Ее прав и общественного порядка

 

Обращаясь к рассмотрению обстоятельств, обусловливающих совершение рассматриваемых преступлений, следует отметить, что речь должна в первую очередь идти о факторах, воздействующих на все основные сферы жизнедеятельности. Понимаемые в этом смысле общесоциальные факторы преступности рассматриваются во многих работах советских криминологов. О ведущей роли тако­го рода детерминант преступности над «специально-сферными» свидетельствует и проведенное сопоставление удельного веса пре­ступлений, связанных со сферами быта и досуга в разных возраст­ных группах осужденных.

Отмечается, что с увеличением возраста доля преступлений, связанных с отношениями в сфере досуга, снижается примерно в такой же пропорции, в какой возрастает доля бытовых. Для двух младших возрастных групп (до 25 лет) типичны преступления и сфере досуга, а в быту — исключительно редки; возраст 25 – 29 лет дает почти равные доли тех и других преступлений; после него соотношение меняется — бытовая преступность опережает досуговую: среди лиц 40 – 44 лет она по доле достигает максимума, в то время как досуговая снижается до минимума; в более зрелых возрастах изменения долей малозначимы и происходят на базе ин­тенсивного сокращения индексов всей преступности.

Выборочные исследования, проведенные в последние годы в ряде крупных регионов страны, подтверждают не только относи­тельную самостоятельность различных сфер жизнедеятельности, но и их относительное единство. Установлено, что криминогенный результат далеко не всегда реализуется в тех пространственно-временных и содержательных границах, где лежат его причины. Так, 42% преступников считают, что наиболее пагубное влияние на на­строение и поступки человека оказывают семейно-бытовые кон­фликты, а преступления в этой сфере совершило лишь 34% лиц из этой же выборки; напротив, досуговые конфликты признали особо значимыми только 27% от всех преступников, в то время как за досуговые преступления из них осуждены 46%, т.е. почти каждый второй. Очевидно, на повышении удельного веса общественно опасных деяний, совершенных в процессе внесемейного досуга, отчасти отразился и уровень конфликтности в семье.

Третьим — и наиболее сильным — эмпирическим воплощением значимости общесоциальных факторов общеуголовной преступности выступает ее прямая корреляционная связь с базовыми соци­альными характеристиками личности. Она однозначна и ярче выражена, чем связь с преступлением тех частных позиций, которые характеризуют преступника с точки зрения его конкретных бытовых либо досуговых ценностей, привычек, предпочтений. Среди совершающих общеуголовные преступления всегда заметно выше,

194

 

чем в сопоставимых группах населения, доля лиц, занятых тяже­лым неквалифицированным трудом, лиц с невысоким духовным уровнем, недостаточным образованием, худшими жилищными ус­ловиями и т. п.³³.

В исследованиях последних лет, еще недостаточно отраженных в публикациях, совершенно обоснованно уделяется также внима­ние случаям рассогласования статусных позиций личности как состоянию, повышающему вероятность преступных проявлений. Речь идет о том, что вследствие ряда трудностей и недостатков, выз­ванных начальным этапом планирования в государственном мас­штабе социальных процессов, несопряженности отдельных сторон и аспектов социальной жизни, недоучета профилактических по­требностей, в отдельных социальных слоях возникает неравновесие статусных позиций, чреватое обострением конфликтов³⁴.

С учетом сказанного отметим, что в этиологии насильственных преступлений важная роль принадлежит криминогенным факторам собственно досуговой сферы. Здесь можно выделить два взаимо­действующих ряда обстоятельств. Первый составляют дефектные культурно-этические характеристики отдельных социальных общ­ностей и групп — их досуговые ценности, нормы общения, спосо­бы решения конфликтов и т.п. Второй образуют недостатки и противоречия в реальных условиях досуга — ресурсы свободного времени, его материально-вещное и кадровое обеспечение, набор предлагаемых благ и т.п.

Как отмечалось, базовые социальные позиции многих преступ­ников либо невысоки (в сравнении с контрольными группами на­селения), либо более противоречивы. В них заложены «объектив­ные возможности для возникновения поведения, отклоняющегося от норм». «Эти возможности» реализуются через систему ценност­ных ориентаций, взгляды, уровень правосознания, а также через сложившиеся в малых социальных группах стереотипы (привыч­ки) поведения»³⁵. Данное принципиальное положение конкретизи­ровано специальным изучением насильственных преступников, со­вершивших свои действия в сфере досуга. Невысокий уровень культуры и сознательности, узость духовных потребностей и инте­ресов определили их специфические характеристики как субъектов досуговых отношений.

В частности, сопоставление ответов осужденных с ответами контрольных групп населения показывает, что свободное время досуговых преступников было плохо организовано, а формы их времяпрепровождения во многом складывались стихийно, что объ­ем их притязаний велик, но досуговая «квалификация» явно недо­статочна. В структуре занятий этих лиц почти в шесть раз выше, чем у населения, доля временных затрат на бездеятельный отдых, прогулки с посещением кафе, ресторанов и т.п., общение в уличных неформальных группах, азартные игры.

Безусловным предпочтением в кругу лиц, совершивших преступления в связи с проведением свободного времени, пользуются

195

 

внесемейные формы досуга и общения — случайного, приятельского, товарищеского, дружеского. Друзьям, как сильной референтной группе, отдано около 60% ответов, им значительно уступают по интенсивности совместного досуга такие среды, как сотрудники, соседи, родственники и даже семья. Можно считать установленным фактом, что нравственно-психологический климат подобных малых групп значительно ниже требований, предъявляемых обществом³⁶. Между тем известно, что «включение человека в культуру данной общности или группы осуществляется прежде всего за счет усвоения и реализации им норм общения»³⁷. Об общей направленности этих норм говорит состав участников досуговых групп, в которые входили преступники. Более чем половина из них назвала в числе близких друзей по совместному проведению досуга пьяниц, а также лиц, ранее судимых. Не случайно контингент досуговых преступников является единственной среди других правонарушителей и населения группой, которая считает, что больше всего конфликтов происходит в сфере досуга.

Однако конфликтность среды не является ее конечной криминологической характеристикой. Степень реализации конфликтов в форме уголовных преступлений определяется содержанием групповых культурных норм (точнее: норм бескультурья), регулирующих способы разрешения конфликтов. Как подтверждают исследования, эти «нормы» нередко включают в число допустимых способов брань, угрозы, физическое насилие. Так, специальное изучение уголовных дел выявило, что 98% от всех досуговых преступников совершали отдельные действия насильственного характера и до факта, послужившего основанием для привлечения их к уголовной ответственности, причем чаще всего эти действия были напра­влены против малознакомых либо совсем незнакомых преступнику людей.

В отношении досугового преступника имеются основания ут­верждать, что, как правило, речь идет о субъекте, гражданская личность которого еще не сформировалась, не определилась до конца в своих положительных и отрицательных качествах и в силу этого чрезвычайно нестабильна в поведении³⁸.

Аргументом, подтверждающим этот тезис, служит возраст лиц, осужденных за преступления, совершенные в сфере досуга: большинство составляет молодежь до 26 лет; в возрастных группах старше 30 лет интенсивность досуговых преступлений сокращается в пять и более раз. Незавершенность процесса социализации досуговых преступников проявляется, в частности, в том, что среди них всегда значительна доля лиц с низкой и средней профессиональной квалификацией, а также служащих без специального образования, не имеющих собственной семьи, проживающих в общежитиях, мигрантов.

Другим доказательством нравственно-психологической неустойчивости личности как ведущего дефектного качества можно считать ситуативность поведения насильственных преступников.

196

 

Следует подчеркнуть особенности регуляции досугового пове­дения, ибо от этого в определенной степени зависит предупрежде­ние преступлений. Оно лишь косвенно регулируется уставами, правилами, распорядком работы тех организаций и учреждений, с которыми человек добровольно вступает в контакт в процессе до­суга, а также рекомендациями и советами средств массовой инфор­мации. Чрезмерное нормативно-правовое упорядочение поведения противоречит социальной природе досуга. В таких условиях упра­вление поведением «сверху» значительно осложнено. Основной ин­струмент этого управления — расширение комплекса объективных возможностей, представленных во внешней культурной среде.

Выявление объективных обстоятельств «в связке» с субъектив­ными характеристиками досуговых преступников позволяет более предметно очертить границы криминогенных ситуаций разного уровня.

Г.Л. Смирнов писал: «Проблема несоответствия материальных возможностей свободного времени и характера потребностей уже существует и может обостриться по мере роста уровня жизни, ес­ли будет отставать уровень культуры личности. Она может обо­стряться, если не будет уделено достаточно внимания организации культурного досуга, вовлечению свободных от работы людей в по­лезные занятия, если подростки, юноши и девушки будут пытать­ся убить время в компаниях, которые собираются в подворотнях, подъездах, за картами, выпивкой и т.п.»³⁹. Дальнейшее расшире­ние гарантий и обеспеченности полноценного отдыха и досуга тру­дящихся намечено в «Основных направлениях экономического и социального развития СССР на 1981 – 1985 гг. и на период до 1990 года» и явится мощным антикриминогенным фактором. Однако в реальной жизни строительство культурных объектов еще существенно отстает по темпам от строительства объектов промы­шленности, жилья и бытового обслуживания.

По мере роста резервов свободного времени и объема досуго­вых запросов населения недостатки культурного обслуживания ощущаются острее. Наиболее тесная взаимосвязь между насиль­ственными преступлениями, с одной стороны, и недостатками ма­териальной базы досуга — с другой, обнаружена именно в тех слу­чаях, в которых отрыв возможностей от потребностей приобрел обостренный характер, особенно в сельской местности.

Поэтому на сглаживание культурных различий между городом и деревней нацелено специальное постановление ЦК КПСС и СМ СССР «О мерах по дальнейшему улучшению культурного обслу­живания сельского населения» (ноябрь 1977 г.)⁴⁰. В нем, в част­ности, отмечаются трудности и недостатки в работе сельских клубов.

Общее состояние клубной и культурно-массовой работы в де­ревне явно не удовлетворяет возросшие потребности ее жителей. Численность и профессиональная подготовка работников культуры в селе значительно ниже, чем в городе; средние затраты на финан-

197

 

сирование одного сельского клубного учреждения значительно меньше, чем городского.

В свете криминологических задач не все усилия общества по развитию досуговой сферы значимы в одинаковой степени. Пожалуй, наименее обеспеченным и сформированным является тот уро­вень общественного досуга, который функционирует вблизи от ме­ста жительства и обслуживает повседневные культурные потребности населения. Преобладающая часть насильственных досуговых действий совершается недалеко от дома — на улицах, во дворах, подъездах, гаражах, в вечерние часы. Неразвитость культурной среды сталкивается с повышенными запросами отдельных групп населения в простом отдыхе и развлечениях. Эти запросы сводятся к потребностям в отвлечении и встряске, к играм, танцам, любительским занятиям, встречам с друзьями. Неудовлетворенность приводит к эксцессам.

Относительно самостоятельный блок условий, опосредующих совершение насильственных действий, сосредоточен в недостатках организации различного рода праздничных мероприятий.

Социологи подчеркивают, что «чем значительнее социальный прогресс, интенсивнее ритм жизни и напряженнее трудовая дея­тельность, тем более необходимой становится праздничная разрядка»⁴¹. Вместе с тем нельзя не отметить, что современному празд­ничному общению нередко недостает социально освоенных форм и урегулированности его проведения — традиций, обрядов, торже­ственных ритуалов, массового действа, в которых люди могут естественно включаться в качестве исполнителей. Поэтому поведение отдельных людей и микросоциальных групп обретает неуправляе­мый, рискованный характер. В общественном же сознании в целом утвердилось представление о том, что праздник неизбежно влечет потребление спиртных напитков, против чего, как известно, направлены мероприятия партии по борьбе с пьянством и алкоголизмом. В результате до последнего времени более 90% всех насильственных преступлений в ситуации праздника совершалось в со­стоянии алкогольного опьянения.

Перечень криминогенных обстоятельств, стимулирующих агрес­сивные и анархистские проявления в процессе проведения досуга, был бы неполным без указания на факт влияния буржуазной идеологии. В условиях динамичных и постоянно возрастающих международных контактов, а также вследствие целенаправленной пропаганды, ведущейся странами западного мира, некоторые об­разцы буржуазной массовой культуры, ориентированной на наси­лие, не только проникают в сознание людей, но и нередко регулируют их поведение. Так, изучение неформальных молодежных групп, в которые входили преступники, показало, что ценностные установки таких групп во многом дублируют буржуазные моды, эстетические и музыкальные вкусы, жаргон, способы решения конфликтов, стиль отношений между полами и т.п.⁴². Действие данного фактора наиболее ощутимо сказывается на преступности в

198

 

крупных центрах, часто посещаемых иностранными туристами, в курортных местностях и портовых городах.

Таким образом, факторы, детерминирующие совершение на­сильственных преступлений в сфере досуга, представляют собой сложный комплекс обстоятельств разного уровня и значения. Ведущее место в их числе принадлежит факторам общесоциально­го характера — условиям воспитания личности, ее позициям в со­циальной структуре, основным параметрам окружающей личность человеческой и вещной среды.

Нельзя игнорировать и наличие пережитков прошлого, кото­рые коренятся прежде всего в быту. До сих пор в повседневном общении рядом живущих людей в наиболее неприкрытом виде со­храняются и проявляются мещанские, обывательские взгляды, обычаи, традиции и привычки⁴³. Сама же бытовая деятельность в значительной степени развертывается как жизнедеятельность се­мьи, образующей основную ячейку удовлетворения личных материальных и духовных потребностей⁴⁴.

Поскольку через характер семейных отношений обнаруживает­ся степень осуществления принципов социалистического общежития в так называемой частной жизни, обществу в целом далеко не безразлично, как складывается и развивается семья, насколько эффективно она выполняет свои социальные функции⁴⁵. Отмеченные положения приобретают особое звучание в свете того обстоятельства, что именно внутрисемейные отношения, конфликтные ситуации в семьях и порождают в своей массе большинство бытовых прес­туплений⁴⁶.

Однако рассмотрение причин, связанных с совершением насильственно-бытовых преступлений, в контексте анализа семейно-бытовых конфликтов ни в коей степени не должно привести к игнорированию многочисленных связей, воссоединяющих сферу быта с иными областями жизнедеятельности. В интересующем нас пла­не особо важно подчеркнуть, что семья (и сфера быта в целом) испытывает на себе влияние всех остальных сфер, и в первую очередь сферы труда⁴⁷. При всей значимости для человека бытовой деятельности все-таки одним из главных параметров и критериев развития социалистического типа личности является отношение к труду, сфера делового общения в трудовом коллективе⁴⁸. Для криминолога далеко не безразлично изучение реального воплоще­ния присущей социализму тенденции подтягивания нравственныхотношений в сфере быта и области производства⁴⁹, ибо эта тен­денция служит важным аргументом в пользу преодоления узко­экономического подхода к анализу производственных процессов.

Все сказанное подтверждает тезис о том, что преодоление со­циально-негативных явлений реально возможно лишь при обеспечении гармоничности, сбалансированности развития всех сфер человеческой жизнедеятельности⁵⁰.

Еще встречающиеся факты разобщенности сфер жизнедеятель­ности приводят к социально нежелательным, в конечном счете

199

 

криминогенным результатам: а) уменьшается возможность социально приемлемым образом компенсировать теневые стороны тру­да (повышенную усталость от монотонных операций на конвейере, аритмичность производства и сопряженные с ней нарушения тру­довой дисциплины и т.п.); б) усиливается негативный потенциал таких характеристик быта, как относительная замкнутость, возрастает противоречивость так называемой защитной функции быта⁵¹; в) сокращается фронт общесоциальных и специальных про­филактических воздействий на те или иные бытовые общности.

В результате становятся более очевидными присущие сфере бытовых отношений противоречия, в основе которых лежат объективные и субъективные предпосылки⁵². В частности, проведенные исследования позволяют констатировать сохранение влияния неблагоприятных жилищных условий на бытовую преступность.

Высокий уровень бытовой конфликтности особенно часто встречается в семьях, где жилищные проблемы усугубляются вследствие противоречий, возникающих при реализации женщинами своих социальных ролей, когда члены семьи не воспитаны в духе уважения к женщине. Различные варианты сочетания отрицательных моментов в положении женщины и отношении к ней образуют блок обстоятельств, обусловливающих возникновение многих конфликтных бытовых ситуаций⁵³, их постоянное возобно­вление и осложнение⁵⁴. Отрицательный морально-психологический климат, наблюдаемый в такого рода семьях, приобретает повышенную криминогенную напряженность в случаях антиобщественного поведения их членов, выражающегося в виде ссор, склок, выясне­ния отношений, скандалов.

Отмеченные трудности объективного порядка приобретают до­полнительные негативные акценты, когда мы обращаемся к моло­дым семьям. Неподготовленность части молодежи к трудностям семейной жизни, неоправданно завышенные требования друг к другу — все это расширяет набор предпосылок, влекущих совер­шение бытовых преступлений, сопряженных с посягательствами на личность супруга⁵⁵.

Криминологические исследования причин насильственных преступлений, совершенных по отношению к супругам или сожителям, свидетельствуют явно не в пользу семей, основанных на неза­регистрированном браке. Об этом говорят следующие факты: а) среди потерпевших от насильственных бытовых преступлении жен и сожительниц число последних выше по сравнению с лицами, состоящими в зарегистрированном браке; б) подавляющая часть преступников-сожителей совершают свои преступные деяния в основном в сфере бытовых отношений (это видно при сопоставлении бытовых и досуговых преступлений); в) среди убийц сожи­тели, по данным О.В. Старкова, составляют почти одну треть.

Объяснение причин бытовой насильственной преступности в определенной степени связано с проблемой разводов. В последние годы в нашей стране число расторжения браков возрастает. Кри-

200

 

минологическое значение данного факта неоднозначно. Содной стороны, мы сталкиваемся здесь со многими разновидностями кон­фликтов, предшествующих совершению преступных деяний. Любо­пытно и отмеченное в некоторых исследованиях совпадение сред­ней продолжительности брака (до момента развода) и периода пребывания в брачных отношениях к моменту совершения престу­пления одним супругом против другого⁵⁶. Факт развода, как пра­вило, препятствует, пресекает возникновение и тем более развитие конфликтных ситуаций. Однако в некоторых случаях развод не только не смягчает напряженности отношений, но и резко ее обо­стряет (трудности с разменом квартиры, споры из-за детей, мни­мое «раскаяние» супруга либо усиление мотивов ревности, мести и т.д.).

Совершению бытовых насильственных преступлений способ­ствуют также недостатки в деятельности правоохранительных ор­ганов. Эти органы далеко не всегда используют многообразные правовые средства, направленные на устранение и нейтрализацию конфликтных ситуаций и антисоциальных проявлений в быту. Крайне редко бытовые дебоширы привлекаются к уголовной от­ветственности за угрозу убийством или причинением тяжких теле­сных повреждений, хотя подобные угрозы предшествовали, как минимум, каждому пятому тяжкому преступлению против лично­сти, совершенному на почве семейно-бытовых неурядиц⁵⁷.

Обращаясь к специфике обстоятельств, обусловливающих со­вершение такой разновидности насильственных преступлений, как изнасилования, следует выделить ряд негативных явлений в обла­сти сексуальных отношений. Эти отношения представляют собой взаимосвязанную совокупность социально значимых сторон пове­дения по удовлетворению половых потребностей. Одной из черт сексуальной жизни людей является то, что она «представляет со­бой одну из форм социального поведения, управляемого обще­ственными нормами»⁵⁸. Сексуальные нормы с моральных позиций социальной общности (социальной группы) определяют допусти­мые условия удовлетворения этих потребностей и санкции за их несоблюдение. Часть этих норм закреплена правом, в том числе уголовным. Уголовное право запрещает наиболее опасные формы несоблюдения условий достижения сексуальных целей. Сексуаль­ные нормы охватывают регулированием социально значимые сто­роны ритуала по интимному сближению партнеров. В совокупно­сти эти нормы составляют сексуальную мораль общности⁵⁹. Сек­суальная мораль — составная часть сексуальной культуры, кото­рая включает в себя духовные ценности и нормы, непосредственно направленные на регулирование сексуальной жизни. Помимо норм духовное воздействие на сексуальную жизнь членов общества осу­ществляется через художественную литературу, театр, кино, периодическую печать, радио, телевидение, живопись, с помощью пе­дагогических средств и т.д.

Сексуальная культура — это достояние социальной общности,

201

 

с помощью которого она обучает своих членов сексуальному пове­дению и формирует их взгляды на сексуальную жизнь.

Сексуальная культура не является чем-то неизменным и еди­ным для всех времен и народов. Наблюдаются различия в сексу­альных нормах национальных общностей, социальных групп и слоев населения. Эти различия могут быть весьма существенными.

Для криминологии особый интерес представляет анализ нега­тивных черт сексуальной культуры, которые способствуют совер­шению изнасилований. Наибольшее криминологическое значение имеют те из них, которые связаны с проникновением насилия в сексуальные отношения.

Периоды активного освоения норм сексуального поведения и наиболее высокой интенсивности половой жизни, особенно вне брака, в наибольшей степени подвержены криминогенному влия­нию специфических факторов изнасилования. Сильнее всего совер­шение этих преступлений стимулируется недостатками в нрав­ственно-половом воспитании подрастающего поколения⁶⁰. И.С. Кон отмечает болезненность любого включения в систему «взрослых» отношений в условиях существования строгих сексу­альных запретов⁶¹. Современная сексуальная культура характери­зуется в нашей стране наличием таких запретов. Они играют по­ложительную роль, препятствуя половой распущенности. В то же время эти запреты не дополняются надлежащим нравственно-поло­вым воспитанием, накладывающимся на негативные особенности досугового поведения несовершеннолетних, склонных к групповому проявлению насилия при разрешении досуговых конфликтных си­туаций. Они приводят к проявлению нездорового интереса к поло­вой жизни и случаям совершения коллективного насилия над несо­вершеннолетними сверстницами. Появление у несовершеннолетних отрицательных представлений о сексуальных отношениях связано со стихийностью процесса получения информации сексуального ха­рактера. Особенностью его стихийности является высокий удель­ный вес информации, полученной из источников, прививающих отрицательные стереотипы сексуального поведения, неуважение к женщине и допустимость проявления насилия при достижении сексуальных целей. Так, сильное разлагающее влияние оказывают примеры аморальности, цинизма и грубости в отношении женщин ближайшего бытового окружения⁶². Противовесом этому выступа­ет главным образом общая нравственная позиция подростков и юношей. Роль семейного и школьного нравственно-полового воспи­тания в противоборстве указанному отрицательному влиянию нез­начительна.

Процесс акселерации увеличил разрыв между социальным и половым созреванием юношей и девушек. Более раннее половое созревание усиливает интерес к вопросам отношений между пола­ми у мальчиков и девочек в период, когда они наиболее уязвимы с точки зрения влияния вредных источников сексуальной информа­ции. Особенно это сказывается на поведении девочек и девушек.

202

 

Ускоренное половое развитие в сравнении с мальчиками отдаляет их интересы от общения со сверстниками, а недостатки нравствен­но-полового воспитания способствуют знакомству с распущенными лицами, которые старше их по возрасту.

Увеличение терпимости старших поколений к растущей свободе сексуального поведения молодежи при пробелах в организации нравственно-полового воспитания также способствует усвоению мо­лодежью отрицательных стереотипов сексуального поведения.

В настоящее время отмечается также процесс ослабления дей­ствия старых норм, отвергающих возможность внебрачной половой жизни, но он не сопровождается соответствующей разработкой но­вой социальной этики в области сексуальных отношений, что явля­ется важным негативным фактором в причинно-следственном меха­низме половых преступлений, в том числе изнасилований⁶³.

Следует иметь в виду, что современные изменения в сексуаль­ной жизни носят объективный характер, но на процесс этих изме­нений нет влияния регулирующего воздействия, позволяющего со­кратить побочные негативные явления. Почти полная стихийность эволюции сексуальной культуры ведет к увеличению влияния вредных образцов сексуального поведения. Наиболее опасными с криминологической точки зрения сторонами того, что на Западе именуется «сексуальной революцией», являются: ослабление духов­ной связи между сексуальными партнерами, рассмотрение домога­тельства интимной близости как обычного средства достижения сексуальных целей, а также резкая интенсификация внебрачной половой жизни и превращение секса в подобие спорта. Эти явле­ния прежде всего характерны для капиталистического мира⁶⁴. Но вредное их влияние сказывается на поведении определенной части молодежи и в социалистических странах. Привычка к интенсивной половой жизни без серьезности в отношениях препятствует сдер­живанию себя мужчиной при несогласии женщины вступить в ин­тимные отношения. Отсюда — насилие. Особенно это проявляется в ситуациях, где женщина давала повод надеяться на получение ее согласия. Нападения с целью изнасилования более характерны для лиц со сложившимся отрицательным стереотипом сексуально­го поведения, в основе которого лежит отрицательный взгляд на женщину, рассматриваемую только как предмет удовлетворения полового инстинкта.

Процесс эмансипации женщин, возрастание их активности в поиске сексуального партнера и повышение требований к нему уменьшают возможности нахождения сексуального партнера для мужчин с низкой культурой поведения и не обладающих навыка­ми установления и поддержания дружеского общения с женщина­ми. Это нередко служит новым дополнительным обстоятельством, способствующим совершению изнасилований.

Одним из криминогенных условий, облегчающим совершение изнасилований, является обывательское отношение к факту наси­лия, как обстоятельства, позорящего женщину. В основе этого

203

 

взгляда лежат отсталые сексуальные нормы, резко ограничивающие досуговые контакты женщины с мужчиной и обязывающие ее избегать ситуаций, где она остается наедине с ним. Всякие даже недобровольные интимные контакты подчас расцениваются как нанесение ущерба сексуальным правам настоящего или будущего су­пруга, а женщина — как виновница случившегося с ней. Эта обы­вательская мораль заставляет некоторых женщин умалчивать о фактах изнасилования, что препятствует установлению и изобличению насильников.

Изнасилования на почве знакомства между преступником и его жертвой часто оказываются результатом конфликта их сексуаль­ных норм. Преступник рассматривает факт нахождения вместе с потерпевшей как типичную ситуацию интимного сближения. Жертва же придерживается иного представления. До момента ее отказа от интимной близости мужчина не преступает закона и, следовательно, будущая жертва не может «провоцировать» изнаси­лование. Именно сознание действенности, непритворности сопротивления дает начало преступлению. Как правило, различия между сексуальными нормами преступника и жертвы в таких случаях соседствуют с совпадением их досуговых норм, определяющих допу­стимые условия совместного проведения свободного времени мужчинами и женщинами.

Так, приобщение девушек к потреблению спиртных напитков часто опережает их моральную деградацию, которую вызывает длительное общение в среде лиц, склонных к пьянству, что нередко ставит их в критические ситуации.

Следует иметь в виду, что в нравственно распущенной среде согласие женщины на совместное потребление спиртных напитков с мужчиной часто расценивается как и ее согласие на интимную близость. В случае отказа насилие над этой женщиной рассматривается как осуществление мужчиной ранее достигнутой договоренности, которую она умышленно нарушает.

Обращаясь к рассмотрению причин и условий, способствующих совершению корыстных и корыстно-насильственных преступлений, отметим, что их состояние и динамика в определенной степени зависят от ситуации в распределительных отношениях. Повышение заработной платы без соответствующего увеличения пользующихся массовым спросом товаров и услуг создает подчас неравенство покупательских возможностей разных групп и слоев населения. Товарный дефицит составляет фон для краж, грабежей и разбоев, особенно когда речь идет о модных, «престижных» вещах. Недостатки в удовлетворении материальных потребностей населения способствуют расширению круга лиц, занятых активным поиском сфер приложения денег, и создают тем самым обстановку, способствующую мошенническим действиям. Так, по данным О.В. Рудзитиса, наиболее распространенный тип потерпевших от мошенничества составляют семейные женщины зрелого возраста, занятые общественно полезным трудом и постоянно проживающие в дан-

204

 

ной местности, т.е. представительницы социального слоя, тради­ционно считающегося наиболее благополучным в нравственном от­ношении⁶⁵. Конкретные криминологические исследования под­тверждают, таким образом, справедливость положения, что не регу­лируемое государством перераспределение и несбалансированность в распределительных отношениях способны становиться серьезной помехой в жизни общества⁶⁶.

Среди социальных явлений, способствующих совершению ко­рыстных и иных общеуголовных преступлений, особое место зани­мает потребление спиртных напитков. Пьянство является серьез­ной криминологической проблемой. Исследования показывают, что с преступностью из всех отдельных ее факторов наиболее прочную статистическую связь имеет уровень потребления спиртных напит­ков. Сам факт влияния этого фактора на преступность не вызыва­ет сомнений. Но значительные сложности представляет анализ этого влияния.

До настоящего времени нет единства в понимании его крими­ногенной роли, что сказывается и в противоречивом тексте УК о состоянии опьянения как отягчающем обстоятельстве.

Влияние пьянства на преступность было подробно рассмотрено в коллективном труде «Алкоголизм — путь к преступлению». В нем была показана сложность влияния, оказываемого пьянством на преступность, наличие явных и скрытых его форм⁶⁷. Развитие в 70-х годах учения о причинах преступности расширило круг кри­минологических исследований по проблемам взаимосвязи алкого­лизма, пьянства и преступности. Несмотря на это, вопросов оста­ется немало.

Криминогенная роль фактора потребления спиртных напитков чаще всего связывается только с обострением отрицательных ка­честв и чувств находящегося в состоянии опьянения лица (жесто­кости, грубости, вспыльчивости, агрессивности, мести, ревности, алчности и т.п.), а также с ослаблением его самоконтроля⁶⁸. В других случаях, помимо изменений в психике преступников, рас­сматриваются еще некоторые формы влияния пьянства на преступ­ность: стимулирование потребностью достать средства на приобре­тение спиртных напитков краж, спекуляции и иных преступлений; виктимное поведение пьяниц и алкоголиков⁶⁹, ослабление пьян­ством положительных социальных связей и способствование им возникновению конфликтных ситуаций⁷⁰ и т.д. Такое понимание криминогенной роли рассматриваемого явления раскрывает реаль­ные связи преступности с пьянством, но не полно.

Более глубокому проникновению в существо этого влиянияспособствует рассмотрение потребления спиртных напитков населением как одного из проявлений жизнедеятельности социальных общностей. При таком подходе точнее устанавливается место этого фактора в ряду иных социальных явлений, обусловливающих су­ществование преступности, и полнее раскрываются разные сторо­ны его криминогенной роли.

205

 

Потребление спиртных напитков — лишь один из элементов жизнедеятельности. Оно само изменяется под воздействием всей совокупности условий жизни. В силу этого, например, пьянство как одна из отрицательных форм потребления спиртных напитков стоит в одном ряду с преступностью.

Многие явления, рассматриваемые как причины и условия преступности, одновременно обусловливают существование пьянства⁷¹.

Среди них можно назвать дефекты воспитания, низкий куль­турный уровень, отрицательный характер использования свободного времени⁷², вредные бытовые традиции и привычки⁷³, просчеты и недостатки в управлении социальными процессами⁴⁴ и т.д. Однако это сходство не должно препятствовать выявлению специфической роли потребления спиртных напитков как конкретной причины преступности. Оно лишь подчеркивает, что есть более мощные социальные механизмы, обусловливающие совершение преступлений, чем этот фактор.

Собственный криминогенный потенциал потребления спиртных напитков определяется негативными сторонами существующих традиций и обычаев, регулирующих частоту и формы этого потребления. Их можно также именовать питейными традициями и обы­чаями.

Эта совокупность наиболее распространенных специфических норм поведения определяет частоту и наиболее важные условия потребления спиртных напитков, такие, как состав участников, место и время этого потребления, виды и дозы употребляемых напитков и т.д.⁷⁵. Этим они оказывают существенное влияние на культуру непосредственного общения не только лиц, совместно потребляющих спиртные напитки, но и между ними и теми лицами с которыми приходится сталкиваться в период нахождения в состоянии опьянения.

Следует выделить два направления криминогенного влияния питейных традиций и обычаев на культуру непосредственного общения людей.

Во-первых, они выступают как социально-психологическое яв­ление, непосредственно влияющее на интенсивность и характер преступного поведения. Они с большей или меньшей силой, но в целом упрощают, а зачастую примитивизируют человеческое об­щение. Это повышает вероятность возникновения конфликтов, а при их возникновении — использования насилия в качестве средства их разрешения. Увеличивается неадекватность средств разрешения реальному содержанию конфликтов. Сиюминутные интересы выдвигаются на передний план, а учет возможных и даже не­избежных отрицательных последствий ослабевает. Если обострение конфликтов в основном влияет на проявление насилия в преступном поведении, то ослабление самоконтроля и выдвижение на первый план сиюминутных интересов в не меньшей мере сказывается и на корыстном преступном поведении.

206

 

Питейные обычаи, изменяя характер непосредственного обще­ния, влияют на преступность не только через поведение виновных лиц, но и их жертв, и третьих лиц, не являющихся ни соучастни­ками, ни потерпевшими от преступлений. Их действия или бездей­ствие может способствовать возникновению и острому протеканию конфликтов или облегчить совершение насильственных и корыст­ных посягательств. Наиболее четко криминогенное действие питей­ных традиций и обычаев выражается в различиях между совокуп­ностями преступлений, совершаемых в трезвом виде («трезвой» преступностью) и в состоянии опьянения («пьяной» преступно­стью). Чем сильнее это действие, тем ярче различия между ука­занными частями преступности. В настоящее время «трезвая» пре­ступность составляет меньшую долю в общеуголовной преступно­сти. Но в ней концентрируется предумышленная ее часть. Особен­ности общественной опасности «пьяной» преступности состоят в ее большей распространенности и в повышенной доле тяжких слабомотивированных посягательств.

По отдельным видам преступлений доли деяний, совершенных в состоянии опьянения, не совпадают. Они выше по тем из них, в которых в данный момент слабее выражена предумышленность. Это, например, является одной из причин того, что по хулиганст­ву доля преступлений, совершенных в состоянии опьянения, боль­ше, чем по умышленным убийствам. Из-за этого же по корыстным преступлениям эта доля в целом ниже, чем по насильственным преступлениям.

Не меньшее значение, чем прямое, имеет косвенное воздейст­вие фактора потребления спиртных напитков на преступность.

Питейные традиции и обычаи, воспроизводя и поддерживая определенный уровень распространенности упрощенного общения, усиливают воздействие отрицательных норм реагирования на типичные конфликтные ситуации, которые включают в себя и раз­личные насильственные способы их разрешения. Эта сторона по­нижения культуры общения рассматриваемым фактором выражается в усвоении этих норм даже частью лиц, не злоупотребляю­щих спиртными напитками; ведет к реализации этих норм в ситуа­циях, не связанных с потреблением спиртных напитков, и вызывает рост терпимости и безразличия к анормальному поведению вообще, в том числе лиц, находящихся в состоянии опьянения.

Проявляемый в некоторых социальных слоях населения либерализм в отношении пьянства существенно повышает криминогенный потенциал нездоровой психологической обстановки. Терпимость к пьянству была выявлена среди некоторых категорий работающих, занятых тяжелым физическим трудом⁷⁶. Из-за существования этого явления можно говорить об определенном отрицательном влиянии фактора потребления спиртных напитков населением даже на совершение преступлений в трезвом виде. В регионах, где широко распространены наиболее вредные питейные традиции и обычаи, наблюдается более тесная корреляционная связь между

207

 

уровнем потребления спиртных напитков и всей преступностью, чем между ним и количеством преступлений, совершенных только в состоянии опьянения.

Превращение потребления спиртных напитков в «обязатель­ный» элемент образа жизни взрослых членов общества⁷⁷, важную часть их досуговых занятий затрудняет социализацию и нравственное развитие лиц, приобщающихся к потреблению спиртных напитков в раннем возрасте, и ведет лиц, злоупотребляющих спиртными напитками, к нравственной деградации, искажению их социальной активности, отрыву от положительно влияющей среды, ориентации на наименее культурные стандарты поведения. В сравнении с контрольными группами населения среди преступников отмечается повышенная доля лиц, начавших потреблять спиртные напитки в несовершеннолетнем возрасте. Выборочными исследованиями установлено, что совершение изнасилования теснее корреляционно связано с началом потребления спиртных напитков в несовершеннолетнем возрасте, чем с состоянием опьянения в момент совершения преступления.

Удовлетворенность примитивным образом жизни, концентрирующим основные интересы вокруг потребления спиртных напит­ков, ведет к выработке антисоциальной жизненной позиции. Она включает в себя отстаивание всеми доступными средствами, в том числе с помощью насилия, «права» на такой образ жизни и изыскание любых путей, включая преступные, получения средств на приобретение спиртных напитков.

То, что потребление спиртных напитков сказывается на пре­ступном поведении, опосредованно, через образ жизни преступников, создает ряд особенностей в его криминогенном действии.

Преступники, совершающие насильственные преступления, раз­деляются на две большие группы. Одну часть из них составляют лица, у которых наиболее значимые для них интересы сосредоточены во внедомашнем (внесемейном) досуговом общении. У них выше доля конфликтов в сфере этого общения. В ходе таких конфликтов они чаще других идут на насильственное их разрешение в свою пользу ради поддержания личного престижа.

Другую часть составляют лица, для которых наиболее значимые интересы сосредоточены в сфере быта. Они ориентированы на семью и общение с соседями. У этих лиц выше доля конфликтов в бытовой сфере жизнедеятельности. В ходе таких конфликтов они чаще других идут на насильственное их разрешение в свою пользу⁷⁸.

При потреблении спиртных напитков в квартире с родственником вероятность совершения насильственных преступлений для лиц, ориентированных в своих интересах на семью, в три раза вы­ше, чем для лиц, ориентированных в своих интересах на внедомашнее (внесемейное) досуговое общение. Изменим только один показатель ситуации. Потребление спиртных напитков происходит в квартире не с родственниками, а со знакомыми по совместному

208

 

проведению свободного времени. В этих ситуациях, наоборот, ве­роятность совершения насильственного преступления в три раза выше для лиц, ориентированных в своих интересах на внедомашний (внесемейный) досуг. Если же в качестве участника потре­бления спиртных напитков выступает сосед, который может быть в условиях квартиры стороной как бытового, так и досугового конфликта, вероятность совершения насильственного преступле­ния лицами обоих типов ориентации личных интересов выравни­вается. Но если потребление спиртных напитков осуществляется с соседом на улице, что косвенно указывает на внедомашнее до­суговое общение, то вероятность совершения преступлений лица­ми, ориентированными в своих интересах на внедомашний (внесе­мейный) досуг, повышается, а лицами, ориентированными в сво­их интересах на сферу семейных и бытовых отношений, понижа­ется.

Различия в криминогенном действии рассматриваемого факто­ра, вызванные типом образа жизни лиц, совершающих насиль­ственные преступления, усиливаются еще одним обстоятельством. Ориентация личных интересов диктует и предпочтения в выборе ситуаций потребления спиртных напитков. Преступники, ориенти­рованные в своих интересах на внедомашний (внесемейный) досуг, чаще потребляют спиртные напитки вне дома, в кругу лиц, совме­стно проводящих свободное время. Наоборот, преступники, ориен­тированные в своих интересах на сферу быта, чаще потребляют спиртные напитки дома с родственниками или соседями. Наложе­ние этих предпочтений в выборе условий потребления спиртных напитков на повышенное криминогенное действие рассматриваемо­го фактора в таких ситуациях увеличивает уровень совершения до­суговых или бытовых насильственных преступлений каждой из названных групп преступников.

Меры, принимаемые в последнее время партией и государством по борьбе с пьянством и алкоголизмом, свидетельствуют об опа­сности этого явления для всех сфер жизни общества, его поступа­тельного развития и поддерживаются всеми советскими людьми. В криминологическом плане можно без ошибки полагать, что сниже­ние пьянства, отказ от употребления спиртных напитков положи­тельно скажется на состоянии и характере преступности и, в част­ности, на насильственных и корыстно-насильственных преступле­ниях.

 

*  *  *

В этиологии общеуголовной преступности заметное место зани­мают специфические факторы, влияющие на совершение преступлений рецидивистами. Криминологическое значение проблемы со­вершения преступлений рецидивистами определяется отличиями этой части преступности от совокупности преступлений, совершенных впервые. В настоящее время наиболее важные различия в криминологической характеристике наблюдаются между совокуп-

209

 

ностью преступлений, совершенных ранее судимыми и ранее не су­димыми лицами.

Особенности рецидивной преступности порождаются тремя группами специфических явлений. Чем сильнее выражена каждая из них, тем резче различия между рецидивной и первичной пре­ступностью. Кроме того, отличия в воздействии каждой группы этих явлений на разные контингенты судимых лиц ведут к диффе­ренциации рецидивной преступности. Первую группу составляют явления, порождающие преступный опыт.

Рецидивиста от первичного преступника, как указывает А.М. Яковлев, отличает прежде всего именно знакомство с меха­низмом правосудия: опыт, приобретенный в ходе предварительно­го следствия, в зале судебного заседания и в период нахождения в исправительно-трудовом учреждении⁷⁹.

В узком смысле понятие «преступный опыт» включает в себя совокупность знаний о способах достижения целей преступным пу­тем, приемах сокрытия следов преступлений и препятствования изобличению в их совершении. В широком смысле оно включает в себя также совокупность негативных привычек, нравов и норм по­ведения, обособляющих и сближающих лиц, склонных к соверше­нию преступлений.

Вторую группу составляют негативные специфические условия жизнедеятельности судимых лиц, свойственные только их жизнен­ному пути. Основную часть из них составляют условия жизни во время пребывания в местах лишения свободы.

Третью группу составляют негативные условия жизнедеятель­ности вне мест лишения свободы, связанные с социальным стату­сом ранее судимого лица. Многие из этих условий могут сказы­ваться на поведении не только судимых лиц, но и лиц, не совер­шавших преступления. Но социальный статус судимого лица фоку­сирует влияние этих негативных условий.

Обращаясь к первой из названных групп, отметим, что пре­ступный опыт следует отличать от знаний, которые могут облег­чить совершение преступлений. В той или иной мере такими зна­ниями владеет большинство людей, даже не помышляющих совер­шать преступление. Но есть особые каналы, которые в данных исторических условиях служат основными путями получения таких знаний лицами, которые затем их используют при совершении преступлений. Наибольшую массу среди них составляют лица, от­бывавшие наказание в местах лишения свободы. Именно пребыва­ние в местах лишения свободы служит основным источником по­лучения преступного опыта. Как отмечает И.И. Карпец, в местах лишения свободы складывается своеобразная форма социального наследования негласных нравов, «обычаев» и привычек, свойствен­ных рецидивистам, являющихся их совместным концентрирован­ным преступным опытом⁸⁰.

Известно, что в исправительно-трудовых колониях, например, где содержатся многократно судимые лица, труднее всего воспре-

210

 

пятствовать распространению преступного опыта. В камерах коло­ний особого режима иногда даже инсценируются судебные процессы⁸¹.

В настоящее время рецидивисты в своем большинстве характе­ризуются как дезадаптированные лица, нежели как лица, избрав­шие совершение преступлений линией своего поведения. Это зату­шевывает картину прямого влияния преступного опыта, как и про­думанного его использования при совершении преступлений. Все же оно сохраняется. Заметнее всего прямое влияние преступного опыта прослеживается в незначительной, но самой опасной части корыстных преступлений — в бандитских и разбойных нападениях на государственные учреждения и предприятия с целью завладе­ния крупными денежными суммами, кражах таких сумм, карман­ных кражах и мошенничествах.

С ростом числа судимостей и сроков пребывания в местах ли­шения свободы увеличивается доля совершения рецидивистами ко­рыстных преступлений. Поэтому специальный рецидив корыстных преступлений превышает специальный рецидив насильственных. При этом специальный рецидив корыстных преступлений в значи­тельной мере говорит о стойкости корыстной ориентации рециди­вистов и о предумышленном совершении ими корыстных посяга­тельств.

Наиболее распространена косвенная форма влияния преступно­го опыта, когда он проявляется исподволь. Особенно велико его косвенное влияние на насильственную преступность. Ранее суди­мые лица реже, чем впервые осужденные, применяют физическое насилие в условиях очевидности изобличения. В то же время они охотнее пользуются психическим насилием. Если же прибегают к насилию, то избирают средства, позволяющие довести преступное намерение до конца.

Успехи в борьбе с преступностью привели к тому, что ранее судимые лица стали избегать совершения групповых преступле­ний. Но если они являются участниками групповых насильствен­ных или корыстных преступлений, то оказываются чаще всего ор­ганизаторами и главными действующими лицами. Например, реци­дивисты реже, чем впервые судимые лица, совершают изнасилова­ния и особенно изнасилования в группе. Но если они оказываются участниками группы, совершившей его, то, как правило, выступа­ют организаторами преступления.

Характерная черта групповой рецидивной преступности — во­влечение ранее судимыми лицами в преступную деятельность не­совершеннолетних.

Вторая группа факторов, характеризующих рецидивную пре­ступность, связана с особенностями жизнедеятельности судимых лиц в период изоляции от общества. Следует подчеркнуть, что они связаны в значительной степени с недостатками в организа­ции отбывания уголовного наказания в местах лишения свободы или в колониях-поселениях⁸². Плохая организация усиливает эти

211

 

недостатки, хорошая — ослабляет, но все же не устраняет полно­стью криминогенного действия специфических факторов, связан­ных с противоречивостью отбывания наказания в виде лишения свободы или иного частичного ограничения свободы передвижения и концентрации судимых лиц в одном месте⁸³. Это — противоре­чие между положительным влиянием политико-воспитательного и трудового процесса и отрицательным воздействием этих факторов. Данное противоречие в отношении основной массы ранее судимых лиц разрешается социально положительно. Но часть ранее суди­мых лиц, несмотря на проводимую с ними работу, оказывается не­исправленной, неперевоспитанной или не подготовленной к нор­мальной жизни после отбытия или освобождения от наказания.

Наиболее важными негативными обстоятельствами этого пе­риода жизни судимых лиц являются: отрыв от положительно влияющей в условиях свободы социальной среды; отставание в со­циальном развитии от сверстников, находящихся в нормальных ус­ловиях жизни; сокращение возможности проявления социально по­ложительной активности, относительная узость спектра социально положительной деятельности, частичная потеря навыков самостоя­тельного социально приемлемого общения; потеря профессиональ­ных навыков, постоянство общения в менее культурной среде и неизбежность контактов с лицами со стойкими антиобщественны­ми взглядами и убеждениями.

Хорошо поставленная политико-воспитательная работа с суди­мыми лицами, участие в труде, их общеобразовательная и профес­сионально-техническая подготовка, удовлетворительное материально-бытовое обеспечение могут уменьшать разрыв специальных ко­эффициентов между рецидивной и первичной преступностью, но не устранять его целиком. Длительное и неоднократное пребыва­ние в местах лишения свободы усиливает действие этих факторов.

Сильнее всего они сказываются на поведении несовершеннолет­них и лиц раннего молодежного возраста, чьи положительные на­выки и жизненные позиции еще не сформировались.

Криминогенное влияние первых двух групп специфических факторов рецидивной преступности сказывается по-разному, что определяет различия в типологии лиц, освобождаемых из мест ли­шения свободы⁸⁴. Действие этих факторов не предопределяет со­вершение рецидивных преступлений. Оно повышает вероятности выбора ранее судимыми лицами жизненного пути, ведущего к со­вершению повторных преступлений.

Наиболее сильное криминогенное влияние отмеченных факто­ров проявляется в появлении слоя рецидивистов, избирающих со­вершение преступлений в качестве средства достижения своих жизненных целей. Особенно ярко это проявляется в корыстной и сексуальной направленности антиобщественной установки рециди­вистов. Среди всех рецидивистов эта категория составляет примерно десятую часть. Они могут в равной мере совершать преступления как вскоре после освобождения из мест лишения свободы, так

212

 

и значительно позже. Эта категория рецидивистов маскирует свои убеждения и старается не выделяться, раствориться в положитель­ной среде, выбирает такие условия жизни, которые позволяют скрывать совершение предумышленных преступлений.

Недостаточный уровень подготовленности к социальной адап­тации в условиях свободы, антиобщественные взгляды и убежде­ния отрицательно сказываются на поведении ранее судимых лиц не сами по себе, а через их жизнедеятельность. Их отрицательное действие сливается с криминогенным воздействием третьей группы факторов рецидивной преступности. При этом надо учитывать сле­дующие моменты. Во-первых, за частью ранее судимых лиц уста­навливается гласный административный надзор. Недостатки в его осуществлении способствуют совершению рецидивных преступлений⁸⁵. Во-вторых, наше законодательство, учитывая негативные последствия изоляции судимых лиц от обычных условий жизни, предусматривает оказание им помощи в трудоустройстве, подыска­нии жилья, налаживании контактов в положительно влияющей ми­кросреде по месту работы и жительства. Недостатки в оказании этой помощи способствуют рецидиву преступлений. Ненадлежащее выполнение функции социального контроля со стороны админи­страции и общественности по месту работы и жительства ранее су­димых лиц также является специфическим фактором рецидивной преступности. В-третьих, неподготовленность к социальной адапта­ции в нормальных условиях жизни и антиобщественные взгляды влияют на социальный статус, т.е. на занимаемое ранее судимыми лицами положение в жизни. Это положение в целом хуже, чем со­циальный статус лиц, чья жизнедеятельность развивалась нор­мально. У них слабее связи с положительно влияющей средой, они отстали от развивающихся условий и требований жизни, у них слабо выработаны навыки проявления социально полезной актив­ности и т.д. Это часто и предопределяет вероятность сближения с отрицательно влияющей микросредой, отчуждения и конфликтно­сти с положительно влияющей средой. Исследования показывают, что ранее судимые лица примерно в полтора раза чаще впервые судимых потребляют спиртные напитки.

Одним из серьезных криминогенных факторов совершения насильственных и корыстных преступлений является злостное уклонение от общественно полезной деятельности. Оно может быть по­рождено антиобщественной установкой на совершение корыстных преступлений, когда совершение этих преступлений рассматривается как основной источник существования. Среди этой категории преступников в настоящее время преобладают лица, занимающиеся деятельностью, противоречащей принципам и законам социалистического общества: спекуляцией, незаконным промыслом или посредничеством при совершении незаконных сделок, взяточничеством и т.д.⁸⁶ Внешняя сторона такого образа жизни мало отличается от обычного повседневного поведения.

Другую часть составляют профессиональные преступники,

213

 

главным образом мошенники и карманные воры. Устройство на работу для них является ширмой преступной деятельности. Прак­тически многие из них подолгу не работают и в основном ведут паразитическое существование. Совершение корыстных преступле­ний является не столько следствием паразитического образа жиз­ни, сколько его составной частью.

Третью, основную группу лиц, склонных к ведению паразити­ческого существования, составляют те, кто не превращает преступ­ную деятельность в цель своей жизни. Но уклонение от обще­ственно полезной деятельности объективно ухудшает весь характер их жизнедеятельности, что является причиной резкого повышения преступной активности тунеядцев. Ориентация на нетрудовые до­ходы подталкивает к совершению корыстных посягательств. Со­вершение их становится одним из источников нетрудовых доходов. Тунеядцы часто совершают мелкие кражи, занимаются мелкой спекуляцией и нередко совершают грабежи и разбойные напа­дения.

Помимо того, что паразитический образ жизни ставит лицо в условия постоянного поиска источников нетрудовых доходов и тем самым ведет к совершению корыстных преступлений, он обладает и другими криминогенными чертами. Отказ от общественно полез­ной деятельности неминуемо примитивизирует все стороны жизне­деятельности человека. На первый план выступают интересы дан­ного дня. Более далекие жизненно важные цели, связанные с улучшением своего общественного положения (социального стату­са), не ставятся. Сиюминутные интересы также отличаются при­митивизмом. В свободное время преобладают бездеятельный от­дых и антиобщественные формы проведения досуга, особенно пьянство. Тунеядцы-алкоголики часто совершают такие тяжкие преступления, как грабежи и разбойные нападения с целью завла­дения государственным или общественным имуществом, ради того, чтобы похитить всего-навсего бутылку спиртного или раздобыть закуску.

Неформальные отношения ориентированы на паразитический образ жизни. Общение замыкается на себе подобных лицах. Общение в этой среде характеризуется высокой конфликтностью и насильственными способами разрешения конфликтов.

Паразитический образ жизни ведет к быстрой деградации лич­ности. Среди тунеядцев-преступников очень высока доля рецидивистов, хронических алкоголиков и привычных пьяниц.

Следует отметить, что усиление борьбы с тунеядством сузило возможности для длительного, явного уклонения от общественно полезного труда. Поэтому лица, склонные к паразитическому об­разу жизни, стали чаще маскировать свою жизненную позицию. Для них характерно чередование небольших периодов занятости с длительными периодами уклонения от работы. Отсутствие или по­теря квалификации ведет к тому, что лица могут выполнять в ос­новном подсобные, не требующие специальной подготовки и осо-

214

 

бых навыков виды работ. Они «кочуют» из категории лиц, злостно уклоняющихся от работы или учебы, в категорию лиц, занятых неквалифицированным трудом.

Искажение образа жизни в главной его сфере — сфере произ­водства и влечет за собой наиболее тяжкие криминогенные следствия, стимулируя совершение корыстных и насильственных пре­ступлений.

 

§ 3.Предупреждение преступлений против