Пока ленинградцы умирали от голода, элита и руководство Ленинграда устраивали пиры и ели деликатесы

Такие слухи распространялись во время блокады среди горожан, это подробно отражено в отчётах НКВД. Вот примеры высказываний, сделанных уже в ноябре 1941 года, вскоре после того как начался голод (первые случаи каннибализма были в начале декабря 1941 года):

»…Население Петербурга, видимо, брошено на произвол судьбы, на вымирание от голода, холода, снарядов и бомб… Счастье — это когда удалось достать какую-нибудь еду, но в магазинах пусто, «заведующие в них говорят, что и на продовольственных базах тоже пусто. Что дальше будет?!.. Некоторые «готовы «уйти» и думают о самоубийстве».

«Контрольный мастер завода им. Марти С. в беседе с агентом заявил: „… Народ доведён до отчаяния и достаточно искры, чтобы он поднялся (выделено нами — Н.Л.). Русский народ победит тогда, когда поймёт, за что он борется, когда его борьбу возглавят новые люди“».

Из книги историка Никиты Ломагина «Неизвестная блокада»

Голод в Ленинграде начался не из-за руководителей Ленинграда, а из-за плохого снабжения города: серьёзных запасов продуктов питания в городе не было, а логистические цепочки были разрушены немцами.

Хлебная карточка блокадника / Фото: Wikimedia Commons

При этом иерархия потребления в блокадном Ленинграде действительно была. В декабре 1941 года начальник Управления НКВД по Ленинградской области писал сообщение на имя секретаря Ленинградского горкома Капустина, где говорил о вопиющих фактах использования служебного положения сотрудниками горкома партии для получения продуктов питания:

«По имеющимся данным известно, что трестом столовых перед ноябрьскими праздниками было отпущено специально для столовой № 13 — 10 кг шоколада, 8 кг зернистой икры и консервы (курсив наш — Н.Л.) Всё это было взято в РК ВКП (б), а 6 ноября из РК ВКП (б) звонили директору столовой Викторовой, требуя предоставления ещё шоколада, на что последняя отказалась выполнить их требование.

Незаконное получение продуктов идёт за счёт государства, на что ежемесячно расходуется 2-2,5 тысячи рублей, а в ноябре месяце было израсходовано 4 тысячи рублей. <…> Сейчас нет возможности выдавать детям пирожное, а Белоус в начале ноября с. г. звонил Таубину: «Достать ему 20 шт. пирожных». Это последним было выполнено. Сообщается на Ваше распоряжение».

Конечно, часть блокадной жизни не так остро ощущалась партийными работниками, в том числе и руководителями города. Но это не значит, что у них не было вообще проблем — в тяжёлой ситуации находились и сотрудники милиции (нередки истории, когда они падали от голода во время дежурства и умирали), и партийные работники, и сотрудники НКВД.

Оператор центрального узла связи в Смольном Нейштадт рассказывал так:

«Честно скажу, никаких банкетов я не видел. Один раз при мне, как и при других связистах, верхушка отмечала 7 ноября всю ночь напролёт. Были там и главком артиллерии Воронов, и расстрелянный впоследствии секретарь горкома Кузнецов. К ним в комнату мимо нас носили тарелки с бутербродами. Солдат никто не угощал, да мы и не были в обиде… Но каких-то там излишеств не помню. Жданов, когда приходил, первым делом сверял расход продуктов. Учёт был строжайший».

В блокадном Ленинграде злоупотребляли служебным положением. Но это не было правилом. А руководство города всеми силами старалось держать ситуацию под контролем.