2020-10-11
109
– А у Земли тоже есть разум? – всё никак не мог выяснить для себя этот вопрос Костик.
– Безусловно, и человек с ним связан, так как этот разум находится в памяти жидкой структуры и в нём накапливается информация обо всём, в том числе о каждом из нас. Так как, я уже говорил, большая часть нашего тела состоит из жидкости, то все данные о нас, начиная от мыслей, эмоций, заканчивая здоровьем и матрицей ДНК, закладываются в эту память.
– А долго она хранится?
– Долго.
– Так это получается, что можно узнать о ком угодно, когда-либо жившего на этой планете, там Наполеоне, Чингисхане… – размечтался Костик.
– Хм, нашёл о ком узнавать, – подколол его Андрей. – Есть же более интересные личности.
– Да это я так, к слову, – поспешил оправдаться Костик и посмотрел на Сэнсэя.
– Это гораздо серьёзнее, чем тебе кажется, – ответил тот. – И обладают такими возможностями единицы из всего человечества.
– А есть более высший разум, чем разум Земли? – не унимался Костик.
– Конечно. Существуют более высшие информационные структуры, вплоть до глобальной. Но все они подконтрольны только Одному, Тому, кого мы называем Богом.
– А кто те единицы, которые могут считывать информацию с воды? – с хитрецой в голосе спросил Женя.
– Ну, к примеру, истинно святые люди. Как они творили «чудеса»? Чистотой своей веры. Для людей это кажется невероятным. А для них это было вполне доступным. Чистота мысли и вера – вот что было главным. Ибо в самих чудесах на самом деле никакого чуда нет. Это всего лишь элементарные знания, в том числе науки о воде, о которой, к счастью, эта человеческая цивилизация ещё не ведает и сотой доли.
– А почему к счастью? – в претензионном тоне изрёк Костик.
– Потому что люди, обладая данными знаниями, даже арбуз бы превратили в ядерную бомбу. Ты себе просто не представляешь, какая сила заключена в воде. Человек, обладающий знаниями о ней, способен всего лишь с помощью одной капли разрушить весь мир.
– Как это разрушить? – не понял Женька. – Это что, каплей воды законтачить провода от ядерной кнопки?
– Да ядерная энергия по сравнению с действительной силой мысли человека – это сущая ерунда.
Женька взял свою кружку с остатками чая, глянул на Сэнсэя и амбициозно заявил, сияя своей голливудской улыбкой:
– Нет, ну всё понимаю, но чтобы каплей воды?!
Парень выжидающе посмотрел на Сэнсэя, явно провоцируя его на демонстрацию. На что Сэнсэй ответил:
– Ладно, Хохмас Неверующий. Пойди, принеси мне кружку моря.
Женька сначала насторожился, а потом с комичным выражением лица проговорил:
– Кружку моря? Это в смысле воды морской?
– Её самой, – усмехнулся Сэнсэй.
Женька лениво глянул в сторону моря.
– Не, мне не жалко снега среди зимы… Ентого добра в округе, конечно, хоть отбавляй… Но енто подвиг какома надо совершить, чтобы встать, пройтись да ещё в мокроту ту лезть, ноги без надобности мочить. – И заглянув в свою кружку, предложил: – Может чаем обойдёмся?
– Давай, давай, – с усмешкой подгонял его Сэнсэй. – Такие прогулки для твоих мозгов полезны.
Женька нехотя поднялся, кряхтя как старый дед, и направился к морю. Николай Андреевич, глядя парню вслед, изрёк:
– Не робей, Женя. Такая погодка, грех не прогуляться.
Вечер действительно был великолепный. На море стоял штиль. Небо было усыпано звёздами. Светила яркая луна. Тишина и спокойствие, просто благодать.
Женька, зачерпнув воды, неспешно пошёл вразвалочку назад, стараясь не расплескать полную кружку морской воды. Но, видимо ощутив на себе наши пристальные взгляды, он взбодрился и, уже подходя к Сэнсэю, протянул ему воду с поклоном как заправский официант.
– Пожалуйте ваш заказ. Это вам подарок от фирмы «Нептун». У нас каждая сотая кружка с бактериями, палочками, микробами и экскрементами из ближайшего города – абсолютно бесплатно! То есть даром!!!
– Благодарствую, – в таком же шуточном тоне ответил Сэнсэй.
Пока ребята смеялись, развивая эту потешную тему, Сэнсэй поставил перед собой кружку, накрыл её руками и сосредоточился. Но на эти его действия мало кто обратил внимание, поскольку Женя уже полностью переключился на образ комичного официанта и стал рассказывать компании какой-то смешной анекдот, после которого все дружно взорвались хохотом. Я засмеялась вместе со всеми, но внезапно почувствовала себя неважно. Сначала стало как-то непривычно дискомфортно в организме. И это состояние начало волнообразно нарастать. Я даже не могла понять, что это было. Затошнило, голова закружилась. В теле почувствовалась слабость, кости стало ломить. Первое, что пришло в голову, – мысль, что я отравилась каким-то продуктом. Мало ли, солнце, жара. Но смущала необычность этих симптомов. Точно я не только отравилась, а ещё в этом состоянии до тошноты накаталась на головокружительных качелях. И самое главное, из глубины сознания начал подниматься какой-то неестественный страх. Вмиг охватила паника, от которой хотелось бежать куда глаза глядят, хотя видимые причины для такой боязни явно отсутствовали, по крайней мере визуально.
Не прошло и минуты, как Сэнсэй протянул кружку Женьке, который продолжал веселить народ своими анекдотами.
– На, пойди, выплесни обратно в море.
Женька посмотрел на воду и спросил, явно рассчитывая увидеть там нечто большее:
– Всё, что ли?! Ну вот так всегда! Самое интересное прошло мимо моей прямой извилины.
Руслан, сидевший невдалеке, с любопытством вытянул шею, пытаясь заглянуть в его кружку. Женька тут же отреагировал:
– Чего ты очи пялишь, чадо? В ней водоросли не растут и бактерии кверху пузом не плавают. – И, натянув ему кепку на глаза, под смех ребят добавил: – Так что можешь тушить свет, фильмы не будет.
Бурный смех сопровождал весь Женькин поход к морю и благополучное его возвращение с пустой кружкой. А мне, честно говоря, уже было не до шуток. Страх нарастал. Все внутренности выворачивало наизнанку. Я уже держалась из последних сил, боясь лишний раз пошевелиться. Казалось, ещё мгновение и я вообще отключусь. Но тут подул свежий ветер с моря, который совсем на немножко, но всё же облегчил моё состояние. Я уж обрадовалась, подставив лицо ветру, по наивности полагая, что раз мне немного полегчало, то вскоре с организмом всё обойдётся и наладится. Но не тут-то было.
Ветер стал усиливаться. Море зашумело. В свете лунной дорожки я с ужасом увидела, что нарождающиеся волны не просто гнало ветром, а с каждым разом они увеличивались и становились больше. Ребята притихли и начали озираться по сторонам.
Резкий порыв ветра сильно затрепыхал наши палатки. Лёгкие пакеты вмиг взлетели вверх и стали кружиться по побережью в дикой пляске. С каждой секундой ветер становился всё сильнее и сильнее. Палатки уже не просто трепыхало, а казалось, точно кто-то пытался в своём неистовстве вырвать их единым махом со всеми железными кольями. Новый натиск внезапно налетевшего урагана разметал костёр во все стороны. Моментально вспыхнули салфетки. Горящие комочки швырнуло к машинам. Большой же огонь, как разъярённый зверь, кинулся на сухой камыш, с жадностью поглощая его стебли.
Мы в ужасе повскакивали со своих мест. Старшие ребята с Николаем Андреевичем ринулись тушить разлетевшиеся горящие салфетки. Володя со Стасом и Андреем принялись гасить «двойной костёр». Мы же с Татьяной с перепугу похватали чьи-то вещи, подстилки, полотенца, в общем всё, что под руку попадалось возле костра, и стали носиться с этим барахлом взад-вперёд, не зная, что с ним делать. Из-за страха и паники всё моё недомогание провалилось куда-то на задний план. И я впервые в жизни почувствовала, что такое настоящий животный страх перед разбушевавшейся стихией.
Ветер стал настолько сильным, что вокруг только и слышалось его наводящее ужас завывание да нарастающий шум прибрежных волн. Творилось что-то невообразимое. Вода то стремительно откатывалась далеко от берега, то с неимоверным грохотом снова обрушивалась на него, всё больше и больше подминая под себя новые участки суши. В холодном лунном свете казалось, что море точно вскипало. Своей бушующей пастью оно готово было проглотить любого, кто окажется на его пути. Гигантские водные «языки» с жутким шипеньем неумолимо приближались к месту наших недавних «посиделок».
Николай Андреевич, оправдывая своё прозвище «Здравый смысл», побежал к машине и попытался завести мотор, крича нам на ходу:
– Бросайте всё! Сейчас затопит! Потом не выберемся!
Все в панике начали метаться. На меня же вообще напал «столбняк». Ноги в страхе подкосились, став как ватные. И тут, в этой беспорядочной суете, я увидела Сэнсэя. Моя особа полагала, что он тушит пожар или находится где-то возле машины. А он, оказывается, всё это время преспокойненько сидел на своём прежнем месте, даже не переменив позы, и наблюдал за нашей вознёй так, словно смотрел остросюжетный фильм в кинотеатре. Сказать, что я была этим шокирована, значит ничего не сказать.
Тут к Сэнсэю подбежал Женька. Пытаясь перекричать шум ураганного ветра и не на шутку разыгравшегося прибоя, он заорал:
– Сэнсэй! Палатки сейчас унесёт! Что делать? Надо сматываться отсюда! Вода прибывает…
На что Сэнсэй, к моему немалому удивлению и, судя по Женькиному лицу, не только моему, крикнул в ответ:
– Принеси кружку моря!
– Чего?! – не понял парень, думая, что ему послышалось.
– Я говорю, принеси кружку моря! – вновь крикнул ему Сэнсэй.
Женька, опешив, глянул на него, не веря своим ушам.
– Кружку моря??? Да меня сейчас вообще унесёт, вместе с этой кружкой… Да и тебя самого сейчас смоет! Ты посмотри, какие позади волны…
Волны действительно были уже достаточно большими и с каждым разом всё ближе и ближе подкатывались к тому месту, где сидел Сэнсэй. Ударяясь о берег, они с шумом швыряли свои брызги. Подхватываемые порывами ветра, эти крупные холодные капли, словно град, жёстко хлестали нас по лицу и одежде. Сэнсэй, однако же, будучи весь мокрый, даже не пошевелился, чтобы обернуться и глянуть на действительно внушающие ужас чёрные волны. В ответ на Женькину тираду он лишь улыбнулся, точно мастер, довольный своей работой. Парень же, поняв, что своей жалостью его не возьмёшь и всякие угрозы и доводы здесь бессильны, лишь в сердцах произнёс:
– Ну, мама мия!
И, видимо отчаянно сопротивляясь своей кричащей логике, стал в спешке искать кружку среди творящегося хаоса. Все остальные продолжали метаться в панике. Кто пытался спасать палатки, кто бегал с какими-то вещами, кто возился возле машин, закидывая что-то в багажник. Женька начал спрашивать у суетящихся, не видели ли они кружку. Но те, казалось, не могли понять, что он от них хочет. Когда же парень осведомился у Стаса о кружке, тот вообще вместо ответа хорошенько встряхнул его, крича чуть ли не в самое ухо:
– Жека! У тебя что, крыша поехала?! Какая кружка?! Нас сейчас смоет! – И не выпуская Женьку из рук, обернулся в сторону Николая Андреевича. – Доктор, может его вырубить и в багажник? Ему, кажется, крышу сносит!
– Да кончайте ерундой заниматься! – прогромыхал в ответ «Здравый смысл». – Косу затопляет! Быстро все в машину, пока ещё проехать можно…
Женька же, вырвавшись из цепких рук друга, в свою очередь завопил на Стаса:
– Сам ты…! У меня крыша на месте. Это у Сэнсэя её сорвало!
Слово «Сэнсэй» подействовало на Стаса как холодный душ. И вместо того чтобы бежать к машине, как призывал Николай Андреевич, Стас встал как вкопанный, в несказанном удивлении уставившись на Сэнсэя. И тут я случайно заметила, что эту несчастную кружку я держала в руках среди прочих вещей. Меня точно током прошибло.
– У меня кружка, у меня! – заорала я во всё горло и, бросив остальной «хлам», побежала с ней к Женьке.
Парень, приняв кружку как эстафетную палочку, бросился к морю, которое уже находилось недалеко от Сэнсэя. Но море явно не хотело отдавать ему свою воду. Окатив потоком холодных брызг одной волны, другой оно сбило непрошеного гостя с ног. Однако после своего падения Женька, шустро поднявшись, всё же изловчился зачерпнуть воды в убегающей волне, правда вместе с песком и остальной штормовой мутью. Но как только Женька зачерпнул воду и побежал наутёк от нового вала, я с ужасом увидела, как вдали на лунной дорожке показалась огромная волна, которая неумолимо приближалась в нашу сторону. Я хотела крикнуть всем об этой опасности. Но в горле вмиг пересохло. И вместо крика у меня получились какие-то хриплые, нечленораздельные звуки и беспомощные жесты рукой в сторону моря. Женька к этому времени, уже подбежав к Сэнсэю, протянул ему кружку, весь дрожа как осиновый лист то ли от холодного душа, то ли от страха. Пребывая в сильном смятении, я вновь глянула на большую волну. Она упорно надвигалась своей страшной разрушительной силой, как изголодавшийся хищник, желая разом поглотить всю свою береговую добычу. Очевидно её пугающую черноту заметили и ребята, потому что они стали что-то неистово кричать Сэнсэю. Этот душераздирающий крик перемешался в моих ушах с диким рёвом прибоя. Страшно было подумать, что сейчас могло случиться.
Сэнсэй же спокойно взял кружку у Жени и, не обращая ни на кого внимания, возложил на неё свои руки, сосредоточившись буквально несколько секунд. Эти секунды растянулись для меня в вечность. Волна стремительно приближалась, а Сэнсэй не шевелился. Остальные продолжали что-то кричать у машин. В этот момент я почувствовала, что моё недомогание стало подозрительно быстро исчезать. Тем временем Николай Андреевич, Виктор и Володя, видимо поняв, что их не слышат, побежали к Сэнсэю. Но тут Сэнсэй открыл глаза и так же спокойно отдал кружку Женьке, сказав:
– Вылей в море.
Когда Женя взял кружку, ему не пришлось бежать к морю, ибо оно уже само подступило к его ногам. Он просто безразлично выплеснул содержимое кружки в убегающую волну, заворожено глядя на надвигающийся большой вал.
– Сэнсэй, надо бежать, – подскочил и Стас, также не сводивший взгляд с тёмной массы многотонной воды.
Вместо Сэнсэя прозвучал обречённый голос Жени:
– Теперь поздно, всё равно догонит.
Подбежавшие, услышав от парня эти слова, тоже остановились, понимая всю бессмысленность своих действий. И только сейчас Сэнсэй повернул голову в сторону моря. Но в отличие от других, он, казалось, не просто смотрел, а любовался грозной стихией.
И тут я почувствовала, что всё во мне как-то стало на свои места. Прошла тошнота, головокружение. Организм вновь пришёл в норму. Исчез даже страх. В сознании возникла необыкновенная ясность. И я ощутила себя настолько хорошо, настолько воодушевлённо, словно это были самые лучшие мгновения в моей жизни, хотя реальная картина скорее говорила о другом. Даже эта огромная волна, вместо ужаса и паники, стала вызывать во мне чувство подлинного восхищения такой неподражаемой картиной могущества природы.
Внезапно ветер начал быстро утихать. Волны становились всё меньше и меньше, словно какой-то гигантский утюг прошёлся по чёрной простыне моря на лунной дорожке, разглаживая складки. Большая волна, не докатившись до берега буквально несколько сот метров, нарушая все законы физики, начала стремительно уменьшаться в размерах. И лишь эхом лёгкого всплеска дошли её воды до края берега. Вода нехотя покидала отвоёванную сушу, возвращаясь к своим обычным границам. Ветер утих, и на море вновь возобновился ставший уже непривычным слуху полный штиль.
Я перевела взгляд на Сэнсэя. И меня осенило. Я поняла, что же послужило истинной причиной этого внезапного шторма. Это была отнюдь не природная аномалия, как полагал мой разум, пребывая в панике. Это, несомненно, свершила мысль человеческая! И хоть мой разум где-то на втором плане продолжал сопротивляться такой догадке, но что-то глубинное, внутреннее, знавшее о мире гораздо больше, чем может выразить мой материальный мозг, именно оно давало возможность понять истинную причину происходящего. Я была просто поражена, насколько же могущественна в действительности воля Человека, обладающего знаниями, перед которым становятся покорными даже силы стихий! Насколько огромные возможности и способности заложил Бог в каждого из нас. Но разве мы можем во всей своей полноте оценить Его дар, избрав для себя жизнь червя в темноте собственного эгоцентризма? Разве мы способны понять Его истинную Любовь к нам, если, кроме себя, мы больше никого вокруг не замечаем? Одна показуха, один обман и в этом жизнь проходит. Червь он и есть червь. Был и нет его, даже стихии не нужны, жизнь и так раздавит под своим каблуком.
Природа успокоилась. Однако никто из нас не шевельнулся с места, видимо сильно потрясённые пережитым явлением. Луна освещала своим жутким, холодным светом тот творящийся на побережье хаос, что оставила после себя стихия. И в этой казавшейся нам совершенно нереальной тишине неожиданно раздался голос Сэнсэя.
– Неплохо бы костёрчик развести, согреться…
Такие простые житейские слова выбили нас из состояния ступора. Все с удивлением обернулись к Сэнсэю. А он, сняв свою промокшую до нитки рубашку, стал выкручивать её, выжимая струйки морской воды.
– Я говорю, неплохо бы костёрчик развести да трошки просохнуть, – повторил Сэнсэй, заметив наши изумлённые лица.
Эта фраза, что называется, окончательно привела нас в чувство. Старшие ребята молча зашевелились, отыскали в уцелевших палатках фонарики и разбрелись по берегу в поисках сухих дров, поскольку всё, что мы запасли, либо сгорело, либо было мокрым. Оставшаяся компания столпилась около Сэнсэя, словно это являлось самым безопасным местом на всём побережье.
– Может не надо костёрчик? – осторожно высказал своё мнение Николай Андреевич. – Может безопаснее переехать в город? Явно на море где-то грозовой фронт и это были первые порывы. Не исключено, что они повторятся.
На что Сэнсэй добродушно ответил:
– Расслабься, доктор. Сейчас чайку вскипятим, просохнем маленько. А там видно будет.
– Ну, как знаешь, – с нотками сомнения в голосе проговорил Николай Андреевич.
Вскоре наши мокрые вещи уже были развешаны на верёвках наспех укреплённых палаток. А мы, переодевшись в сухую одежду, сидели на новом месте, подальше от моря, греясь у костра и ожидая, когда закипит чайник. Как ни странно, но вопреки обстоятельствам, настроение у меня было просто отличным. Словно открылось второе дыхание, снизошло какое-то вдохновение, благодаря которому душа просто пела, так было хорошо и спокойно.
Как только вода закипела в чайнике, мы с Татьяной заварили ароматный чай из душицы и мелиссы. Вытащили по настоянию доктора из наших съестных уцелевших припасов липовый мёд для профилактики простуды. И соорудили небольшой ужин с этим угощением, вернее будет сказать «ночник-пикник».
Когда первые капли благодатного чая стали растекаться по организму, распространяя своё тепло, Николай Андреевич, уже расслабившись, проговорил:
– Вот это ураган был! Вот это стихия! Надо же, насколько интересна психология человека в экстремальных ситуациях. Всё-таки одно дело теория, а другое – практика, да ещё собственная.
– Да уж, – усмехнулся Сэнсэй. – Рассуждать – не действовать.
– И главное, как быстро меняются ценности человека, – возбуждённо продолжал психотерапевт. – Когда усматриваешь малейший шанс спасти себя и других, единственной ценностью становится жизнь. Но в последние минуты, как только опасность стала неотвратимой… странно, теряется ценность жизни, ценность этого тела! А внутри… поразительно… ясность и полный покой, какое-то необыкновенное, удивительное чувство расширения сознания…
Сэнсэй довольно улыбнулся и прервал рассказ Николая Андреевича на самом интересном для меня месте. Оказывается, не только я испытывала подобные несовместимые с экстремальной обстановкой ощущения.
– Доктор, оставь в покое самоанализ. Пусть душа насытится этим мгновением «здесь и сейчас».
Николай Андреевич внимательно посмотрел на него и с улыбкой кивнул, точно поняв то, что вслух не было произнесено.
Некоторое время мы сидели молча, растягивая удовольствие от кружки горячего чая. Я по-прежнему испытывала какое-то необъяснимое внутреннее наслаждение этой тишиной. Поистине, это потрясающее ощущение «райского» покоя начинаешь по-настоящему ценить, после того как побываешь в самом «пекле». По мере того как народ возвращался в привычное русло своего сознания, начала возобновляться и прерванная дискуссия.
– Нет, ну надо же, такая буря, такой кошмар! – вместе со всеми не мог успокоиться Виктор.
И тут Сэнсэй как бы между прочим проговорил, мирно попивая чай:
– Это была всего лишь капля воды.
Данные слова дошли до народа не сразу. Первыми «прозрели», ошеломлённо посмотрев на Сэнсэя, Николай Андреевич и Володя. Чуть позже дошло и до остальных.
– То есть как… капля? – недоумённо переспросил Виктор. – Я правильно понял, та самая капля в кружке воды, про которую спорил Женька?
Сэнсэй довольно кивнул. А Женька в это время чуть не поперхнулся чаем, вытаращив глаза на Сэнсэя, пытаясь на ходу сообразить, шутит он или нет.
– Это провокация, я протестую! – на всякий случай в шутку завозмущался Хохмас Неверующий, когда добрая часть нашей компании посмотрела на него отнюдь не двусмысленным взглядом. – Это просто было совпадение, ураган совершенно случайно налетел…
– Случайно? – усмехнулся Сэнсэй, приподняв в удивлении брови. – Я могу повторить.
– Не надо, не надо! – опередил слова Женьки Стас. – Сиди, Сэнсэй, я сам его убью.
И с этими словами он навалился на Женьку, в шутку схватив его за горло, и стал трясти. Женька комично забарахтался и, зацепив рукой лежавшую рядом белую салфетку, стал размахивать ею как флагом примирения.
– Всё, всё! Сдаюсь! Верю, верю…
– Смотри, – «пригрозил» Стас, отпуская его.
Ребята засмеялись, а Женя, потерев своё горло, робко спросил у Сэнсэя:
– Нет, правда, это действительно произошло из-за кружки воды?
– Ну всё, – решительно встал Стас, но не успел он накинуться на друга, как того точно ветром сдуло с места. Отскочив в сторону, Женька стал поспешно объясняться, размахивая руками в успокаивающих жестах.
– Нет, нет, я не в том смысле. Я хотел сказать, ни фига себе сила!
– Так бы сразу… – проговорил Стас, возвращаясь на своё место под смех ребят.
И когда волна шуток прошла, Сэнсэй пояснил:
– Человеческая мысль может ещё и не такое сотворить. Ей подвластно как разрушение, так и созидание. Просто люди не владеют реальными знаниями об этой силе. А знания не дадутся до тех пор, пока человек не изменится в лучшую сторону. В противном случае он будет, как любое другое животное, зависеть от капризов стихий. Земля ведь тоже живое существо. И перенасыщение человечеством, в котором доминирует Животное, она не потерпит. Для неё проявление массового человеческого негатива – это как зияющая рана на теле, к которой подтягиваются дополнительные силы, как в крови лейкоциты, способные поглощать бактерии и другие инородные тела. А потом просто происходит процесс очищения, вот и всё… Человечество в целом, так же как и каждый человек в отдельности, своими мыслями неосознанно вносит изменения в память воды. А потом, извините, получаем то, что заслужили.
– Значит, воду можно определённым образом программировать, – сделал обобщающий вывод Николай Андреевич. – И этой программой можно не только разрушать, но и созидать?
– Совершенно верно. То, что вы видели, – это так, мелочь. А теперь представьте, какой мощью обладал, к примеру, Агапит, в коем пребывал сам Дух Святой, называйте эту Сущность как хотите, – Гавриил, Ригден, Джабраил – у неё много имен. Насколько была сильна его созидательная мысль, если даже после смерти возле его мощей продолжают исцеляться многие люди как физически, так и духовно, и особенно в дни так называемой повышенной активности «фона», – Сэнсэй с улыбкой посмотрел на меня, пользуясь моим не совсем умелым лексиконом.
Агапита ещё при жизни посещало много разных людей, причём независимо от их принадлежности к религии. Помимо христиан у него были и мусульмане, и буддисты, и люди других вероисповеданий. Они приходили к нему не только за лечением, но и как к Мудрецу, Человеку, знающему истинный путь к Богу. За такое паломничество к Агапиту его недолюбливали многие из религиозных верхушек. Ведь он не заставлял людей менять свою веру, как призывали они, дабы расширить свою власть. Он говорил истинными словами Иисуса, что Бог один и путей к Нему множество. И я даже не удивлён, почему упоминания о паломничестве к русскому Мудрецу тщательно изъяты из летописей. Ведь Агапит рассказывал о подлинном Учении Иисуса, которое к тому времени уже трансформировали в религию. Он рассказывал о свободе выбора, о душе вечной.
Несмотря на то что Агапит лечил людей, избавляя их от разных недугов, и душевных и телесных, он также наставлял их: «Негоже волновать Господа о чём бы то ни было, кроме как о спасении души своей. Не о теле просите, не о здравии, не о животе своём заботьтесь, – всё сие есть тлен пустой, в желаниях ненасытный. Ибо нет прошения более достойного, чем прошение о спасении души своей». Многие люди, благодаря Агапиту, действительно уверовали в Бога, так как он всегда являлся примером истинного служения Богу в чистоте духовной. И настолько он был силён во внутреннем духе, что для него не было ничего невозможного. Агапит не раз это доказывал и словом, и делом.
Духовные люди тянулись к нему, златолюбцы – боялись его. Агапит учил людей сохранять чистоту своих мыслей. Ибо любая плохая мысль порождает сомнение. А в сомнениях чистой веры не бывает. Сомнение способно разрушить всё. Агапит всегда повторял: «Веруйте, и воздастся вам по вере вашей. Это просто, но постичь сложно. Вся сложность в простоте».
В пример духовной силы Агапита приведу один случай из его жизни. К нему в келью принесли тяжелораненого, с переломами обеих ног воина князя Изяслава – Ратимира. И все уже считали, что парень не жилец на этом свете. Но не прошло и часа, как воин своим ходом вышел из кельи в сопровождении Агапита. Этот случай поразил тогда многих.
– Так ты же говорил, что у него были переломы ног?! – изумился Виктор. – Как же Агапит смог их так быстро срастить, коль воин вышел сам?
– Да очень просто. Агапит дал ему выпить своего отварчика.
– Отварчика?! – ещё более чем Виктор удивился Николай Андреевич. – Нет, ну я понимаю, если в качестве анестезии… Но срастить переломы? – с сомнением сказал доктор. – Сэнсэй, ты меня, конечно, извини, но какие бы ни были травы, кость она и есть кость. И так быстро она не срастётся.
– А при чём тут травы? Травы – это травы. А кость – она и есть кость. Кстати, доктор, она тоже состоит из воды, – подчеркнул с улыбкой Сэнсэй.
– И что, её можно так быстро срастить? – недоверчиво проговорил Николай Андреевич.
Сэнсэй чему-то усмехнулся и сказал:
– С такой целебной силой, как у Агапита, с его знаниями об истинных свойствах воды любую кость можно срастить гораздо быстрее, чем ты думаешь.
– Да? А как? – полюбопытствовал в свою очередь Виктор.
В это время Славик, решивший, видимо, поудобнее усесться, хрустнул, сломав ногой лежавший под ногами наполовину обгорелый камыш. Но он даже не обратил на это внимания. Сэнсэй же, заметив, попросил его:
– Ну-ка, дай мне этот сломанный камыш.
Славик сначала не понял, чего от него хотят. Потом стал вертеть головой, оглядываясь вокруг. И, наконец, отыскав глазами поломанный камыш, поспешно поднял его и отдал Сэнсэю.
– Вот, к примеру, возьмём обыкновенный камыш. С помощью той же воды и силы веры его можно не только срастить, но и сделать гораздо прочнее любой стали…
У Сэнсэя сегодня было явно хорошее настроение, располагающее к беседе и демонстрации необычных экспериментов. Пожалуй столько потрясающих минут рядом с ним, которые мы пережили сегодня, мы ещё никогда не испытывали.
Сэнсэй протянул Женьке кружку и с улыбкой сказал:
– Ну-ка, плесни-ка в кружечку моря.
Все не на шутку переполошились, испуганно переглядываясь. А Женька, тот вообще отпрянул от неё, как от огня.
– Не, Сэнсэй, с меня хватит. У меня рука несчастливая, – сказал он, пряча свои руки за спину, и тут же поспешно добавил с нервной улыбкой: – Причём обе! И вообще я «инвалид» с детства на все части тела.
– Да расслабься ты, я пошутил, – посмеиваясь, успокоил его Сэнсэй. – Можно обойтись и минералкой.
Мы с облегчением выдохнули. Женька же сделал вид, что тоже расслабился, хотя не спускал глаз с рук Сэнсэя. Сэнсэй налил в кружку минеральной воды и накрыл воду руками. От этих жестов все вновь невольно напряглись, боясь уже пошевелиться, не то что слово поперёк сказать. После такого «очистительного» урагана, в первую очередь в наших мыслях, все сомнения относительно реальных способностей Сэнсэя на этот счёт словно ветром сдуло. Поэтому народ следил за происходящим затаив дыхание.
Сэнсэй же, как обычно, сосредоточился на несколько секунд. Потом окончательно сломал трость камыша на две половинки. Окунул в кружку с водой один конец в месте перелома. То же самое проделал со второй половинкой. И соединил их в единую трость. К нашему изумлению камыш стал абсолютно целым. После чего Сэнсэй набрал пригоршню минеральной воды из той же кружки и обтёр ею всю камышовую трубку. Оставшись довольным результатом, он предложил нам проверить её на прочность.
Удивительно, при всей своей камышовой лёгкости трость оказалась прочной как сталь. Ребята поначалу пытались её осторожно поломать. Но у них даже согнуть её не получалось. От этого их азарт только распалился. Каждый уже выкладывался на полную, пытаясь разломить камыш. Но все усилия были впустую. Чего они только ни делали с тростью. И руками брали на излом, и ногами прыгали на неё. И по валявшемуся рядом стволу дерева били со всего маху. Кстати говоря, получался такой звук, непонятно чего, то ли суперпрочного пластика, то ли какого-то особого металла. В конце концов, Стас и Володя стали удерживать концы камыша, словно турник. Женька же всем своим богатырским телом повис на этой трости и стал дёргаться что было сил, пытаясь её разломить всей своей массой. Но безрезультатно. Порядочно провозившись с этой тростью, почти все потерявшие надежду её сломать угомонились и расселись по своим местам, в очередной раз удивляясь такому обрушившемуся на их несчастную логику факту. Один Женька, как Фома Неверующий, упорно продолжал свои эксперименты под шуточки ребят. Он подсел к костру, упражняясь с этой камышовой трубкой.
