Вилла Савой. 1928—1931 гг. Пуасси-сюр-Сен

в 1925 г.; в «городах-садах» Льеже и Пессаке близ Бордо (1926 г.). Этими типовыми и индивидуальными по­стройками (многочисленными вил­лами) Ле Корбюзье как бы иллюст­рировал сформулированные им в 1926 г. знаменитые «пять пунктов» архитектуры:

1. Дом устанавливается на опорах, а под ним продолжается зелёная зона.

2. Свободная планировка: при необходимости внутренние перего­родки помещения можно распола­гать по-разному.

3. Ненесущая фасадная стена; оформление фасада в зависимости от гибкой планировки.

4. Оконные проёмы сливаются в единое ленточное окно. Такие ок­на не только дают лучшее освеще­ние, но и формируют особый гео­метрический рисунок фасада.

5. Плоская крыша-терраса с са­дом должна возвращать городу ту зелень, которую отбирает объём здания.

В 1927 г. архитектор принял уча­стие в международном конкур­се проектов здания Лиги Наций

в Женеве. Предложенный им проект представлял собой архитектурный комплекс, невысокие протяжённые корпуса которого хорошо вписыва­лись в ландшафт. По-новому был спроектирован зал заседаний: он сужался к трибуне, в том же направ­лении понижался и потолок (такое решение впоследствии не раз было использовано другими архитектора­ми). Проект Ле Корбюзье собрал наибольшее количество голосов членов жюри. Однако по заявле­нию парижского представителя он был объявлен вне конкурса, так как «не вычерчен китайской тушью».

В 1928—1930 гг. Ле Корбюзье со­вершил три поездки в Россию, най­дя здесь единомышленников. Он по­бедил в конкурсе и получил заказ на проектирование здания Центросою­за (Центрального союза потреби­тельских обществ СССР). Это был его первый реализованный проект боль­шого общественного сооружения. Здание, выходящее на параллельные транспортные магистрали, имеет два различных фасада. Ле Корбюзье тон­ко обыгрывает сочетание тёплых по тону шероховатых поверхностей, об­лицованных фиолетово-розовым ту­фом, и стеклянной «навесной стены». На этом гигантском «экране» отража­ется ежеминутно меняющаяся карти­на московского неба, разрушая впе­чатление сухого геометризма и делая здание одним из самых поэтических произведений функциональной ар­хитектуры.

Вскоре архитектор выступил про­тив рационального производства и им же самим провозглашённого ло­зунга «Дом — это машина для жилья». Ле Корбюзье принадлежат слова: «Нет человеческих сил, чтобы унич­тожить лиризм. Нельзя было бы пус­тить в ход эту „жилую машину", если бы она не удовлетворяла духовным запросам. Где начинается архитекту­ра? Она начинается там, где кончает­ся машина». В свои работы он стал вводить формы, характерные для традиционного народного жилища, тонко учитывая окружающую приро­ду. Впервые такая стилистика прояви­лась в 1930 г. — в доме из дерева и камня с наклонной кровлей, предна­значенном для уединённого участка (дом Эррасурис в Чили). В подобных постройках Ле Корбюзье стремился прежде всего к образной выразитель­ности. Функционалисты возмущённо называли этот новый язык мастера «искусством для искусства».

Во время Второй мировой войны мастер, уехав в неоккупированную зону Франции, посвятил себя жи­вописи и теоретическим исследова­ниям. За это время он издал книги «На перепутье» (1941 г.), «Судьба Парижа» (1941 г.), «Дом человека» (1942 г.), «Афинская хартия» (по ма­териалам Международного конгрес­са по современной архитектуре в Афинах, 1943 г.).

Многие годы Ле Корбюзье зани­мался исследованием пропорций. Эта работа завершилась в 1945 г. изо­бретением модулора — универсаль­ного измерительного масштаба, основанного на средних размерах человеческого тела и на «золотом

Ле Корбюзье.