Подмиры Уильяма Джемса; конечные области значения
В известной главе своей книги «Принципы психологии»60 Уильям Джемс показывает, что есть несколько – вероятно, бесконечно много – порядков реальностей, каждый из которых обладает своим особым и самостоятельным стилем существования. Джемс называет их «подмирами» и приводит в качестве примера мир чувственных, или физических вещей (как верховную реальность), мир науки, мир идеальных отношений, миры мифологии и религии, мир «идолов племени», различные миры индивидуальных мнений, мир умопомешательства и душевной неуравновешенности. «Каждый мир, пока на него направлено внимание, по-своему реален; только реальность эта исчезает вместе с вниманием». Под реальностью разумеется просто связь с нашей эмоциональной и деятельной жизнью; реально все, что возбуждает и стимулирует наш интерес. Нам свойственно элементарное побуждение к немедленному удостоверению реальности всего, что мы воспринимаем, пока ничто этому не противоречит. «…Во все суждения, будь то атрибутивные или экзистенциальные, верят благодаря самому факту их воспринятости, если только не сталкиваются с другими суждениями, в которые тоже верят в то же самое время, и обретают веру благодаря тому, что их термины совпадают с терминами этих других суждений»61.
|
|
Можно привести и много других примеров. Игровой мир маленькой девочки, пока остается непотревоженным, является ее реальностью. Она и в самом деле мать, а кукла – ее дочка. Рыцарь на гравюре Дюрера лишь с точки зрения реальности внешнего мира является изобразительной презентацией в модификации нейтральности. В мире искусства – в данном случае, художественного воображения – рыцарь, смерть и дьявол «реально» существуют как сущности царства художественной фантазии. Пока длится театральное представление, Гамлет для нас реально является Гамлетом, а не Лоренсом Оливье, «играющим роль» или «представляющим» Гамлета.
Оригинальную теорию Уильяма Джемса следует, конечно, отделить от психологического контекста и проанализировать в плане ее многочисленных частных приложений. Мы уже попытались это сделать в другом месте62. В этой статье мы предпочитаем говорить не о подмирах, как делает Уильям Джемс, а о
конечных областях значения, которым мы придаем характер реальности. Этим изменением в терминологии мы подчеркиваем, что именно значение наших переживаний, а не онтологическая структура объектов, конституирует реальность. Каждая область значения – верховный мир реальных объектов и событий, в который мы можем встраиваться своими действиями, мир воображений и фантазмов, как, например, игровой мир ребенка, мир сумасшедшего, а также мир искусства, мир сновидений, мир научного созерцания – обладает своим особым когнитивным стилем. И именно этот особый стиль, характеризующий некоторую совокупность наших переживаний, конституирует их как конечную область значения. Все переживания в каждом из этих миров являются, в плане этого когнитивного стиля, внутренне согласованными и совместимыми друг с другом (хотя не совместимыми со значением повседневной жизни). Более того, каждая из этих конечных областей значения характеризуется, наряду с прочим, особой напряженностью сознания (от полного бодрствования в реальности повседневной жизни до сна в мире сновидений), особой временной перспективой, особой формой самопереживания и, наконец, специфической формой социальности.
|
|
Верховная реальность
Уильям Джемс справедливо называет подуниверсум чувств, или физических вещей, верховной реальностью. Однако мы предпочли бы принять в качестве верховной реальности ту конечную область значения, которую мы назвали реальностью нашей повседневной жизни. Выше (в параграфе IV, п. 6) мы указали, что реальность повседневной жизни, принимаемая как данность нашим обыденным мышлением, включает не только физические объекты, факты и события в нашей реальной и потенциальной досягаемости, воспринимаемые в качестве таковых в сугубо апперцептивной схеме, но и аппрезен-тативные соотнесения низшего порядка, посредством которых физические объекты природы преобразуются в социокультурные объекты. Но поскольку в этих аппрезентациях низшего порядка аппрезентирующим членом также являются объекты, факты или события внешнего мира, мы считаем, что наше определение совместимо с определением Джемса. Мы можем также согласиться с Сантаяной63, что «дух никогда не может овладеть идеями и уж тем более передать их без материального ос-
510
511
нащения и повода»: «Язык должен прийти в движение; слышимое общеупотребимое слово должно соскользнуть с уст и достичь внимающего уха; руки с вложенными в них орудиями или планами должны вмешаться в дело, дабы претворить проект».
Внешний мир повседневной жизни является верховной реальностью:
а) потому что мы всегда в нем участвуем, даже когда спим
и грезим, посредством наших тел, которые сами по себе суть
вещи внешнего мира;
б) потому что внешние объекты ограничивают наши воз
можности свободного действия, оказывая сопротивление, тре
бующее от нас усилий по его преодолению, если его возмож
но преодолеть;
в) потому что это то царство, в которое мы можем встроить
ся нашей телесной активностью и которое мы, следовательно,
можем изменить и преобразовать;
г) потому что – и это лишь следствие из предыдущих положе
ний – в этом и только в этом царстве мы можем вступать в комму
никацию со своими собратьями и тем самым устанавливать «об
щую среду понимания», в том смысле, как понимал ее Гуссерль64.
Приведенные характеристики реальности повседневной жизни не означают, однако, будто другие конечные области значения не способны к социализации. Разумеется, есть конечные области значения, которые другие не могут интерсубъективно со мной разделить, например, мои сновидения или даже дневные грезы. Но есть и другие, например, игровой мир детей, которые допускают интерсубъективное участие и даже взаимодействие в рамках разделяемых фантазмов. В мире религиозных переживаний есть, с одной стороны, одинокое визионерство мистика или пророка и, с другой стороны, публичное богослужение; есть молитвы, совершаемые в одиночку, и молитвы, совершаемые конгрегацией.
Мы не ставим здесь цели разработать типологию форм социализации, существующих в разных конечных областях значения. Однако хотелось бы подчеркнуть, что во всех случаях, когда имеется такое интерсубъективное участие в одной из этих областей, заранее предполагается существование «вещественного повода или материального оснащения». Иными словами, коммуникация осуществляется с помощью объектов, фактов или событий, относящихся к верховной реальности чувственного внешнего мира, которые воспринимаются, однако, в ап-презентативной апперцепции.
|
|
Это в полной мере относится и к символическим аппрезен-тациям, поскольку они передаются в общении или задумываются как поддающиеся такой передаче. Тем не менее, есть одна основная особенность, отличающая символические ап-презентации от всех других аппрезентативных отношений, и ее краткое рассмотрение даст нам возможность переформулировать наше определение символа.