Русов Николай Николаевич 126 3 страница

«<...> По завершении среднего образования попутно с практической библиотечно-клубной работой работала также в области сцены (театроведение) под руководством В.А.Филиппо- ва и других артистов; затем по окончании факультета рассказывания Института Слова быиа оставлена при Институте в качестве преподавателя художественного рассказывания. Преподавательскую работу в Институте Слова начала в 1922 г., вначале только на факультете рассказывания, а затем и на ораторском, проводя целый ряд курсов и семинариев в период с 1922 по 1925 г. (эм,оционально-образная речь, творческое рассказывание, исполнение художественных произведений, композиция рассказа, русская сказка). В 1923-1924 гг. работала ассистентом по курсу Живого Слова на 2-м курсе лингвистического отделения Педагогического факультета МГУ. С 1922 г. веду кружки рассказывания с педагогами, дошкольниками и библиотекарями сперва в Краснопресненском районе, затем в Центральном доме просвещения и в Рогожско-Сим,оновском районе.

В 1923 г. б^/ла одним из членов-учредителей Секции Живого Слова при Институте Слова, и во все время существования этой секции (вплоть до весны 1925 г. - время расформирования Института Слова и создания Комиссии Живого Слова при ГАХН) быиа деятельным участником в работе секции. Летом и осенью 1925 г. вместе с Ю.М.Соколовым быиа организатором новых Курсов Живого Слова, открывшихся на месте расформированного Института Живого Слова. В настоящее время состою в должности заведующей отделением рассказывания на Курсах Живого Слова и там же преподавателем (на отделении рассказывания - исполнение художественных произведений и теория рассказывания; на лекторском отделении - эм,оционально-образная речь). Написаны и приняты для напечатания, но до сих пор не изданы следующие статьи: 1) «Что такое рассказывание» (для сборника «Слово и Речь»), 2) «Подготовка рассказывания» и т.п.»¹.

Е.Г.Адамова была частым гостем в доме Никитиных на Арбате, в том числе на воскресных собраниях, где читала рассказы, стихи, орденские легенды, произведения народного творчества². Ею был введены в этот дом фольклорист Ю.М. Соколов, ее стараниями организован вечер известной собирательницы северного фольклора

О.Э.Озаровской. Свое знакомство с А.С.Полем и Л.А.Никитиным, а также с Г.И.Ано- совым и Н.И.Проферансовым, Е.Г.Адамова подтвердила в своих показаниях по делу «Ордена Света», хотя и пыталась, как можно видеть, максимально сузить круг признаваемых знакомств.

Судя по заполненной ею в 1930 г. при аресте анкете, после закрытия ГАХНа Адамова устроилась на работу при клубе «Красный Октябрь» Московско-Белорусской железной дороги заведующей библиотекой и клубным работником по своей специальности. В то время она жила вместе с «дядей» (вероятно, братом приемной матери) Егором Эдуардовичем Бромлей неподалеку от Таганской площади, в Тетеринском переулке, д. 12, кв. 33. Арестована в ночь с 11 на 12 сентября 1930 г. При обыске изъята личная переписка, фотографии, комната опечатана. 29.09.30 г. ей было предъявлено формальное обвинение в причастности к контрреволюционной организации, ведении антисоветской пропаганды, создании нелегальных кружков и руководстве таковыми; содержалась в Бутырской тюрьме. В архивно-следственном деле сохранились только два протокола ее допросов — от 15.09.30 г. и 23.12.30 г. Постановлением Коллегии ОГПУ 13.01.31 г. по делу «Ордена Света» Е.Г.Адамова была приговорена к трем годам концентрационных лагерей в системе УСЛОН (Беломорканал). В 1931—1932 гг. находилась вместе с В.Р. и Л.А. Никитиными сначала в с. Важины (р. Свирь), затем в г. Лодейное Поле, работала в театре Свирьстроя (Свирьлаг)³.

После отбытия наказания вернулась в Москву, работала в Мосэстраде. 18.10.50 г. по неизвестной причине Адамова была объявлена в розыск. Умерла в конце 50-х или в начале 60-х гг.

Реабилитирована определением судебной коллегии по уголовным делам ВС РСФСР от 02.09.1975 г.

¹ РГАЛИ, ф. 941, ГАХН, оп. 10, ед. хр. 2. Личное дело Адамовой Е.Г., л. 2-3.

² Никитина В.Р. Дом окнами на закат. М., 1996, с. 113.

³ Там же, с. 175.

ПОКАЗАНИЯ АДАМОВОЙ Е. Г. 15.09.30 г.

В период 1919-21 гг. я была охвачена внутренним пафосом революции и даже советовалась с близкими партийцами о вступлении в партию, но они отсоветовали, указав мне, что я слишком большая индивидуалистка, советовав подождать с этим решением. Поступила в Институт Слова, который кончила в 1924 г., ушла в работу по педагогике и лингвистике и от политики отошла. Сейчас я только занимаюсь библиотечной работой и рассказами, причем сплошь и рядом не хватает время прочесть газеты. Я религиозна, но в церкви бываю очень редко. Из анархистов я знаю АНОСОВА Григория Ивановича, с которым я познакомилась через его бывшую жену Юлию Митрофановну, у которой я бывала. АНОСОВА я встречала редко и даже избегала встреч, потому что у них была очень тяжелая жизнь дома, а будучи в хороших с Юлией Митрофановной отношениях, я предпочитала с ним не встречаться. Разговоров у меня с Григорием Ивановичем об анархизме не было, за исключением одного случая, когда он спросил меня, как я отношусь к анархизму. На что я ответила приблизительно так, что мне на это не хватает времени заниматься такими вопросами.

С ПРОФЕРАНСОВЫМ я познакомилась через Юлию Митрофановну, когда она вышла за него замуж. Была у них несколько раз и последний в начале сентября месяца. Она была очень скучная и сказала мне, что ПРОФЕРАНСОВ арестован в Сочи и она намеревается хлопотать об освобождении. Как арестовали — рассказала: где-то у знакомых, где он жил, а за что арестован — ей, по ее словам, не известно.

Категорически заявляю, что ни с АНОСОВЫМ, ни с ПРОФЕРАНСОВЫМ, помимо встреч домашних, довольно редких, носивших исключительно случайный характер, у меня не было. Был один разговор с АНОСОВЫМ об анархизме, рассказанный выше; а ПРОФЕРАНСОВ однажды рассказал о своем революционном прошлом, относившемся к до 1917 году. КАРЕЛИНА я лично не знала, но слышала о нем от Юлии Митрофановны. О том, что ПРОФЕРАНСОВ анархист, до сего времени не знала.

СОЛОНОВИЧА я не знала, но кажется мне, что 3-4 года тому назад я слышала его доклад в ГАХНе, в Комиссии Живого Слова на тему «Бакунин как оратор». В музее Кропоткина я была один раз, так же как в других музеях г. Москвы.

С моих слов записано правильно.                                                Е. Адамова

[ЦА ФСБ РФ, Р-33312, т. 3, л. 5-5об]

ПОКАЗАНИЯ АДАМОВОЙ Е.Г. 23.12.30 г.

С художником НИКИТИНЫМ Леонидом Александровичем познакомилась, если не изменяет память, в ГАХН, в исходе 1926 или начале 1927 г. Я работала тогда активно в Комиссии Живого Слова и бывала на целом ряде других заседаний, он тоже бывал там. Заинтересовалась его взглядом на живопись, узнала, что он пишет, но не выставляет, попала к нему на квартиру. Стала бывать; была несколько резким — до ссор почти — критиком его картин. Он ценил мои отзывы за строгость, приглашал часто посмотреть новую вещь. Во взглядах вообще — на театр, искусство (главные темы наших разговоров) — мы не сходились. Ценю Леонида Александровича как очень прямолинейного и цельного человека, страстно преданного искусству. Дружескими наши отношения не были никогда. Наоборот, жена его, Вера Робертовна НИКИТИНА, сразу произвела на меня обаятельное впечатление, и в дальнейшем оно подтвердилось. Она человек исключительной доброты, отзывчивости, терпимости, всегда в заботах и хлопотах о ком-то. Но и с ней мы не сходились во взглядах, хотя относились друг к другу очень хорошо. Одним из камней преткновения у нас в области принципиальной было резко отрицательное отношение обоих НИКИТИНЫХ к православию, которого я хотя далеко не ревностно, но придерживаюсь. За последние 1,5 года бывать я у них стала все реже, в последнюю зиму была раза 3-4, на именинах Веры Робертовны. Затем, когда она болела, и весной, когда уезжала в Эривань.

Несколько раз случалось мне у них рассказывать (как, например, в упомянутые именины), главным образом восточные сказки, вообще лирические вещи. Бывали родные Леонида Александровича, бывали и другие лица, но почти никого я не знаю.

Единственное хорошо знакомое мне лицо, которое я встречала у НИКИТИНЫХ, был Александр Сергеевич ПОЛЬ. С ним я познакомилась в начале 20-го года, когда и он, и я были студентами 1-го курса Государственного Института Слова. В 1921-22 г. мы довольно много встречались и говорили с ним по институтским делам, т.к. в это время ГИС снимался с госснабжения и нам (мы были секретарями отделений, я — рассказывания, он — ораторского) приходилось много работать. Он, умный и даровитый человек, в ту пору был, как и я, очень увлечен живым словом. Позднее мы в ГИСе же встречались на почве заседаний, но и только. Несколько ближе я узнала Александра Сергеевича, когда он стал преподавателем на Курсах Живого Слова, где я заведовала отделением рассказывания. С того же времени мы работали совместно в ГАХН, в Комиссии Живого Слова. Здесь мне пришлось узнать и отрицательные стороны его характера — легкомысленное отношение к принятым на себя обязательствам, вечное манкирование занятиями. Обезоруживал он меня кроткостью, с которой сносил мои упреки. Разговоры наши все вертелись в плоскости живого слова и литературы. Дружбы не было, но относились мы друг к другу очень хорошо, хотя он, по-видимому, смотрел на меня, как на педантку и «синий чулок».

C АНОСОВЫМ Г.И. я познакомилась у жены его, Юлии Митрофановны. Вначале наше с ней знакомство было не более чем деловым и не обещало ничего в дальнейшем. Она кончала курсы кройки и шитья и очень нуждалась в работе; мне нужна была недорогая портниха, и кто-то из знакомых указал мне на нее. Но она сразу привлекла меня и поразила — очень хорошего человека видно сразу, и внутренне культурного, хотя и не получила она особенного образования и страшно забита нуждой и тяжелой жизнью. А совсем покорили меня ее ребята. Я стала бывать, помогала вещами, деньгами, добыванием работы, брала детей на кукольный театр и т.д. Потом стала для них совсем «тетей Лёлей». С Григорием Ивановичем же я встречаться избегала, т.к. он, как сразу стало заметно и подтвердилось потом, был с женой в, мягко выражаясь, трудных отношениях. Он относился ко мне как бы неплохо. Как-то раз заговорил со мной об анархизме. Что он анархист — я знала. Но особенного из этого разговора ничего не вышло, т.к. я откровенно сказала ему, что не интересуюсь анархизмом, как и вообще политикой.

В дальнейшем я предпочитала бывать в квартире АНОСОВЫХ тогда, когда знала, что Юлия Митрофановна одна. Осенью прошлого года она ушла от мужа. Я об этом знала и считала это правильным. Он был в отлучке; она, уходя, оставила ему мой адрес. Я встретила его и все ему рассказала. После этой, крайне тяжелой сцены я его больше не видела, хотя он несколько раз звонил мне по телефону — о жене. С Юлией Митрофановной видаться продолжала и дальше, также и после того, как она вышла замуж за Н.И.ПРОФЕРАНСОВА. Видела ее в последний раз за два дня до моего ареста.

Что касается моих личных взглядов и убеждений, то в отношении политических я человек и внешне и внутренне беспартийный. В эпоху революции и гражданской войны все мои симпатии были на стороне коммунистической партии, позднее я вся как-то ушла в искусство и педагогику. Признаю значительную роль политической неграмотности в отношении текущей политики, т.к. даже газеты читаю мало. Считаю все же необходимым работать по директивам советской власти и работала — и по службе и по общественной линии — вполне честно в этом отношении, как педагог и рассказчик. Я религиозный человек без уклона в мистику — про меня отзывались, что я слишком «толстокожая» для этого. Держусь православия, хотя вряд ли скажу с точностью, в чем разница между живой и старой церковью. В церкви бываю, хотя и не часто; в этом году впервые после многих лет причащалась. Е. Адамова

[ЦА ФСБ РФ, Р-33312, т. 3, л. 10—11б]

АНДРЕЕВ Александр Васильевич

(1884 — после 1935)

Андреев Александр Васильевич родился 22 октября 1884 г. в крестьянской семье в д. Курановке Краснослободского уезда Пензенской губернии. В 1900 г. окончил уездное училище и поступил на частные Счетоводные курсы Езерского в Москве. В начале 1907 г. Андреев был арестован по обвинению в принадлежности к анархистской организации, пробыл два года под следствием и был выслан из Москвы на родину под надзор полиции; оттуда отправлен солдатом в Харбин. После демобилизации до 1914 г. Андреев служил бухгалтером на паровой вальцевой мельнице в с. Каменское-Белинское в Пензенской губернии, затем в 1914 г. работал бухгалтером в Москве на химическом заводе «Эрманс К. и Ко»; в 1915 г. — на паровой мельнице ст. Абдулино Самарской губернии в фирме «Копенко, Ловкий и Шутенский». В 1916—1917 гг. был бухгалтером страхового отделения Московской губернской земской управы, а с Февральской революции до октябрьского переворота — главным бухгалтером Комитета по регулированию массовых перевозок грузов по железной дороге и бухгалтером Соединенного банка в Москве. После октябрьского переворота работал заместителем главного бухгалтера Губпродкома в Пензе и снова в Москве — главным бухгалтером Военного продбюро. В 1919 г. ушел добровольцем в Красную Армию на Западный фронт. Последующее время работал бухгалтером в советских и кооперативных учреждениях; к моменту ареста был бухгалтером Союзстроя ВСНХ.

Впервые Андреев был арестован на своей квартире в 1918 г. как анархист в связи со взрывом Московского комитета РКП(б) в Леонтьевском переулке 25.09.19 г., через сутки освобожден и вновь арестован засадой на своей же квартире в связи с экспроприацией анархистами «Центротекстиля». В 1919 г. Андреев был арестован засадой на квартире А.А.Карелина, а 07.09.22 г. — по подозрению в связях с анархо- подпольщиками и для объяснений по «Черному Кресту», о чем он показывал

08.09.22 г. следующее:

«Я являюсь членом Секретариата Всероссийской федерации анархистов и анархистов- коммунистов, а также секретарем «Черного Креста», который существует при нашей Федерации. Как Федерация, так и «Черный Крест» существуют вполне легально. На основании последнего постановления ВЦИК о регистрации всех организаций в Наркомат внутренних дел было подано недели полторы тому назад заявление о регистрации обеих этих организаций. У «Черного Креста» и Федерации ведется правильная денежная отчетность, которая может быть в любой м,омент представлена. «Черный Крест» помогает всем анархистам, как заключенным в тюрьме, так и впавшим в нужду анархистам и их семьям, причем в первую голову оказывается пом,ощь лицам, нам известным.

Я могу определенно сказать, что за м,ое пребывание секретарем «Черного Креста» никакой помощи бежавшим и проживающим нелегально оказано не было, и думаю, что этого не могло быть и раньше, и вообще к нашей организации никогда за содействием лица, проживающие нелегально, не обращались, им никакого содействия никогда оказано быть не могло. По сведениям из заграничной прессы видно, что кроме нашего «Черного Креста» существует еще «Черный Крест», но что он собой представляет и кто в него входит, мне совершенно не известно» [ЦА ФСБ РФ, Р—15112 (преж. — 566697), л. 5-5об].

14.09.22 г. Андреев добавлял: «В «Черном Кресте» я работаю вместе с Аполлоном Андреевичем (Карелиным). Деньги и продукты находятся в м,оем распоряжении, и мною ведется отчетность с указанием личностей, кому выдается то или иное пособие или передачи в тюрьмы. Иногда передачи бывали на группы...» [ЦА ФСБ РФ, Р—15112 (преж. — 566697), л. 12].

09.10.30 г. А.В.Андреев был арестован на квартире А.В.Уйттенховена в Москве. К этому времени, согласно его показаниям в «анкете арестованного», родители А.В.Андреева умерли и близких родственников у него не было. Двоюродные сестры проживали в Пензенской губернии, а местонахождение двоюродных братьев было ему не известно. С фактической женой, Николаевой Марией Гавриловной, брак зарегистрирован не был.

При обыске у Андреева изъяты статьи И.В.Хархардина — «Новый мир», «Традиции под видом новых исканий», «Россия XVIII века», пьесы А.А.Карелина — «Анархисты» и «Маги», статья о Христе на 38 страницах (по-видимому, работа А.А. Соло- новича, размноженная на стеклографе); папка с работами А.А.Карелина; 4 «рукописных книги» и «7 папок с разными материалами», а также записные книжки и различная переписка. Допрошен 10 и 24.10.30 г. Содержался в Бутырской тюрьме.

24.10.30 г. Андрееву было предъявлено обвинение в антисоветской деятельности, связях с анархо-подпольем и распространении нелегальной антисоветской литературы. 13.01.31 г. Постановлением Коллегии ОГПУ по делу «Ордена Света» он был приговорен к трем годам ссылки на Урал, откуда освобожден в октябре 1933 г., получив право свободного проживания по СССР. В Москву вернуться Андрееву, по-видимому, не удалось: он поселился под Москвой на ст. Шаховская Московской Белорусско-Балтийской железной дороги, ул. Советская, д. 39. Здесь он и был в очередной раз арестован 13.01.35 г.

Новый арест Андреева был непосредственно связан с широкой волной репрессий, поднятой после убийства С.М.Кирова. В справке, предлагающей его арест,

А.В.Андреев охарактеризован как «активный анархист, имеет широкие связи среди к/р настроенного анархистского элемента и с анархо-ссыикой. Настроен террористически.

05.01.35 г. на квартире анархиста Аскарова высказывался за применение индивидуального террора к руководству ВКП(б), приветствовал убийство тов. Кирова, расценивая его как положительный факт...» [ЦА ФСБ РФ, Р-36622 (бывш — Н-9737, 796), л. 2]. По новому делу, кроме А.В.Андреева и Г.К.Аскарова, проходили также Т.В.Чурилин, А.А.Ива- нов- Ивин^[1] и О.Н.Гааке^[2], но из них репрессиям подверглась только последняя. Постановлением ОСО НКВД от 17.03.35 г. «за контрреволюционную агитацию» А.В.Андреев был осужден на три года исправительно-трудовых лагерей.^[3]

Дальнейшая судьба А.В.Андреева неизвестна.

Реабилитирован определением судебной коллегии по уголовным делам ВС РСФСР от 02.09.1975 г.

жена Г.К.Аскарова. 23.02.35 г. дело на Гааке О.Н. выделено в особое производство. Умерла в Москве в 1984 г.

³ Там же, л. 44.

ПОКАЗАНИЯ АНДРЕЕВА А. В. 10.10.30 г.

Я являюсь членом Секретариата «Черного Креста помощи заключенным анархистам». Членами его являются: я, Агния Онисимовна СОЛОНОВИЧ, Вера Васильевна ПОСПЕЛОВА. Кроме того, состояла членом секретариата «Черного Креста» Ирина Николаевна ИЛОВАЙСКАЯ (УЙТТЕНХОВЕН), но она уже более года заседаний Секретариата не посещала, хотя оказывала личную помощь деньгами. По принципу прежде все члены Секретариата Федерации были членами Секретариата «Черного Креста». Помню, ХАРХАРДИН между первым и вторым своим арестом подал официальное заявление о выходе из «Черного Креста», также и АНОСОВ; последний заявил об этом словесно. Средства «Черный Крест» имел путем получения от анархистов и их знакомых, путем устройства лотерей, присылки из-за границы, главным образом из Америки (Детройт и Чикаго).

Кроме того, я состою членом Карелинского Комитета вместе с БОГОМОЛОВЫМ, обоими СОЛОНОВИЧАМИ, которые твердо остались в Комитете. Раньше состояли членами Карелинского Комитета все секретари Федерации анархо-комму- нистов и анархистов, и его, т.е. Карелина, друзья, в том числе И.Н. ИЛОВАЙСКАЯ, всего человек 30. Книгу СОЛОНОВИЧА «Бакунин и культ Иальдобаофа» я просматривал два тома, книга ходила по рукам, разрешения цензуры нет. Мне в книге понравилась та часть, которая характеризовала Бакунина по его материалам и материалам СТЕКЛОВА о нем. Что же касается попытки СОЛОНОВИЧА изобразить Бакунина мистиком, я считаю это неправильным и вредным. В отношении нападков на советский строй и приписывания Кронштадтского и тому подобных бунтов к анархистским, я считаю неправильным. Факт существования листовки мне известен не был, но поскольку мне прочитаны отдельные места из листовки, найденной при обыске у гр. УЙТТЕНХОВЕН, считаю такой факт возмутительным. Мне не было известно о карелинском мистицизме. Мне он дал две или три драмы, из которых под заглавием «Анархисты» одна или две с мистическим уклоном, заглавий не помню. Они напечатаны на пишущей машинке, кажется, лично самим КАРЕЛИНЫМ.

К УЙТТЕНХОВЕН я зашел как к бывшему члену Секретариата «Черного Креста» для оказания материальной помощи и узнать точно, где она находится. У УЙТ- ТЕНХОВЕН я бывал четыре-пять раз за все время, она бывала у меня раза два-три, и, кроме того, встречался с ней на заседаниях «Черного Креста» и Карелинского Комитета раз десять.

Протокол мною прочитан и записан правильно с моих слов.А.Андреев

[ЦА ФСБ РФ, Р-33312, т. 3, л. 17—17об]

ПОКАЗАНИЯ АНДРЕЕВА А.В. 24.10.30 г.

Настоящим заявляю, что ни в каких подпольных анархистских организациях никогда не состоял и что никакой нелегальной литературы не распространял. Прокламацию с призывом к вооруженному восстанию, которую мне показал следователь, т. КИРРЕ, при допросе 10.10 с.г. я увидел в первый раз у него, т. КИРРЕ. Прокламацию я прочитал не всю, а лишь те места, которые были подчеркнуты красным карандашом, т.е. призыв к вооруженному восстанию. Как я заявлял и 10.10 с.г., эту прокламацию считаю возмутительной, вредной для анархистской работы, и с содержанием ее в корне не согласен. Считаю призыв к вооруженному восстанию в данный момент существования советской власти против советской власти контрреволюционным действием, выгодным для буржуазии и реакции, которые при торжествовании уничтожили бы в первую голову анархистов. За все время советской власти я искренне и добросовестно работал в государственных учреждениях, а также кооперативных, по своей специальности в качестве бухгалтера и считаю свою работу частью практической работы по строительству социализма, имеющей целью подойти к безгосудар- ственному социализму, т.е. анархизму.

Как известно, по убеждениям я являюсь анархистом-коммунистом с 1906 г. по настоящее время. С 1925 г. после роспуска Всероссийской Федерации анархистов- коммунистов в политических организациях не состою. Единственная моя работа, имеющая косвенное отношение к анархизму, — это работа по «Черному Кресту», если вообще можно назвать это работой. Работа «Черного Креста» протекала легально, в частности помощь посылалась через почту, частью выдавалась через родственников заключенных и всем выдачам и поступлениям велись записи и соответствующие отчеты периодически. Поскольку советская власть разрешала деятельность «Красного Креста», то мне казалось, нет оснований не разрешать таковую «Черному Кресту». Таким образом, обвинение меня в антисоветской деятельности в связи с анархо-подпольем и распространении нелегальной литературы считаю просто ошибкой и недоразумением.

Как мне заявлено, прокламация с призывом к вооруженному восстанию найдена при обыске у И.Н. ИЛОВАЙСКОЙ-УЙТТЕНХОВЕН. Я мало сравнительно знаю ИЛОВАЙСКУЮ-УЙТТЕНХОВЕН, но поскольку я ее знаю, мне кажется, что прокламация эта составлена не ею, а кем-либо другим, лицом или лицами, или это просто ребяческая выходка.

В отношении распространения анархической литературы через т. КОРНИЛОВА могу заявить, что один раз, может быть два раза, хотя едва ли, я давал несколько книг из общеизвестной анархической литературы, издания «Голос Труда», возможно, карелинские брошюры, но какие именно это были книги, когда точно были даны — не помню. Давал я для чтения, и передо мной не ставился, насколько мне помнится, вопрос об ее распространении.

Показания написал собственноручно.                           Александр Андреев

[ЦА ФСБ РФ, Р-33312, т. 3, л. 18—19об]

АНОСОВ Григорий Иванович

(1888 —после 1935)

Аносов Григорий Иванович родился 23 или 24 апреля 1888 г. в крестьянской семье с. Боршево Коротоякского уезда Воронежской губернии. Отец — Иван Иванович Аносов, мать — Анна Ильинична Аносова, братья Александр, Яков, Семен и сестра Клавдия жили в с. Боршево еще в 1930 г.

Аносов учился в Воронежской духовной семинарии и привлекался к следствию в качестве обвиняемого по делу взрыва печи 10.08.1906 г. Согласно его показаниям, анархистом-коммунистом он считал себя с 1905 г. В связи с фактами причастности Аносова к организации «Крестьянское братство партии социалистов-революционе- ров» в с. Яблочном Коротоякского уезда, где он «обучал ее членов военному строю и ружейным приемам», на воронежской квартире Аносова 29.02.1908 г. был произведен обыск, найдено оружие и порох, после чего он был заключен в Коротоякскую тюрьму. 16.07.1909 г. приговором Временного военного суда в г. Воронеже Аносов по этому делу признан невиновным, однако тотчас же был снова взят под стражу и заключен в Воронежскую губернскую тюрьму по тому же обвинению. Ему грозила высылка в Восточную Сибирь сроком на 5 лет, но дело, по-видимому, закрыли, поскольку 04.01.1910 г. Аносов опять был арестован и помещен в Воронежскую губернскую тюрьму за сбор и передачу денежных средств партии с.-р. В 1914 г. Аносов был призван в армию, участвовал в боях, а с 1915 по 1918 г. находился в плену в Германии. После освобождения вернулся в Воронеж, возглавив анархистскую деятельность в городе и губернии; во время гражданской войны находился в плену у Шкуро и был освобожден частями Красной Армии из тюрьмы г. Харькова. С 1918 по 1926 г. Аносов — один из секретарей Всероссийской федерации анархистов-коммунистов.

Осенью 1929 г. от Аносова к Н.И.Проферансову ушла жена, Юлия Митрофановна, урожденная Бутусова, с тремя детьми — Сергеем, 1916 г. рожд., Еленой, 1921г. рожд., и Юлией, 1922 г. рожд., а сам он переехал в коммунальную квартиру по адресу: Пресненский вал, Расторгуевский переулок, д. 8/10, кв. 2. К этому времени он работал распространителем печати и инструктором по туризму. Наиболее подробно о его жизни в этот период показывали его новые соседи по квартире — М.В.Кустова и ее дочь, К.Ф.Кустова. Так, по словам первой из них, Аносов при переезде отрекомендовался «секретарем Общества туристов», но когда они справились о нем в этом Обществе, то оказалось, что там он «просто проводил электричество, да и то по временной работе». По их словам, «к Аносову часто приходили мужчины и женщины, все интеллигентные приезжали даже иностранцы». К.Ф.Кустова рассказывала, что у Аносова была большая библиотека, состоявшая из художественной (классика русская и зарубежная), географической литературы и политической, где были книги Бакунина, Кропоткина и Карелина. «Б^/ло такое время, что приходила женщина и оставалась без него, тогда наблюдался особый наплыв женщин. Мы проверили, в чем б^/ло дело, подослав одну гражданку. Оказалось, что эта женщина занималась гаданием. Иногда приходили женщины прямо к Аносову с этой целью. Когда его не заставали дома, то спрашивали, какой он из себя гадатель. Аносова мы считали врачом, печатником (по документу), туртстом-профессионалом, электром,онтером - трудно б^/ло определить, кто он такой есть.. Нас удивляло, как он мог жить, когда не б^/ло средств, т.е. работы. Он открыто заявлял, что он в ней не нуждается, она его не интересует, и по повесткам не являлся на биржу труда.. В конце зимы, кажется, он поступил работать агентом по распространению газеты «Известия»...» [ЦА ФСБ РФ, Р-33312, т. 9, л. 7 и 9].

Первый раз Г.И.Аносов был арестован 23.04.1925 г. на своей квартире (Тверская, Настасьинский переулок, 5, кв. 2), по подозрению в связях с анархо-подпольем, что он категорически отрицал, заявив: «Во всех отношениях я солидаризируюсь с тем, что исходит лично от Карелина; что касается деятельности остальных членов Секретариата ВФА, то я не несу за них ответственности, ибо в Секретариате уже не состою с конца 1924 г. <...> В Москве существуют анархические группы для изучения теории анархизм,а, но этих групп я не знаю...» [ЦА ФСБ РФ, Р—15707 (преж. — 575051), л. 5об].

В знак протеста против этого ареста Аносов объявил голодовку, поскольку, по его сообщению, Рутковский и Кирре обещали ему освобождение, однако последнее пришло к нему только на четвертый день — 29.05.25 г. Протест Аносова, по-видимому, был связан с выданной им подпиской о лояльности, которой добивались от него в ОГПУ и которая датирована 08.05.25 г.: «Даю честное слово анархиста, что Советская власть и коммунистическая партия будет видеть в лице меня самого честного друга и товарища, что я доказал и доказываю с первого дня после моего возвращения из германского плена; как на фронте, так и на мирном строительстве работал рука об руку с коммунистической партией. Григорий Аносов» [ЦА ФСБ РФ, Р—15707 (преж. — 575051), л. 20].

При аресте и обыске у Аносова были изъяты, наряду с другими бумагами, сочинения А.А.Карелина в рукописях — «Три ночи», «Страшный звонарь», «Рыцари», «Картинки из жизни Господина Великого Новгорода», — которые жена Аносова, получила из ОГПУ только 12.09.25 г.

Очередной арест Г.И. Аносова произошел в ночь с 11 на 12 сентября 1930 г. При обыске у него было изъято: 1) газета «Рассвет» за 1925—1926 гг., 2) папка с разными бумагами и статьями анархистского содержания, 3) папка с машинописными материалами религиозного содержания, 4) регистр с вырезками из газеты «Рассвет» и других, документами анархического «Черного Креста» периода 1921 г., стихотворением С.Есенина «Послание евангелисту Демьяну» и другой литературой, 5) 4 фотографии, различные адреса и царские (бумажные) деньги. Характерно примечание к протоколу обыска, что «оставлено около 5 пудов литературы различных авторов (анархистов) и различные архивные материалы Комитета анархистов (бланки, билеты и др.)». Кроме того, изъята пишущая машинка «Ремингтон» и 4 кредитных билета на сумму 10 долларов США.

Допрошен 14.09.30 г. и 28.12.30 г. В.Сазоновым. 25.09.30 г. Г.И.Аносову было предъявлено обвинение в причастности к контрреволюционной организации, создании подпольных кружков и руководстве таковыми. Содержался он в Бутырской тюрьме. Постановлением Коллегии ОГПУ от 13.01.31 г. по делу «Ордена Света» Г.И.Аносов был приговорен к пяти годам заключения и отправлен в Ярославский политизолятор. 04.09.35 г. он был освобожден из тюрьмы и сослан на поселение в Омскую область.