2020-09-28
79
Я не злоба.
Я – горькая русская злость!
Это мой флаг взлетел над Рейхстагом.
Сколько крови моей молодой пролилось
По фронтам, по тылам, по ГУЛАГам…
Это я в сорок первом шагнула на дот
И воскресла в пылающем танке.
Мне Гастелло доверил свой главный полёт,
И меня не купить за полбанки.
Я свинцовой иглой вся прошита насквозь,
Но – живая! По воле Господней.
Я – нормальная русская горькая злость! –
Вот взяла и проснулась сегодня...
ВСЁ ВОЗВРАЩАЕТСЯ
Как мило верить в доброго царя,
О будущем мечтать на сон грядущий
И, отрывая лист календаря,
Надеяться, что новый будет лучше.
Не слышать вздора, глупостей, вранья.
Друзей встречать вопросом о погоде.
Всё возвращается на круги на своя,
А молодость тем временем уходит.
И вот она – незримая черта!
За ней огни последнего причала.
– О Господи! – прошу я у Христа, –
|
|
|
Дозволь спастись и жизнь начать сначала.
Ты видишь сам, разруха, мрак кругом.
Хотя признаться в этом неприятно.
Всё возвращается:
Гоморра и Содом,
А молодость уходит безвозвратно.
Господь ответил:
– Рад бы, да нельзя!
Со временем шутить никто не вправе.
Одна и та же самая стезя
Приводит на Голгофу и ко славе.
Дом не построить, сидя у костра.
И не согреть холодными сердцами…
Всё возвращается:
и дни… и вечера…
А молодость не меряют годами!
ТРИПТИХ
Давай поговорим о доброте!
Откроем окна. Двери – нараспашку.
Наденет солнце свежую рубашку
И в дом войдёт к живущим в темноте.
О милости давай поговорим!
О грустном вспомним, но совсем немного.
Врагов простим – как велено нам Богом.
И жизнь свою любимым посвятим!
***
Стихи замёрзли. Мир сошёл с ума…
Бредёт усталость по годам-ступенькам.
И прошлое стареет помаленьку,
И за зимою следует зима.
Нет лучших дней, и ночи все плохи.
И не простить, и не прийти с повинной.
И женщина глуха, и слеп мужчина,
И на губах погибшие стихи…
***
Не позабудь любимой дать тепла…
Борьба за власть, погоня за карьерой –
Всё мимолётно, всё сгорит дотла.
Но будут у тебя любовь и вера.
И мудрый кот под дубом вековым
Цепь разорвёт и позовёт в дорогу.
Ты будешь жить и жизнь давать другим,
Но не забудь быть благодарным Богу!
К ВОЗВРАЩЕНИЮ ТИХВИНСКОЙ ИКОНЫ БОЖИЕЙ МАТЕРИ
Неужели и нас удостоит Господь благодати?!
|
|
|
Не за веру, увы! –
Свята Русь, а народ без креста.
Но как много свечей, поминальных свечей у распятий!
И за каждой душа.
И у каждой своя высота.
А Господь – он один!
И Россия – одна во вселенной!
Есть кого возлюбить.
Есть за что умереть в свой черёд.
Всё вернётся на круг.
Плоть и кровь наши грешные бренны,
Но бессмертна душа!
И её Матерь Божия ждёт.
СКАЗ ПРО ТО, КАК ОДНАЖДЫ БЕЛУЮ ЗАВИСТЬ СДЕЛАЛИ ЧЁРНОЙ… И ЧТО ИЗ ЭТОГО ВЫШЛО
Не всякая правда рождается скоро.
Иную до смерти хранят на груди.
Не каждое яблоко символ раздора,
Не всякая туча приносит дожди.
Жила-была Зависть. В такой-то деревне
В таком-то году – молода и бела!
С рассветом вставала. И к зорьке вечерней
Всегда успевала закончить дела.
Скотина накормлена – козы, овечки…
И убрано в доме, пирог на столе.
Котёнок Пушок развалился у печки,
И небо прильнуло к усталой земле.
А Белая Зависть на мягкой кровати
Мечтает о счастье, о солнечных днях.
О том, как сошьёт подвенечное платье
И вышьет лебёдушек на рукавах.
А утром однажды, подобно принцессе,
Лицо окропит ключевою водой.
И всё будет так, как написано в пьесе:
И принц молодой, и дворец золотой!
Но очень не нравилось бабке Глафире,
Как Белая Зависть романсы поёт.
У ней-то самой – грязь в холодном сортире
И сорной травою зарос огород.
И бабка Глафира пришла к бабе Дуне,
А та пригласила Фому и Петра.
И сопли летели, и брызгались слюни,
И брага в стаканы лилась до утра.
– Ну что будем делать? – спросила Глафира.
– Придумаем что-нибудь, – фыркнул Фома.
А Пётр засмеялся: – Историю Мира
Листай перед сном, дорогая кума!
Возьмём бочку с дёгтем. А дальше всё просто:
Испачкать ворота – всего-то делов…
И Белая Зависть от липких вопросов
Сама почернеет, поклясться готов.
Ну что приумолкли? Ещё по стакашку! –
И злая усмешка слетела с лица.
И взвизгнули петли, и дверь нараспашку,
И горе-трава зацвела у крыльца.
И Белая Зависть покрылась позором.
И чёрною жабою стала она…
Не каждое яблоко – символ раздора,
Не всякая правда смертельно больна.
ЗАЛОЖЕННАЯ СОВЕСТЬ
Решил я совесть сдать в ломбард.
Зашёл в шикарный зал.
В смятенье бросил робкий взгляд
На грозных вышибал.
– Ну-ну! – сказал хозяин-«шкаф». –
Чего раззявил рот?!
У нас не пьют на брудершафт,
Ты перепутал вход.
Блеснуло золото в зубах,
Забрызгало слюной…
А я, в поношенных штанах,
Голодный и больной,
Решал единственный вопрос:
Предать иль не предать?
Как будто пачку папирос
Пришёл на хлеб менять.
Но «шкаф» был опытен, умён,
Нахален, как паук.
Занёс меня в реестр имён
И совесть – хлоп в сундук!
– На, получай за вещь сполна
И дальше падай вниз,
Тебе дарует сатана
Бессовестную жизнь.
Я пропустил его намёк,
Квитанцию в карман:
– Мерси, мусьё!
– Прощай, совок!
Да здравствуй, Нью-Иван!
И вот я в новеньких штанах –
Гуд монинг!
Видерзейн! –
На незнакомых языках
Приветствую друзей.
Лечу в Нью-Йорк. Качу в Париж.
В Канаду. В Амстердам.
Кручу дела. Блюду престиж.
Хожу по головам.
Сметать преграды на пути –
Неслабая стезя…
Да только в отчий дом войти
Без совести нельзя.
Я поражён, сражён, побит,
А бес мой – тут как тут.
– Скорей в ломбард, – мне говорит.
И поднимает кнут.
Знакомый зал.
Всё тот же «шкаф»,
Да я – не дуралей!
Со мною пили брудершафт
Потомки королей.
– Здесь вещь моя! – кричу я в лоб. –
Вот деньги, документ…
|
|
|
Давай скорее, остолоп,
Высчитывай процент.
«Шкаф» заскрипел.
Что взять с него…
Открыл ногой сундук.
Но не увидел ничего
Ни в нём я, ни вокруг.
Лишь только старые штаны.
Да пыль. Да таракан…
А «шкаф» глядел со стороны
И водку лил в стакан…
ДОРОГА В НИКУДА
Безверие – дорога в никуда …
В преддверии Великого Суда
Собрал Всевышний подданных своих.
Про жизнь спросил и о делах земных.
И гром гремел, и бледен был Господь.
Француз ответил:
– Миром правит плоть!
– Мы не согласны! – возразил еврей…
А русский молча выпил за друзей
И положил горбушку на стакан…
А мусульманин руку на Коран.
И лица в ожиданье напряглись…
Господь воздал, и души вознеслись…
Блажен, кто верою и помыслами чист!
– А как же мы?! – воскликнул атеист.
И погрузилась, суша в океан…
Господь не милостив к потомкам обезьян…
