль в собранье богов поставлено кресло?
Даны вму, смертному, пределы:
Люди - как пахтанье, боги - как масло,
Человеки и боги - как мякина и пшеница!
Поспешил ты шкурою, Гильгамеш, облечься,
И что царскую перевязь, ее ты носишь,-
Потому что - нет у меня для тебя ответа,
Слова совета нет для тебя никакого!
Ярая смерть не щадит человека:
Разве навеки мы строим домы?
Разве навеки ставим печати?
Разве навеки делятся братья?
Разве навеки ненависть в людях?
Разве навеки река несет полые воды?
Стрекозой навсегда ль обернется личинка?
Взора, что вынес бы взоры Солнца,
С давних времен еще не бывало:
Пленный и мертвый друг с другом схожи -
Не смерти ли образ они являют?
Человек ли владыка? Когда Эллиль благословит их,
То сбираются Ануннаки, великие боги,
Мамет1, создавшая судьбы, судьбу с ними вместе судит:
Они смерть и жизнь определили,
Не поведали смертного часа,
А поведали: жить живому!"
1.Мамет - древнейшая богиня-мать.
ТАБЛИЦА 11
(Великий потоп) Гильгамеш на острове Утнапишти. Возвращение; Вызов духа Энкиду из преисподней
Гильгамеш ему вещает, дальнему Утнапишти:
"Гляжу на тебя я, Утнапишти,
Не чуден ты ростом - таков, как и я, ты,
И сам ты не чуден - таков, как и я, ты.
Не страшно мне с тобою сразиться;
Отдыхая, и ты на спину ложишься -
Скажи, как ты, выжив, в собранье богов был принят и жизнь обрел в нем?"
Утнапишти ему вещает, Гильгамешу
"Я открою, Гильгамеш, сокровенное слово
И тайну богов тебе расскажу я.
Шуриппак, город, который ты знаешь,
Что лежит на бреге Евфрата,-
Этот город древен, близки к нему боги.
Богов великих потоп устроить склонило их сердце.
Совещались отец их Ану, Эллиль, герой, их советник,
Их гонец Нинурта, их мираб Эннуги1.
Светлоокий Эа с ними вместе клялся,
Но хижине он их слово поведал:
"Хижина, хижина! Стенка, стенка!
Слушай, хижина! Стенка, запомни!
Шуриппакиец, сын Убар-Туту,
Снеси жилище, построй корабль,
Покинь изобилье, заботься о жизни,
Богатство презри, спасай свою душу!
На свой корабль погрузи всё живое.
Тот корабль, который ты построишь,
Очертаньем да будет четырехуголен,
Равны да будут ширина с длиною,
Как Океан, покрой его кровлей!"
Я понял и вещаю Эа, владыке:
"То слово, владыка, что ты мне молвил,
Почтить я должен, все так и исполню.
Что ж ответить мне граду - народу и старцам?"
Эа уста открыл и молвит,
Мне, рабу своему, он вещает:
"А ты такую им речь промолви:
"Я знаю, Эллиль меня ненавидит, -
Не буду я больше жить в вашем граде,
От почвы Эллиля стопы отвращу я.
Спущусь к Океану, к владыке Эа!
А над вами дождь прольет он обильно,
Тайну птиц узнаете, убежища рыбы,
На земле будет всюду богатая жатва,
Утром хлынет ливень, а ночью
Хлебный дождь вы узрите воочию".
Едва занялось сияние утра,
По зову моему весь край собрался,
Всех мужей я призвал на повинность -
Дома сносили, разрушали ограду.
Ребенок смолу таскает,
Сильный в корзинах снаряженье носит.
В пятеро суток заложил я кузов:
Треть десятины площадь, борт сто двадцать локтей высотою,
По сто двадцать локтей края его верха2.
Заложил я обводы, чертеж начертил я:
Шесть в корабле положил я палуб,
На семь частей его разделивши ими;
Его дно разделил на девять отсеков,
Забил в него колки водяные,
Выбрал я руль, уложил снаряженье.
Три меры кира в печи расплавил;
Три меры смолы туда налил я,
Три меры носильщики натаскали елея:
Кроме меры елея, что пошла на промазку,
Две меры елея спрятал кормчий.
Для жителей града быков колол я,
Резал овец я ежедневно,
Соком ягод, маслом, сикерой, вином и красным и белым
Народ поил, как водой речною,
И они пировали, как в день новогодний.
Открыл я благовонья, умастил свои руки.
Был готов корабль в час захода Солнца.
Сдвигать его стали - он был тяжелыми,
Подпирали кольями сверху и снизу,
Погрузился он в воду на две трети.
Нагрузил его всем, что имел я,
Нагрузил его всем, что имел серебра я,
Нагрузил его всем, что имел я злата,
Нагрузил его всем, что имел живой я твари,
Поднял на корабль всю семью и род мой,
Скот степной и зверье, всех мастеров я поднял.
Время назначил мне Шамаш:
"Утром хлынет ливень, а ночью
Хлебный дождь ты узришь воочию,-
Войди на корабль, засмоли его двери".
Настало назначенное время:
Утром хлынул ливень, а ночью
Хлебный дождь я увидел воочию.
Я взглянул на лицо погоды -
Страшно глядеть на погоду было.
Я вошел на корабль, засмолил его двери -
За смоление судна корабельщику Пузур-Амурри
Чертог я отдал и его богатства.
Едва занялось сияние утра,
С основанья небес встала черная туча.
Адду гремит в ее середине,
Шуллат и Ханиш3 идут перед нею,
Идут, гонцы, горой и равниной.
Эрагаль4 вырывает жерди плотины,
Идет Нинурта, гать прорывает,
Зажгли маяки Ануннаки5,
Их сияньем они тревожат землю.
Из-за Адду цепенеет небо,
Что было светлым, - во тьму обратилось,
Вся земля раскололась, как чаша.
Первый день бушует Южный ветер,
Быстро налетел, затопляя горы,
Словно войною, настигая землю.
Не видит один другого,
И с небес не видать людей.
Боги потопа устрашились,
Поднялись, удалились на небо Ану,
Прижались, как псы, растянулись снаружи.
Иштар кричит, как в муках родов,
Госпожа богов, чей прекрасен голос:
" Пусть бы тот день обратился в глину,
Раз в совете богов я решила злое,
Как в совете богов я решила злое,
На гибель людей моих войну объявила?
Для того ли рожаю я сама человеков,
Чтоб, как рыбий народ, наполняли море!"
Ануннакийские боги с нею плачут,
Боги смирились, пребывают в плаче,
Теснятся друг к другу, пересохли их губы.
Ходит ветер шесть дней, семь ночей,
Потопом буря покрывает землю.
При наступлении дня седьмого
Буря с потопом войну прекратили,
Те, что сражались подобно войску.
Успокоилось морв, утих ураган - потоп прекратился.
Я открыл отдушину - свет упал на лицо мне,
Я взглянул на морв - тишь настала,
И все человечество стало глиной!
Плоской, как крыша, сделалась равнина.
Я пал на колени, сел и плачу,
По лицу моему побежали слезы.
Стал высматривать берег в открытом море -
В двенадцати поприщах поднялся остров.
У горы Ницир корабль остановился.
Гора Ницир корабль удержала, не дает качаться.
Один день, два дня гора Ницир держит корабль, не дает качаться.
Три дня, четыре дня гора Ницир держит корабль, не дает качаться.
Пять и шесть гора Ницир держит корабль, не дает качаться.
При наступлении дня седьмого
Вынес голубя и отпустил я;
Отправившись, голубь назад вернулся:
Места не нашел, прилетел обратно.
Вынес ласточку и отпустил я;
Отправившись, ласточка назад вернулась:
Места не нашла, прилетела обратно.
Вынес ворона и отпустил я;
Ворон же, отправившись, спад воды увидел,
Не вернулся; каркает, ест и гадит.
Я вышел, на четыре стороны принес я жертву,
На башне горы совершил воскуренье:
Семь и семь поставил курильниц,
В их чашки наломал я мирта, тростника и кедра.
Бога почуяли запах,
Боги почуяли добрый запах,
Боги, как мухи, собрались к приносящему жертву.
Как только прибыла богиня-матерь,
Подняла она большое ожерелье,
Что Ану изготовил ей на радость:
"О боги! У меня на шее лазурный камень -
Как его воистину я не забуду,
Так зти дни я воистину помню,
Во веки веков я их не забуду!
К жертве все боги пусть подходят,
Эллиль к этой жертве пусть не подходит,
Ибо он, не размыслив, потоп устроил
И моих человеков обрек истребленью!"
Эллиль, как только туда он прибыл,
Увидев корабль, разъярился Эллиль,
Исполнился гневом на богов Игигов:
"Какая это душа спаслася?
Ни один человек не должен был выжить!"
Нинурта уста открыл и молвит,
Ему вещает, Эллилю, герою:
"Кто, как не Эа, замыслы строит,
И Эа ведает всякое дело!"
Эа уста открыл и молвит,
Ему вещает, Эллилю, герою:
"Ты - герой, мудрец меж богами!
Как же, как, не размыслив, потоп ты устроил?
На согрешившего грех возложи ты,
На виноватого вину возложи ты,-
Удержись, да не будет погублен, утерпи, да не будет повержен!
Чем бы потоп тебе делать,
Лучше лев бы явился, людей поубавил!
Чем бы потоп тебе делать,
Лучше волк бы явился, людей поубавил!
Чем бы потоп тебе делать,
Лучше голод настал бы, разорил бы землю!
Чем бы потоп тебе делать,
Лучше мор настал бы, людей поразил бы!
Я ж не выдал тайны богов великих -
Многомудрому сон я послал, и тайну богов постиг он.
А теперь ему совет посоветуй!"
Поднялся Эллиль, взошел на корабль,
Взял меня за руку, вывел наружу,
На колени поставил жену мою рядом,
К нашим лбам прикоснулся, встал между нами, благословлял нас:
"Доселе Утнапишти был человеком,
Отныне ж Утнапишти нам, богам, подобен,
Пусть живет Утнапишти при устье рек, в отдаленье!"
Увели меня вдаль, при устье рек поселили.
Кто же ныне для тебя богов собрал бы,
Чтоб нашел ты жизнь, которую ищешь?
Вот, шесть дней и семь ночей не поспи-ка!"
Только он сел, раскинув ноги, -
Сон дохнул на него, как мгла пустыни.
Утнапишти ей вещает, своей подруге:
"Посмотри на героя, что хочет жизни!
Сон дохнул на него, как мгла пустыни".
Подруга его ему вещает, дальнему Утнапишти:
"Прикоснись к нему, человек да проснется!
Тем же путем да вернется спокойно,
Через те же ворота да вернется в свою землю!"
Утнапишти ей вещает, своей подруге:
"Лжив человек! Тебя он обманет:
Вот, пеки ему хлеба, клади у изголовья,
И дни, что он спит, на стене помечай-ка".
Пекла она хлеба, клала у изголовья,
И дни, что он спит, на стене отмечала.
Первый хлеб его развалился,
Треснул второй, заплесневел третий,
Четвертый - его побелела корка,
Пятый был черствым, шестой был свежим,
Седьмой - в зто время его он коснулся, и тот пробудился.
Гильгамеш ему вещает, дальнему Утнапишти:
"Одолел меня сон на одно мгновенье -
Ты меня коснулся, пробудил сейчас же".
Утнапишти ему вещает, Гильгамешу
"Встань, Гильгамеш, хлеба сосчитай-ка,
И дни, что ты спал, тебе будут известны:
Первый твой хлеб развалился,
Треснул второй, заплесневел третий,
Четвертый - его побелела корка,
Пятый был черствым, шестой был свежим,
Седьмой - в это время ты пробудился".
Гильгамеш ему вещает, дальнему Утнапишти:
"Что же делать, Утнапишти, куда пойду я?
Плотью моей овладел Похититель6,
В моих покоях смерть обитает,
И куда взор я ни брошу - смерть повсюду!"
Утнапишти ему вещает, корабельщику Уршанаби:
"Не тебя пусть ждет пристань, перевоз тебя пусть забудет,
Кто на берег пришел, тот к нему и стремися!
Человек, которого привел ты,- рубище связало его тело,
Погубили шкуры красоту его членов.
Возьми, Уршанаби, отведи его умыться,
Пусть свое платье он добела моет,
Пусть сбросит шкуры - унесет их море.
Прекрасным пусть станет его тело,
Новой повязкой главу пусть повяжет,
Облаченье наденет, наготу прикроет.
Пока идти он в свой город будет,
Пока не дойдет по своей дороге,
Облаченье не сносится, все будет новым!"
Взял его Уршанаби, отвел его умыться,
Добела вымыл он свое платье,
Сбросил шкуры - унесло их море,
Прекрасным стало его тело,
Новой повязкой главу повязал он,
Облаченье надел, наготу прикрыл он.
Пока идти он в свой город будет,
Пока не дойдет по своей дороге,
Облаченье не сносится, все будет новым.
Гильгамеш с Уршанаби шагнули в лодку,
Столкнули лодку на волны и на ней поплыли.
Подруга его ему вещает, дальнему Утнапишти
"Гильгамеш ходил, уставал и трудился,-
Что ж ты дашь ему, в свою страну да вернется?"
А Гильгамеш багор уже поднял,
Лодку к берегу он направил.
Утнапишти ему вещает, Гильгамешу:
"Гильгамеш, ты ходил, уставал и трудился,-
Что ж мне дать тебе, в свою страну да вернешься?
Я открою, Гильгамеш, сокровенное слово,
И тайну цветка тебе расскажу я:
Этот цветок - как терн на дне моря,
Шипы его, как у розы, твою руку уколют.
Если этот цветок твоя рука достанет, -
Будешь всегда ты молод.
Когда Гильгамеш услышал это,
Открыл он крышку колодца7,
Привязал к ногам тяжелые камни,
Утянули они его в глубь Океана.
Он схватил цветок, уколов свою руку;
От ног отрезал тяжелые камни,
Вынесло море его на берег.
Гильгамеш ему вещает, корабельщику Уршанаби:
"Уршанаби, цветок тот - цветок знаменитый,
Ибо им человек достигает жизни.
Принесу его я в Урук огражденный,
Накормлю народ мой, цветок испытаю:
Если старый от него человек молодеет,
Я поем от него - возвратится моя юность".
Через двадцать поприщ отломили ломтик,
Через тридцать поприщ на привал остановились.
Увидал Гильгамеш водоем, чьи холодны воды,
Спустился в него, окунулся в воду.
Змея цветочный учуяла запах,
Из норы поднялась, цветок утащила,
Назад возвращаясь, сбросила кожу.
Между тем Гильгамеш сидит и плачет,
По щекам его побежали слезы;
Обращается к кормчему Уршанаби:
"Для кого же, Уршанаби, трудились руки?
Для кого же кровью истекает сердце?
Себе самому не принес я блага,
Доставил благо льву земляному!
За двадцать поприщ теперь уж качает цветок пучина,
Открывая колодец, потерял я орудья,-
Нечто нашел я, что мне знаменьем стало: да отступлю я!
И на берегу я ладью оставил!"
Через двадцать поприш отломили ломтик,
Через тридцать поприщ на привал остановились,
И прибыли они в Урук огражденный.
Гильгамеш ему вещает, корабельщику Уршанаби:
"Поднимись, Уршанаби, пройди по стенам Урука,
Обозри основанье, кирпичи ощупай -
Его кирпичи не обожжены ли
И заложены стены не семью ль мудрецами?"
1.Эннуги - прозвище бога подземного царства и подземных вод.
2. "Три десятины площадь..." Площадь ковчега была равна 1 "ику" - около одной третей гектара, высота стен (бортов) -10 "гар" - около 60 м., каждая сторона также в 60 м.
3. Адду - бог дождя и грозы. Шуллат и Ханиш - его гонцы.
4. Эрагаль - бог преисподней.
5. "Зажгли маяки Аннунаки". Большинство богов из рода Аннунаков считались обитающими на земле и под землей; поэтому они изображены пытающимися спасти землю.
6. Похититель - бог судьбы, приходящий за умирающим.
7."Открыл он крышку колодца..." С Океаном может сообщаться достаточно глубокий колодец.
Закона Хаммурапи
Зако́ны Хаммура́пи (аккад. Inu Anum sîrum, «Когда высочайший Ану…» — заглавие, данное поздневавилонскими переписчиками по первым словам текста), также Ко́декс Хаммура́пи — законодательный свод старовавилонского периода, созданный при царе Хаммурапи в 1750-х годах до н. э. Один из древнейших правовых памятников в мире. Законы были составлены примерно в 1755—1752 годах до н. э., то есть в самом конце правления Хаммурапи.
Состав:
I. Отправление правосудия (§§ 1—5).
II. Охрана собственности царя, храма, общинников и царских людей (§§ 6—25)
III. Охрана имущества, полученного от царя за службу (§§ 26—41).
IV. Операции с недвижимостью и деликты в отношении недвижимости (§§ 42—87).
V. Торговые и иные коммерческие операции, включая деликты в этой области (§§ 88—126).
VI. Семейное и наследственное право (§§ 127—194).
VII. Преступления против личности (§§ 195—214).
VIII. Операции с движимым имуществом, включая наем имущества и личный наем, а также деликты в этой области (§§ 215—282).
(I, 1) Когда высочайший Ану, царь ануннаков, и Эллиль, владыка небес (5) и земли, судящий судьбы страны, Мардуку, первородному сыну (10) Эйи (Эа), эллильство над всеми людьми вручили, среди игигов (15) возвеличили его, Вавилон его высочайшим именем назвали, среди четырех стран света превознесли его (и) (20) в нем вечную царственность, у которой, подобно небесам и земле, основания ее (25) тверды, установили для него,– тогда-то Хаммурапи, государя (30) заботливого (и) богобоязненного, меня, дабы справедливость в стране была явлена (35) беззаконным и злым на погибель, дабы сильный слабого не притеснял, а я, подобно Шамашу, над черноголовыми1 восходил и страну озарял, (45) Ану и Эллиль, ради облагодетельствования людей, назвали по имени.
(50) Хаммурапи, пастырь призванный Эллилем я семь! Накопитель (55) богатства и изобилия, совершивший все возможное для Ниппура, связи небес и земли, (60) заботливый кормилец Экура; мощный царь, восстановивший Эриду (65) на его (прежнем) месте, очистивший (II, 1) обряды Эабзу; гроза четырех стран света, (5) превознесший имя Вавилона, возвеселивший сердце Мардука, своего владыки, (10) тот, кто (все) дни свои служил Эсагиле; отпрыск царственности, которого Син (15) сотворил, податель благополучия Уру, смиренный и усердный богомолец, (20) приносящий изобилие в Экишнугаль; благоразумный царь, повинующийся Шамашу, могучий, укрепивший (25) основания Сиппара, украсивший зеленью святилище Айи, начертавший (план) (30) Эбаббара, что подобен небесному чертогу; воитель, пощадивший Ларсу, обновивший Эбаббар (35) для Шамаша, своего союзника; владыка, даровавший жизнь Уруку, податель вод (40) изобилия его людям, вознесший ввысь вершину Эанны, нагромоздивший (45) изобильный урожай для Ану и Иштар; сень страны, собравший (50) рассеянных людей Исина, умноживший изобилие Эгальмаха; (55) дракон среди Царей, возлюбленный брат Забабы, прочно укрепивший жилища Киша, (60) окруживший блеском Эметеурсаг, учредивший великие обряды для Иштар, попечитель Хурсагкаламмы; сеть для врагов, тот, кому Эрра, друг его, (70) исполнил (III, 1) его мечты, расширивший Куту, умноживший (5) все для Эмеслама; яростный бык, забодавший супостата, (10) любимец Туту, принесший ликование Борсиппе, неустанно пекущийся (15) об Эзиде; высокий среди царей, ведающий мудрость, расширивший пашню (20) Дильбата, наполнивший житницы для могучего Ураша; владыка, достойный (25) жезла и короны, которые соотворила для него мудрая Мама, (30) установивший рубежи Кеша, дающий в изобилии чистые яства (35) для Нинту; предусмотрительный и совершенный, определивший пастбище (40) и водопой Лагашу и Гирсу, держащий жертвенные дары (45) великие для Энинну; укротитель врагов, любимец Всемогущей; (50) повинующийся оракулам Халлаба, веселящий сердце Иштар; (55) светлый государь, чью молитву знает Адад, успокоивший сердце Адада – (60) воителя в Каркаре, установивший все подобающее в Эугалгале; (60) царь, дающий жизнь Адабу, управитель Эмаха; (70) владыка царей, неудержимый в битве, (IV, 1) даровавший жизнь городу Машкан-Шапиру, напоивший (5) изобилием Эмеслам; [c.169] мудрый и деятельный, тот, кто овладел (10) всею премудростью, давший прибежище людям Мальгиума во время бедствия, утвердивший (15) жилища их в богатстве, (а) для Энки и Дамкины, возвеличивших его царствование, (20) навечно учредивший чистые жертвы; первый среди царей, покоривший (25) поселения вдоль Евфрата с помощью Дагана, своего создателя, пощадивший (30) людей Мари и Туттуля; заботливый государь, сделавший светлым (35) лик Тишпака, установивший чистые яства для Ниназу, спасший людей своих в беде, (40) утвердивший благополучно стопы их в Вавилоне; (45) пастырь людей, чьи деяния приятны Иштар, утвердивший Иштар в Эульмаше посреди (50) пространного Аккада; провозгласитель правды, дарующий справедливость народам, (55) возвративший Ашшуру его благую покровительницу; усмиритель мятежа, (6) царь, провозгласивший в Ниневии в Эмешмеше установления Иштар; заботливый, усердно (65) молящийся великим богам, потомок Сумулаэля, могучий наследник (70) Синмубаллита, (V, 1) вечное семя царственности могучий царь, солнце (5) Вавилона, проливший свет на страну Шумера и Аккада, (10) царь, заставивший повиноваться четыре страны света, любимец Иштар – я есмь!
Когда (15) Мардук для управления людьми и для установления благоденствия в стране послал меня, (20) правду и справедливость в уста страны я вложил, плоть людей я ублаготворил. (25) Отныне:
§ 1. (26) Если человек обвинил (другого) человека и возвел на него обвинение в убийстве, но (30) не уличил его, обвинитель его должен быть убит.
