План практического занятия. Одиссей возвратился, пространством и временем полный

РАЗДЕЛ II. ЖИВОЙ МИР ГОМЕРОВСКИХ ПОЭМ

Осип Мандельштам

Одиссей возвратился, пространством и временем полный.

И, покинув корабль, натрудивший в морях полотно,

Всю дорогу шумели морские тяжелые волны,

Античный эпос берет начало в древнем фольклоре, повествованиях о доисторических временах, мифологии. Греческие песни о Троянской битве, его героях, подвигах, возвращении отважных воинов складывались на основе мифов и передавались аэдами (с гр. певец) из поколения в поколение на протяжении нескольких веков. Оформление отдельных песен в эпос (жанр поэтического произведения о величайших для всего народа событиях) под именем ионийского певца Гомера предположительно произошло в эпоху разложения родового общества и зарождения рабовладельческого (VIII - VII века до н.э.). Первоначально составителей поэм о Троянской войне и последующем возвращении героев с битвы было, по всей видимости, несколько. В литературоведении данный вопрос оформился в самостоятельный вопрос об авторстве Гомера. Существуют различные теории о единоличности автора, но, главное, в том, что настоящим автором гомеровских поэм назван может быть сам греческий народ.

В основу художественности поэм Гомера положены величественная героика и сказочно-бытовая природа. Мифологическое восприятие человека создает фантастически-гиперболизированный мир (фантастика, гиперболизация, волшебные образы необходимо трактовать не в современном их значении и понимании, так как боги, демоны, все невероятно-чудесное в сознании древних греков были настоящими, живыми), населенный и богами Олимпа во главе с Зевсом, в антропоморфическом изображении которых представлена во всей полноте гамма человеческих возможностей и слабостей; и величественными героями, в чьих образах воплотилась мощь, дух, умение древних греков; и различными таинственными существами. Монументальность и всеохватность создаваемой в поэмах картины мира заключается в целостности гармоничного соотношения и единстве космических компонентов природы с земным планом, в серии жестоких до натуралистичности схватках воинов, в непрерывном гуле битвы у стен Трои, яростных накатах морских волн на корабль Одиссея, в показе тончайших подробностей повседневной жизни, в возвышенности и одновременно простоте действующих героев.

Видение древнего певца отражает вековые порядки общинно-родовой формации, но в нем же сказываются признаки распада былого строя и сложность переходного периода - время становления классического государства и время выдвижения частного волеизъявления. Поэтому эпический стиль в поэмах наряду с выдерживаемой строгостью объективного повествования народной жизни, содержит такие художественные приемы, в которых отражается осмысление мира отдельным человеком - самим Гомером с его личными переживаниями и чувствами. Древний поэт совершенно не бесстрастен в речи, он в какой-то мере активен: важным является и его личное мнение в оценке происходящих событий, оформляющееся в трагических, комических, сатирических, иронических элементах, пронизывающее поэмы, порой доводя повествование до драматизма. Сложность исторического времени сказывается в противоречивом отношении автора к изображаемому - прежде всего в обрисовке героев, которые даны, согласно эпохе, в их монументальности, эпичности. В своей позиции поэт исходит из главного принципа доклассового общества - примата общего над индивидуальным, но необходимо помнить, что автор, человек нового времени и поэтому не может не показать до каких трагических моментов может довести зарождающееся в человеке чувство значимости своего голоса – личного мнения. Особенно это видно в «Илиаде», когда решение коллектива довлеет над мнением отдельной личности. Яркий тому пример действия песни I, в которой Агамемнон подчиняется решению общего собрания возвратить свою добычу - пленницу Хрисеиду:

... В день же десятый Пелид на собрание созвал ахеян.

... Быстро сходился народ, и, когда воедино собрался...

Все изъявили согласие криком всеобщим ахейцы

Честь жрецу оказать и принять блистательный выкуп;

Только царя Агамемнона было то не любо сердцу...

Невыносимо тяжело и больно царю аргивян расстаться с добычей. Чтобы не признать себя обойденным в дарах, ущемленным, он отбирает у Ахилла его Брисеиду, в результате сильный гнев и обида полнит душу самого видного героя греческого воинства и Ахилл оставляет поле битвы. Чувство собственности, внутренняя борьба между разумом и сердцем приводит к сильным переживаниям:

... Рек он, - и горько Пелиду то стало: могучее сердце

В персях героя власатых меж двух волновалося мыслей:

Или, немедля исторгнувши меч из влагалища острый,

Встречных рассыпать ему и убить властелина Атрида;

Или свирепство смирить, обуздав огорченную душу...

Поэт избегает стандартизации в изображении людей и богов. Он подчеркивает одно ведущее качество в герое - благородство, разумность, мужество, хитроумие и это качество более ни в ком не повторяется в такой же мере. Каждый образ является средоточием народных представлений об идеале и ведет обязательно свое происхождение от кого-либо из богов (Ахилл «бессмертным подобный», Одиссей - «подобный богу», «богу подобный Аякс»). Однако Гомер одновременно усложняет образ, дополняя статический портрет новыми сторонами: герои не даны в односторонности характеров, зачастую показана противоречивость человеческой природы, что порой приводит к драматическим ситуациям. Таково, прежде всего, противостояние Агамемнона и Ахилесса.

Оба героя заметно выделяются: они первые в воинской отваге, не допускают в свое сердце сомнение, непреклонны в решениях, но первый прежде всего деспот, надменный единоличный властелин, «беспредельно корыстолюбивый», «коварный душою мздолюбец», как называет его Ахилл, человек, заботящийся прежде всего о своей награде, добыче; Ахилл же ведом заботой о других, не случайно он награжден эпитетом «благородный» и под стены Трои его приводит не собственная корысть: «Я за себя ли пришел, чтоб троян, укротителей коней, // Здесь воевать? Предо мною ни в чем не виновны трояне». Может показаться, что Агамемнон и Ахилл сходны во многих чертах, так же одинаково мгновенно обуреваемы гневом и яростью, но и в этом они разнятся. Агамемнон в гневе восходит к злобе, свирепости, открытым угрозам, а ярость Ахилла наполняет его сердце. Но Агамемнон не всегда надменен и деспотичен, он совсем иной в сцене ранения Менелая, здесь герой нежный, скорбящий: «В ужас пришел Атрид, повелитель мужей Агамемнон, // Брата увидевши кровь, изливавшуюсь током из язвы...// Тяжко стеная и за руку брата держа, Агамемнон // Так между тем говорил, и кругом их стенала дружина: // «Милый мой брат! На погибель тебе договор заключил я...». Другой он и перед битвой, в обходе данайских войск полон решимости и воинской отваги: «Снова данаи оружьем покрылись и вспыхнули боем. // Тут не увидел бы ты Агамемнона, сына Атрея, // Дремлющим, или трепещущим, или на брань неохотным: //Пламенно к брани, мужей прославляющей, он устремился». В битве же нет ему равных, он «как лев ринулся первый» в гущу борьбы. Сам поэт величает его могучим, мощным, даже Гектор, один из смертельных врагов говорит «храбрейший». При всем том Агамемнон дан как обыкновенный живой человек, которому присущи и обычные страхи. Так он «содрогся от страха», когда его ранит знаменитый воитель Коон, но не покидает поля битвы: «Брани ж и боя герой не оставил и так», лишь усиливающиеся «боли мучительно-острые» вынуждают его уйти с призывом к войску продолжать битву, с сожалением, что «не позволил Кронид промыслитель // ратовать целый сей день с вероломными чадами Трои». Переживает он из-за неудач в схватках с троянцами в отсутствие обиженного Ахилла: «Царь Агамемнон, печалью глубокою в сердце пронзенный, // Окрест ходил...», и вызывает уважение в своем признании вины перед Ахиллом: «Так, погрешил, не могу отрекаться я!.. Но как уже погрешил, обуявшего сердца послушав, // Сам я загладить хочу и несметные выдать награды». Трагичен он в мрачном Аиде, когда тень его встречается с Одиссеем. Льющиеся потоком слезы говорят о чувственной некогда плоти: «тяжко, глубоко вздохнул он; заплакали очи; простерши // Руки, он ими ко мне прикоснуться хотел, но напрасно».

Ахилл не так прост, глубоко оскорбленный поступком Агамемнона. Несмотря на свое благородство, стремление к справедливости, искреннюю любовь к Брисеиде («Я Брисеиду любил...»), матери, отцу, зачастую он бывает чрезвычайно упрям и несговорчив. С осуждением его обиды, ненужной в это время, изображает героя поэт в момент посольства к нему его друзей - Ахилл живет своей обидой, не дает ей погаснуть, он как бы лелеет ее, забывая о преданности общему делу, народу: «Сердце мое раздымается гневом, лишь вспомню о том я, // Как обесчестил меня перед целым народом ахейским // Царь Агамемнон...». Не случайно Аякс Теламонид обличает бесстрашного воина: «Ахилесс мирмидонец // Дикую в сердце вложил, за предел выходящую гордость! // Смертный, суровый! В ничто поставляет и дружбу он ближних». Ахилл неуступчив, даже строптив в своих поступках, что говорит о его безграничной гордости. Ахилл, как воин, жесток в битве, не знает пощады, не принимает мольбы и стоны врагов. Так о нем говорит поэт:

... Словно как страшный пожар по глубоким свирепствует дебрям,

Окрест сухой горы, и пылает лес беспредельный;

Так он, свирепствуя пикой, кругом устремлялся, как демон;

Гнал, поражал; заструилося черною кровию поле...

Герой юн, поэтому он так переменчив в чувствах. На это указывает, например, резкий переход от гнева к великой скорби по поводу смерти любимого друга Патрокла. Он дико кричит, посыпает голову пеплом, неистовствует в скорби, осознавая свою беспомощность в столь трагический момент. И как в обиде, так и в мести не знает границ - на поле битвы вокруг него чернеет земля от проливающейся вражеской крови («храбрый Пелид, и в крови обагрял необорные руки»). Герой может показаться злорадным, никак не величественным, вступая в поединок с Гектором, отвергая условие того, - в случае победы не предавать тело побежденного позору, а вернуть родным. Совершенно не располагает к себе, когда бесчестит мертвого сына Приама, срывая с него доспехи, обнажая тело и волоча вслед за своей колесницей. Ахилл живет всей полнотой собственной страстной души. Он слабый и в то же время сильный человек. Человек, отдающийся воле своей кипучей природы и способный в то же время обуздать свои чувства («О, да погибнет вражда от богов и от смертных, и с нею // Гнев ненавистный, который и мудрых в неистовство вводит»). Он мужественен. Так он знает о собственной гибели, сам называет себя «кратковечным», что смертельный «самовластный рок» настигнет его под стенами Трои. При этом Ахилл знает путь, как избежать смерти. Об этом он говорит в момент посольства к нему воинов Атрида во главе с Одиссеем:

... Жребий двоякий меня ведет к гробовому пределу:

Если останусь я здесь, перед градом троянским сражаться, -

Нет возвращения мне, но слава моя не погибнет.

Если же в дом возвращусь я, в любезную землю родную,

Слава моя погибнет, но будет мой век долголетен...

Герой знает, что с жизнью «не сравнится ничто», человек может «все приобресть», «душу ж назад возвратить невозможно». Более того, о смерти ему напоминают все, даже «под упряжью конь... Ксанф взговорил» об этом перед поединком с Гектором. Но непоколебимым остается величественный герой («...не сойду я //С боя, доколе троян не насыщу кровавою бранью»). Ахилл остается воином, отдающим предпочтение чести, славе, а не позорной жизни. И при всех противоречивых проявлениях своей страстной души Ахилл остается благородным. Яркий тому пример - возвращение Приаму тела Гектора, оказание ему почестей как великому воину, знатному человеку. И в этом благородстве никто не может сравниться с Ахиллом.

Мужествен и храбр по-своему Одиссей, «дерзко-решительный муж», но «знаменитый страдалец», «непреклонный в бедах». Одиссей справедлив, во многих сценах он предстает здравосудящим. Он превосходит всех своим умом, умеет найти подход к любому из воинов: вдохновить сомневающихся; именно ему удается переломить всеобщее бегство ахейцев, настроенных отплыть домой не одолев Трои, он заставляет умолкнуть Терсита, что призывает к возвращению: «Смертного боле презренного, нежели ты, я уверен, // Нет меж ахеян, с сынами Атрея под Трою пришедших»; совершает дерзкие вылазки в стан врага, наконец, ему принадлежит план овладения Трои с помощью «троянского коня». Если в «Илиаде» он предстает, прежде всего, воином, то во второй поэме Гомера он раскрывается по-новому, полнее становится его характеристика: он уже не воин, точнее, не сколько воин, а путешественник, пусть и по воле судьбы. Здесь видно, как крепнет воля, сила его духа, жажда познания мира. В какие бы пределы его не заносила судьба по воле богов, он старается узнать обо всех чудесах и таинствах мира, открывающегося перед его взором, и это отличает героя, несмотря на сильную тягу его к отчизне, тоскование по дому, непрестанную думу о жене, сыне. «Капля за каплей» утекает для него жизнь вдали от дома, в глубоком гроте прекрасной Калипсо, которая различными дарами пытается оставить у себя Одиссея, даже обещая бессмертие: «Ты бы остался со мною в моем безмятежном жилище.// Был бы тогда ты бессмертен». Величие Одиссея как раз кроется в том, что он - Человек. И он выбирает человека - Пенелопу, а не «вечно юную бессмертную богиню». Ему нужна живая душа, способная радоваться или огорчаться, удивляться или ужасаться, душа со всей гаммой человеческих чувств. Ему необходим требующий постоянного созидания его родной дом; вместо праздности богатого неисчерпаемыми дарами природы грота Калипсо он выбирает отчизну. Он располагает к себе упорством, умением претворить дерзкие замыслы в действия (как в схватке с циклопом Одиссей ведет себя, «упорствуя дерзостным сердцем»), герой подкупает стремлением скорее оказаться дома. Вместе с тем он показан и с других позиций: он безжалостен к врагам, даже жесток по отношению к ним, устраивая великое побоище женихов по возвращению домой. В Одиссее гораздо больше других героев Гомера отражается многообразие и противоречивость человеческой души.

Гомеру еще не доступны такие понятия как «развитие характера», «психология» в современном их осмыслении. Для передачи внутреннего состояния поэт использует слова героев, их речи, пространные, величавые даже в минуты наивысшего накала страстей, поведение, прибегает к помощи богов, которые своими действиями вмешиваются в поступки людей. Герои даны в минуты торжества духа, безудержного ликования, восторга и в минуты глубокой печали, свирепости или гнева. Мы видим их слезы, слышим их смех, стоны, вопли, крики радости и отчаяния, бряцание, звон оружия, свист брошенного копья. Это живые люди. Люди с горячим сердцем (в минуты особенно волнительные для героев Гомер обязательно говорит о том, как бьются их сердца) и неспокойным нравом; люди, живущие по зову судьбы, но не идущие у ней на поводу, а принимающие собственное решение двигаться вперед на зов судьбы и позволяющие себе право ответствовать самим богам, даже вступать с ними в битву, как, например, Диомед, осмелившийся ранить Афродиту и Арея. Герои Гомера сами вытягивают жребий судьбы и достойно несут его по своей суровой, но прекрасной жизни.

В сравнении с ними боги выступают далеко не безупречными. Гомер наделил каждого определенными человеческими качествами. Можно сказать, и боги не лишены человеческих слабостей. Так «надменная» Гера охвачена жаждой мщения человеческому роду, именно она является главной виновницей непрестанной битвы под Троей, постоянно требуя от Афины, Арея и Зевса начала военных действий. Боги, подобно людям, яростно спорят, доходя порой в столкновениях до открытой вражды меж собою и ругани. И Зевсу вовсе нелегко сдерживать гневные выпады богов, особенно в разгар страстей и распрей олимпийцев: «...негодуя, вздохнули Афина и Гера: // Вместе сидели они и троянам беды совещали. // Но Афина смолчала, не молвила гневная, слова. // Зевсу отцу; а ее волновала свирепая злоба. //Гера же гнева в груди не сдержала, воскликнула к Зевсу...».

Поэмы Гомера поражают своей натуралистичностью картин, в некоторые моменты даже настоящей физиологичностью, особенно в сценах битвы, когда поэт говорит не просто о ранении кого-либо из героев, а подробно живописует, каким образом пролилась кровь и как умирает воин. Героическое и обыкновенное, возвышенное и простое стоят рядом у Гомера. И в этом заключается особенность поэтической техники древнего певца.

К основным художественным приемам следует отнести, прежде всего, повторы. Они многочисленны в поэмах. Служат в первую очередь для воссоздания торжественности речи, должной подчеркнуть возвышенность, величие эпического мира; того, что все происходящее достойно уважения и почтения. С этим связан глубоко и прием ретардации - прием замедления действия, с помощью которого вводятся развернутые отступления, целые эпизоды из жизни героев до битвы, рассказывается какого рода-племени герой, кем были его родители (в этом, как и в героическом поведении, заключается понятие чести для античного человека). При этом действие не теряет нить настоящего времени. Вставные части также расположены на переднем плане повествования, они выпуклы, отчетливы, их действие протекает как бы в параллельном реальном мире. Так, например, дополняется новыми сценами встреча на поле брани героев Главка и Диомеда. Диомед упоминает имя Ликурга и в картину битвы вставляется самостоятельный рассказ о судьбе героя, который напал на кормилиц Диониса, а самого бога загнал в страхе в море, за что был наказан, а потом ослеплен. Главк же в свою очередь раскрывает перед Диомедом предысторию всего своего рода, включая повествование о предке своем Беллерофонте. Ему довелось в юности быть оклеветанным супругой царя Прета, что соблазняла его, говорится о подвигах героя - о поединке с Химерой, битвах с воинственным народом солимов, с амазонками. Поединок Главка и Диомеда отходит на второй план, выдвигая ушедший в лоно бессмертных живой мир прошлого, без признака давности.

Гомеровский мир пронизан многочисленными сравнениями. Герои и боги со всеми своими действиями соотносятся с огнем, бурей, с образами птиц, животных, раскрываются в сценах охоты, мирного труда. А эпизоды битв, поединков, их натуралистичность обязательно подчеркивается сценами нападений хищных зверей на беспомощных животных. Так Агамемнон в схватке раскрывается хищным львом, нападающим на логово «быстроногой лани»: «Словно как лев быстроногия лани детей беспомощных.// Если придет к логовищу, схвативши в ужасные зубы, // Вдруг сокрушает с костями и юную жизнь похищает...мать, как ни близко стоит у детей, но помочь им не может; // Сердце у ней у самой обымает насильственный трепет». Или пример с ранением Одиссея троянами, которые сравниваются с волками: «...толпою ходили// Окрест героя враги, как меж гор кровожадные волки// Окрест еленя рогатого...». И, наоборот, трогательно Гомер описывает картины мирной жизни, где человек выступает не разрушителем, а созидателем: «...Словно как маслина древо, которое муж возлелеял // В уединении, где искипает ручей многоводный, // Пышно кругом разрастается...». Предпочтение Гомер отдает мирному труду. Так Одиссей с истосковавшейся по труду радостью говорит о работе косаря, пахаря: «... с самого раннего утра // Вплоть до вечерней зари, мы траву луговую косили...Сам ты увидел, как быстро бы в длинные борозды плуг мой // Поле изрезал...». Гомер не поощряет войну, он выступает апологетом мирной жизни.

Традиционен Гомер и в употреблении эпитетов. Он наделяет каждого звучными эпитетами, которые подчеркивают постоянное качество героев, отличают их друг от друга. Эпитеты не повторяются дважды, они точно индивидуализированы. Например, Ахиллес - «быстроногий», Гера - «лилейнораменная». Гектор - «шлемоблещущий», Одиссей - «хитроумный».

Поэмы Гомера созданы гекзаметром (шестистопный дактиль), несущим в себе величавость речи, торжественность, в нем заключается красота высокого слога. Эпичность, масштабность раскрывается именно языком Гомера. Не случайно распространение на все последующие века художественных приемов великого слепца Гомера. Его поэмы служили образцом для подражания, идеалом. И сейчас, спустя века, они поражают полнотой жизни, данной в безграничной масштабности по глубине проникновения в Бытие и его едином охвате.

Вводимые понятия: эпос, эпический стиль (понятие монументализма, масштабности, традиционности, вещественности, натурализма изображения, эпическое пространство - время); психологизм Гомера, его понимание красоты, любви, добра; прием ретардации, изображения переднего ряда - плана; гекзаметр, эпитет, метафора.

Дать определение «эпоса» как жанра, рассказать о социально-исторической основе эпоса.

Охарактеризовать эпический стиль, назвать основные признаки. Найти в «Илиаде» и «Одиссее» примеры эпического изображения мира.

Соотношение людей и богов в поэмах Гомера. Особенности изображения божественного мира и человеческого.

Любовь, красота, добро, война и мир как нравственные категории в понимании Гомера.

Поэтическая техника эпоса. Художественные особенности поэм.

Значение поэм Гомера для развития мировой литературы. Современное прочтение Гомера.

Обязательная литература

Лосев А.Ф. Гомер. М., 1960

Шталь И.В. Художественный мир гомеровского эпоса. М., 1983

Сб. Античность и современность. М., 1972

Гомер. Илиада. пер. с древнегр. Н.Гнедича М., 1987

Гомер. Одиссея. пер. с древнегр. В. Жуковского. М., 1983

Дополнительная литература

Ауэрбах Э. Мимесис. М., 1976

Боннар А. Греческая цивилизация. М., 1995

Гордезиани Р.В. Проблемы гомеровского эпоса. Тбилиси, 1978

Сахарный Н. Гомеровский эпос. М., 1976

Сб. Взаимосвязь взаимовлияние жанров в развитии античной литературы. М., 1989