Тет-а-тет

 

Часть I

РЯБИНОВЫЙ ДЖАЗ

 

* * *

Лучшая смерть – от любви. Жаль, что ее не бывает.

Это приходит потом. После того, как умрешь.

Что ж до того, что сначала… Утро – вещица простая…

Дрожь незалеченной раны… Сладкая, нежная ложь.

 

Позже, как водится в прозе, нас утрамбует работа.

Статусы мы получаем, славу, признанье, успех…

Знанья растут, но душе все не хватает чего-то…

И нас самих разбирает неуважительный смех…

 

Наши регалии тщетны, время они пожирают,

Впрочем, так было и будет. Это вселенский устав.

Юные дети стихий смотрят на нас и мечтают…

Каждому хочется стать… Кем-нибудь, кто бы стремглав…

 

Кто бы рванул и сумел…Кто бы не ждал междометий,

С кем бы всегда и за все… С кем бы скорее вперед…

Мы будем мирно курить, видя, как пробуют дети

Реку любви перейти в нами изученный брод…

 

* * *

Как не снюсь я тебе в откровениях, как?

Ты живешь и не слышишь раскатов грозы?

Объясни свою жизнь, свой непознанный мрак,

О, не тайны свои! Объясни мне азы!

 

Как не видишь ты массы обычных вещей?

Как не слышишь ты то, что у всех на слуху?

Объясни мне, где соль у твоих первощей?

Объясни мне, как щи превратились в уху?

 

Для чего ты прожил столько лет, столько зим?

Столько водки испил, столько выморил дел?

В этой жизни скупой ты был щедро любим,

Но талантов больших обнажить не сумел…

 

Что осталось? Хлопок! Без раската: «Ура!»,

Оказался ты прост, как рябиновый джаз…

Ты опять говоришь: «Мне пора, мне пора!»

Да, пора уже зрить. В то, что здесь и сейчас.

 

В корень зрить – глубже знать… Осторожно дышать…

Понимать-принимать жизни образный крой…

Просто быть не как все. И себе не мешать.

И себя не вгонять в равнобедренный строй…

 

* * *

Пусть наконец-то сбудется, что должно.

Ты весь в долгах, но этот – приговор.

Ты был любим, хоть это невозможно,

Ты был любим – судьбе наперекор.

 

Ты был любим – прекрасно и не нужно,

В ней было все – от сна до янтаря.

Комета чувств. Испепелила душу

Задолго до вторженья алтаря.

 

И что с того, что выцвели следы

Той жизни, о которой в церкви пели?

Любовь ушла, как слезы из воды.

Любовь ушла, как истина от цели.

 

* * *

 

Бездушье павших – вещь условная.

Глядишь, и вдруг в одно мгновение

Внесет в них что-нибудь духовное

Очередное усложнение.

 

Другое дело – наша братия:

Лишь посули нам долголетие

И без отказа, без изъятия

Мы зарифмуем все на свете.

 

И третье дело – наша исповедь,

Когда мы плачемся с бутылкою…

Мол, я бы мог… Да где уж выстоять…

Против таланта с малой жилкою…

 

* * *

Как страшно стать копилкой знаний,

Матрешкой, съеденной в кредит,

Стенографисткой опозданий,

С которой осень говорит.

 

Так много тел, так мало духа!

Противны доводы в вине.

Ах, это – истина? Старуха!

Все завывает о войне!

 

Вот – муки совести нечистой,

Вот – не спасенная страна,

Правитель модный и речистый?

Но, как обычно, - без ума.

 

Он снова мыслит миражами,

Играя, прыгает в огонь,

А мы плодимся тиражами,

И пишем: «К черту!» и «Не тронь!»

 

Часть II

РАЗБЕГ

 

* * *

Когда строка библейского преданья

Войдет впервые в душу, словно снег,

Ты позабудешь облако в стакане

И обретешь раскаяние – разбег.

 

И то, что было тайно, чуждо, скрыто

Откроется. И отразится даль

В улыбке Мастера. Пока что неофита,

Которому предписана печаль.

 

Прочитан стих, но все-таки не понят…

Душа пуста, как нищая сума…

Через века сомнения утонут,

И станут украшениями дна.

 

* * *

Я уведу тебя за стены городские…

Туда, к огню цыганского костра!

Ты будешь слушать песни воровские,

И забывать немые вечера.

 

С предутренним последним поцелуем

Ты возвратишься в серый угол свой

С тоской в груди, с восторгом и загулом,

И страстью помутненной головой.

 

* * *

Ты станешь прозревать, а это больно,

Накладно даже, как не покрути!

Но твердо ты скажи себе: «Довольно!»

Прерви абсурд. Засмейся. И уйди.

 

Вернется истина, и, может быть, осудит.

И будет так, как ты не ожидал.

Ты думал, окружающие – люди?

А оказалось? Финка и кинжал!

 

Здесь каждый рад ударить тебя в спину.

Ты это знал, но как-то не в серьез,

Но споры – позже. Прыгаем в машину,

Не время для раскаяния и слез.

 

ЧАСТЬ III

МЕШОК НИРВАНЫ

 

* * *

Из-под лохмотьев шали пестрой

Очей негаснущий костер…

Смотри, мы с ней, пожалуй, сестры…

И я гадаю. С давних пор.

 

Чужим, не милым я колдую.

Всю ночь – с заката до утра, -

Кто правду мне подаст сухую,

Кто даст полушку серебра…

 

Тебе я ворожить не буду,

Останься с истиной простой,

Что не встречают всуе Будду,

С мешком нирваны развесной.

 

* * *

Окно. Это чтобы тебе жилось

Как в млечном ряду кино,

Чтобы тебе от луны не спалось,

Придумали вещь – окно.

 

Это чтоб тебе было, чего побить,

Если держат чужие происки,

Это чтоб тебе было, куда повыть,

Если вдребезги сны и поиски…

 

Это чтоб тебе видеть наверняка

Как никто к тебе не придет,

И чтобы валять до утра дурака,

Понимая, что сам – идиот.

 

И чтобы было не по себе –

До тьмы гробовой доски!

Мне, живущей в твоем ребре,

Зажатой в твои виски.

 

НИКЕЛЕВАЯ СОНАТА

 

Жизнь свихнулась, хоть ей не впервой,

Словно в притче, идти по кривой,

И о цели гадать по туману.

Там котел на полнеба рванет,

 

И река не туда повернет,

Тут Мария себя продает,

Все как будто по плану идет…

По какому-то адскому плану.

 

Кем мы втянуты в дьявольский план?

Кто народ превратил в партизан?

Что ни шаг – отовсюду опасность!

«Никель!» - даже немые кричат,

 

Но о главном и в мыслях молчат,

Только зубы от страха стучат,

Этот стук с того света, где ад.

Разве это похоже на гласность?

 

Нам-то что? Отбываем свой крест!

Бог не выдаст. Свинья не доест.

Не по нам заварилась похлебка.

Рыба-птица на хрип перешла,

 

Докричаться до нас не смогла,

Скучно, милый! Такие дела,

И раскаянья все – с похмела,

Если выдержит старая пробка.

 

 

ЧАСТЬ IV

СПИРИТИЧЕСКИЙ СЕАНС

 

* * *

 

Квартира снов, где сумерки так тонки,

Где царствуют в уютной тишине

Шкафы, портреты, краски и картонки…

И вещи, привнесенные извне.

 

Да, жизнь звучала бурно, сладко, звонко!

Но смерть взошла, и повелела мне

Закрыть собою маму и ребенка,

И быть великой. На чужой войне.

 

* * *

 

Есть в комнате простор почти вселенский,

Уют простой, молочно-деревенский,

Застывший в созерцании кристалл…

«Екатерина, я вам присягал!»

 

Прекрасно жить. На письменном столе

Лежат стародворянские указы…

Мерцают листья. Дождь навеселе.

У Бога – отдых. У чертей – проказы.

 

Вновь голос замирает в телефоне:

«Ну, кто, скажи, царица в нашем доме?

И для кого взрывается портал?

Екатерина, я вам присягал!»

 

Ах, громы давние старинных этих ливней!

Звучат еще приятней и наивней,

Чем до восстанья голи в октябре…

Всем неуютно в дьявольском ребре!

 

Земля не принимает их останки,

И небо не встречает души их…

И остаются только перебранки

Изгоев нищих, грубых и нагих…

 

Стоят они – и сплошь цареубийцы!

Стоят и молятся на времени мангал…

И только вспоминают единицы:

«Екатерина, я вам присягал…»

 

 

* * *

 

Дымок последней сигареты,

Воспоминания измен…

Ах, эти умные приметы!

Цыганские глаза Кармен.

 

Неистовая свистопляска

Журнальных охающих лет,

Подруги огненная ласка…

Все кончено. Возник поэт.

 

Вот он бредет прохожих мимо,

И сзади корчатся: чудак…

И это так непоправимо…

Нелепо так, прекрасно так…

 

Внезапное второрожденье:

Был аналитик – стал поэт.

И только незаконной тенью

Спешу лишь я ему во след.

 

Рискуют руки, пухнут ноги:

Скорей, к заветному огню!

Мы вместе – на одной дороге,

Но я его перегоню.

 

Чтоб он стремился за туманом,

И верил, что когда-нибудь

Я стану острым талисманом,

Пронзающим тупую грудь.

 

* * *

 

В ресторане, в говоре пьяном,

В парке сумрачном или в кино,

Назревает свадьба с кальяном –

Гименей залетает в окно…

 

Будем впитывать свежую розу,

Будем есть нержавеющий хлеб,

Принимая забавную позу

Для зачатия новых судеб.

 

Но немыслимо в полной мере

Разглядеть наготу бытия

Замыкаясь в изученной сфере,

Не врезаясь в иные края.

 

И по сумеркам улиц дорожных,

Под вниманием огненных бит,

Буду я проходить, как художник,

Созидающий твой монолит.

 

 

 

Подписано в печать 07.07.2015 г.

Печать лазерная, бумага офсетная.

Заказ №17-394с. Тираж 999 экз.

Издательство «Ptahus Press»

Ptahuspress@mail.ru