VII. Этика человеческого рода

Как было показано в разделе III, сложное понятие человеческого рода включает в себя триаду индивид <-> общество <- род. Индивиды представляют собой нечто большее, чем продукты процесса воспроизведения человеческого рода, но сам этот процесс является результатом деятельности индивидов каждого поколения. Взаимодействия между индивидами создают общество, а последнее обратно воздействует на индивидов. Культура в родовом смысле возникает из этих взаимодействий, устанавливает связь между ними и придает им цен­ность. Индивид <-► общество -> вид, стало быть, поддерживают друг друга в полном смысле этого слова: находятся в тесной связи друг с другом, помогают друг другу, взаимно поддерживают друг друга.

Таким образом, индивид <-> общество <-> род не только неотделимы друг от друга, но и со-производят друг друга. Каждое из этих понятий является одновременно и средством, и целью для других. Ни один из них нельзя абсолютизировать и превращать в высшую цель триады; сама триада в движении образует свою собственную цель. Следовательно, ее элементы не могут быть поняты как разъединенные. Всякое понятие человеческого рода означает совместное развитие индивиду­альных автономий, общего участия и чувства принадлежности к чело­веческому роду. Внутри этой сложной триады возникает сознание.

Отныне подлинно человеческая этика, т. е. антропоэтика, должна рассматриваться как этика взаимодействия в триаде индивид <-> об­щество <-> род, откуда возникают наше сознание и наш собственно человеческий ум. Такова основа для преподавания этики в будущем.

Антропоэтика предполагает осознанную и просвещенную реши­мость:

• взять на себя ответственность за положение человека на планете, за со-производство триады индивид <-> общество –   род при всей СЛОЖНОСТИ нашей эры;

- развивать гуманность в нас самих, в нашем личном сознании;  

• принять ответственность за судьбу человечества во всей ее полноте и внутренних противоречиях.

Антропоэтика требует от нас возложить на себя осуществление антропологической миссии тысячелетия:

• трудиться во имя гуманизации человечества;

• осуществлять двойное управление планеты: подчиняться течению жизни и управлять жизнью;

• воплощать в жизнь планетарное единство в разнообразии;

• уважать в других как их отличие от нас, так и их тождественность с нами;

• развивать этику солидарности;

• развивать этику понимания;

• обучать этике человеческого рода.

Антропоэтика включает в себя также надежду на осуществление человечества как планетарного сознания и гражданства. Она включает в себя, стало быть, как и всякая этика, стремление и волю, а также заключение пари в условиях неопределенности. Антропоэтика представляет собой индивидуальное сознание, выходящее за пределы индивидуальности.

1. Петля индивид <-> общество: обучать
        демократии               

Индивид и Общество существуют во взаимосвязи. В демократическом обществе устанавливается богатое и сложное отношение индивид <-> общество: индивиды и общество помогают друг другу, расцветают во взаимодействии, регулируют и контролируют друг друга.

Демократия основывается на контроле аппарата власти со стороны контролируемых и тем самым уменьшает порабощение (которое об условлено властью, которая не подвергается обратному воздействию со стороны тех, которые ей подчиняются). В этом смысле демократия есть нечто большее, чем политический режим. Это постоянное восстановление сложной петли прямого и обратного воздействия: граждане создают демократию, которая создает граждан.

В отличие от демократических обществ, функционирующих на основе свободы личности и ответственности индивидов, авторитарные или тоталитарные общества колонизируют индивидов, которые становятся беспрекословно подчиненными власти. В условиях демократии индивид является гражданином, личностью, обладающей правами и несу щей ответственность; при этом он использует свои права свободно выражать свои желания и интересы, он осознает свою ответственность и солидарен с государством.

1.1. Демократия и сложность. Невозможно дать простое определение демократии. Суверенность гражданского населения предпола­гает в то же время самоограничение этой суверенности посредством подчинения законам и передачи суверенности избранным им лицам. Демократия предполагает, кроме того, самоограничение превосходства государства посредством разделения властей, гарантии индиви­дуальных прав и защиты частной жизни.

Демократия, очевидно, испытывает потребность в консенсусе большинства граждан и в соблюдении демократических правил. Она ну­ждается в том, чтобы подавляющее большинство граждан доверяли
демократии. Но, наряду с консенсусом, для демократии необходимы разнообразие и антагонизмы.                                                                           

Опыт тоталитаризма ярко показал ключевой признак демократии — ее жизненную связь с разнообразием.

Демократия предполагает и культивирует разнообразие интересов, и также и разнообразие идей. Уважение разнообразия означает, что демократию нельзя отождествлять с диктатурой большинства над меньшинствами; она должна включать в себя право меньшинств, претендующих на существование и выражение своих мнений, она должна позволять высказывать еретические и отклоняющиеся от общепринятых норм идеи. Подобно тому как надо поддерживать разнообразие существующих видов, чтобы сохранить биосферу, надо поощрять раз­нообразие идей и мнений, источников информации и средств инфор­мации (прессы, радио и телевизионных каналов), чтобы обеспечивать демократическую жизнь.

Кроме того, демократия нуждается в конфликтах идей и мнений; они придают ей жизненность и продуктивность. Но жизненная сила и про­дуктивность конфликтов может проявляться и развертываться только при соблюдении демократических правил, которые регулируют возни­кающие острые противоречия, заменяя кулачные потасовки борьбой идей, и которые позволяют определить в дебатах, смягченных участи­ем посредников, и в последующих выборах предварительного победителя в развивающемся конфликте идей; этот победитель, находясь в постоянном контакте с избравшими его людьми, обязан давать отчет О проведении в жизнь своих идей.

Итак, требуя одновременно и консенсуса, и разнообразия, и кон­фликтности, демократия представляет собой сложную систему орга­низации и политической культуры, которая питает и питается авто­номией сознаний индивидов, свободой выражения их мнений, их со­знанием гражданского долга. Последнее, в свою очередь, питает и питается идеалом Свободы – Равенства – Братства, предполагаю­щим творческие столкновения между этими тремя неотделимыми друг от друга понятиями.

 

Демократия создает, стало быть, сложную политическую систему в том смысле, что она получает жизненные соки от множественно­сти, конкуренции и острых противоречий, оставаясь все же неким сообществом.

Таким образом, демократия есть соединение объединения и разъ­единения; она терпит и питается постоянно возникающими, иногда бурными, конфликтами, которые придают ей жизненность. Она взра­щивается на почве плюрализма, включая и плюрализм на высшем уровне государства (разделение исполнительной, законодательной и судебной властей), и должна поддерживать этот плюрализм, чтобы находить поддержку для самой себя.

Развитие политических, экономических и социальных сложных орга­низаций содействует развитию индивидуальности, а последняя утвер­ждает себя в них в своих правах (человека и гражданина); она обретает экзистенциальные свободы (автономный выбор супруга, места обита­ния, формы проведения досуга...).

1.2. Демократический диалог. Все важные характерные черты демократии являются диалогическими по своему характеру, в котором объединяются взаимодополнительным образом антагонистические по­нятия: консенсус/конфликтность, свобода <-> равенство – братство, национальное сообщество/социальные и идеологические антагониз­мы. Наконец, демократия определяется некими условиями, которые зависят от своего осуществления (сознание, свойственное граждани­ну, принятие правил демократической игры).

Демократии являются хрупкими, они поддерживаются конфликтами, но последние могут их затопить. Демократия пока не стала всеобщим достоянием планеты, еще имеются диктатуры и остатки тоталитаризма XX века или даже зародыши нового тоталитаризма. Демократия будет оставаться под угрозой и в XXI веке. Более того, существующие демо­кратии не реализованы в должной мере, они неполны и незавершенны. Демократизация западных обществ представляла собой длительный процесс, который протекал чрезвычайно медленно и неравномерно в разных областях, таких, скажем, как получение женщинами равных с мужчинами прав в семье, работе, доступе к общественной карьере. Западный социализм не смог достигнуть успеха в демократизации эко­номической/социальной организации наших промышленных объедине­ний. Предприятия остаются иерархическими авторитарными система­ми, только частично демократизированными в результате учреждения советов и синдикатов. Разумеется, существуют пределы демократи­зации в организациях, действенность которых основана на послуша­нии, как в армии. Но стоит задаться вопросом, нельзя ли, как это, впрочем, уже осуществили некоторые предприятия, достигнуть иной действенности, призывая к проявлению инициативы и ответственности со стороны индивидов или групп. Во всяком случае, надо признать, что наши демократии имеют недостатки и пробелы. Так, например, «интересованные граждане не учитывают альтернативы при выборе транспортных средств (скоростные поезда, авиалайнеры-гиганты, автодороги и т.д.).

Проблема не только в незавершенных демократических преобразованиях. Существуют также регрессивные процессы, когда граждан пытаются отстранить от крупных политических решений (под предло­гом, что только «эксперты»-технократы имеют необходимые знания дни принятия столь «сложных» решений), сомневаются в компетент­ности граждан, подвергают угрозе разнообразие, уничтожают созна­ние гражданского долга.

Эти регрессивные процессы связаны с нарастанием сложности проблем и с искаженным способом их обсуждения. Политика раздробля­емся на различные области, и возможность понять их в совокупности уменьшается или вовсе исчезает.

Наряду с этим имеет место деполитизация политики, которая саморастворяется в администрировании, технических вопросах (экспертизе), ведении хозяйства, количественном мышлении (проведении опро­сов, учете статистических данных). Политика, раздробленная на эти крохи, теряет понимание жизни, страданий, невзгод, одиночества, теx потребностей, которые не могут быть выражены в цифрах. Все ли ведет гигантскому регрессу демократии, когда граждан лишают прав участвовать в решении фундаментальных проблем гражданского общества.

1.3. Будущее демократии. Демократические системы XXI века будут сталкиваться с гигантской проблемой, порожденной развитием огромной машины, где наука, техника и бюрократия тесно связаны. Эта огромная машина не только производит знание и дает разъясне­ние, она порождает также незнание и ослепление. Развитие научных дисциплин продемонстрировало преимущества разделения труда, но вместе с тем оно породило и неудобства сверхспециализации: раз­дробление знания и разгораживание дисциплин. Знание становится все более эзотерическим (доступным только специалистам) и аноним­ным (сконцентрированным в банках данных и используемым аноним­ными инстанциями, прежде всего руководителями государства). Также и техническое знание предназначено для экспертов, компетентность которых в какой-то узкой, ограниченной области сопровождается не­компетентностью, когда на этой области паразитируют внешние сфе­ры или эта область видоизменяется из-за нового события. При таких условиях гражданин теряет право на знание. Он имеет право  приобре

тать специализированные знания, обучаясь ad hoc, т.е. применитель­но к данному конкретному случаю, но он как гражданин лишен над­лежащей интегрирующей точки зрения; Атомное оружие, например, всецело лишило гражданина возможности размышлять о нем и кон­тролировать его. Его применение обычно вверено личному решению исключительно руководителя государства, действующего в одиночку, без консультации с какой бы то ни было правомочной демократиче­ской инстанцией. Чем более технической становится политика, тем больше регрессирует демократическая компетентность.

Эта проблема касается не только состояния кризиса или войны. Это проблема повседневной жизни. Развитие технобюрократии устанавли­вает господство экспертов во всех тех областях, которые до недавних пор зависели от дискуссий и политических решений, и оно узурпирует у граждан право решения в критических ситуациях, и они становят­ся открытыми для биологических манипуляций отцовством, материн­ством, рождением, смертью. За исключением нескольких случаев, эти проблемы не вошли в политическое сознание и не стали предметом демократических дебатов в XX веке.

На более глубоком уровне увеличивающаяся пропасть между эзо­терической, сверхспециализированной технонаукой и гражданами со­здает двойственность между знающими, знания которых, впрочем, раздробленны и не позволяют контекстуализировать и глобализиро­вать, и невежественными, т. е. множеством граждан. Так создается новый социальный разлом между «новым классом» и гражданами. Та­кой же процесс развертывается между богатыми странами и бедными странами в отношении доступа к новым технологиям связи.

Граждане отстранены от политических сфер, которые оказывают­ся все более монополизированными «экспертами», и господство «но­вого класса» выступает фактически препятствием для демократиза­ции знания.

В условиях, когда политика сводится к решению технических и эко­номических вопросов, а экономика сводится к росту, когда утрачива­ются ориентиры деятельности и горизонты будущего, ослабевает со­знание гражданского долга, люди спасаются бегством из политики и находят пристанище в личной жизни, в обществе чередуются периоды апатии и бурных возмущений, и, несмотря на поддержку со стороны демократических институтов, демократическая жизнь замирает.

В этих условиях перед обществами, считающимися демократическими, настоятельно ставится задача возрождения демократии, то­гда как для весьма большой части мира еще стоит проблема, как построить демократическое общество. Глобальная задача состоит в том, чтобы создавать новые возможности для развития демократии в масштабе всей планеты.

  Возрождение демократии предполагает возрождение сознания гражданского долга, которое, в свою очередь, предполагает возрождение солидарности и ответственности, т.е. развитие антропоэтики*.

2. Петля индивид –   род: обучать земному гражданству

Этическая связь индивида с человеческим родом была закреплена со времен античных цивилизаций. Римский автор Терренс, живший во втором веке до нашей эры, вложил в уста одного из своих персонажей свою сентенцию: «homo sum, nihil a me alienum puto» («я — человек, и ничто человеческое мне не чуждо»).

Эта антропоэтика была замаскирована, затемнена и сведена на нет и различных замкнутых этических учениях в истории культуры, но ее не переставали защищать великие всемирные религии, и она появлялась вновь и вновь в универсальных этических системах, в гуманизме, в понимании прав человека, в кантовском категорическом императиве.

Уже Кант говорил, что географическая конечность нашей планеты предписывает ее обитателям принцип гостеприимства, признающий за Другим право не быть принятым в качестве врага. Начиная с XX века, общность земной судьбы заставляет нас принять жизненно необ­ходимую нам солидарность.