Влияние идей А. Лёша на пространственные экономические исследования в СССР

Обзор многочисленных комментариев и высоких оценок учения А. Лёша в советской литературе, как можно было надеяться, должен предварить широкую картину его распространения и применения. На самом же деле правдивый ответ на поставленный вопрос неоднозначен.

Что можно интерпретировать как факт непосредственного использования учения? По-видимому, к такого рода фактам относятся признание учения в целом или его отдельных положений с одновременным отказом о других теоретических воззрений, применение методологии исследований и методических приемов решения определенных научных и практических задач. Таких точно установленных фактов, касающихся учения А. Лёша, было сравнительно немного. Во всяком случае недостаточно для того, чтобы утверждать об определяющем непосредственном воздействии идей А. Лёша на развитие советских пространственных экономических исследований. Гораздо чаще эти идеи использовались косвенно, вплетаясь в ткань уже живущих теорий, методов, методик или тесно соприкасаясь с ними, но не отвергая и не заменяя их.

Вероятно, наибольшее признание получила теория размещения производства, где А. Лёш перекрыл ранее известные классические работы Й. Тюнена и А. Вебера, стал новым эталоном в развитии этого научного направления в СССР. Он оказал также значительное влияние на исследования по систематизации и оценке роли различных факторов, влияющих на размещение предприятий и отраслей. Существенные аналогии прослеживаются между «ориентациями» А. Лёша и «принципами рационального размещения производства» в работах советских экономистов-географов (Я. Фейгин, А. Пробст и др.). Популярность этого направления заметно упала в связи с освоением методов оптимизации экономических решений, открывавших принципиально новые возможности для анализа взаимодействия разнообразных факторов.

Для плановой экономики, так же как и для рыночной, практическое значение имел подход А. Лёша к выбору места размещения нового предприятия, когда размещение всех других производителей и потребителей зафиксировано. Подобная задача часто встречается в проектировании. При этом учитывается большинство факторов, детально анализировавшихся А. Лёшем; существенно модернизировались только расчетные методы (применение математического программирования и т.п.).

В советские учебники по математическому моделированию экономики вошла рассмотренная А. Лёшем задача выбора оптимального маршрута «смешанных» перевозок, использующая закон преломления света [2, с. 136-138; 5, с. 36]. Она интерпретируется как наглядный и глубокий пример изоморфизма систем, основывающийся на одном и том же экстремальном принципе.

Большое сходство между идеями А. Лёша и работами советских экономистов проявилось в вопросах обоснования рациональных рыночных зон. Так, в книге Е. Ханукова [21], по-видимому, независимо от А. Лёша тщательно разработаны методы определения рациональных границ потребления однородных и взаимозаменяемых продуктов с учетом издержек производства и транспортировки.

Взгляды А. Лёша на конструктивное экономическое районирование привлекали внимание в связи с задачами усиления «территориального подхода» в хозяйственном механизме. О. Пчелинцев в неопубликованной работе 1985 г. подчеркивал актуальность экономической направленности теории центральных мест А. Лёша, особенно то, что она представляет экономическое пространство как результат действий, в первую очередь, экономических, а не природных или политических сил. Он также отмечал значение введенного А. Лёшем понятия экономической границы и формирования экономических районов на основе оптимизации таких экономических категорий, как транспортные издержки и рента по местоположению. Добавлю, что не потеряли своей актуальности и соображения А. Лёша о политике освоения новых районов (в частности, для Сибири, Дальнего Востока, Севера): выбор столицы, формирование скелета главных городов и магистральных дорог на начальном этапе развития.

Теория расселения и рыночных сетей А. Лёша, популяризировавшаяся в переводных работах В. Бунге, П. Хаггета, X. Боса и др., вначале была воспринята, главным образом, в среде теоретико-географов. Работы Г. Гольца, Б. Родомана, Б. Эккеля и др. по проблемам самоорганизации городов и городских агломераций обнаруживают влияние основных «топологических» идей А. Лёша. То же можно сказать о концепции «узловых районов» Б. Родомана. Узловыми районами им называются моноцентрические ареалы, объединенные центробежными и центростремительными потоками вещества, энергии и информации [15, с. 97]. Интерес к этой части учения А. Лёша возрос в связи с активизацией деятельности по формированию и рационализации взаимосвязанных систем размещения производства и расселения.

Одна из работ О. Пчелинцева (1985 г.) построена как сопоставление предложений А. Лёша и реальной ситуации по ряду аспектов: теоретическая иерархия малых, средних и больших городов и новые концепции «единой системы расселения», «инверсии пространства», «нуклеарной системы», «диффузии инноваций» и др. Теория А. Лёша использовалась для обоснования эффективности иерархической концентрации населения в противоположность рассеянному населению. Она, по мнению О. Пчелинцева, удовлетворительно объясняла многие процессы пространственного взаимодействия производства и расселения в СССР, особенно на первых стадиях урбанизации. И хотя О. Пчелинцев критически относился к целому ряду положений теории А. Лёша (объяснение возникновения самых крупных городов и их оптимальной специализации, недостаточная разработка вопросов субурбанизации и процессов образования городов в «новых» районах, недооценка специфики сочетания старых и новых структур в системах расселения и т.д.), создается ощущение, что полемика с гипотезами и аргументацией А. Лёша стимулировала поиск новых решений.

Из всех частей книги А. Лёша наименьший отклик в СССР находила теория пространственного экономического равновесия. По крайней мере, до 1980-х гг. для большинства ученых (и тем более - практиков) она казалась совершенно несовместимой с той центральной плановой экономикой, которая функционировала в СССР.

Однако новосибирская научная школа думала иначе. Здесь разрабатывалась и модифицировалась пространственная (мультирегиональная) модель, в которой регионы рассматривались как субъекты рыночной экономики, максимизирующие благосостояние своего населения в условиях межрегиональных рыночных отношений. Структура этой модели гораздо проще, чем система пространственного экономического равновесия А. Лёша; её информационной основой являлись региональные межотраслевые балансы. Созданное математическое обеспечение позволяло проводить эксперименты по определению состояний экономического равновесия в системе республик и регионов СССР при разных гипотезах о внешнем регулировании [16]. В будущем планировалось усложнить и детализировать эту модель, постепенно приближая ее к замыслу А. Лёша. Власти весьма критически относились к нашим научным экспериментам.

Тем не менее по заказу ООН была разработана модифицированная модель пространственного экономического равновесия, на основе которой исследовались сценарии долгосрочного развития мировой экономики в разрезе 15 регионов. При этом использовалась база данных, подготовленная группой экспертов под руководством нобелевского лауреата В. Леонтьева для проекта ООН «Будущее мировой экономики» [11].

По отдельным направлениям пространственной экономики исследования западных (включая А. Лёша) и советских ученых двигались параллельно, сопровождаясь неоднократными «перекрытиями» с обеих сторон. Приходится констатировать, что во всей книге А. Лёша нет ни одного упоминания о советских исследованиях и их отражении в планировании пространственной структуры национальной экономики. Между тем в 1920-1930-х гг. в СССР создавалась собственная научная школа, во главе которой стояли И. Александров, Н. Баранский и Н. Колосовский, разрабатывались масштабные региональные программы. Обращаясь к учению А. Лёша сегодня, стоит задуматься о субъективных причинах, ограничивавших его влияние в СССР.

Об одной причине уже говорилось: книга А. Лёша издавалась на русском языке один раз и небольшим тиражом (немецкое и английское издания были практически недоступны), а многочисленные, но разрозненные комментарии, дававшие представление о предмете и методологии книги, не позволяли воспроизводить суть всего учения и тем более понять его в деталях (в отличие от форм популяризации А. Лёша на Западе).

Вторая причина заключалась в том, что массовому читателю А. Лёша в 1950-х - начале 1960-х гг. были мало знакомы идейные истоки учения, на которые он делал многочисленные ссылки и которые развивал (неоклассика, теория общего экономического равновесия и др.). С другой стороны, за исключением ссылок на Гегеля, книга А. Лёша не затрагивала корней марксизма (теорий утопического социализма, классической политической экономии), не говоря уже об экономической теории самого К. Маркса, доминировавшей в советской среде.

Определенную роль сыграло и то обстоятельство, что выход книги А. Лёша на русском языке совпал с «экономико-математическим бумом» в СССР, когда особое внимание привлекло освоение метода «затраты-выпуск» (межотраслевого баланса) и линейного программирования. Принципы межотраслевого баланса оказались привлекательными для плановой экономики и довольно быстро нашли применение в исследованиях экономики регионов и межрегиональных взаимодействий. Благодаря линейному программированию открылись возможности находить точные решения в таких ситуациях, для которых Лёш мог применить только эмпирический подход или же ограничиваться логическим анализом записанных математических зависимостей (задачи оптимального размещения предприятий, нахождения оптимальных зон сбыта, определения оптимальной специализации предприятий и т.д.). Значительный прогресс в исследованиях обещала школа У. Айзарда, предлагавшая новый методический аппарат (первые публикации в СССР появились почти одновременно с книгой А. Лёша). Примерно в это же время в среде экономистов-географов, по мнению Ю. Саушкина [17], внимание переключилось на «количественную революцию» в географии, связанную с именами Б. Берри, В. Бунте, В. Гарисона, У. Уорнца.

Объективные трудности непосредственного «переноса» теории А. Лёша на экономику СССР были обусловлены многими социально-экономическими особенностями данного объекта, которые не учитывались в его теории. Проблема выделения общих или сходных свойств различных социально-экономических систем с точки зрения применимости тех или иных теоретико-методологических конструкций, как известно, вообще чрезвычайно сложна. А в 1950-1980-х гг. она была еще осложнена многими идеологическими, политическими и экономическими предубеждениями.

Теория Лёша ориентировалась на рыночную экономику с элементами внешнего регулирования; в экономике СССР в то время решающую роль играло централизованное планирование с элементами хозяйственной самостоятельности в текущей деятельности; принципиально различались соотношения социальных и политических сил, экономическая роль государства, т.е. все существенные условия функционирования пространственной экономики. Поэтому многие теоретические постановки и конкретные задачи, рассматривавшиеся в книге А. Лёша, в принципе не годились для социалистической экономики (свободная конкуренция, максимизация числа независимых экономических объектов и т.п.), либо в то время значение их недооценивалось (роль прибыли в деятельности предприятий, сочетание различных экономических интересов, политика географической дифференциации цен и налогов и т.п.). С другой стороны, в книге Лёша почти не рассматривались факторы, игравшие решающую роль в пространственной экономической политике СССР, например, распределение государственных инвестиций.

Анализировавшиеся А. Лёшем процессы размещения производства и населения не охватывали характерные для СССР ситуации ускоренной индустриализации и урбанизации. Уже сам факт, что в книге А. Лёша не было ни одного упоминания об СССР, не способствовал «узнаванию» в ней «своих» проблем.

О. Пчелинцев отмечает такую историческую закономерность, не укладывающуюся в теоретические схемы А. Лёша. В возникновении и быстром росте городов СССР особо важную роль играли не обслуживающие, а «спорадические» отрасли промышленности с преобладанием крупных специализированных предприятий (добывающая промышленность в восточных и северных районах, новые отрасли машиностроения и химической промышленности). Эти градообразующие отрасли затем притягивали предприятия отраслей обслуживания, отклоняя их географию от правильной геометрической формы. Соответственно «неправильно» (в сравнении с рыночными сетями А. Лёша) формировалась и структура расселения. Иначе (по сравнению с теорией А. Лёша) выглядела и роль транспорта, особенно на Севере и Востоке. Строительство железнодорожных магистралей в большей степени влияло на формирование сети городов, чем наоборот (поскольку транспорт часто выступал как районообразующий фактор, а уже затем - как обслуживающий). Ю. Саушкин также делал вывод, что размещение населенных пунктов в промышленных районах и на территориях пионерного освоения не укладывается в геометрию В. Кристаллера и А. Лёша [17, с. 275]. Вместе с тем он приводил другие примеры, подтверждавшие теорию А. Лёша (Центральная Индия с равномерно заселенной сельской местностью).

Итак, попытка ответить на вопрос о жизни идей А. Лёша в СССР выявляет многоплановую, отчасти противоречивую картину. Но ведь и советская экономика несла в себе много противоречий; ее ожидали неизбежные перемены.

леш географический хозяйство пространственный