Доклад на тему «Принципы верховенства права и как они отражены в различных рейтингах правовых систем»

Министерство науки и высшего образования

Российской Федерации

ФГАОУ ВО Севастопольский государственный университет

Институт общественных наук и международных отношений

Кафедра «Политические науки и философия»

 

Доклад на тему «Принципы верховенства права и как они отражены в различных рейтингах правовых систем»

 

Выполнил:

Студент группы: И/б-18-2-о

Цымбал М.Л

Проверил:

Ассистент кафедры

«Политические науки и философия»

Демешко Н.Э.

 

Севастополь

2020 г.

Провозглашенный Ф. Фукуямой триумф всемирной либеральной демократии оказался иллюзией, сменившейся появлением множественных новых очагов напряженности — как национальной, так и международной, этническими конфликтами, противоборством международных интересов, соперничеством по вопросам безопасности. Сейчас в моде теория о «столкновении цивилизаций». Причем за основу берется конфессиональный признак. Если мы хотим избежать «конфликта цивилизаций», то должны осознать, что современный мир в результате процессов глобализации превращается, по сути, в альянс цивилизаций, «цивилизацию цивилизаций» с разными культурными, этническими, конфессиональными, экономическими укладами.

Общепризнанные правовые принципы в современных конституциях конкретизируются по-разному, но они одни и те же в своем ядре. Одному государству в изоляции от мировых процессов невозможно развиваться. Замкнутая (закрытая) правовая система — это все равно, что государство за железным занавесом.

В этих условиях важнейшая задача суверенных государств, региональных союзов и мирового сообщества в целом — утвердить верховенство права (the Rule of Law) как необходимое условие выживания человечества. Общепризнанный принцип верховенства (господства) права, определяющий правовой характер гражданского общества, государства, экономики, составляет саму суть нового миропорядка и конституционного строя современных демократий. Данный принцип положен в основу Конституции России. К принципу верховенства права как к своему общему объединяющему началу восходят основы конституционного строя, такие, как приоритет прав и свобод человека, демократический, федеративный, правовой и социальный характер государства, его суверенитет и в то же время связанность принципами и нормами международного права. Поэтому его реализация принадлежит к числу коренных, приоритетных национальных интересов нашей страны. Верховенство права нельзя отождествлять с верховенством закона. Это взаимосвязанные, но не тождественные понятия, что нашло отражение в нашей Конституции. Человек, его права и свободы являются высшей ценностью; признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанность государства (ст. 2); права и свободы человека и гражданина признаются и гарантируются согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией (ст. 17); они являются непосредственно действующими, определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием (ст. 18). Как показывает история, в форму закона может быть возведен произвол власти. Так, в период гитлеровского фашизма и диктатуры пролетариата от имени закона проводились массовые репрессии. Гарантией от рецидивов такого прошлого является утверждение верховенства права в системе законодательства, в деятельности исполнительной власти и в осуществлении правосудия.

Верховенство права неразрывно связано с демократией. Главный критерий демократии — это не только наличие демократических институтов, таких, как парламент, свободные выборы, независимые суды и независимые СМИ, но и в конечном счете реальная степень свободы в рамках права. Можно даже утверждать, что принцип верховенства права является юридической квинтэссенцией современной демократии. Попытки разорвать эту взаимосвязь, а тем более противопоставить указанные явления, как показывает исторический опыт, заканчивались плачевно. Поэтому императивом современной цивилизации является «демократия через право». Право, справедливость, правда — однокоренные слова, причем не только в русском языке. В соответствии со старинным изречением все проходит, одна правда остается. Но правду, справедливость и право надо открывать каждый раз на новой ступени развития. Верховенство права как универсальный принцип юридической формы политической и социальной жизни включает в себя несколько существенных элементов, находящихся в системной связи, а именно:

- правовая система, правовое регулирование социальных отношений и поведения людей основаны на юридическом равенстве;

- права человека и основные свободы определяют смысл, содержание и применение законов, функционирование публичной власти и обеспечиваются правосудием;

- общепризнанные принципы и нормы международного права являются составной частью внутригосударственной правовой системы;

- стабильность права, обеспечивающая упорядоченность и предсказуемость поведения участников правоотношений, возможность планирования и координации действий на протяжении определенного периода;

- динамизм и эффективность права, обеспечивающие способность к развитию и предотвращающие стагнацию;

- суверенная государственная власть осуществляется на основе разделения властей и при подчинении праву (правовое государство);

- верховенство закона в системе нормативных актов и правоприменительной деятельности (режим законности); в континентальных системах права, к каковым принадлежит и правовая система России, особое значение имеет верховенство Конституции как Основного Закона (режим конституционной законности);

- наличие независимого, беспристрастного, справедливого правосудия, решающего споры о праве, в том числе споры между гражданином и государством; предусмотрен судебный контроль конституционности.

Для обеспечения верховенства права недостаточно принять конституцию и законы и образовать государственные институты. Само по себе закрепление в конституции и текущем законодательстве каких-либо прогрессивных принципов и положений не означает внедрения их в глубины общественной жизни, общественного сознания. Учреждение парламента — это еще не парламентаризм, равно как принятие конституции — это еще не конституционализм.

В англоязычном правовом словаре Black’s Law Dictionary термин Rule of Taw — верховенство (господство) права — определяется как «верховенство законной — в противовес произвольной — власти». Это означает, что чувство права — как чувство справедливости и равенства — должно быть внутренним состоянием, что исключает формальное применение закона в целях, не соответствующих духу права и справедливости. Законность должна стать глубинным духом, стержнем, внутренней энергией государственной и общественной жизни. Без этого внутреннего наполнения, без внедрения в правосознание любые закрепленные принципы и нормы, в том числе и конституционные, — не более чем декларация.

Мир устроен так, что в силу взаимопроникновения и взаимовлияния культур правовые, прежде всего конституционные, ценности, воспринятые большинством государств, во многом сходны. Общие принципы международного права понятны основной массе людей вне зависимости от их национальной, культурной, религиозной принадлежности. Прежде всего это равенство суверенных государств, недопустимость применения силы или угрозы силой, невмешательство во внутренние дела, уважение прав человека, международное сотрудничество и др. Реализация именно этих конституционно значимых положений на международном уровне, а отнюдь не однополярный мир, управляемый по принципу силы, позволяет обеспечить международный порядок, стабильность и динамизм.

Отрицая «конфликт цивилизаций», в то же время мы не можем отрицать определенные различия и противоречия, сохраняющиеся между западным и восточным мышлением, образом жизни и национальными правовыми системами.

Исторически полигоном для генезиса и упрочения демократии и верховенства права было западноевропейское пространство. Однако при попытке механического наложения этой модели на другие культурные, социальные, экономические условия зачастую возникает проблема совместимости с менталитетом народов, сформировавшихся в иных культурных, религиозных или общинных традициях. Сопротивление культурной среды при внедрении чужеродных правовых институтов в национальные правовые системы — это процесс повсеместный. Такого рода противоречий не избежало даже такое успешное интеграционное образование, как Европейский союз.

Эффект противодействия, обусловленный особенностями исторического развития отдельных стран и цивилизаций, спецификой их культуры и религии, порой приводит к появлению искаженных представлений о заимствуемых институтах, наполнению их иным содержанием, а нередко и к дискредитации в глазах населения. Вследствие этого правовые институты, проявившие свои вполне положительные качества и благотворное воздействие в одних странах, отторгаются в иной социально-культурной среде. В свою очередь, такой эффект противодействия приводит к развитию обратной тенденции — регионализации прав и свобод, преломлению этого универсального каталога через призму исторических, культурных, религиозных факторов, определяющих тот или иной исторический тип цивилизации. В отличие от западной культуры и свойственных ей систем права, в тех типах культуры, где приоритет принадлежит религии, традициям, обычаям, в особенности, как известно, это касается стран так называемого восточного типа, право не является определяющим социальным регулятором. Например, один из основных постулатов западных представлений о демократическом устройстве общества, провозглашающий приоритет индивидуальных прав человека, не разделяется многими азиатскими государствами.

Огромная концентрация политической власти и слабость общества, повышенная роль государства в экономике и большинстве сфер общественной жизни на протяжении практически всей истории страны обусловили такую специфическую черту общественного сознания, как правовой нигилизм, и в правящих «верхах», и в народе. В качестве примера достаточно привести известную пословицу о том, что «надо жить не по закону — но по правде». Этот архетип укреплялся практикой произвола и деспотизма, которые подрывали веру народа в закон и законность как необходимые условия реализации права и справедливости. Отсюда невосприимчивость населения к большинству традиционных западноевропейских правовых институтов и связанные с этим проблемы и буксовки правовой трансформации. Преодолеть отсталость общественного правосознания и все еще бытующий правовой нигилизм не такая простая задача.

Россия, ее система права все еще находятся в стадии переходного периода. Правовая реформа как необходимое условие этого перехода и дальнейшего развития России предполагает не только реформирование законодательства, судебной системы и других институтов власти, но и трансформацию правосознания — профессионального и обыденного. Будет оправданным утверждение, что главная из реформ, определяющая успех всех остальных, — правовая реформа, итогом которой должна стать соответствующая трансформация правосознания, в России все еще не завершена. И если не форсировать в стране правовую реформу, то и все остальные реформы, прежде всего создание правовой, конституционной экономики, с очень большой вероятностью начнут буксовать со всеми вытекающими отсюда последствиями, в том числе стратегического характера. Принцип верховенства права является основой формирования единого правового пространства и универсализации правовых стандартов, прежде всего в области прав человека. Этот процесс помогает сближению цивилизаций. С другой стороны, сам этот процесс зависит от исторических особенностей той или иной цивилизации.

Родиной права в его современном понимании является Европа. Не случайно именно здесь на основе принципа верховенства права сформировалось единое правовое пространство. Общее культурное и историческое наследие, схожая эволюция подходов к фундаментальным ценностям в различных странах, основанные на этих плодотворных факторах рецепция римского права, внедрение романского права и взаимное (трансграничное) влияние национальных правовых систем — все это определяло контуры правового поля в Европе на протяжении столетий. Здесь нельзя не вспомнить, что грандиозный проект, который называется «Европейская интеграция», начался после Второй мировой войны. Именно тогда ответственные политики и эксперты ряда европейских государств (среди них К. Аденауэр, Ж. Моннэ, Р. Шуман и ряд других) поставили перед собой принципиальную задачу: сделать так, чтобы феномен вражды, который сопровождал европейскую историю на протяжении столетий, являясь генератором войн, был, наконец, преодолен. Основная цель этого проекта состояла в том, чтобы увязать экономики некогда враждующих государств и сделать их политику взаимодополняющей настолько, чтобы воевать друг с другом стало противоестественно для их национальных интересов, а возникающие разногласия оказалось бы возможно решать только политическими и экономическими средствами исключительно в рамках права. Одним из последствий экономической глобализации в мире стало дальнейшее спонтанное сближение различных правовых систем через их взаимодействие и взаимопроникновение в ходе международного общения, а также создание единых правовых пространств в рамках глубокой интеграции, осуществляемой рядом международных объединений (Евросоюз, ЕврАзЭС, Меркосюр). Другими не менее важными, чем экономическая глобализация, причинами формирования сходных правовых стандартов являются гуманизация и социализация права, претворение в жизнь универсальной концепции прав человека. К началу XXI в. сложились единое европейское правовое пространство и единая правовая стратегия.

Формирование единого европейского правового пространства — сложный и порой противоречивый процесс. Прежде всего необходимо было обеспечить единое понимание и применение норм интеграционного права всеми государствами — участниками этого процесса. Важно было также определить принципы, на которых должны строиться взаимоотношения интеграционного права и национального права государств — членов интеграционных объединений. Наконец, необходимо было выработать механизм, обеспечивающий принципиальное разграничение юрисдикции национального и интеграционного права. Современное европейское право — это относительно самостоятельная и автономная правовая система. Она включает в себя европейское интеграционное право (как регулятор на уровне Евросоюза — применительно к разнообразному комплексу вопросов, относящихся к различным отраслям права) и общеевропейскую систему защиты прав человека, действующую применительно к более широкому кругу субъектов на уровне стран — членов Совета Европы, объединяющим фактором для которых является Конвенция о защите прав человека и основных свобод. Конвенция, при небольшом количестве ее статей и относительно «узком» непосредственном предмете, через ее толкование Европейским судом по правам человека влияет на множество государственных институтов стран-участниц, таких, как судебная система и судебное разбирательство. В условиях повсеместного распространения гармонизации и унификации права именно влияние общеевропейского права на право национальных государств остается наиболее сильным. Однако сложно было бы отрицать, что влияние национального и европейского права взаимно: европейское право не сформировалось бы в своем нынешнем зрелом виде без активного использования сравнительно-правового метода, без заимствования и передачи правовых идей и институтов, без импорта и экспорта права из страны в страну. Европейское право всегда развивалось на базе национальных законов. Поэтому для понимания европейского права необходимо глубоко вникать в суть правовых систем и первоначальный смысл норм, которые «выросли» до норм европейского уровня, а оттуда уже возвращались на национальный уровень. Кроме того, в ряде случаев интернационализация норм и их развитие на национальном уровне по схожему пути в различных государствах идут параллельно, как это происходило с правами и свободами человека.

В XXI в. упрочение единства правового пространства Европы позволило вплотную подойти к практическому решению задачи интеграции европейского конституционного пространства. Право как регулятор общественных отношений приобретает все более выраженное социальное измерение. История этого процесса хорошо известна: опыт развития человечества в XX в., с его процессами индустриализации и урбанизации, с перераспределением населения между городом и деревней, с появлением новых социальных групп, требующих особых механизмов защиты их прав, привел к пониманию того, что традиционные — либеральные — права и свободы человека и гражданина недостаточны для эффективной защиты интересов людей в условиях указанных процессов. Социальные права рассматриваются в современной правовой науке как равные по значимости гражданским и политическим правам, как естественные по своей природе, основанные на принципах солидарности и распределительной справедливости правовые притязания.

Примечательно, что в последние годы социальные проблемы стали актуальными и для Европы. Причем не только для Восточной Европы, но и для благополучной Западной. И в печальном перечне современных угроз, таких, как терроризм, транснациональная преступность, экологические проблемы, расползание ядерного оружия, проблема социальных прав заняла сейчас едва ли не центральное место. Понимание указанных ценностей приводит к тому, что в настоящее время во всем мире социальным правам уделяется первостепенное внимание, причем именно превентивный характер социальной защиты имеет первостепенную роль. Это происходит как в странах с ярко выраженной моделью социальной ответственности государства, присущей в первую очередь скандинавским государствам, так и странам с моделью в большей степени либеральной — США, Канаде, Австралии. И если года три назад некоторые европейские коллеги говорили, что «увлекаться социальными правами — плодить бездельников в обществе», то сейчас уже многие понимают, что от решения проблемы социальных прав зависит судьба демократии не только в России, но и в Европе.

Понимание важности и значения социальных прав ни в коем случае не означает снижения значимости традиционных — либеральных — прав. Без торжества либеральных идей не было бы государства и социального, и правового одновременно, государства, где социальные права граждан не даруются им сверху, а их перечень не зависит от монаршей воли, где эти права закрепляются в законах и гарантируются государством в силу притязаний (потребностей) гражданского общества и требований норм международного права. Именно поэтому в социалистическом государстве, провозглашенном в СССР, хотя и весьма близком к государству социальному по заявленным целям и атрибутам, а также по механизмам, обеспечивающим достижение этих целей, социальные права не могли быть ничем иным, как продуктом «дарования» свыше. Тоталитарный строй априори предполагает недемократический правовой режим и игнорирование важнейших принципов и признаков правового государства (приоритет закона, разделение властей, полноценное гражданское общество), которые являются предпосылкой для социальной ответственности государства перед его гражданами, для гарантирования социальных прав государством в силу потребностей общества и принципов права.

Конституция России закрепляет основы социальной защиты граждан, среди которых — создание условий для достойной жизни и свободного развития человека, охрана труда и здоровья, государственная поддержка семьи, материнства и детства, приоритет международных социальных стандартов и др. В государстве определились также основные тенденции в социальной сфере, среди которых отказ от чрезмерной государственной поддержки, обеспечение минимальных социальных потребностей граждан, исходя из имеющихся в распоряжении граждан финансовых средств, ориентация на адресное оказание социальной помощи и др. Однако понятно, что провозгласить такие условия для «достойной жизни» и «свободного развития» гораздо легче, чем обеспечить. В настоящее время почти четверть граждан России живут за чертой бедности, причем большая часть из них имеют постоянную работу. Борьба с бедностью — одна из важнейших задач как государства, так и общества.

Хотя формально Конституция Российской Федерации провозглашает Россию социальным государством, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие личности, однако ни для кого не секрет, что такое состояние дел в России — пока всего лишь «конституционный идеал». Исследователи оценивают сегодняшнее состояние России как формального социального государства на уровне первой половины 20-х годов XX в. Среди причин такой «недоразвитости» социальных механизмов — пережитки советской политической и социальной системы, несоответствие экономических, социальных и иных целей политики государства друг другу, а также то, что сейчас Россия по важнейшим макроэкономическим показателям находится в группе развивающихся стран. Кроме того, на сегодняшний день нет окончательной определенности с моделью обеспечения социальных функций государства.

При этом необходимо учитывать и ожидания общественного сознания, и исторический опыт России: большая часть населения, помня о «советских временах», уверена, что в тот период социальных благ, доступных каждому, было значительно больше. Поэтому любые попытки государства освободиться от функции непосредственного «опекуна» своих граждан, избавиться от патернализма в социальной сфере воспринимаются гражданами как невозможность или отказ от реализации социальных прав. Поэтому важно найти баланс между интересами государства и социальных групп, между возможностью развития индивидуальной личности и правом на государственную поддержку. Важность решения проблемы социальных прав в глобальном масштабе демонстрируют следующие цифры. В уже упомянутой книге Жака Аттали содержится прогноз, в соответствии с которым количество лиц, живущих менее чем на 2 долл. в день, составит к 2035 г. 3,5 млрд. человек против 2,5 млрд. в 2006 г. Эти категории населения, по мнению Аттали, станут беспорядочно перемещаться по планете в целях выживания, превратятся в «гиперкочевников» и будут широко использоваться во время различных волнений, а также пиратской экономикой. Любой негативный прогноз пишется в позитивных целях — чтобы не допустить его реализации. Думаю, что преодоление бедности и нищеты, уменьшение социального разрыва в мире именно на основе принципа верховенства права — это задача действительно единая для всех стран.Утверждение верховенства права как универсального принципа выживания человечества и его развития в современных условиях приводит к интернационализации прав человека и основных свобод. Вместе с тем обнаруживаются факторы, связанные с историческими особенностями цивилизаций, препятствующие универсализации прав человека, реальному их действию на основе единых стандартов на всем мировом пространстве. Универсальный каталог прав, самоочевидный для европейского мышления, вобравшего в себя лучшие образцы политической и правовой мысли Европейского континента, с трудом воспринимается другими народами и культурами — даже теми, которые включали эти положения в свои конституции и региональные международные документы. «Самоочевидные истины» о правах человека не были осознаны и восприняты ни в дореволюционной России, ни в Советском Союзе, в котором о правах человека писали «так называемые права». И в сегодняшней России, при всей ее близости к европейской цивилизации, процесс овладения культурой прав человека идет долго и трудно. Многие из нарушений прав человека, вызванных коррупцией, организованной преступностью, социальной и экономической неустроенностью значительной части населения, — порождение уже новой России, ее жизненных реалий. Одна из наиболее острых проблем — это несовершенство механизмов защиты прав человека от неправомерных решений и действий органов публичной власти и должностных лиц.

Сегодня многие исследователи говорят об утопичности теории защиты прав человека как основной концепции системы ценностей современного мира. Отчасти такая точка зрения обусловлена тем, что эта система ценностей, составляющая основу современного международного права, во многом ориентирована на западные страны. Указанные государства помимо всего прочего — это еще и страны, принявшие систему ценностей христианской религии, а также в значительной мере испытавшие влияние римского права. Негативными последствиями механического переноса конституционных ценностей на другую, неподготовленную, почву, как показывает опыт, являются их деформация, формирование искаженных представлений о демократических институтах, правовой нигилизм, абсолютизация власти, а как следствие — разочарование населения в указанных институтах и даже их отторжение. Объективно обусловленные и неизбежные процессы глобализации не привели, как считали многие западные политики и социологи, к возникновению универсальной всемирной культуры на основе западной системы ценностей. Более того, эти ценности в незападном мире во многом понимаются превратно. Так, по данным социологических опросов, 71% респондентов в России не считают себя европейцами. Однако представляют ли они себе в полной мере, что такое европейская культура и цивилизация, на каких фундаментальных ценностях она основана и какие из этих ценностей безусловно стали ценностями и российского общества? Вряд ли. Как отметил С. Хантингтон, суть западной культуры — это Magna Carta, а не Magna Mc Donalds, однако при продвижении западной культуры в незападную часть мира порой происходит ее опошление, следствием чего является отторжение всей непонятой совокупности ценностей населением этих стран, в том числе и базовых демократических ценностей. Такой обратный процесс мы наблюдаем сегодня во многих странах, еще недавно называвшихся странами «новой демократии». Вопрос, который встает в связи с этим, — о пределах и способах распространения универсальных идей и ценностей, другими словами, о допустимости применения принуждения в этом вопросе в любой форме. Насколько правомерными и необходимыми являются попытки навязывания неких идей, образа жизни отдельным народам, странам, для которых эти идеи могут быть изначально чужды, а в случае несогласия — внедрять эти ценности по праву сильного, ссылаясь на необходимость обеспечения блага слабого? Подобная практика себя скомпрометировала. Противодействие механическому и тем более насильственному внедрению ценностей, в том числе демократических и правовых институтов, выработанных в одной культурной среде, в другую культурную среду приводит к смене однополярного мира, который мы наблюдали в последние годы. Весьма болезненный процесс, направленный на сопротивление гегемонии, порождает конфронтацию и разрушение, а не созидание. Он сопровождается возникновением множественных очагов напряжения, не поддающихся эффективному контролю со стороны международного сообщества. Задача состоит в том, чтобы сформировать соответствующее общественное сознание как базу для демократического наследия, чтобы правовые идеалы и ценности стали ориентиром развития, прогресса.

Россия — многонациональное государство, объединяющее множество наций, принадлежащих к различным культурам и вероисповеданиям; здесь Запад и Восток сходятся не только в географическом смысле. Не случайно Конституция России начинается со слов: «Мы, многонациональный народ Российской Федерации, соединенный общей судьбой на своей Земле…«. Мы в России очень хорошо знаем, что такое взаимопроникновение и взаимовлияние культур, менталитетов, укладов жизни; у нашей страны имеется огромный опыт такого рода многонациональной и многокультурной государственности. Одним из безусловных достоинств Конституции России явилось то, что в этом документе впервые признается естественная природа прав человека: «основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения». Россия также проходит через труднейший процесс освоения универсальных стандартов прав человека.

Положение России как страны, расположенной в Европейском и Азиатском регионах, с многонациональным населением, переплетением культур, безусловно, осложняет формирование общественного сознания, у которого в связи с различием культур, религий и традиций нет ориентации на единые ценности. Процесс трансформации на основе верховенства права идет долго и мучительно, поскольку культура прав человека как элемент социальной среды требует длительного времени для своего упрочения. Многообразие глобальной цивилизации, в которой делаются — извне или изнутри — попытки внедрения универсального (единого) кода демократических ценностей, ставит человечество перед необходимостью постепенного, естественного взаимодействия культур с целью освоения ценностей и стандартов иных культур общественным сознанием народов, их моралью, непротиворечивостью религии и общественным нравам. Форсирование же этого процесса развитыми странами (гегемонами) может привести — и приводит — к обратному результату. Несхожесть, а порой и контраст в образе жизни, мышления, культуре может, как ни парадоксально, иметь и позитивное влияние: именно осознание различий влечет за собой стремление найти общее и терпимее относиться друг к другу. Эта идея не является открытием демократии Запада, она присуща всем древнейшим религиям, прежде всего — восточного типа. Запад также может и должен учиться у Востока. Лишь осознание общности и принятие особенностей путей развития друг друга может позволить выявить действительно универсальные человеческие ценности, к числу которых, безусловно, принадлежит принцип верховенства права, и придать международной правовой системе в целом мощный импульс для дальнейшего развития. Как известно, в войне между культурами проигрывает культура. Широкое понимание самого понятия «культура» допускает и даже предполагает охват им права и правового опыта, каким бы последний ни был — позитивным или негативным. Следовательно, столкновение правовых культур, отрицание чужого правового опыта и навязывание своего собственного, пусть даже из благих побуждений, пагубно скажется на обеих сторонах такого столкновения. Так, правовое и конституционное развитие России происходило под воздействием многих, порой разнонаправленных факторов, а потому было сложным, непоследовательным, парадоксальным и трудным для осмысления, особенно внешним наблюдателем. В этом развитии можно усмотреть следы влияния Востока и Запада. Россия в течение длительных периодов в XX в. и в более ранние времена находилась в изоляции и развивалась при строго дозированном и крайне скупом взаимодействии с мировыми течениями. Вследствие этого в начале 90-х годов прошлого столетия она не была готова к вторжению норм и идей — пусть и самых прогрессивных, но в то время пока еще чуждых, — которые хлынули на наше правовое поле. Возникала опасность, что таким потоком обновляемая правовая система могла быть просто сметена или превращена в уродливого мутанта. В той ситуации важнейшую легитимирующую и стабилизирующую роль сыграла Конституция, принятая в 1993 г. Провозгласив международно-правовые принципы и нормы и международные договоры составной частью российской правовой системы, Конституция сохранила за собой безусловную преобладающую силу и верховенство, закрепила суверенный характер России как государства. В этом можно усмотреть некоторую защитную функцию, выполняемую Конституцией. Правовая система, находящаяся в состоянии становления, сменившая систему, долгое время остававшуюся в самоизоляции, должна прочно встать на ноги, чтобы гармонично и без угрозы губительной деформации воспринимать новые международно-правовые веяния, хотя бы и наиболее прогрессивные. Размышляя о путях предотвращения катастрофического столкновения цивилизаций, исследователи отмечают, что вместо того, чтобы продвигать якобы универсальные черты отдельной цивилизации, следует обратиться к необходимым условиям сосуществования культур. Главное здесь — выявлять черты, общие для всех цивилизаций. В основе конструктивного пути развития многополярного мира должны лежать отказ от механического универсализма, признание многообразия и поиск общего. Между тем международная система пребывает в затянувшемся переходном периоде. Потрясения, которыми ознаменовалось вступление человечества в новое тысячелетие, привели к радикальным изменениям в международных отношениях. Сообщество наций столкнулось не только со старыми угрозами, но и с новыми вызовами, которые могут привести к утрате некоторых из крупных завоеваний предыдущих десятилетий, особенно в сфере прав человека и демократических устоев. Во взаимосвязанном мире трансграничные по воздействию и последствиям вызовы и угрозы первоначально локального характера неконтролируемо приобретают глобальные масштабы. Здесь мы говорим о новых формах терроризма, распространении оружия массового уничтожения, средств его доставки и технологий их изготовления, расползании и укоренении транснациональных преступных сетей, наркобизнесе, голоде и нищете, угрозе обеднения продовольственных и пресноводных ресурсов, незатухающих внутренних вооруженных конфликтах и тлеющих угрозах возникновения новых. В этих условиях особую опасность представляет преследование государствами сугубо эгоистических национальных интересов, прикрываемое апологией неких универсальных ценностей. Не считаясь с правами и национальными интересами других и не принимая во внимание глобальные реальности, они стремятся усилить свое влияние в международных отношениях, одновременно затрудняя, исподволь, а нередко открыто и активно, достижение национальных интересов прочими участниками международных отношений.

Проявлением переходного состояния международной системы является причудливое сосуществование корпуса традиционного международного права, основанного на юридическом равенстве государств, с имперскими наклонностями в его трактовке и применении некоторыми влиятельными суверенами. Этот переходный период иначе можно охарактеризовать как послевоенный, имея в виду «холодную войну». Как и всякому послевоенному периоду, ему присущи пробелы и разрывы, оставшиеся на месте ушедших в прошлое глобальных, региональных и односторонних методов достижения национальных интересов, в частности в области безопасности, свойственных биполярному миру. Пока эти пробелы и разрывы не затянутся, различного рода субъекты, как негосударственные, так и суверенные, от националистических подрывных группировок до международных террористических сетей, вплоть до государств, пытающихся захватить региональные или глобальные «командные высоты», будут стремиться использовать их в узкокорыстных интересах. Спору нет: всегда существует необходимость в совершенствовании правового регулирования, в создании новых норм права, в отмене устаревших. Вопрос в том, происходит ли этот процесс путем согласования отражающих национальные интересы волеизъявлений или же новые правила формулируются, а затем навязываются в одностороннем порядке, нередко через насилие, а старые либо игнорируются, либо подвергаются такому испытанию на прочность и эластичность, которого они не выдерживают.

Вывод

Какими бы уникальными ресурсами ни обладали сегодня те самые влиятельные суверены, их нормотворческие пожелания, пусть даже диктуемые добрыми намерениями, не смогут реализоваться в действующие нормы без согласия множества других субъектов. Кстати, и ресурсы эти далеко не безграничны. Никто не говорит и о возрождении биполярности, это нереально, да и вряд ли целесообразно. С другой стороны, многополярный мир нельзя насадить повторяющимися призывами, декларациями, будь то обязательная резолюция Совета Безопасности ООН или даже какого-либо гипотетического наднационального органа. Она может возникнуть лишь на основе нового глобального баланса национальных интересов, продвигающих их властных влияний и волеизъявлений.

Диалог на основе верховенства права, причем как внутрицивилизационный, так и межцивилизационный, есть единственный путь к достижению такого согласования и баланса ценностей, который, и только он, способен лечь в основу альянса цивилизаций. Роль права, прежде всего конституционного и международного, состоит в том, чтобы служить инструментом установления, удержания и тонкой настройки максимально гармоничного сочетания групповых, общенациональных, региональных и глобальных ценностей и интересов. Соответственно, может появиться межцивилизационное право. Не новое конституционное или международное право в виде синтеза западных и восточных, христианско-иудейских и исламских правосознаний, правовых обычаев и принципов, а право, отражающее взаимодействие, взаимопроникновение различных правовых систем, идеологий, религий, учитывающее культурно обусловленные стереотипы поведения и психологические особенности того или иного этноса.

Конечно, проявляющаяся порой неспособность своевременно дать адекватные ответы на глобальные вызовы или угрозы не может не разочаровывать. Однако при отсутствии таких ответов поиск решений переходит на иной уровень. Например, отсутствие заметного прогресса в разработке универсальной контртеррористической конвенции компенсируется успешным согласованием и принятием региональных договорных инструментов, будь то в ареале Совета Европы или Шанхайской организации сотрудничества или в зоне действия Договора о коллективной безопасности. А более оперативное реагирование на вызовы и угрозы на региональном уровне стимулирует глобальный переговорный процесс, при этом нормы, выработанные и опробованные на субрегиональном, региональном или межрегиональном пространствах, становятся моделями для универсальных норм. Гармонизация индивидуальных и субрегиональных волеизъявлений в пределах региона дает пример и формирует основу для подобной же гармонизации на глобальном уровне.

В связи с этим примечателен вывод, содержащийся в известном докладе «Альянс цивилизаций», подготовленном по поручению Генерального секретаря ООН Группой высокого уровня: «Среди культур нет иерархии, поскольку каждая вносит вклад в развитие человечества. История цивилизаций фактически является историей взаимного заимствования и постоянного перекрестного оплодотворения«. Данный вывод применим и к развитию права. Через взаимовлияние и взаимопроникновение различных правовых систем утверждается верховенство права как универсальный принцип современной цивилизации и выкристаллизовываются общие юридические ценности и стандарты в сфере прав и свобод человека и гражданина.