Выбор формы управления

Вариативность в форме управления

ЛК №6. Синтаксические нормы

Развитию и описанию синтаксического строя русского языка посвящено немало научных трудов. Во многих из них указывается на отмирание старых и нарождение новых форм грамматической связи, рассматривается состояние и изменение синтаксических норм. Однако большинство из таких работ рассыпано в специальных научных изданиях, практически малодоступных для учителя средней школы.

Выбор правильной формы управления едва ли не самое трудное в современной устной и письменной речи. Как следует сказать: отзыв о диссертации или на диссертацию, контроль над производством или за производством, способен на жертвы или к жертвам, памятник Пушкину или Пушкина, вершить судьбами или судьбы? На сотни подобных вопросов регулярно отвечают сотрудники службы Института русского языка Академии наук в Москве и Санкт-Петербурге.

Серьезные затруднения в этом плане возникают и при обучении русскому языку в школе. Каждый учитель знает, как часто, к сожалению, встречаются в сочинениях ошибки: уверенность в победу (вм. в победе), настал предел терпения (вм. терпению) и т.п. В разговорной речи то и дело можно услышать: уделять внимание на внеклассную работу (вм. уделять внимание чему – внеклассной работе), оплачивайте за проезд (вм. оплачивать что - проезд), подчеркнуть о необходимости созыва собрания (вм. подчеркнуть что – необходимость созыва собрания) и т.п.

Трудности в выборе формы управления в значительной мере предопределяются сложностью языкового явления и отсутствием специального нормативного справочника. До настоящего времени проблема управления остается решенной не до конца. Нет общего мнения о сущности и разновидностях управления, способов отграничения его от других типов подчинительной связи. Многие ученые справедливо указывают на двойственную природу этого синтаксического явления. Управление – это факт и лексики, и грамматики. Форма здесь особенно тесно связана с конкретным содержанием и индивидуальной судьбой данного слова, как бы заряженного определенными синтаксическими потенциями. «Следует предостеречь, - замечал еще Л.В. Щерба, -от общераспространенного предрассудка, будто управление слов определяется грамматикой; на самом деле оно чаще всего оказывается принадлежностью каждого слова, а поэтому является фактом словаря» [22].

Многие ошибки в форме управления объясняются неразличением близких, но не тождественных по смыслу слов. В одном из школьных сочинений встретилась, например, такая фраза: Важно различать друзей от врагов. Неправильное употребление вызвано смешением глаголов различать и отличать, имеющих разные формы управления. Типичная ошибка абитуриентов уверенность в победу родилась под влиянием конструкции с синонимичным словом вера (вера в победу). В результате контаминации (так называют языковеды синтаксическое преобразование в результате смысловой или формальной аналогии) появляются такие, например, просторечные обороты, как преимущественно над кем, над чем и превосходство перед кем, перед чем вместо правильных преимущество пред кем, перед чем и превосходство над кем, над чем.

Чтобы избежать ошибок в форме управления, следует различать не только лексическое значение слов, но и грамматическое содержание той или иной конструкции. Например, слово памятник в значении скульптурное сооружение в честь какого-либо лица в обороте, указывающем на адресата, употребляется с дательным падежом – памятник кому; например: памятник Пушкину, Суворову и т.п. При указании же на исполнителя (фамилию скульптора) ставится родительный падеж принадлежности – памятник кого; например: памятник Аникушкина, Козловского и т.п. Между тем высокая продуктивность родительного приименного и невнимание к грамматическому содержанию нередко приводят к синтаксическим ошибкам, типа памятник Пушкина.

Причины изменения норм в управлении и функциональные особенности синтаксических вариантов

Как и другие правила, касающиеся употребления языковых единиц, нормы управления не являются вечными и нерушимыми. Есть основание говорить об их особой подверженности к изменению и вариативности. Возможно, это объясняется различиями в свойствах долговременной памяти (где «хранятся» слова) и оперативной памяти (где «формируется» сообщение), а также тем, что способ нормативного соединения элементов при всей его важности имеет все же меньшее значение для передачи мысли (ср. возможность правильного осознания неграмотно построенной фразы, вроде «Я – театр – идти – хотеть» как Я хочу пойти в театр). Хотя нарушение норм соединения слов и ведет нередко к смысловым неточностям и даже непониманию, это по-видимому, представляет собой меньшую опасность для языкового общения, чем несоблюдение норм употребления самих слов – строительного материала нашей речи.

Конечно, такая оценочная характеристика коммуникативной значимости языковых единиц и способов их соединения весьма относительна и условна. В то же время известно, что даже опытный, хорошо владеющий литературным языком лектор, выступая без подготовленного текста, почти всегда допускает отклонения от синтаксических норм. Примечательно, что многие нарушения такого рода практически не влияют на содержание речи и часто даже остаются не замеченными слушателями (обнаруживаясь уже впоследствии при чтении стенограммы) [28].

С другой стороны, требования логической стройности и последовательности самого мышления, как и стремление к упорядочению форм соединения слов, ведут к постепенному сокращению вариантности и в управлении.

Мнение некоторых исследователей о росте синтаксической вариантности в современной устной и письменной речи в целом представляется сомнительным. Напротив, есть свидетельства того, что вариантность управления в прошлом была гораздо большей. Например, есть свидетельство того, что вариантность управления в прошлом была гораздо большей. Например, слово надежда управляет сейчас только винительным падежом с предлогом на: надежда на выздоровление. В текстах же XVIII в. встретились четыре формы управления: 1) надежда о чем; например: Уже не имел надежды о его исцелении (Болотов. Записки); 2) надежда к чему; например: Надежда к возвращению здравия ее была незрима (Елагин. Приключения маркиза Г.); 3) надежда чего; например: Надежды безвозмездия (Радищев. Житие Ушакова); 4) надежда на что; например: Надежда на правосудие судей («Московский журнал», 1791).

Как и при варьировании на уровне слова (колебания в ударении, произношении и т.д.), вариантность форм управления является следствием развития языка и определяется внутрисистемными и внешними факторами (к последним, например, относятся синтаксические галлицизмы, влияние украинского языка и т.п.)

Таким образом, причинами перестройки управления и возникновения синтаксический вариантности в современном русском языке являются: а) приведение в соответствие формы и содержания языковой единицы; б) смысловая и формально-структурная аналогия; в) семантическое преобразование главного компонента словосочетания; г) воздействие формы управления у производящей основы; д) появление стандартизированных словоблоков, что нередко ведет к переразложению структурысловосочетаний и к разрушению традиционных синтаксических связей [57].

Можно думать, что в процессе эволюции синтаксических форм находит отражение и общее развитие человеческого мышления в сторону абстрагированности и замены конкретно-пространственных представлений более отвлеченными формами соотношения понятий. В этом смысле показательна, например, утрата предлога от в конструкциях, генетически связанных с пространственными взаимоотношениями. Например, глагол сторониться в литературном языке XIX в. употреблялся во всех значениях с предлогом от: Люди сторонились от черных фигур с трупами (Герцен. Былое и думы); Хорошо ли будет, если я буду избегать общества, сторониться от каждой женщины? (А. Островский. Блажь). Хотя конструкция сторониться от кого, то чего еще и встречается у советских писателей (М. Горький, Лаптев, Лебеденко и др.), нормой современного языка становится беспредложный (и лишенный пространственного представления) оборот сторониться кого, чего: сторониться транспорта, друг друга, общества, людей, развлечений и т.п.

Действие аналогии ведет не только к изменению нормы, но и к многочисленным ошибкам в управлении. Например, появление нового значения у глагола тормозить – мешать, препятствовать сопровождается автоматическим подравниванием в форме управления синонимичным глаголом. Возникает форма тормозить кому, чему вместо правильного управления тормозить что (тормозить работу, строительство). Ср. в прямой речи: - Бригадир тормозит мне (Троепольский. У крутого яра). Под влиянием конструкции пренебрегать кем, чем возникает ошибочное употребление у глагола игнорировать: игнорировать кем, чем вместо правильного игнорировать кого, что. Например: Руководители вышеуказанных колхозов явно игнорируют дальнейшим развитием производства («Колхозный путь», 1960, № 32). Нередко отступление от норм является следствием воздействия форм управления у однокоренных слов. Ошибочные конструкции: участник в борьбе, удивленный решению (вм. участник борьбы, удивленный решением) появились в результате незаконной подстановки формы управления слов участвовать (в чем), удивляться (чему) [25].

Степень освоения литературным языком новых форм управления различна. Нормативные «рецепты» для каждой из многих сотен нарождающихся синтаксических конструкций могут быть даны лишь в словаре, подчиненном этой особой задаче. Следует при этом учитывать, что расшатыванию традиционной синтаксической нормы способствует как стилистические и иные свойства самого управляющего слова, так, и различные фразовые особенности употребления. Например, широкий диапазон варьирования форм управления характерен для некоторых разговорных слов: убиваться по ком, по кому, о ком; умиляться кем, кому, на кого; чутье чего, на что, к чему. Активизация употребления ирасширения смысловых и лексических связей ведут к росту вариантных форм управления стимул чего, для чего, к чему; прогноз чего, о чем, относительно чего.

Ослабление нормативных синтаксических связей наблюдается при отрыве (так называемой дисконтактности) управляющего слова и управляемого.Правильно: получать доход от чего (от промышленности, от торговли), но извлекать доход из чего (из промышленности, из торговли). Однако при инверсии и отрыве управляемых слов даже в авторитетных изданиях можно встретить, например, такие фазы: От реализации продукции предприятие извлекает (вм. получает) значительные доходы.

Не следует думать, что варьирование форм управления всегда является избыточным и поэтому лишь препятствует речевой практике. Наряду с действительно излишними синтаксическими дублетами имеется немало таких параллельных форм, которые обладают определенным функциональным своеобразием. Чаще всего это выражается в особой лексической сочетаемости, связанной с оттенками значения управляющего слова.

Например, слово договор в обобщенном значении соглашение употребляется с предлогом о: договор о мире, о дружбе, о взаимопомощи, о соревновании и т.п. В более конкретном значении деловое, торговое соглашение; контракт употребляется и конструкция договор на что: договор на перевозку грузов, на поставку оборудования, на продажу тары и т.п. В издательской практике используется только конструкция договор на что: договор на книгу, на брошюру, на сборник и т.п.

Социально-профессиональная закрепленность характерна и для многих других вариантных форм управления. Например, у геологов в ходу такие обороты, как разведка на нефть, на золото. В профессиональной речи сохраняется прямое дополнение при глаголе наблюдать и приименной родительный при существительном наблюдение. Например, у военных: наблюдать движение пехоты, наблюдение цели; у врачей, биологов: наблюдать больного, наблюдение природы; у астрономов, метеорологов: наблюдение светил, наблюдать направление ветра и т.п.

Разнообразны и лексико-грамматические особенности в применении вариантных форм управления. Многие традиционные способы синтаксической связи сохраняются и остаются предпочтительными в фразеологических выражениях, в инверсированных оборотах, при вопросительной интонации и т.д. [23].

Так, постепенно устаревающий дательный приименной прочно удерживается в некоторых глагольно-именных словосочетаниях и устойчивых выражениях. Например, в обычных именных сочетаниях говорят конец чего: конец веревки, конец рабочего дня, у конца села, в конце зимы. Форма с дательным падежом (конец чему) употребляется в особых конструкциях: класть (положить) конец чему, наступил (настал) конец чему, нет (не будет) конца чему, а также с предшествующим местоимением (всему, этому и т.п.). Ср. в типичных фразах: положить конец зверствам, настал конец войне и в классической литературе: А капризам ее нет конца (Гоголь. Сорочинская ярмарка); Всему в мире есть конец (С. Аксаков. Семейная хроника).