XXIIi. Человек и зверь

Огромная горилла несла Наоми Мэдисон по лесистым горным склонам к южной оконечности долины. На открытых участках животное удваивало скорость и то и дело оглядывалось назад, словно опасаясь погони.

Страх у девушки уже прошел, сменившись странной апатией. Видимо, от пережитых волнений она утратила способность бояться, хотя сохранила все другие чувства. На ее душевном состоянии отразилось и то обстоятельство, что это дикое животное говорило с ней по-английски. После такого уже ничему не приходилось удивляться.

У Наоми от долгого пребывания в неудобной позе затекло все тело, вдобавок девушке нестерпимо хотелось есть.

— Дай я пойду сама, — сказала она решительно. Усмехнувшись, Бэкингем отпустил девушку.

— Только не вздумай бежать, — предупредил он. И они пошли дальше. Время от времени зверь останавливался, оглядывался назад, прислушивался, но ни разу не принюхался, поскольку ветер был встречный.

В момент одной остановки Наоми увидела на дереве фрукты.

— Хочу есть! — сказала она. — Это съедобные плоды?

— Да, — ответил самец.

Наоми сорвала несколько штук, и они устремились дальше.

Наконец они вышли к южной оконечности долины и пересекли открытое пространство. Здесь горилла приостановилась, чтобы осмотреться. Девушка тоже оглянулась, как это делала в такие минуты, надеясь увидеть погоню арабов. В ее положении она даже обрадовалась бы появлению Этеви.

До сих пор, увы, ничего подозрительного позади не обнаруживалось, но на сей раз из-за островка деревьев, мимо которых они только что прошли, возникла огромная фигура гориллы.

Бэкингем зарычал, подхватил девушку и помчался прочь. В лесу за поляной он резко свернул в сторону и, достигнув края скалистого обрыва, забросил девушку к себе за спину, приказав ей держаться за его шею.

Глянув в бездну, Наоми от страха зажмурила глаза и изо всех сил вцепилась в гориллу, начавшего спуск по почти отвесной скале.

Как они не сорвались, осталось для нее загадкой, но только наступил такой миг, когда Бэкингем с силой разжал ее руки и поставил на землю.

— Жди меня здесь. Попробую сбить Сарфолка со следа, — бросил он и ушел.

Наоми огляделась. Она оказалась в небольшой скальной пещере. Из невидимого глазу источника сочился ручеек, образуя при входе лужу и стекая дальше вниз по склону. Пол пещеры был мокрый, кроме одного участка, но на нем громоздились камни.

Подойдя к краю пещеры, девушка глянула вниз и увидела сплошную отвесную стену. Задрожав от страха, Наоми отшатнулась, но заставила себя выглянуть снова.

По всей скале ей не удалось обнаружить ни одного выступа, за который она могла бы ухватиться, и девушка подивилась ловкости и выносливости гориллы.

Тем временем, пока Наоми изучала обстановку, Бэкингем быстро взобрался на вершину и поспешил на юг. Вскоре за ним погнался второй самец, криком остановивший Бэкингема.

— Где безволосая самка? — грозно спросил Сарфолк.

— Откуда я знаю, — ответил Бэкингем. — Сбежала. Я сам ее ищу.

— А почему ты убежал от меня, Бэкингем?

— Я не знал, что это ты, Сарфолк. Мне показалось, что это кто-то из людей Уолси, и что он хочет отбить ее, чтобы я не отвел женщину к королю.

Сарфолк ухмыльнулся.

— Нужно найти ее, а не то король будет недоволен. Но как она ухитрилась сбежать от самого бога?

— Это не она, — ответил Бэкингем, — а совсем другая самка, хотя и очень похожая на нее.

Гориллы стали прочесывать лес в поисках Наоми Мэдисон.

Два дня и две ночи провела девушка одна в пещере, будучи не в состоянии ни спуститься, ни подняться по вертикальной скале. Если зверь не вернется, то ее ожидает голодная смерть. И все же девушка, невзирая на это, надеялась, что горилла не вернется.

Наступила третья ночь. Наоми сильно ослабла от голода. Хорошо хоть в пещере имелась вода.

До девушки долетали крики зверей и ночные звуки джунглей, но это ее не тревожило. Хоть одно преимущество пещера все же имела.

Будь у Наоми пища, то она могла бы жить здесь в полном уединении и безопасности. Но пищи у нее как раз и не было. Первая мучительная стадия голода уже прошла. Она уже больше не страдала.

Ей все не верилось, что она, Наоми Мэдисон, обречена на одинокую голодную смерть. Во всем мире было одно-единственное существо, способное спасти ее, существо, которое знало о ее местонахождении, но это существо было огромной дикой гориллой.

И Наоми, которая имела миллионы поклонников и о которой взахлеб писали сотни газет и журналов, казалась теперь себе ничтожно маленькой и никому не нужной.

За эти долгие дни она впервые попыталась разобраться в себе, и ей открылась безрадостная картина.

Правда, за последнее время она сильно изменилась под влиянием участников экспедиции, но больше всего благодаря Ронде Терри. Если бы она могла, то стала бы совершенно иной, но такой возможности у нее уже не было.

И все же Наоми предпочла бы скорее умереть, чем пойти на уступки горилле. Она надеялась, что умрет прежде, чем горилла вернется и поставит свои условия. В ту ночь она почти не спала. Каменистый пол, служивший ей постелью, был слишком жестким для ее изнеженного тела. С наступлением утра пещера наполнилась солнечным светом, и девушка приободрилась, хотя рассудком понимала, что надеяться не на что. Затем она напилась, умылась, села у входа и стала глядеть на долину алмазов. Ей полагалось бы ненавидеть это место, пробудившее в ней алчные помыслы, которые привели ее сюда, но это было выше ее сил — настолько прекрасной оказалась долина.

Немного погодя Наоми услышала скребущиеся звуки, приближавшиеся к пещере. Наоми напряглась. Что там такое?

Вскоре в пещеру просунулась черная волосатая лапа, а затем ввалилась горилла. Чудовище вернулось. Девушка в испуге прижалась к стене.

Самец остановился, вглядываясь в мрак пещеры.

— Иди сюда, — приказал он. — Быстро. Я прекрасно тебя вижу. Нужно спешить. Меня вполне могли выследить. Сарфолк не отходил от меня ни на шаг. Он не поверил тому, что ты от меня сбежала. Подозревает, что я тебя спрятал. Идем! Живей!

— Уходи, а меня оставь здесь! — взмолилась девушка. — Я хочу остаться и умереть.

Не говоря ни слова, самец шагнул к ней, схватил за руку и потащил к выходу.

— Значит, я для тебя недостаточно хорош? — прорычал он. — Я герцог Бэкингем, да будет тебе известно! Давай забирайся мне на спину и цепляйся за шею.

Зверь закинул Наоми себе за спину, и ей ничего не оставалось делать, как обхватить руками его шею. В первый миг ей захотелось броситься вниз со скалы, однако не хватило решимости, и девушка против своей воли что было сил прижалась к косматой спине, не осмеливаясь взглянуть вниз.

На вершине он опустил ее на землю и зашагал в южном направлении, грубо таща ее за руку.

От слабости девушка часто спотыкалась и падала. Тогда Бэкингем рывком ставил ее на ноги и недовольно рычал.

— Дальше я не могу, — сказала она наконец. — Нет сил. Я уже несколько дней ничего не ела.

— Ты нарочно мешкаешь, чтобы нас догнал Сарфолк. Тебе не терпится стать женой короля, но этого я не допущу. Короля тебе не видать! Он лишь ждет подходящего предлога, чтобы заполучить мою голову, однако не дождется. В Лондон мы больше никогда не вернемся, ни ты, ни я. Выберемся из долины и поселимся возле реки вблизи водопада.

Когда Наоми упала в очередной раз, рассвирепевший Бэкингем стал пинать ее ногами, а затем схватил за волосы и поволок за собой.

Не пройдя и нескольких шагов, зверь вдруг остановился, оскалил в злобном рычании клыки и стал напряженно вглядываться в фигуру, спрыгнувшую с дерева на тропу.

Девушка тоже увидела человека, и глаза ее широко раскрылись.

— Стенли! — закричала она. — О, Стенли, спаси меня!

Она взывала к нему, ни на что не рассчитывая, ибо знала, что Стенли Оброски — жалкий трус и ждать от него нечего. От безысходного отчаяния у нее заныло сердце. Радость встречи со знакомым человеком тотчас померкла.

Бэкингем отпустил ее волосы, девушка упала на землю, где осталась лежать, наблюдая за гориллой и вставшим на ее пути белым человеком с бронзовым оттенком кожи.

— Прочь, Болгани! — приказал Тарзан на языке обезьян. — Самка моя! Убирайся, или я убью тебя!

Не разобрав ни слова, Бэкингем, тем не менее понял, что ему угрожают.

— Уходи! — закричал он по-английски. — Уходи, или я убью тебя!

Случается же такое, что горилла обращается к англичанину по-английски, а тот к ней на языке больших обезьян!

Удивить Тарзана было не так уж легко, но когда он услышал, что болгани обращается к нему на английском, он в первый миг не поверил своим ушам, а потом засомневался в своем рассудке. Не успел Тарзан опомниться, как косматый великан угрожающе двинулся на него, колотя себя в грудь и выкрикивая угрозы.

Наоми Мэдисон оцепенела от ужаса. Тут она с удивлением увидела, что Стенли Оброски, вопреки ожиданиям, не убегает, а, наоборот, подобрался, словно собирался отразить нападение, а когда горилла бросилась на него, не двинулся с места.

Огромные волосатые лапы норовили схватить его за горло, но человек с кошачьей ловкостью вывернулся, пригнулся, прошмыгнул зверю за спину и атаковал противника сзади.

Пальцы белого клещами сомкнулись на массивной шее Бэкингема.

Обезумев от ярости и боли, зверь заметался, пытаясь скинуть обидчика, однако тут же понял, что силы их неравны. Тогда Бэкингем бросился на землю, стараясь придавить его своим весом, но Тарзан вовремя подставил ногу, и волосатое тело взлетело на воздух.

Затем Бэкингем почувствовал, как ему в шею вонзились крепкие зубы, и услышал свирепое рычание неприятеля. Наоми тоже услышала и ужаснулась, пронзенная догадкой.

Так вот почему Стенли не бросился бежать — он лишился рассудка! Сошел с ума от страха и невзгод!

Человек и зверь катались по земле, а девушка уже знала, что исход поединка предрешен и не в пользу Оброски.

Вдруг на солнце сверкнул нож. Горилла взвыла от боли и ярости. Соперники удвоили усилия.

Снова и снова блистала сталь. Постепенно зверь слабел, затем вытянулся, забился в смертельной агонии и испустил дух.

Человек встал, не обращая на девушку никакого внимания. Его красивое лицо было искажено звериным оскалом.

Наоми стало не по себе. Она попыталась отползти в сторону, но не хватило сил. Человек поставил ногу на мертвое тело гориллы и, подняв лицо к небу, издал такой крик, что у девушки волосы встали дыбом и мурашки побежали по телу. То был победный клич обезьяны-самца, эхом отозвавшийся вдали.

Затем он обернулся к девушке. Лицо его приняло нормальное человеческое выражение, взгляд прояснился. Наоми пыталась уловить в его глазах безумный блеск, однако они глядели спокойно и серьезно.

— Ты ранена? — спросил он.

— Нет.

Наоми сделала попытку встать, но не сумела. Человек подошел к ней и поставил ее на ноги. Какой он сильный! Девушка вдруг ощутила в нем защитника. Обняв его, Наоми разрыдалась.

— О, Стенли, — только и смогла выговорить она. Оброски подробно рассказал Тарзану обо всех членах экспедиции, поэтому человек-обезьяна знал всех по имени, а многих узнавал в лицо, так как не раз наблюдал за отрядом. Ему также было известно о взаимоотношениях между Наоми и Оброски, и по поведению девушки он понял, что это Наоми.

Тарзан ничего не имел против того, что его принимают за Оброски, ибо это вносило в суровую, монотонную жизнь человека-обезьяны некоторое разнообразие.

Он поднял девушку на руки.

— Отчего ты ослабла, от голода? — спросил он.

Девушка едва сумела выдавить нечто, напоминающее «да», и спрятала лицо на его груди. Она все еще побаивалась его. Хотя он вел себя как нормальный человек, чем же можно было объяснить столь внезапную и разительную перемену, произошедшую с ним за такое короткое время.

Да, у него всегда была атлетическая фигура, но Наоми даже не подозревала, что в Оброски скрывается прямо-таки нечеловеческая сила, которую он проявил в схватке с гориллой. Кроме того, прежний Оброски был труслив, а новый — нет.

Затем он усадил девушку на мягкую траву.

— Пойду раздобуду еды, — сказал он, взлетел на дерево с поразительной легкостью и исчез в листве.

Девушке стало боязно. Когда он находился рядом, она ощущала себя совершенно иначе. Насупив брови, Наоми задумалась над тем, отчего вдруг она почувствовала себя такой защищенной в присутствии человека, который всегда думал только о себе. Ответ пришел неожиданно, и девушка смутилась.

Оброски отсутствовал недолго и возвратился с орехами и фруктами.

— Поешь, но только немного, — сказал он, присаживаясь рядом. — А потом я принесу мяса, и ты быстро поправишься.

Во время еды они оба незаметно приглядывались ДРУГ к другу.

— А ты изменился, Стенли, — заявила она.

— Разве?

— Ив лучшую сторону. Надо же, собственными руками убил такого страшного зверя. Ты просто герой!

— Никак не пойму, что это был за зверь. Представь, он говорил по-английски.

— Я тоже ломаю над этим голову. Он назвался герцогом Бэкингемом. А другого, который его выследил, звали Сарфолк. Большая группа этих зверей напала на арабов, а этот похитил меня. Звери живут в городе, который называется Лондоном. Я его видела издалека. Ронда находится там в плену. Бэкингем сказал, что ее держат в замке, а замок принадлежит богу.

— Я считал, что Ронду убил лев, — сказал Тарзан.

— Я тоже, пока мне не рассказал Бэкингем. Бедная Ронда, лучше бы она тогда погибла. Попасть в лапы к этим жутким тварям…

— А где расположен город? — спросил Тарзан.

— По дороге назад, у подножия скалы. Его легко увидеть с вершины.

Мужчина встал и снова поднял девушку на руки.

— Куда мы? — спросила Наоми.

— Отнесу тебя к Орману и Уэсту. К вечеру они должны прибыть к водопаду.

— О! Они живы?

— Живы. Пошли искать вас и заблудились. Немного похудели, но в общем все нормально. Они тебе обрадуются.

— И тогда мы покинем эту кошмарную страну?

— Прежде нужно выяснить, где остальные, и спасти Ронду, — ответил Тарзан.

— Ронду не спасти! — воскликнула девушка. — Видел бы ты, как эти звери сражаются! Даже головорезы-арабы с огнестрельным оружием оказались совершенно бессильными против них. Если Ронда жива, в чем я сильно сомневаюсь, у нас нет ни малейшей надежды вызволить ее.

— Нужно попытаться. И потом мне хочется посмотреть их город — Лондон.

— Неужели ты хочешь сказать, что собираешься пойти туда?

— А как иначе я его увижу?

— О, прошу тебя, Стенли, не ходи!

— Пошел же я за тобою.

— Ну, хорошо, а за Рондой пусть идет Билл Уэст.

— Полагаешь, ему удастся ее освободить?

— Вряд ли это вообще кому-нибудь удастся.

— Может, ты и права, но я, по крайней мере, увижу город и постараюсь выяснить, что за гориллы разговаривают по-английски.

Вскоре они достигли южной оконечности долины.

Здесь, над водопадом, течение реки было не очень сильным, и Тарзан вошел решительно в воду, неся девушку на руках.

— Ты что задумал? — испугалась Наоми.

— Нам нужно на другой берег, а здесь переправа гораздо легче, чем внизу под водопадом. К тому же там полно гиппопотамов и крокодилов. Забирайся ко мне на спину и держись крепче.

Он погрузился в воду и поплыл. Испуганная девушка судорожно ухватилась за него. Берег казался ей очень далеким. Внизу ревел водопад. Наоми показалось, что их сносит вниз, однако сильные, уверенные гребки пловца вскоре разубедили девушку. Спокойствие Оброски передалось и ей, и все же, когда они выбрались на берег, Наоми вздохнула с облегчением.

Но оказалось, что страх, пережитый ею во время переправы, не идет ни в какое сравнение с тем ужасом, который она испытала, когда они начали спуск со скалы.

Человек передвигался под стать обезьяне, неся ее на себе, словно пушинку.

Где, когда научился всему этому Оброски?

На середине спуска он обратил внимание Наоми на человеческие фигуры у подножия скалы.

— Это Орман и Уэст с одним из арабов. Но вниз девушка посмотреть не решилась. Стоявшая внизу троица напряженно наблюдала за их спуском. Они узнали Оброски, но кто была девушка, Наоми или Ронда, определить не могли.

Орман и Уэст побежали встречать скалолазов. Принимая девушку, Орман едва не прослезился. Уэст тоже обрадовался, однако было видно, что он ожидал увидеть другую.

— Бедняжка! Какая трагическая смерть! — вырвалось у него.

— Вполне возможно, что она жива, — сказала Наоми.

— Жива? Откуда ты знаешь?

— Но лучше бы умерла, Билл. И Наоми рассказала все, что ей было известно о судьбе Ронды. Когда она закончила, Тарзан встал.

— Мяса вам пока хватит? — спросил он.

— Да, — ответил Орман.

— Тогда я пошел, — бросил человек-обезьяна.

— Куда? — удивился постановщик.

— Спасать Ронду.

Уэст моментально вскочил.

— Я с тобой, Стенли, — выпалил он.

— Опомнись, старина, — возразил Орман. — Ты ничего не сможешь сделать. После рассказа Наоми об этих чудовищах ясно, что спасти ее невозможно.

— И все же рискну, — заявил Уэст. — Это мой долг, а Стенли вовсе не обязан.

— Тебе бы лучше остаться, — сказал Тарзан, — потому что шансов спасти ее у тебя нет.

— У меня нет, а у тебя есть?

— Ты будешь только мешать мне. Тарзан повернулся и зашагал к подножию скалы. Наоми Мэдисон смотрела ему вслед широко раскрытыми глазами.

— До свидания, Стенли! — крикнула она.

— Ах да, до свидания! — отозвался человек-обезьяна, не замедляя шага.

Ухватившись за лиану, Тарзан забрался на первый скальный выступ. Прежде чем он достиг вершины скалы, его поглотила быстро сгущавшаяся ночная тьма.

И тогда Уэст принял решение.

— Пойду за ним! — объявил он и направился к скале.

— Стой, ты ведь и днем-то не сможешь взобраться наверх, а ночью и подавно, — отговаривал его Орман.

— Не дури, Билл, — присоединилась Наоми. — Мы прекрасно понимаем твое состояние, но какой прок в бессмысленной гибели? Даже Стенли обречен.

Наоми разрыдалась.

— А уж я тем более, — отозвался Уэст. — И все же пойду.

XXV. БОГ

Достигнув вершины скалы, Тарзан углубился в темноту. Он переплыл через реку выше того места, где переправился с Наоми, и направился к входу в долину, где находился загадочный город горилл. Определенного плана у него не было, поскольку он шел в неизвестность и собирался действовать по обстоятельствам.

Тарзан двигался быстрым шагом, часто переходя на бег, и наконец далеко впереди замаячили тусклые огни города. Человек-обезьяна поспешил туда.

Вскоре он достиг городской стены, возведенной, видимо, для защиты от львов, но Тарзана она не смутила, так как он привык преодолевать подобные препятствия.

Стена оказалась не очень высокой, около десяти футов, однако служила надежной защитой от огромных кошек.

Тарзан пошел вдоль стены в сторону скалы, к которой она примыкала. Он прислушивался и принюхивался, проверяя, нет ли кого по ту сторону. Удовлетворенный, он подпрыгнул, ухватился за колья и, подтянувшись, перевалился через стену.

В пустынном переулке царил кромешный мрак. Впереди, выше уровня города он увидел огни и решил, что там и расположен замок, о котором говорила Наоми Мэдисон.

Тарзан целеустремленно двинулся вдоль стены по узкой улочке, петлявшей вокруг домов. Вдалеке на другом конце города раздавались голоса и виднелся слабый свет. Внезапно ночную тишину взорвал барабанный рокот.

Чуть погодя Тарзан вышел к ступеням, ведущим вверх. Лестница вела к замку, к которому он так стремился, поднимаясь виток за витком к вершине скалы. Тарзан спешил, боясь быть обнаруженным. Ступени вывели Тарзана на широкую террасу. Перед ним высилось мрачное строение, излучавшее опасность.

Тарзан заметил, что одна из половинок высокой двойной двери, единственного входа в замок, слегка приоткрыта, что должно было бы насторожить Повелителя джунглей.

Возможно, он и почувствовал нечто, но Тарзан явился сюда за тем, чтобы проникнуть внутрь, а потому не мог упустить такого шанса, посланного ему самим богом.

Тарзан подкрался к двери, легонько надавил рукой, и она бесшумно отворилась. Застыв на пороге, человек-обезьяна стал вглядываться в темноту.

Здесь пахло гориллами, и, кроме того, Тарзан уловил запах человека, заинтересовавший и настороживший его.

Когда глаза привыкли к темноте, он обнаружил, что находится в вестибюле, в котором увидел множество Дверей.

Тарзан потрогал крайнюю, но она оказалась заперта. То же было и со следующей. Третья, когда он нажал на нее, отворилась. За ней показались ступени, ведущие вниз.

Тарзан навострил уши, но ничего подозрительного не услышал. Затем подошел к четвертой, та не поддалась, как, впрочем, и все остальные. Тогда он вернулся к третьей двери и стал наощупь спускаться вниз.

В замке царила мертвая тишина. За все это время Тарзан не услышал ни звука, указывающего на то, что в здании, кроме него, кто-то есть.

Однако Тарзан знал, что здесь обитают какие-то существа. Так подсказывала ему интуиция и инстинкты дикого зверя.

Ступеньки закончились. Вытянув вперед руку, Тарзан нащупал дверь и засов. Человек-обезьяна открыл дверь, и тут же в ноздри ударил сильный запах белой женщины. Неужели он нашел ту, которую искал?!

В комнате было темно. Тарзан зашел внутрь, «но в этот миг за его спиной дверь захлопнулась. Инстинкт зверя подсказал ему, что это ловушка. Бросившись назад, он попытался открыть дверь, но его пальцы лишь скользили по гладкой поверхности.

Он напряженно замер, прислушиваясь.

В комнате слышалось чье-то частое дыхание. По запаху Тарзан определил, что это женщина, а по частоте дыхания, что она сильно напугана. Тарзан осторожно пошел на запах и был уже почти у цели, как вдруг впереди раздался резкий звук, похожий на скрип несмазанных петель, и в комнате появился свет.

Прямо перед собой Тарзан увидел белую женщину, сидевшую на соломенной подстилке. За ней находилась дверь, сделанная из железных прутьев, ведущая в другое помещение, в конце которого стояло существо с факелом в руке.

Тарзан не мог точно определить, человек это или зверь.

Существо медленно двинулось к решетчатой двери, бормоча что-то себе под нос. Женщина с ужасом поглядела в ту сторону, затем перевела взгляд на Тарзана. Он увидел, что она очень похожа на Наоми Мэдисон и так же красива.

Разглядев его лицо при свете факела, она ахнула от изумления.

— Стенли Оброски! — воскликнула она. — Ты тоже попался?

— Как видишь, — ответил он.

— Постой, как же это? Мы все считали тебя погибшим.

— Я здесь, потому что искал тебя.

— Ты? — недоверчиво переспросила девушка. Существо остановилось около решетки, и Тарзан оглядел его внимательным взглядом.

У существа оказалось человеческое лицо, но кожа была черной, как у гориллы. Отвислые губы обнажали массивные антропоидные клыки. Открытые части тела покрывали клочья черной шерсти. Кожа на руках была черной с белыми пятнами. Босые ноги не отличались от человеческих, руки же были длинные, волосатые с загнутыми когтями. Глаза выдавали в нем очень старого человека.

— Значит, вы знакомы? — спросило существо. — Как интересно! Пришли забирать ее, не так ли? А я-то было решил, что вам захотелось повидаться со мной. Правда, незнакомцу не приличествует являться без приглашения да еще ночью, подобно воришке. Лишь благодаря случайности мне стало известно о вашем визите. За это спасибо Генриху. Если бы он не затеял свои игрища, я не смог бы вас встретить. Видите ли, я смотрел из окна, как они развлекаются, и случайно на ступенях увидел вас.

У существа была хорошая дикция и произношение коренного англичанина. Несоответствие между его речью и внешностью лишь усиливало отталкивающее впечатление, которое он производил.

— Да, я пришел за девушкой! — подтвердил Тарзан.

— И, как она, стали моим пленником, — захихикало существо.

— Что вам нужно от нас? — Тарзан повысил голос. — Мы не враги и не сделали вам ничего плохого.

— Что мне нужно? О, это очень долгая история. Но я надеюсь, что вы поймете меня правильно. Звери, среди которых я живу, этого не понимают. И пока я не доведу дело до конца, вы останетесь моими узниками, а я получу удовольствие от общения с людьми. Я целую вечность их не видел. Разумеется, от этого моя ненависть к ним не убавилась, но должен признать, что мне будет приятно пообщаться с вами. К тому же вы оба такие красивые. А это очень важно для той роли, которую я вам отвел. Я очень доволен, что девушка хороша собой. Блондинки всегда были моей слабостью. И если бы не другие дела, я занялся бы изучением биологического и психологического воздействия, которое белокурые самки оказывают на самцов всех рас.

Из кармана рубашки он достал пару грубо свернутых сигар и предложил Тарзану.

— Не желаете ли закурить, мистер э-э-э… Оброски? Так, кажется, назвала вас юная леди? Стенли Оброски. Фамилия как будто польская, но на поляка вы не похожи, скорее на англичанина, а значит, мы с вами земляки.

— Я не курю, — отказался Тарзан и тут же спросил: — Кто же вы?

— Вы не представляете, чего себя лишаете, — ответило существо. — Табак превосходно снимает нервное напряжение.

— Нервы у меня в порядке.

— Вам повезло. Но и мне тоже повезло с вами. Молодой, сильный, здоровый, с прекрасным телосложением — возможно ли желать большего. Так что я буду полностью удовлетворен.

— Не понимаю, о чем вы?

— Ну, разумеется! Вы и не можете понять того, о чем знаю я один. Как-нибудь в другой раз объясню. А сейчас я должен понаблюдать из окна за тем, что творится во дворе у короля. Нужно проследить за Генрихом Восьмым. В последнее время он ведет себя неподобающим образом. Он, Сарфолк и Говард. Возьмите мой факел. При свете вам будет намного приятнее, а я хочу, чтобы вы насладились обществом друг друга, насколько это возможно перед… мгм… Ну ладно, до встречи. Будьте как дома.

Он повернулся и пошел назад, хихикая на ходу.

Тарзан рванулся к решетчатой двери.

— Вернись! — приказал человек-обезьяна. — Или ты выпустишь нас из этой дыры, или скажешь, зачем мы тебе понадобились!

Существо резко обернулось с искаженным от гнева лицом.

— Что? Приказывать мне?

— А почему бы и нет? — спокойно возразил Тарзан. — Кто ты такой?

Существо сделало шаг в их сторону и ударило себя кулаком в грудь. — Я — бог!

XXV. «ПРЕЖДЕ, ЧЕМ Я УБЬЮ ТЕБЯ!»

Человек, назвавшийся богом, вышел из соседнего помещения и закрыл за собой дверь. Тарзан повернулся к девушке, продолжавшей сидеть на соломе в своем углу.

— За свою жизнь я перевидал немало диковинного, — произнес он, — но такое со мной впервые. Порой мне кажется, что все это происходит во сне.

— Я тоже так сперва думала, — откликнулась девушка, — но, увы, это ужасная непостижимая реальность.

— Включая бога? — спросил он.

— Да, даже бог является реальностью, — ответила она. — Это бог горилл. Они все его боятся, и большинство верит ему безоговорочно. Они утверждают, что он их создал. Этого я не понимаю. Какой-то жуткий кошмар.

— Как по-твоему, что он намерен сделать с нами?

— Не знаю, но уверена, что нас ожидает нечто ужасное, — ответила она. — В городе полно горилл, но никто из них ничего толком не знает о том, что происходит в замке бога. Знают только, что сюда периодически приводят молодых самок и самцов, после чего они бесследно исчезают.

— И давно ты здесь?

— В этом замке со вчерашнего дня, а до этого больше недели пробыла во дворце короля Генриха Восьмого. Тебе не кажется, что кощунственно давать зверям такие имена?

— После того, как я встретил Бэкингема, и услышал, что он говорит на английском, меня уже ничем не удивишь.

— Ты тоже столкнулся с Бэкингемом? Так это он задержал тебя? Ведь это он схватил меня и привел в замок короля.

Тарзан отрицательно покачал головой.

— Нет, меня нет. Он похитил Наоми Мэдисон.

— Наоми? Что с ней?

— Я отвел ее к водопаду. Она там с Орманом и Уэстом. А сюда я пришел, чтобы освободить тебя. Но так вышло, что сам оказался в темнице.

— Но как же Наоми удалось уйти от Бэкингема? — не унималась девушка.

— Я убил его.

— Ты убил Бэкингема?

Глаза Ронды расширились от удивления.

Тарзан давно понял, что знакомые Оброски считают своего товарища трусом, и он забавлялся, когда его путали с американцем.

Девушка пытливо глядела на него, словно пытаясь проникнуть ему в душу и увидеть, насколько он правдив.

Затем она покачала головой.

— Ты неплохой парень, Оброски, — сказала она, — но ты это лучше расскажи своей бабушке.

Лицо человека-обезьяны озарила несвойственная ему улыбка.

— Тебя не проведешь, верно? — сказал он с восхищением.

— Лучше расскажи, что означает твой маскарад? Где ты раздобыл этот пляжный костюмчик? Можно подумать, что тебе жарко.

— Об этом надо спросить у Рангулы, вождя бансуто, — ответил Тарзан.

— А он тут при чем?

— Он-то и присвоил одежду Оброски.

— Но если тебя захватили в плен бансуто, как тебе удалось бежать?

— Если расскажу, ты не поверишь, как не поверила тому, что я убил Бэкингема.

— Как в это поверить? Разве что ты напал на него, когда он спал. Ни один человек не способен убить огромную гориллу без огнестрельного оружия, Стенли! Может, ты его застрелил?

— А ружье потом выбросил? — усмехнулся он.

— Мда, не сходится. Но тогда получается, что ты просто лгун, Стенли!

— Спасибо!

— Не злись. Я к тебе хорошо отношусь, но за это время столько всего пережила, что в фантазии не верю, а твой рассказ о том, что ты убил Бэкингема голыми руками, не что иное, как фантазия.

Тарзан отвернулся и принялся внимательно изучать помещение при мерцающем свете факела, оставленного в соседней комнате.

Темница была квадратная, стены выложены из камня. По дощатому потолку тянулись тяжелые балки. Дальний конец комнаты скрывался в темноте. Тарзан не сумел разглядеть там ничего. Легкий сквозняк указывал на то, что там должно было быть отверстие, но его не оказалось.

Закончив осмотр, он присел рядом с Рондой.

— Говоришь, что провела здесь целую неделю? — спросил он.

— В городе, — уточнила девушка, — а не здесь. А что?

— Тебе, наверное, приносят еду и воду, так? — продолжал Тарзан.

— Да, фрукты, орехи, побеги бамбука — всегда одно и то же.

— Я не спрашиваю, что именно, меня интересует, как это происходит. Кто приносит и когда?

— Вчера принесли сразу на весь день и сегодня утром тоже. Просунули сквозь решетку. Никаких тарелок или чего-нибудь похожего. Швыряют все это на пол своими грязными лапами. А воду приносят вон в том бачке, что стоит в углу.

— Они не открывают дверь и не заходят внутрь?

— Нет.

— Плохо.

— Почему?

— Если бы они открывали дверь, то мы могли бы попытаться убежать, — пояснил Тарзан.

— Исключено. Пищу приносит огромная горилла. О, она до сих пор стоит у меня перед глазами, — сказала Ронда и рассмеялась. — Ты, конечно, разорвал бы ее на куски, как бедного Бэкингема.

Тарзан рассмеялся вместе с ней.

— Я забыл, что я трус, — сказал он. — Впредь прошу напоминать мне об этом, когда нам будет грозить опасность.

— Думаю, что напоминать не придется, Стенли. И она снова бросила на него скептический взгляд.

— Однако, ты изменился, — заявила она. — Не знаю, как это объяснить, но ты стал намного уверенней. А во время разговора с богом вообще держался молодцом. Слушай! Не кажется ли тебе, что все это из-за пережитых за последние две недели трудностей.

В этот момент вернулся бог. Он придвинул кресло к решетке и уселся в него.

— Генрих — дурак! — объявил он. — Подговаривает своих сторонников захватить дворец и убить меня. Хочет занять место бога. Но он переусердствовал с выпивкой, и сейчас все они валяются пьяными во дворе, в том числе и сам король. Я решил воспользоваться этим и побеседовать с вами, так как впоследствии такой возможности может и не представиться. Это прекрасный шанс, и я собираюсь использовать вас по назначению до того, как нам смогут помешать.

— По назначению? Нельзя ли яснее? — спросила Ронда.

— У меня чисто научный интерес, но это долгая история. Придется рассказать с самого начала, — ответил бог и мечтательно произнес: — Начало! Как давно это было! Это началось еще тогда, когда я учился в Оксфорде. Передо мной забрезжил таинственный огонь, вспыхнувший ярким светом впоследствии. Дайте вспомнить. На минуту он замолчал, уйдя в воспоминания. — Это было в 1855 году, хотя нет, еще раньше, ведь в том году я уже заканчивал Оксфорд. Точно. Я родился в 1833 году, а университет закончил в возрасте 22 лет. Меня всегда интересовали исследования Ламарка, а позже Дарвина. Они были на правильном пути, но не дошли до конца. После защиты диплома я путешествовал по Австрии. Там встретил священника, который работал над темой, сходной с моей. Его звали Мендель. Мы обменялись идеями. Он — единственный человек в мире, сумевший оценить меня по достоинству, однако работать со мной по ряду причин не смог. Он кое-что подсказал мне, но от меня получил неизмеримо больше. До отъезда из Англии я не знал его. В 1857 году я понял, что практически решил тайну наследственности и опубликовал по этой теме монографию. В ней я разъяснял суть своих открытий на доступном языке, как и вам сейчас, чтобы вы лучше поняли ту цель, для которой будете использованы. Короче говоря, имеется два вида клеток, которые мы наследуем от родителей — клетки тела и половые клетки. Эти клетки состоят из хромосом, в состав которых входят гены. Каждая из них несет умственную или физическую информацию. Клетки тела, делясь и изменяясь, обуславливают тип нашей индивидуальности. Половые клетки остаются практически без изменений, определяя пол человека. Я обнаружил, что наследственность можно регулировать путем пересадки генов от одного индивидуума к другому. Мне удалось установить, что гены вечны. Они вообще не разрушаются, являясь таким образом основой всей жизни на земле и надеждой на бессмертие. Я не сомневался в этом, но не мог проверить экспериментально. Ученые ополчились против меня, общественность высмеивала, а власти грозились упечь в сумасшедший дом. Меня хотели отлучить от церкви и предать анафеме. Пришлось затаиться и проводить исследования в глубокой тайне. Под различными предлогами я приводил в лабораторию молодых мужчин и женщин, усыплял их, брал у них половые клетки и получал гены. В то время методика получения клеток была у меня еще очень несовершенной. В 1858 году за приличную взятку мне удалось проникнуть в усыпальницы Вестминстерского аббатства, где я стал выделять гены из останков королей и других титулованных особ. За этим занятием меня застал один из неподкупленных мною служителей. Он не выдал меня властям, а стал шантажировать, и передо мною возникла дилемма: либо разорение, либо длительное тюремное заключение. Коллеги по науке клеймили меня позором, правительство травило. Я видел, что мои труды на благо человечества оплачиваются черной неблагодарностью и злом. И я возненавидел людей с их злостью, лицемерием и эгоизмом. И ненавижу до сих пор. Тогда я уехал из Англии, твердо зная, что буду делать. Прибыл в Африку, там нанял белого проводника, и мы отправились в страну горилл. Когда мы достигли цели, я его убил, чтобы никто не знал, где я скрываюсь. Там было множество горилл. Я усыплял их при помощи яда, который действовал на них как снотворное, затем извлекал половые клетки и имплантировал человеческие, которые привез из Англии.

Загадочный старик говорил с воодушевлением. Тарзан и девушка внимательно слушали, удивляясь несоответствию между тем, как он говорил, и его устрашающей внешностью. Это был не человек и не зверь, а некий страшный гибрид, который держал их сейчас во власти сильнейшего ума, спрятанного за низким покатым лбом.

— Потом я годами наблюдал за ними. Сменялись поколения, но никакого положительного сдвига в антропоидах я не замечал. Затем обнаружились первые признаки. Гориллы стали больше спорить, сделались более жадными и хитрыми. Постепенно проявлялось все больше человеческих свойств. Я почувствовал, что близок к цели. Тогда я изловил несколько молодых животных и стал их дрессировать. Вскоре я услышал, как они повторяют между собой английские слова, которые я произносил. Разумеется, значения слов они еще не понимали, но это было не важно — мне открылась истина. Гориллы унаследовали речевые органы их искусственных предков. Почему так произошло, почему они унаследовали именно это, а не другое, до сих пор для меня загадка. Но я убедился в верности своей начальной теории. Теперь можно было приниматься за дело — за обучение моих подданных. Наиболее способных я отправил назад в качестве миссионеров и проповедников. Выполнив возложенные на них задачи, они вернулись за дальнейшими указаниями. Я стал обучать их земледелию, охоте и строительству. Под моим руководством они возвели этот город, названный мною Лондоном. А реку, на которой он стоит, я назвал Темзой, как в Англии. Мы, англичане, где бы ни были, всегда чтим свою родину. Я дал им законы, короля, дворянство, а сам стал для них богом. Всегда и во всем они слушались меня, верили, но сейчас кое-кто из них не прочь ликвидировать меня. Да, они чересчур похожи на людей. Честолюбивы, коварны, жестоки. Почти совсем как люди.

— Ну а вы? — спросила Ронда. — Ведь вы тоже не человек, скорее горилла. Как же вы можете быть англичанином?

— И все же я англичанин, — ответил он. — И даже был недурен собой, но потом состарился, силы стали не те. Я видел, как росли могилы, а умирать не хотелось, так как только успел войти во вкус жизни. Тогда я придумал несколько способов, как вернуть молодость и продлить жизнь. Так, я научился отделять клетки тела и пересаживать из одного организма в другой. Я пересадил себе клетки молодых горилл, отобранных специально для этой цели, добился остановки процесса старения. Но клетки животных начали делиться, а я стал приобретать внешние признаки горилл. Кожа потемнела, на теле образовался волосяной покров, руки и зубы приобрели иную форму. Настанет день, когда я окончательно превращусь в гориллу. Вернее, превратился бы, если бы не счастливая случайность в вашем лице.

— Ничего не понимаю, — сказала Ронда.

— Еще поймете. С помощью ваших клеток я верну себе не только молодость, но и человеческий облик.

Глаза старика зажглись сатанинским огнем. Девушка вздрогнула.

— Какой ужас! — воскликнула она. Старик хихикнул.

— Вам выпало счастье участвовать в благородном деле, куда более благородном, чем простое удовлетворение биологических инстинктов.

— Значит, вы не станете нас убивать, — сказала Ронда. — Ведь горилл, у которых вы берете клетки, вы же не убиваете? Почему бы не взять у нас клетки, а потом отпустить?

Старик встал, подошел к решетке и оскалил желтые клыки.

— Вы еще не знаете, — сказал он. — Новые клетки жизнеспособны, однако приживаются медленно. Процесс этот можно сильно ускорить, если питаться мясом и железами молодых. А теперь я покидаю вас, чтобы вы могли поразмышлять над тем, какую пользу вы принесете науке.

Он двинулся к выходу.

— Но потом вернусь и съем обоих. Сперва мужчину, а затем тебя, красавица! Но прежде, чем я убью тебя, я…

И хихикая себе под нос, он вышел, закрыв за собой дверь.

XXVI. В ЗАПАДНЕ

— Похоже на занавес, — заметила девушка.

— Занавес? — переспросил Тарзан.

— Ну да, похоже на конец спектакля. Тарзан тихо улыбнулся.

— По-моему, ты хочешь сказать, что мы обречены.

— Боюсь, что так. А ты не боишься?

— Другого ты от меня как будто и не ждешь? Она посмотрела на него исподлобья.

— Никак не пойму тебя, Стенли, — сказала Ронда. — Сейчас ты держишься смело, а ведь раньше всего боялся. Тебе действительно не страшно или это бравада?

— Видимо, я смирился с тем, что чему быть, того не миновать, и страх тут не поможет. Если бояться, то живыми нам отсюда не выбраться. Я же не собираюсь сидеть здесь и ждать смерти.

— Не вижу пути к спасению, — сказала девушка.

— Мы уже на девять десятых на воле.

— Как это?

— А так, что мы пока еще живы, — со смехом сказал Тарзан. — А это целых девять десятых удачи. Будь мы мертвы, то это все сто процентов, а поскольку еще живы, считай, что на девяносто процентов спасены.

Ронда тоже рассмеялась.

— Я и не подозревала, что ты такой оптимист.

— У меня есть повод для оптимизма, — ответил он. — Чувствуешь легкий сквозняк?

Ронда бросила на него быстрый озабоченный взгляд.

— Тебе бы прилечь и отдохнуть, — посоветовала она. — Ты явно переутомился.

— Разве я выгляжу таким уставшим? — удивился Тарзан.

— Нет, но я подумала, что такие переживания могут плохо на тебе отразиться.

— Какие переживания? — спросил Тарзан.

— Какие переживания! — передразнила Ронда. — Стенли Оброски, ты сейчас же подойдешь ко мне и приляжешь рядом. Я поглажу тебя по голове, так ты быстрее уснешь.

— Еще чего! Ты что, не хочешь, чтобы мы выбрались отсюда?

— Хочу, конечно, но это невозможно.

— Нужно попытаться. Так ты чувствуешь сквозняк?

— Ну да, но при чем тут это?

— Может, и ни при чем, — согласился Тарзан, — но это дает шанс выбраться. Должен же воздух куда-то выходить при такой тяге. Нужно проверить, нет ли здесь отверстия.

Девушка встала. До нее стал доходить смысл его слов.

— Нет, — сказала она, — я ничего такого не заметила.

— Я тоже пока не вижу, вероятно, оно специально замаскировано, — шепотом сказал Тарзан.

— Наверное.

— Мне кажется, что поток воздуха движется вон в тот темный угол.

Тарзан прошел туда и стал внимательно вглядываться в темноту. Ронда присоединилась к нему.

— Ну что? — нетерпеливо спросила она. — Что-нибудь видно?

— Здесь очень темно, — отозвался Тарзан, — но, по-моему, там какое-то пятно, чуть темнее, чем потолок.

— Какой ты зоркий, — сказала Ронда, — я так ничего не вижу.

Откуда-то сверху, прямо над их головами, донесся гулкий непонятный звук.

Ронда схватила Тарзана за руку.

— Ты прав, — прошептала она. — Там что-то есть. Звук долетел до нас через какой-то проем.

— Отныне мы должны разговаривать только шепотом, — предупредил человек-обезьяна.

Отверстие, если оно там вообще было, находилось, по мнению Тарзана, в самом углу. Человек-обезьяна тщательно обследовал стены, но не обнаружил опоры, за которую можно было бы ухватиться.

Затем он высоко подпрыгнул и рукой коснулся края отверстия.

— Нашел, — шепнул он.

— Но что это дает? Нам до него не дотянуться.

— Сейчас проверим. Тарзан встал в самом углу.

— Полезай ко мне на плечи, — велел он, — вытянись в полный рост и держись рукой за стену. Ронда так и сделала.

— Ощупай все вокруг. Определи диаметр и поищи, есть ли там за что ухватиться.

Девушка зашарила руками в темноте.

— Опусти меня, — сказала она немного погодя. Тарзан осторожно опустил Ронду на пол.

— Ну, что там? — спросил он.

— Диаметр отверстия фута два-три. Если бы подняться повыше, я бы пролезла.

— Что ж, попробуем еще раз, — сказал Тарзан. — Положи мне руки на плечи. Поставь левую ногу на мою правую ладонь. Так! Теперь ставь другую. Выпрямись и держись за стену. Я подниму тебя фута на полтора повыше, чем в первый раз.

— Хорошо, — прошептала Ронда. — Давай! Тарзан без усилия поднял девушку и вскоре ощутил, что руки стали свободными.

Прошла минута тягостного ожидания, а затем сверху донесся слабый вскрик:

— Ох!

Тарзан молча ждал, не задавая ни одного вопроса. Он услышал ее дыхание и понял, что ничего серьезного не произошло. Наконец сверху донесся шепот:

— Брось мне свою веревку.

Он снял с плеча травяную веревку и бросил конец девушке. Та не успела поймать, и веревка упала на пол, но во второй раз девушка оказалась проворнее.

Тарзан слышал, как она молча трудится в темноте.

— Ну-ка, попробуй, — прошептала она. Ухватившись за веревку, Тарзан поджал ноги, проверяя ее на прочность и, удовлетворенный результатом, полез наверх. Вскоре он коснулся Ронды и поставил ногу на выступ, на котором стояла девушка.

— Ну, что тут? — спросил он, устремляя взгляд в темноту.

— Деревянная балка, — ответила Ронда. — Я стукнулась о нее головой.

Тарзан встал в полный рост и ощутил плечом балку. К ней и крепилась веревка. Они стояли на выступе стены и находились пока в комнате.

Тарзан взобрался на балку. Над ним на высоте поднятой руки зияла дыра.

— Дай руку, — шепнул он девушке и легко втянул ее на балку. — Сейчас я снова подсажу тебя, и ты посмотришь, что там.

— Надеюсь, ты сможешь удержаться на такой узкой балке, — сказала она, вставая ему на руки.

— Я тоже надеюсь, — коротко ответил он. Через минуту-другую девушка сказала:

— Опусти меня.

Тарзан опустил ее вниз, придерживая руками.

— Ну как? — спросил он.

— Там еще одна балка, — ответила Ронда, — но до нее не дотянуться. До отверстия мне не хватило нескольких дюймов. Что же нам делать? Кошмар какой-то — ползаем в темноте, со всех сторон грозит опасность, а мы совершенно бессильны.

Тарзан молча отвязал от балки веревку.

— У тармангани есть много всяких глупых поговорок, — пробормотал он. — Одна из них гласит, что существует много способов содрать с кота шкуру.

— Что за тармангани? — удивилась Ронда. Тарзан улыбнулся в темноте своей промашке.

— Есть такое африканское племя, — пояснил он.

— Но это американская поговорка, — возразила девушка. — Я ее еще от дедушки слышала. Очень странно, что такая же существует у африканского племени.

Тарзан не стал объяснять Ронде, что на языке его приемной матери, обезьяны Калы, первом языке, что он выучил, тармангани — так называют белых людей.

Он тщательно смотал веревку и, держа за один конец, бросил в темноту. Однако веревка упала к его ногам. Тарзан повторил попытку — то же самое. Еще дважды его постигала неудача, но в следующий раз веревка закрепилась.

— Сможешь взобраться? — спросил он Ронду.

— Не знаю, — ответила она, — но попробую.

— Давай я тебе помогу, а не то сорвешься. Тарзан забросил девушку за спину.

— Держись крепче! — приказал он и полез наверх с ловкостью обезьяны.

Добравшись до балки, он ухватился за край и, подтянувшись, уселся верхом.

Затем он, повторив свой маневр, забрался на третью балку и оказался прямо под отверстием, в котором увидел сиявшую на небе звезду. Теперь стало чуть светлее.

Они вылезли наверх и очутились в одной из башенок, венчавших замок. Тарзан уже приготовился вылезти на крышу, как вдруг вторично услышал непонятный звук и присел на корточки.

Вскоре звук повторился, на сей раз ближе, и острый слух Тарзана уловил шаги человека, идущего босиком. Человек был не один.

Наконец в лунном свете показались двое, человек и горилла. Остановившись напротив притаившихся беглецов, они облокотились на парапет, глядя вниз на город.

— Зря Генрих сегодня нализался, Гранмер, — проговорил человек, называвший себя богом. — Завтра ему предстоит трудный день.

— А что именно, Отче? — спросила горилла.

— Как, разве ты забыл, что завтра годовщина построения священной лестницы к небесам?

— О, черт! И правда. И Генрих должен будет подняться по ней на передних лапах и помолиться у ног своего бога…

— А Генрих стареет и толстеет. На солнце ему придется несладко. Но зато это собьет спесь с короля и научит покорности остальных.

— Вы должны постоянно напоминать им про то, что бог превыше всех, Отче! — набожно произнес Гранмер.

— А какой сюрприз ожидает Генриха на вершине лестницы! Там буду стоять я, а возле меня, преклонив колени, белая девушка, которую я у него отнял. Ты послал за ней, Гранмер?

— Да, Отче, одного священника. Скоро они будут здесь. Но стоит ли впредь дразнить Генриха? Вы же знаете, что его поддерживают многие дворяне, и против вас замышляется…

Человек-горилла, он же бог, дико захохотал.

— Ты как будто забываешь, что я бог, — ответил он, — а это недопустимо, Гранмер. Генрих тоже забыл, но я ему напомню.

Бог выпрямился во весь свой огромный рост.

— Вы все позабыли, что это я сотворил вас и что я могу вас уничтожить, — громко закричал он. — Сначала я лишу Генриха рассудка, а затем свергну с трона. Он думает только о себе, как и все люди. А раз они завистливые, жестокие и подлые, то и бог у них должен быть таким же. Я смог дать вам только рассудок, поэтому должен быть таким богом, которого этот рассудок может оценить. И завтра Генрих оценит меня в полной мере.

— Что вы задумали, Отче? Человек-горилла хихикнул.

— Когда он дойдет до вершины лестницы, я устрою взрыв и уничтожу его!

— Вы намереваетесь убить короля? Но принц Уэльский пока слишком юн, чтобы стать королем!

— Он и не станет. Короли мне уже осточертели. Мы проскочим через Эдуарда VI и Мэри. Тебе, Гранмер, повезло со мной — мы не только сэкономим целых одиннадцать лет, но и спасем тебя от костра. Следующим монархом Англии станет королева Елизавета.

— Можно выбрать кого-нибудь из дочерей Генриха, их у него уйма, — сказал Гранмер.

— Вот уж нет! Поступлю иначе. Королевой Англии станет эта девушка. Она будет послушной и легко управляемой. Я не стану ее есть, Гранмер, иначе лишусь будущей королевы Англии.

— А вот и священник, — сказал Гранмер.

— Но он один! — воскликнул бог. — Почему он пришел без девушки?

К ним подбежала старая горилла. Она явно нервничала.

— Где девушка? — резко спросил бог.

— Ее там не оказалось, Отче. Мужчины тоже.

— Исчезла? Но это невозможно.

— В темнице никого нет.

— А двери?

— Закрыты на засов, — ответил священник.

Бог горилл замолчал, сосредоточенно размышляя, затем прошептал что-то своим спутникам.

Тарзан и Ронда внимательно следили за ними из своего укрытия. Тарзан забеспокоился. Он с нетерпением ждал, когда они уйдут, чтобы поскорее отыскать выход из замка. Священник вскоре ушел, а бог с гориллой отошли от башни, прислонились спинами к парапету и продолжили беседу.

Но теперь уже беглецы не слышали, о чем те говорили, и не могли незаметно ускользнуть, так как бог с гориллой стояли лицом к ним.

Тарзан встревожился. Чутье зверя говорило ему о готовящейся ловушке, но он не знал, откуда подкрадется опасность и в чем она проявится.

Через некоторое время в поле его зрения попала огромная горилла с дубиной. Из-за угла стали появляться другие, все с оружием, и вскоре на крыше замка собралось с десяток антропоидов.

Они обступили бога, который что-то говорил им в течение нескольких минут. Затем гориллы подошли к башне и встали полукругом перед входом.

Беглецы понимали, что их местонахождение раскрыто. Оставалось только ждать. Гориллы не предпринимали никаких попыток проникнуть в башню.

«Может, они собрались здесь совсем по другому поводу, — подумал Тарзан. — Например, устроили засаду на короля, чтобы убить его».

Бог горилл продолжал стоять у парапета вместе с Гранмером. В ночной тиши раздавалось лишь его дикое хихиканье. Человек-обезьяна недоумевал, чему он так радуется.

Неожиданно в лицо беглецам ударила волна густого дыма.

Тарзан почувствовал, как девушка судорожно вцепилась ему в руку. Теперь он понял, почему гориллы ничего не предпринимали и почему так радостно хихикал их бог.

XXVII. ПОЖАР

Тарзан моментально оценил сложившуюся ситуацию. В удушливом дыму им долго не продержаться. Внезапное нападение на горилл также не спасет жизнь его спутнице. В одиночку он, может быть, и попытался бы прорваться, но сейчас не оставалось ничего иного, как выйти и сдаться.

С другой стороны, Тарзану было известно, что бог горилл уготовил для него смерть, а девушке еще худшую участь.

Тарзан, который прежде почти никогда не колебался, принимая решения, теперь был преисполнен сомнений, которыми и поделился с Рондой.

— Надеюсь, что сумею вырваться из окружения, — сказал он. — Хоть от этого получу удовлетворение.

— Но они убьют тебя, Стенли, — заволновалась девушка. — Пожалуйста, не уходи. Я ценю твою смелость, но это будет напрасная смерть. А я не смогу…

Девушка не договорила, раскашлявшись от едкого дыма.

— Дольше оставаться здесь нельзя, — возразил Тарзан. — Иди за мной и гляди в оба. В подходящий момент — беги.

Человек-обезьяна выскочил из башни, издавая грозное рычание. Следовавшая за ним девушка похолодела от ужаса. Ведь она принимала его за Стенли Оброски, то есть за труса, и была уверена, что его рассудок помутился от страха и безнадежности их положения.

Гориллы бросились к нему.

— Взять его живым! — закричал бог. Тарзан подскочил к ближайшему зверю. В свете факелов, принесенных гориллами, сверкнул нож и вонзился в самое сердце болгани, посмевшего встать на пути Повелителя джунглей.

Зверь успел лишь вскрикнуть и в конвульсиях свалился к его ногам. Гориллы окружили белого гиганта, но и им пришлось испытать на себе лезвие его кинжала. От негодования и возбуждения бог горилл пришел в раж.

— Хватайте его! — орал он. — Но не убивайте его ни в коем случае. Он мой!

Во время возникшей суматохи Ронда увидела путь к спасению и тенью скользнула мимо горилл к лестнице, ведущей вниз.

Все помыслы и взгляды горилл были обращены к башне, и девушку никто не заметил. Ронда пробралась к дверям соседней башни, где в отблесках факелов увидела перед собой ведущие вниз ступени.

Она бегом ринулась вниз. За нею, застилая взор, стелился дым. Видимо, неразумно разведенный огонь, имевший целью выкурить их из убежища, перекинулся на весь замок.

За лестничным пролетом Ронда неожиданно налетела на гориллу, поднимавшуюся наверх. За ней шли еще две. Горилла схватила девушку и швырнула к своим спутникам.

— Отведите ее к богу! — приказал зверь, торопливо устремляясь дальше.

От ножа Тарзана пали уже три гориллы, четвертая же перехватила его руку и ударила дубинкой. Человек-обезьяна резко придвинулся к зверю, нащупал на шее противника сонную артерию и впился в нее зубами.

Горилла завопила, моля о пощаде, и тут подскочила другая и с размаху ударила Тарзана по голове обухом боевого топора.

Повелитель джунглей рухнул на крышу башни, где остался лежать без сознания, вызвав ликование у противника. Бог горилл бросился к Тарзану.

— Не убивайте его!

— Но он уже мертв, Отче! — ответил один из его воинов.

Дрожа от отчаяния и ярости, бог собрался было выплеснуть свой гнев на зверей, как сквозь толпу к нему протиснулась горилла, обнаружившая Ронду.

— В замке пожар, Отче! — закричала она. — Костер, что мы разожгли, чтобы выманить беглецов, перекинулся на балки и двери, так что первый этаж весь в огне. Нужно немедленно уходить, а не то окажемся в западне.

Услышавшие это гориллы стали оглядываться. Со всех сторон тянулись струйки дыма. Дым поднимался и над парапетом, очевидно, из окон первого этажа.

В тот же миг началась паника.

Гориллы забегали взад-вперед, а когда осознали, что огонь может отрезать путь к отступлению, обезумели и заметались. С жутким ревом они кинулись спасаться, бросив на произвол судьбы как своего бога, так и пленника.

Часть из них поспешила вниз по лестнице навстречу своей смерти, другие же залезали на парапет и прыгали вниз, разбиваясь вдребезги.

Доносившиеся со всех сторон крики и рев ужаса заглушали гул бушующего пламени, а также призывы бога, который, оказавшись покинутым им же созданными слугами, совершенно потерял голову, поддавшись общей панике.

К счастью для Ронды, гориллы, в чьей власти она оказалась, забыли приказ доставить ее к богу и бросились вниз по лестнице, прорываясь сквозь пламя и дым. Вскоре на них загорелась шерсть, и обезумевшие животные помчались напролом, пока не выскочили во двор. Но и здесь, в относительной безопасности, они не остановились, а побежали дальше прочь от замка.

Напуганная ничуть не меньше горилл Ронда все же не теряла самообладания и благодаря этому спаслась.

Следуя за гориллами, она спустилась к подножию скалы, на которой стоял замок, превратившийся в пылающую свечку и освещавший все вокруг. Скала уже не казалась Ронде неприступной, как прежде.

Внизу лежал город, погруженный во мрак. Лишь кое-где светились одинокие факелы. Справа Ронда разглядела ступени, ведущие в город — единственный путь к спасению. Если ей удастся выбраться в город с его узкими темными улочками, то она постарается перелезть через стену и скрыться в долине, которая выведет ее к скалистым горам, где, по словам Стенли, находятся Орман, Уэст и Наоми.

И Ронда сломя голову побежала вниз. Позади гудело бушующее пламя, отбрасывая причудливые тени перед бегущей девушкой. Неожиданно в отблесках огня перед Рондой возникла целая орда горилл, спешивших к горящему зданию.

Ронда застыла на месте. Ни вперед, ни назад ей дороги не было. Ее могло выручить лишь то, что возбужденные гориллы не обратят на нее внимания, но этого не случилось.

— Глядите-ка, девушка! — закричал предводитель бегущих. — Безволосая! Отведите ее к королю!

Ронду схватили волосатые лапы и стали передавать стоявшим сзади. Так Ронда вновь оказалась в неволе.

Ее притащили в королевский дворец, в гарем Генриха Восьмого, чьи жены, недовольные ее возвращением, встретили пленницу тумаками и затрещинами. Особенно бесновалась Екатерина Арагонская, которая разорвала бы Ронду на части, не вмешайся Екатерина Парр.

— Отстаньте от нее, — сказала она, — не то Генрих нас всех поколотит, а кое-кого и вовсе лишит головы. Для этого ему достаточно самого незначительного повода, Екатерина!

Самки оставили Ронду в покое.

Съежившись в углу, она ушла мыслями в недавнее прошлое. Она думала о человеке, отдавшем жизнь ради ее спасения. Насколько же все они ошибались насчет Стенли Оброски! На поверку он оказался сильным и отважным, хотя раньше никто за ним ничего подобного не замечал. Теперь он предстал перед Рондой в новом свете, проявив качества, которые так ценят женщины, и к горлу девушки подкатился горький комок.

Что с ним? Удалось ли ему бежать? Или же он погиб в схватке? Отдал жизнь за нее?

Ронда рывком села и сжала кулаки, до боли вонзив ногти в ладони. Она вдруг осознала, что человек, вчера еще ничего для нее не значивший, пробудил в ней чувства, которые она никогда не испытывала ни к одному из мужчин. Была ли это любовь? Любила ли она Стенли Оброски?

Ронда тряхнула головой, словно прогоняя наваждение. Нет, это было не то. Скорее, благодарность и грусть из-за того, что он погиб, спасая ее.

Долго еще девушку донимали невеселые мысли, пока наконец ее не сморил сон.

Пока она спала, замок сгорел дотла, а вместе с ним погибли все, кто там находился.