Девочка-подросток и ее семья

(с. 9—14). Данное исследование основано на интервью, собранных и описан­ных в: Kessler, Ashenden, Connell and Dowsett (1982). См. две статьи, посвященные взаимосвязи гендера и образования: Connell et al. (1981) и Kessler ее al. (1985).

Публичная сфера: заработная плата, образование, виды занятости

Доходы и благосостояние

(с. 15—17). Статистика о заработной плате и трудовых ресурсах в Австралии приводится по данным Австралийского бюро статистики (The Australian Bureau of Statistics, далее — ABS): каталог 6101.0, «Трудовая статисти­ка» («Labour statistics», 1978, p. 71) и каталог 4101.0, «Социальные индикаторы» («Social indicators», 4 (1984), p. 171,192, 213, 214). По­правка в отношении людей, не имеющих доходов, основана на данных переписи населения 1981 года о мужчинах и женщинах в возрасте 15 лет и старше, ABS каталог 2443.0, «Обобщенные характеристики населения и жилого фонда по данным переписи» («Census summary characteristics of persons and dwellings») (1983). Исследование МОТ (Международ­ной организации труда) кратко описано в: «Женщины на работе» («Women at work», 1 (1983), p. 4—5); статистику для стран Восточной Европы см.: Molyneux (1981). Обобщенные результаты исследования Латинской Америки (статистические данные за 1968—1972 годы) при­ведены в «Latin American and Caribbean Women's Collective» (1980, p. 182).

Образование, рынок труда и финансы

(с.17—21). Уточненные данные по неграмотности и послешкольному обра­зованию приводятся по «Статистическому ежегоднику ЮНЕСКО»

 

30

31

ГЛАВА 1 («UNESCO Statistical Yearbook», 1984, таблицы 1.3 и 1.4: разные годы для разных стран). Статистика по участию в рабочей силе приведена по данным Всемирного банка (World Banks World Tables, 1980, p. 460— 465). Данные по профессиональной сегрегации в Австралии см.: «Со­циальные индикаторы» («Social indicators», 1984, p. 178); см. обзор о сегрегации на австралийском рынке труда в докладе Женского бюро (Women's Bureau) «Роль женщин в экономике» («The Role of Women in the Economy», 1981, p. 22—33). Международные данные и цитаты из документа Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) «Женщины и занятость» («Women and Employment», 1980, p. 42). Работа Ньюленд (Newland, 1980) представляет собой прекрасное введение в проблематику полового разделения труда в мире. Материалы о финансовой дискриминации взяты из Niland (1983) и доклада, на­печатанного в «The Australian» (4 февраля 1983). « Насилие, предрассудки и государство Насильственные преступления (с. 21—22). Статистические данные по домашнему насилию: США — см.: Straus (1978, р. 446); Шотландия — см.: Dobash and Dobash (1979). Статис­тика полицейских участков взята из доклада рабочей группы Нового Южного Уэльса по борьбе с домашним насилием (Report of the NSW Task Force on Domestic Violence, 1981). На основе этого доклада и ра­боты Скатт (Scutt, 1983) собраны разрозненные австралийские данные. Статистика изнасилований: Австралия — данные «Ежегодника Австралии» («Year Book Australia», 1985, p. 221). США — данные «Статистиче­ского ежегодника США» («Statistical Abstract of the United States», 1985). Национальные оценки насильственных действий сексуального характера — данные ABS, каталог 4505.0, «Обзор о жертвах преступле­ний» («Crime Victims Survey, Australia», 1983, «Preliminary», 1984). Данные об убийствах и нападениях: ABS каталог 4505.0; ABS каталог 3303.0, «Причины смерти» («Causes of Death», 1983), ABS каталог 4502.1, «Уголовные суды высшей инстанции» («Higher criminal courts», NSW 1983); лонгитюдное исследование об убийствах Агентства учета и из­учения уголовных преступлений Нового Южного Уэльса (NSW Bureau of Crime Statistics and Research), проведенное Уоллесом (Wallace, 1986);

ВВЕДЕНИЕ: НЕКОТОРЫЕ ФАКТИЧЕСКИЕ ДАННЫЕ

данные «Статистического ежегодника США» («Statistical Abstract of the United States», 1980, 1985).

Гомофобия

(с. 23—25). Статистика судебных дел в Сиднее и Новом Южном Уэльсе, данные Агентства учета и изучения уголовных преступлений (Bureau of Crime Statistics and Research, 1978/1979), p. 10, 33—37). Документальные данные о различных паттернах насилия в отношении гомосексуалов представлены в поразительном докладе Совета Нового Южного Уэль­са (НЮУ) по борьбе с дискриминацией (NSW Anti-Discrimination Board, 1982). Документальные свидетельства о рейдах в Канаде содер­жатся в «Body Politic», 94 (1983); 105 (1984); 117 (1985). Избиения и другие формы преследования в Нью-Йорке зафиксированы Rosen (1980—1981). Отчет о звонках, поступивших по горячей линии для геев 19—21 июля 1985 года, представленный Отделом полиции по связям с гей-сообществом, — см. пресс-релиз Бюро по связям между полицией и местными сообществами Нового Южного Уэльса (NSW Police Community Relations Bureau press release).

Полиция, тюрьмы, армия

(с. 25—26). Статистика по Австралии приведена по: «Социальные индикато­ры» («Social indicators», 1984, p. 263, 273). Статистика по США — по статистическим ежегодникам «Statistical Abstract of the United States» 1980, 1985). Международные сравнительные данные о тюрьмах при­ведены по книге Heron House «Book of Numbers» (London: Pelham Books, 1979, p. 323). Статистические данные по вооруженным силам приведены по «Ежегоднику Австралии» («Year Book Australia», 1984, p. 45); NATO, Chapkis (1981, p. 88); американскому статистическому ежегоднику «United States Statistical Abstract», 1980, p. 375).

Государственные служащие

(с. 26—27). Работа Кэтлин Ньюленд (1975) — превосходный источник, да­ющий общее представление об участии женщин в политике (в узком смысле слова); приведенная здесь цитата находится на р. 33. Другие источники, по которым цитируются статистические данные: Австра-

33

ГЛАВА 1

лия — Библиотека Федерального суда, Sawer (1985); США — Scille (1985—1986), Hacker (1983), а также журнал «Congressional Quarterly Weekly Report» (10 ноября 1984); Индия, Япония, Италия — письма из посольств этих государств; Советский Союз — Perchenok (1985); Вели­кобритания — данные Центрального управления информации (Central Office of Information), «Женщины в Великобритании» («Women in Britain», 1984).

Часть I

ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ГЕНДЕРА

Глава 2

ИСТОРИЧЕСКИЕ КОРНИ СОВРЕМЕННОЙ ТЕОРИИ

Для понимания фактов, о которых мы говорили в Главе 1, не суще­ствует общепринятой концепции, а существуют несколько противо­речащих друг другу подходов. Цель следующих трех глав состоит в том, чтобы рассмотреть эти подходы и сформулировать системные основания для понимания гендера.

Делая первый шаг, мы зададимся вопросом, каково происхождение этих подходов и как они приобрели свою современную форму. В за­дачу данной главы не входит представление исчерпывающей истории идей — она могла бы стать содержанием отдельной книги. Тем не менее нам необходим исторический контекст, поскольку известно, что социальная теория никогда не возникает на пустом месте. Ее всегда следует понимать и оценивать как вид практики, осуществляющейся в определенных условиях.

Светская мораль

Социально-научные теории гендера, насколько мне известно, — это изобретение западных ученых эпохи модерна. Другие цивилизации выработали свои собственные подходы к сексуальности и отношениям между полами. Если судить по индийской эротической культуре и китай­скому семейному праву, то эти системы могут быть столь же сложными и развитыми, как и продукты Запада. Но это культурные образования иного типа.

37

ГЛАВА 2

В европейской культуре изначально тоже не было такой теоретиче­ской перспективы. Секс и гендер в сочинениях мыслителей Средних веков и эпохи Реформации в общем и целом служили одним из аспек­тов обсуждения моральных отношений между мужчинами, женщинами и Богом. Такой подход был не обязательно жестким. Его сторонники могли видеть неоднозначность и сложность человеческих страстей и трактовать их с большой тонкостью. Например, их волновала тема превратностей любви, которая звучит в романе «Тристан и Изольда», потом — в истории о Паоло и Франческе у Данте и в трагедии «Ромео и Джульетта» Шекспира. Но источником этих историй гораздо чаще выступает дилемма, связанная с противоречащими друг другу мораль­ными обязательствами, нежели интерес к мотивам поступков героев. В том же духе велись теологические и философские дискуссии о сексе. Их смысл сводился скорее к изложению принципов, которым люди должны следовать в своем поведении, нежели к пониманию отклонения их поведения от этих принципов.

Первое значительное изменение этого подхода произошло в ре­зультате коррозии представления о том, что жизненные пути женщин и мужчин определены Богом. Мыслители Просвещения обращаются к тем же темам, что и их предшественники, но трактуют их в светском ключе. В это время обсуждается моральное обоснование доминиру­ющих гендерных установлений — и прежде всего в связи с появлением романа как новой литературной формы драмы людей, нарушающих эти установления. Система светского морализма, где на место, занятое ранее Богом, встало общество, допускала целый ряд разных позиций, включая ранний феминизм и либертарианство. Шок, связанный с Французской революцией, сразу сделал обсуждения гендерных правил радикальными. И во Франции, и в Англии в 1791 —1792 годах вслед за формулировани­ем «прав мужчин» были сформулированы «права женщин». В книге, больше известной англоязычным читателям, — «Обоснование прав женщин» Мэри Уолстонкрафт — сильный акцент делается на разруше­нии морального облика женщин, обусловленном угнетением, которое они испытывают. Тот же самый исторический момент зафиксирован в сатире на общепринятую половую мораль, созданной маркизом де Садом в «Жюстине», а затем в монументальной «Джульетте», где ис-

ИСТОРИЧЕСКИЕ КОРНИ СОВРЕМЕННОЙ ТЕОРИИ

следуется сексуальная распущенность, явившаяся результатом того, что место божественного закона полностью заняла свобода воли.

В течение довольно долгого времени эти сочинения оставались мар­керами, свидетельствующими о масштабах сексуального радикализма. Реакция против Французской революции была легитимистской и в по­ловом, и в классовом смысле. Большая часть интеллектуалов XIX века проявила враждебное отношение и к Уолстонкрафт, и к де Саду (если они вообще были знакомы с их творчеством). Но секуляризация мораль­ного суждения о гендере прижилась. На высокой волне либерализма она приняла форму учения о равных правах, форму требования гражданства для женщин. Когда на собрании в Сенека-Фоллз (США, 1848) началась первая значительная по своим масштабам политическая мобилизация женщин, она была связана с этим учением. С развитием либерализма и утилитаризма все сложнее стало находить аргументы против граж­данства женщин. Когда Джон Стюарт Милль написал в своей работе «Подчинение женщин»:

[Поскольку] мужчины обладают избирательным правом при любых условиях и при любых ограничениях, то нет ни малейшей причины не допускать женщин [к участию в выборах], —

его слова ознаменовали решающий сдвиг в дискуссии по этому вопросу. Отныне равенство стало логической предпосылкой. На рубеже XIX и XX веков в некоторых колониях на границах капиталистического мира (в таких местах, как Вайоминг, Юта, Новая Зеландия, Колорадо, Южная Австралия, Айдахо) белые женщины получили равные избира­тельные права; борьба за избирательное право разворачивалась также и в странах индустриального центра.

Когда мы говорим о светском морализме, это не означает, что ре­лигиозный морализм полностью иссяк. Поразительно: североамери­канский феминизм стал массовым движением только потому, что был связан с религией, особенно с Женским христианским союзом борьбы за трезвость. Не менее поразительно, что реакция против феминизма и освобождения геев в Соединенных Штатах в конце 1970-х годов была тесно связана с фундаменталистским протестантизмом. История

 

38

39

 

ГЛАВА 2

развития идей о гендерных отношениях отнюдь не является историей устойчиво поступательного развития. Какой бы радикальной ни была новая ступень развития, она обычно содержит в себе и старые системы взглядов.

Но все-таки Просвещение привело к фундаментальному пересмот­ру характера дискуссии, а к концу XIX века эта дискуссия стала пре­терпевать новые изменения. Учение о равных правах воспламенило феминистскую мобилизацию в Европе и Северной Америке, а также на других осваиваемых территориях. К 1920 году женщины в этих стра­нах выявили наиболее жестокие формы своего правового неравенства, раскритиковали их и во многих случаях смогли их сломать; в особен­ности это касалось сфер избирательного права, права собственности и доступа к образованию. Однако представление о равных правах привело к формулировке нового вопроса. Если подчинение женщин не является естественным и справедливым, каким образом оно сформи­ровалось? Каким образом оно поддерживалось? Эти вопросы уже не являются этическими, это вопросы эмпирического порядка, и в системе светского морализма это эмпирические вопросы об «обществе». Таким образом, логическим следствием учения о правах стала социальная нау­ка о гендере.

В известном смысле это было очевидно с самого начала. Уолстон-крафт подробно анализировала, как формировалась нравственность женщины. Она считала, что этот процесс определяется образованием в широком смысле этого слова, и выступала за реформу того и другого. В том же ключе высказывались первые социалисты, например Роберт Оуэн: они говорили о том, что и женщины, и мужчины испытывают на себе деструктивное влияние угнетения, и выводили из этого обстоя­тельства необходимость образовательной и экономической реформ. Представление о равенстве полов пронизывает движение социалистов-утопистов начала XIX века. Оно стало частью основной социалистиче­ской традиции благодаря работам Августа Бебеля и Фридриха Энгельса. У Энгельса это представление наложилось на спекулятивную историю систем родства, представленную такими теоретиками, как Морган («Древнее общество») и Бахофен («Материнское право»). Знамени­тая работа Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности

ИСТОРИЧЕСКИЕ КОРНИ СОВРЕМЕННОЙ ТЕОРИИ

и государства» основывалась на этнографическом материале, который устарел вскоре после ее написания, и историографии, которая поте­ряла актуальность уже на момент завершения работы над рукописью (см. Главу 7). Но эта работа не потеряла актуальность потому, что в ней выкристаллизовалась идея отношений между мужчинами и женщинами как социальной системы, имеющей определенную историческую пер­спективу развития. Аргументы, которые использовал автор, показывали различия между гендерными системами, существовавшими в доистори­ческий период, и гендерными системами, зафиксированными в писаной истории, а также то, какими они будут в идеальном будущем. Энгельс связал траекторию гендерных отношений с динамикой классовых от­ношений, но его наиболее важная идея лежит вне этой связи.

Как и все реформаторы того поколения, Энгельс считал сами ка­тегории «женщины» и «мужчины» естественными, впрочем, как и качества, которые традиционно приписываются женщинам и мужчи­нам. Радикальные учения о равноправии могли легко сосуществовать с общепринятыми представлениями о «подлинной женственности», о «женской» и «мужской» работе и о «естественном предназначе­нии» полов. Сторонники женского избирательного права на рубеже XIX и XX веков обычно выступали за то, что публичная сфера должна быть морально облагорожена за счет привнесения в нее заботы и добро­детели, т.е. «естественных» качеств женщин. На волне этой программы феминистки, принадлежавшие к высшим слоям общества, влились в бла­готворительные акции, в программы помощи бедным, в движения по организации детских садов и кампании по организации центров охраны материнства и детства, по обучению домоводству, претворению в жизнь принципов евгеники и т.п.

Наука и радикализм

И все-таки допущение о естественности гендерных отношений, несмотря на свою распространенность и устойчивость, подвергалось критике с нескольких сторон. Во-первых, со стороны эволюционной биологии. Чарльз Дарвин в книге «Происхождение человека» (1874)

 

40

41

ГЛАВА 2

предложил подробное объяснение так называемого «полового отбо­ра» — механизма эволюции, действующего наряду с «естественным отбором», который описан в его книге «Происхождение видов». Дей­ствуя в своем ненавязчивом стиле, Дарвин изъял вопрос о полах из рук теологов и моралистов, превратив его в проблему наблюдения за поведе­нием и сравнения разных видов. Более того, благодаря его труду биологи заинтересовались, зачем вообще нужен пол, и постепенно выработали объяснение эволюционных преимуществ полового воспроизводства. Хотя у дарвинизма и был побочный результат в виде тезиса о «голой обезьяне», т.е. о превосходстве мужчин над женщинами, трактуемого как эволюционный закон, в конечном итоге дарвинизм способствовал расшатыванию патриархата. Уже в силу того, что эволюционная биоло­гия сделала сексуальное поведение объектом объяснения, она заронила идею, что модели сексуального поведения нуждаются в объяснении, что они могут быть исследовательской проблемой.

Влияние науки на характер обсуждения усилилось в связи с тем, что к обсуждению присоединились врачи, интересовавшиеся сексуаль­ностью и гендером и созданием околомедицинской специальности, которую впоследствии стали называть сексологией. Медицинские и ме­дико-правовые истории послужили первоначальной основой иссле­дования форм человеческой сексуальности как природного явления. Первый достославный образец такого исследования — книга Р. Крафт-Эбинга «Половая психопатия» (первое издание вышло в 1886 году, за ним последовало бесконечное число расширенных и дополненных изданий). Автор книги с внушающим ужас смакованием каталогизирует множество «извращенных» форм поведения, начиная с трансвестизма и гомоэротизма и заканчивая поеданием фекалий и любовью к пассив­ному бичеванию. Антропологию разнообразия половой жизни с гораздо большей приязнью изложил Хейвлок Эллис, который в 1897 году опуб­ликовал книгу «Половые извращения» — первый том «Исследова­ний психологии секса». Но центральной фигурой в этом движении мысли был, безусловно, Зигмунд Фрейд.

В частности, в своей работе «Три очерка по теории сексуальности» Фрейд развил аргументацию, которая разрушила представление о при­родных и раз и навсегда данных свойствах полов. Благодаря тому, что

ИСТОРИЧЕСКИЕ КОРНИ СОВРЕМЕННОЙ ТЕОРИИ

он подчеркнул «бисексуальность» человеческих эмоций и важность конфликта в эмоциональной жизни, рассмотрение характера полов как завершенной модели стало затруднительным. Более того, в своем анализе эдипова комплекса он показал, как модели эмоциональных проявлений во взрослом состоянии могут быть поняты через кон­фликты развития и как различные ситуации в детстве могли повернуть и перестроить каждый аспект эмоциональной жизни.

Значение Фрейда в истории идей связано не столько с популяри­зацией темы пола (этим занимались и многие другие исследователи), сколько с разработкой метода исследования самого «психоанализа», который породил массу новой информации об эмоциональной жиз­ни и развитии человека и привел к пониманию того, что в качестве единицы анализа важнее история жизни, а не вид, тело или синдром. Психоаналитическая история жизни привлекла пристальное внимание к деталям взаимоотношений людей, конфигурации семей, короче гово­ря — к социальному контексту эмоционального становления человека. Таким образом, психоанализ предложил сложные и подробные объ­яснения фемининности и маскулинности как психологических форм, порожденных социальными процессами. По иронии судьбы, подобный результат не входил в намерения Фрейда: он надеялся, что сможет дать психологии биологическое объяснение, но логика его методов с неиз­бежностью привела к объяснению социальному.

Одним из средств объяснения гомосексуального влечения у Фрейда было понятие бисексуальности. Проблема гомосексуальности была кам­нем преткновения для объяснений гендера, основанных исключительно на биологии или на взаимном притяжении противоположностей. И эта проблема становилась все более острой, так как в конце XIX века со­циальное определение гомосексуалистов заключало в себе понимание их как особой группы. Отчасти это было обусловлено новыми формами криминализации (одной из ее первых жертв стал Оскар Уайльд), от­части — медицинскими определениями гомосексуального поведения как патологии, и отчасти — политической и культурной реакцией на эти медицинские и правовые определения со стороны самих гомосек-суалов. Карл Ульрихс в 1860—1970-х годах, Магнус Хиршфельд (еще более знаменитый исследователь) в 1890-х, а далее и другие авторы

 

42

43

ГЛАВА 2

ИСТОРИЧЕСКИЕ КОРНИ СОВРЕМЕННОЙ ТЕОРИИ

 

занимались научной сексологией и в то же время участвовали в дви­жении за либерализацию общественного мнения и законодательства, связанного с гомосексуальностью. Прекрасным примером сочетания двух этих видов деятельности служит созданный Хиршфельдом На­учно-гуманитарный комитет. Усилия многих людей привели к разра­ботке натуралистической теории гомосексуальности, к идее «третьего пола». Полученный результат расходится с направлением, заданным Фрейдом, и эту теорию, поскольку она исходит из физиологических оснований гомосексуального выбора, в настоящее время можно считать опровергнутой. С политической точки зрения эта теория послужила защитной реакцией на обвинение гомосексуалов в безнравственности. Тем не менее еще в начале XX века она была единственным объяснением устойчивости гомосексуального желания на протяжении жизни. В этом

смысле она укрепляла позиции тех, кто подвергал сомнению безуслов-

ность дихотомичного деления людей на две половые категории.

Интересно, что у Фрейда отсутствовала теория социальной структу­ры. Поскольку традиционная семья у него принималась как данность, то его анализ психосоциального развития и его медицинское лечение могли стать защитой патриархатного status quo. Так и случилось в кругу его по­следователей, особенно после эмиграции психоаналитиков в 1930-х го­дах в Северную Америку. Сам Фрейд был своего рода либертарианцем, но отнюдь не политическим радикалом, тогда как традиционную семью и особенно разделение ролей в семье сомнению подвергали в основном именно радикалы.

Вопросы, которые подняли утопистские колонии начала XIX века и теоретики социализма середины XIX века, с новой силой встали в контексте «нового тред-юнионизма» 1880—1890-х годов — движения за объединение неквалифицированных рабочих. Попытки объединить работающих женщин натолкнулись на препятствия, не встречавшиеся на пути объединения мужчин. Отчасти это было связано с прямым со­противлением со стороны мужчин: профсоюзы, контролировавшиеся мужчинами, часто не допускали женщин в свои ряды. Играли роль и специфика видов оплачиваемого труда, в котором обычно были за­няты женщины: в сфере домашних услуг, в пищевой промышленности и в производстве одежды, — а также те требования, которые предъ-

являлись им их мужьями и другими родственниками в связи с женской работой по дому.

Участницы социалистического движения, например Клара Цеткин, утверждали, что социалистические идеи и практики должны быть переосмыслены, когда речь идет об угнетении женщин-работниц. Они считали, что половое разделение труда может быть изменено, и начали меры по его изменению. В первое десятилетие XX века в Германии, Со­единенных Штатах и других странах в рамках социалистических партий образовались сильные женские движения. Под их давлением организа­ции рабочих начали осторожно вводить совместный уход за детьми отца и матери, общественные прачечные, коммунальную организацию жилья и контроль над образованием как практические формы обобществления ухода за детьми и домашней работы. На короткое время, в результате активных действий Александры Коллонтай, это стало политикой рево­люционного правительства в Советском Союзе.

Все это длилось недолго. С установлением сталинского режима в Со­ветском Союзе и замораживанием социалистических инициатив на За­паде после 1920-х годов эта политика была абсолютно маргинализована. (В 1937 году Джордж Оруэлл отнес «феминистов», нудистов, вегета­рианцев и тех, кто носит сандалии, к общему разряду неприглашенных чудаков, наводняющих конференции социалистов.) Однако несмотря на это, феминизм социалистического направления совершил прорыв в теории. Прорыв состоял в следующем: то, что мы теперь называем «половое разделение труда», было причислено к феноменам, требу­ющим анализа и объяснения столь же однозначно, сколь однозначно Дарвин и сексологи потребовали анализа сексуальности.