Ментальный тренажерный зал

 

Когда Ричи выступил на престижной встрече в Национальных институтах здравоохранения, идея его речи представляла собой интересную гипотезу: «Что если мы можем тренировать свой ум так же, как и тело?»

Фитнес-индустрия процветает на нашем желании быть здоровыми. Физическая форма является целью многих, независимо от того, работаем ли мы в этом направлении. Привычки личной гигиены вроде регулярного приема душа и чистки зубов являются естественным занятием. Так почему бы не задуматься об идее ментального фитнеса?

Нейропластичность — формирование ума с помощью регулярного опыта — неосознанно присутствует в нашей жизни, хотя мы обычно не знаем об этих усилиях. Мы тратим долгие часы на изучение экрана наших цифровых устройств или на бесконечное множество других довольно бессмысленных целей. В это время наши нейроны добросовестно укрепляют или ослабляют соответствующий участок мозга. Такая случайная ментальная диета скорее всего приведет к не менее случайным изменениям в мышце нашего ума.

Медитативная наука говорит нам, что мы можем более ответственно ухаживать за своим умом. Выгоды от целенаправленного формирования ума могут проявиться сразу же, как мы видели в данных по практикам любящей доброты.

Рассмотрим работу Трейси Шорс, разработавшей психологический и физический тренинг (MAP) для активации нейрогенеза — процесса образования новых клеток мозга[317]. Дважды в неделю участники в течение 30 минут занимались медитацией концентрации внимания, после чего в течение 30 минут выполняли упражнения по аэробике умеренной интенсивности. Исследование продолжалось восемь недель. Выгоды заключались в улучшении исполнительной функции, что говорит о позитивном изменении мозга.

Интенсивная тренировка укрепляет мышцы и повышает выносливость. Мы знаем, что если прекратим заниматься, то у нас вновь появится одышка и жировые отложения. То же самое относится и к изменениям в уме и мозге после внутренней тренировки — медитации и ее производных форм.

Раз мозг похож на мышцу, которая укрепляется с тренировкой, почему бы не предложить эквивалент фитнес-залов — ментальный тренажерный зал? Ментальный тренажерный зал был бы не физическим пространством, а набором приложений для внутренних упражнений, которыми можно пользоваться в любом месте.

Цифровые системы распространения способны предложить преимущества медитативной практики массовому населению. В то время как приложения для медитации уже пользуются популярностью, эти методы не имеют прямых научных оценок. Вместо этого разработчики приложений обычно ссылаются на проведенные учеными исследования медитации (и необязательно на лучшие исследования). При этом они не раскрывают подлинную эффективность своих приложений. Разработчикам одного такого приложения, которые утверждали об улучшении ментальных функций, пришлось заплатить большой штраф, когда государственные органы решили проверить их заявления, в итоге оказавшиеся неподтвержденными.

С другой стороны, факты на данный момент говорят о том, что если хорошо разработанные цифровые приложения будут тщательно изучены, они смогут пройти проверку. Например, исследование веб-инструкции по любящей доброте (рассмотрено в главе 6) показало, что она расслабляет людей и делает их более щедрыми[318].

Группа Соны Димиджиан связалась через интернет с людьми, которые имели слабые симптомы депрессии. Эти люди находились в зоне риска «выше среднего» по системе оценки полноценной депрессии. Команда Соны разработала онлайн-курс, взяв за основу MBCT. Он получил название «Внимательный баланс настроения»: восемь сеансов снижали симптомы депрессии и тревоги, такие как постоянное беспокойство и навязчивые мысли[319].

Но такие истории успеха не означают, что любые онлайн-курсы по медитации или ее производным формам полезны. Эффективнее ли одни курсы по сравнению с другими? Если да, то почему? Чтобы ответить на эти вопросы, требуется провести исследование.

По имеющимся у нас данным, в научной литературе нет ни одной публикации, которая напрямую оценивала бы эффективность любого из множества приложений по медитации, которые заявлены как «основано на научных фактах». Мы надеемся, что когда-нибудь подобная проверка станет стандартной процедурой для любого приложения, чтобы продемонстрировать обещанную работоспособность.

Несмотря на это, исследования медитации оказывают поддержку вероятным выгодам тренировки ума. По нашим представлениям, скоро культура будет относиться к уму так же, как и телу. Упражнения для поддержания ума в форме станут частью повседневной жизни.

 

Нейронный хакинг

 

В то мартовское утро снег в Новой Англии уже начал таять, и общая комната в викторианском корпусе колледжа Амхерста напоминала небольшой Ноев ковчег. Там собрались представители разных наук — религиоведы, экспериментальные психологи, нейроученые и философы.

Группа собралась под руководством Института ума и жизни, чтобы изучить область ума, связанную с повседневными желаниями. Иногда этот путь ведет к навязчивому желанию и затем к зависимости — будь то наркотики, порнография или шопинг.

Религиоведы назвали проблемой момент появления привязанности — эмоционального импульса, который заставляет нас стремиться к удовольствию, какую бы форму оно ни приняло. В плену привязанности, особенно когда она смещается по интенсивности между навязчивым желанием и зависимостью, возникает ощущение тревоги, которое запускает настойчивый, соблазняющий внутренний голос. Он шепчет нам, что объект наших желаний избавит нас от чувства тревоги.

Моменты возникновения привязанности могут быть настолько неявными, что остаются незамеченными в безумном море отвлекающих факторов нашего обычного душевного состояния. Исследование показывает, что мы скорее всего потянемся за калорийным угощением, когда в значительной степени отвлечены. Наркоманы с большей вероятностью ищут следующую дозу, когда видят маленькие подсказки: так футболка, в которую они были одеты, когда испытали «кайф», накрывает их лавиной воспоминаний о последней дозе.

Как отмечал философ Джейк Дэвис, это состояние отличается от чувства абсолютной легкости, которое мы испытываем, когда свободны от непреодолимых влечений. «Непривязанный ум» делает нас невосприимчивыми к этим импульсам, удовлетворенными собой в том состоянии, в котором мы находимся в данный момент.

Внимательность позволяет нам наблюдать за тем, что происходит в уме, а не просто увлекаться мыслями. Импульсы, которые захватывают нас, начинают уходить на задний план. «Вам нужно увидеть их, чтобы затем отпустить», — говорил Дэвис. В состоянии внимательности мы замечаем возникающие импульсы, но относимся к ним так же, как к другим спонтанным мыслям.

Психиатр и нейроученый Джадсон Брюер считает, что при этом в PCC (коре задней части поясной извилины) возникает нейронная активность. Недавно Брюер стал директором по исследованиям Центра внимательности при Медицинской школе Массачусетского университета в Вурстере — месте рождения MBSR. Психическая деятельность, в которой задействована PCC, включает в себя отвлекаемость, позволение уму блуждать, мысли о себе, одобрение выбора, который мы сделали, даже если считаем его аморальным, и ощущение вины. Ах, да — и навязчивые желания.

Исследовательская группа Брюера, как мы узнали в главе 8, сканировала мозг людей во время практики внимательности и обнаружила, что метод успокаивает PCC. Чем более непринужденной становится практика внимательности, тем больше успокаивается PCC[320]. В лаборатории Брюера внимательность помогла людям с никотиновой зависимостью отказаться от привычки[321]. Он разработал два приложения, в которых применил свои открытия по PCC для избавления от зависимости при переедании и курении[322].

Брюер продолжил применять свои нейронные открытия в практических целях, используя нейронную обратную связь, которая отслеживает активность мозга человека и мгновенно сообщает, становится конкретный участок активнее или пассивнее. Это позволяет человеку экспериментировать с действиями своего ума, направленными на снижение активности PCC. Обычно мы не замечаем того, что происходит в мозге, особенно в момент сканирования мозга. Это основная причина, почему открытия нейронауки так важны. Нейронная обратная связь разрушает барьер между умом и мозгом, объясняя, как мозговая активность запускает петлю обратной связи. Это дает нам почувствовать, как конкретный ментальный маневр влияет на происходящее в мозге. Мы полагаем, что следующее поколение приложений по медитации будет использовать обратную связь от соответствующих биологических или нейронных процессов с нейронной обратной связью Брюера в качестве прототипа.

Другим целевым объектом нейронной обратной связи могут быть гамма-волны, ЭЭГ-модель, которая характерна для мозга продвинутых йогинов. Однако в то время как воссоздание обратной связи по гамма-волнам широкой открытости йогинов может иметь результат, мы не рассматриваем нейронную обратную связь в качестве обходного пути к созданию измененных черт, как у йогинов. Гамма-осцилляции или любой конкретный показатель психического состояния йогинов предлагают в лучшем случае произвольный и тонкий слой богатой насыщенности жизни, которой наслаждаются йогины. В то время как обратная связь гамма-волн или любое другое погружение в подобные элементы может отличаться от нашего обычного состояния ума, они ни в коем случае не соизмеримы с результатами многолетней медитативной практики. Но есть и другие возможные выгоды. Рассмотрим медитирующую мышь.

Медитирующую мышь?! Эту нелепую возможность — или очень слабую параллель — изучили нейроученые из Орегонского университета. Хорошо, на самом деле мышь не медитировала. Исследователи использовали специальный стробоскоп, чтобы вызвать особые частоты в мозге мыши. Этот метод называется световой стимуляцией, при котором ритм ЭЭГ-волн устанавливается на уровне ритма мигающих огоньков стетоскопа. Похоже, мышь сочла этот эффект расслабляющим, судя по признакам сниженной тревоги[323]. Когда другие исследователи настроили мозг грызуна на частоту гамма-волн посредством световой стимуляции, они обнаружили, что уменьшилось количество амилоидных бляшек, связанных с болезнью Альцгеймера, по крайней мере у пожилой мыши[324].

Может ли обратная связь гамма-волн (распространенная у йогинов) замедлить или не допустить развитие болезни Альцгеймера? Анналы фармацевтических исследований изобилуют упоминаниями потенциальных методов лечения, которые, по-видимому, успешно действуют на мышей, но терпят неудачу при испытаниях с участием людей[325]. Нейронная обратная связь гамма-волн для предотвращения болезни Альцгеймера у людей может быть (а может и не быть) несбыточной мечтой.

Но базовая модель, гласящая, что приложения для нейронной обратной связи однажды сделают возвышенные состояния ума доступными широкой прослойке общества, кажется более многообещающей. Вновь мы хотим сделать оговорку: скорее всего, приложения создадут временные эффекты состояний, неустойчивые черты. Что уж говорить о существенном различии между годами интенсивной медитации и недолгим использованием нового приложения.

Однако мы считаем, что следующее поколение полезных приложений возникнет из методов и озарений, последовавших из медитативной науки. Пока что мы не знаем, какие формы они примут в итоге.

 

Наше путешествие

 

Убедительное доказательство в пользу измененных черт зарождалось медленно, в течение десятилетий. Мы учились в магистратуре, когда вышли на след новых методик, и теперь, когда мы подводим итог, имея теперь уже веские доказательства, мы достигли того этапа в жизни, когда люди думают о выходе на пенсию.

Основную часть этого времени мы были вынуждены развивать свое научное чутье с практически отсутствующими доказательными базами. Но нас успокаивало изречение, гласящее, что «отсутствие доказательства не является доказательством отсутствия». Корни нашей убежденности заключались в личном опыте медитационных ретритов, знакомстве с некоторыми редкими людьми, которые воплощали измененные черты, и прочтении текстов о медитации, указывающих на эту позитивную трансформацию бытия.

Однако с научной точки зрения это приравнивалось к отсутствию доказательства: непредвзятых эмпирических данных не было. Когда мы начали это научное путешествие, методов, позволяющих изучать измененные черты, было очень мало. В 70-е мы оказались загнаными в угол — могли заниматься лишь теми исследованиями, которые косвенно подтверждали нашу идею. Прежде всего, у нас не было подходящих объектов для исследований: вместо йогинов из отдаленных горных обителей нам пришлось довольствоваться студентами-второкурсниками Гарварда.

Главное — нейронаука находилась в своей неопределенной начальной фазе. Имеющиеся на тот момент методы изучения мозга по современным стандартам были примитивными: тогда «последним словом техники» считались неясные или косвенные показатели мозговой активности.

За десять лет до нашей учебы в Гарварде философ Томас Кун опубликовал «Структуру научных революций»[326], утверждая, что наука резко меняется время от времени, поскольку новые идеи и абсолютно инновационные парадигмы преобразовывают мышление. Эта идея зацепила нас, когда мы искали парадигмы, которые закладывали в психологию ранее немыслимые человеческие возможности. Идеи Куна, горячо обсуждаемые научным сообществом, побудили нас к действию, несмотря на сопротивление со стороны научных руководителей.

Науке нужны авантюристы. Именно таким был Ричи на своей дзафу в тот час неподвижности на ретрите с Гоенкой; Дэн, проводя время с йогинами и ламами и месяцами изучая руководство по медитации, датируемое V веком, — «Висуддхимаггу».

Наша убежденность в существовании измененных черт заставила нас обращать внимание на исследования, которые могли бы подтвердить наши догадки. Мы отфильтровали открытия с позиции своего опыта, сделав выводы, которые мало кто заметил.

Науки существуют в поле культурно-специфичных предположений, которые ограничивают наши взгляды на то, что возможно, особенно в поведенческих науках.

Психология того времени не знала, что восточные системы предлагают средства трансформации сущности человека. Когда мы взглянули на вещи под альтернативным азиатским углом, мы увидели новые возможности.

Теперь все больше эмпирических исследований подтверждают наши ранние догадки: регулярная тренировка ума меняет мозг как в структурном, так и функциональном плане. Это является доказательством концепции нейронной основы измененных черт, которая тысячелетиями описывалась в текстах практикующих. Более того, мы все можем меняться в этом спектре, который следует жесткому алгоритму «доза — результат», извлекая выгоды в соответствии с приложенными усилиями.

Медитативная нейронаука, перспективное направление, которое обогащает науку за рамками измененных черт, достигла этапа зрелости.

 

Кода

 

«Что, если, изменив свой ум, мы сможем улучшить не только свое здоровье и благополучие, но и здоровье и благополучие людей из наших сообществ и остального мира?»

Этот риторический вопрос прозвучал во внутреннем анонсе выступления Ричи в Национальном институте здравоохранения.

Что, если?

Мы видим, что получивший к тому времени широкое распространение ментальный фитнес глубоко изменит общество к лучшему. Мы надеемся, что наше научное исследование покажет огромный потенциал заботы об уме и мозге для достижения стабильного благополучия и убедит вас в том, что небольшая порция ежедневных ментальных упражнений может сыграть важную роль в его выработке.

Признаки подобного процветания включают в себя выросшую щедрость, доброту и внимание, а также менее жесткое деление на «мы» и «они». Различные виды медитации ведут к росту эмпатии и появлению навыка взгляда со стороны, и мы полагаем, что, возможно, эти практики укрепят чувство взаимосвязи друг с другом и планетой.

Культивированные в значительном масштабе, эти качества, особенно доброта и сострадание, неизбежно приведут к переменам к лучшему в наших сообществах, нациях и организациях. Позитивные измененные черты способны трансформировать наш мир и способствовать не только индивидуальному процветанию, но и повышению шансов на выживание человечества.

Нас вдохновляет мировоззрение Далай-ламы, которому больше 80 лет. Он призывает нас делать три вещи: добиваться спокойствия, следовать моральному принципу сострадания и действовать ради улучшения мира. Первое, внутреннее спокойствие, и второе, жизнь с состраданием, могут возникнуть в результате медитации, как и третье наставление, посредством правильных действий человека. Хотя предпринятые действия зависят от каждого из нас и индивидуальных способностей и возможностей — каждый может стать агентом сил добра[327].

Мы считаем этот «план» важной потребностью в сфере здравоохранения: он уменьшит жадность, эгоистичность, риск экологических катастроф и приведет к укреплению чувств доброты, взаимопонимания и спокойствия. Ориентация и развитие этих человеческих качеств напрямую поможет вырваться из порочного круга сложных социальных болезней, таких как бедность, межгрупповая вражда и беспечное отношение к благополучию нашей планеты[328].

Конечно, остается открытыми множество вопросов о том, как возникают измененные черты. Требуется гораздо больше исследований. Но научные данные в поддержку измененных черт дошли до того уровня, когда любой обладающий разумом и знаниями ученый согласится, что такая внутренняя перемена возможна. В то же время мало кто из нас сегодня осознает это, не говоря уже о том, чтобы допустить эту возможность для нас самих.

Научных данных, хотя они необходимы, недостаточно для осуществления перемен, о которых мы говорим. В мире, становящемся все более раздробленным и опасным, нам нужна альтернатива язвительному и циничному мышлению, мировоззрению, стимулируемому концентрацией лишь на плохом, хотя проявлений доброты гораздо больше. Иными словами, необходимость в человеческих качествах, которые воспитывают измененные черты, ощущается все острее.

Нам нужно больше людей доброй воли, людей толерантных и терпеливых, добрых и сострадательных. Эти качества могут стать не только поддерживаемыми в душе, но и воплощенными в жизни.

Мы — вместе с легионами путешественников, проделавших этот путь, — более 40 лет изучали измененные черты в полевых исследованиях, лаборатории и своем уме. Так зачем нужна эта книга?

Ответ прост. Мы считаем, что чем больше таких обновлений произойдет в мозге, уме и бытие, тем в большей степени они изменят мир к лучшему. То, что задает этот курс на улучшение человека, исключая долгую историю провальных утопичных схем, сводится к науке.

Мы предложили доказательство, подтверждающее возможность создавать эти позитивные качества в глубинах нашего бытия и возможность для каждого из нас начать внутреннее путешествие. Далеко не все могут приложить активные усилия, чтобы отправиться по глубинному пути. Но более широкие пути показывают, что качествам вроде равностности и сострадания можно научиться. Мы можем привить эти навыки своим детям и укрепить их в себе.

Любые шаги, которые мы делаем в этом направлении, являются позитивным вкладом в нашу жизнь и мир.