2021-12-25
166
Уверенный голос Райнхарда, казалось, развеял туман паники. Солдаты взглянули на своё солнце — этого молодого непобедимого завоевателя, — и вера в победу быстро воскресла. Пока ими командует этот юноша с золотыми волосами, подобными львиной гриве, они не познают поражения.
По видеосвязи Миттермайер выразил благодарность за сохранение контроля над ситуацией.
— Я вёл себя недостойно. Приношу свои извинения. Мы позволили иллюзии победы околдовать нас. Думаю, мы так привыкли к победам, что не сумели правильно отреагировать на неожиданный поворот дел.
Райнхард не стал его упрекать.
— Это вполне естественно. Даже я не ожидал, что у врага хватит резервов на такой манёвр. В любом случае, быть может, это просто уловка, но нам следует быть острожными.
— Слушаюсь! И всё же, не думаете ли вы, что это дело рук Яна Вэнли?
Райнхард слегка скривил свои тонко очерченные губы, даже так оставаясь прекрасным.
— Если кто и может провернуть нечто настолько коварное, так только этот хитрец.
Тем временем, темноволосый командующий, которого Райнхард и Ройенталь называли не иначе как «хитрецом», с мостика своего флагмана «Гиперион» осматривал поле битвы, превратившееся к этому моменту в гигантское море остаточной энергии.
Если бы Ян немедленно ввязался в битву с Империей, у него бы не было шансов на победу. Вести бесполезную битву в одиночку — это одно, но когда ты командующий, и у тебя в подчинении люди, — это худшее из преступлений. Ян планировал провести полноценную ложную атаку, чтобы запутать имперцев и предотвратить уничтожение флота Союза. Но Райнхард верно разгадал этот план.
Адмирал Ян быстро повёл флот от Изерлона, по пути выслав транспортные корабли с гражданскими под командованием Кассельна. Он сделал остановку в звёздной системе Баалат и, не тратя лишнего времени на дополнительные приказы, прибыл раньше, чем того ожидал даже Райнхард.
— Но мы опоздали на полдня. Похоже, я теряю хватку.
В какой-то мере Ян испытывал чувство ненависти к самому себе. И хотя вероятность того, что Райнхард фон Лоэнграмм успешно осуществит вторжение через Феззанский коридор, не ускользнула от него, разработка контрмер снова запоздала.
Имперскому флоту внушили мысль, что у Союза есть секретный засадный флот, который должен был перекрыть ему путь отступления к Феззану, и сделано это было, чтобы рассеять имперские силы, с помощью дезинформации. Герцог Лоэнграмм, гений военного дела, разгадал их замыслы, но, тем не менее, это дало им немного времени. И всё же, почему он не сообщил о своём плане главнокомандующему Бьюкоку и начальнику штаба Чун У Чену заранее? Если бы он сделал это, возможно, они бы сражались по-другому...
Ян пожал плечами.
— Сомнительно, сомнительно, — пробормотал он.
Не была ли эта попытка убедить себя в том, что его участие в битве всё бы изменило, переоценкой собственных возможностей? Ян должен был доказать себе, что на этот раз сделал всё, что мог. Даже при худшем сценарии — смерти Бьюкока и уничтожении флота — он всё равно мог бы ворваться в битву и сокрушить каждую цель на своём пути. Но теперь, когда он спас остатки флота Союза от неминуемой гибели, и имперцы отступали, ему нужно было восполнить силы своего флота, вернуться в звёздную систему Баалат и спасти беззащитную столицу от наводнения войсками Ройенталя.
— Всем кораблям немедленно взять курс на столицу! — приказал Ян, чувствуя себя утомлённым.
Как и все, он опасался Райнхарда и не мог позволить себе предаваться простым человеческим слабостям.
Наконец, оставшиеся части упрямо сопротивлявшегося, но всё же разбитого флота Союза соединились с флотом Яна. Немедленно были налажены системы коммуникации. Ян поинтересовался, в порядке ли старый адмирал Бьюкок, и почувствовал облегчение, увидев на экране связи знакомую седовласую фигуру.
— Я выжил, но мои подчинённые пожертвовали жизнями впустую.
— Что вы говорите? Вам ещё предстоит командовать нами в ответной битве, и мы возьмем реванш.
Ян поручил командование линией обороны Фишеру и поспешил к столичной планете Хайнессен. И, когда Фишер начал отступление, делая вид, что меняет курс, готовясь к преследованию противника, на радаре был замечен приближающийся имперский эсминец. Обеспокоенный флот Фишера послал сигнал: «Остановите корабль. В противном случае мы от откроем огонь». Но ответ оказался самым неожиданным:
— Это Юлиан Минц, военный атташе на Феззане, Союз Свободных Планет. Мы захватили этот имперский корабль. Империя — наш враг. Просим сопроводить нас до столицы Союза, Хайнессена.
Едва веря своим ушам, офицеры связи быстро доложили адмиралу Фишеру о произошедшем.
— Подумать только, Юлиан Минц? Значит, он в безопасности?
В голосе Фишера звучало удивление, но, как опытный командир, он принял меры предосторожности, оказывая приём приближающемуся эсминцу. Он вполне допускал вероятность, что Юлиан Минц, сам того не подозревая, пособничает врагу. Корабль направил свою главную энергетическую пушку на эсминец, а тем временем 60 человек под командованием лейтенанта Пиацци, вооружённые до зубов, подтвердили, что сообщение действительно поступило от Юлиана. По сверхсветовой связи в столицу был немедленно отправлен доклад.
— Так значит, он захватил вражеский эсминец? Во даёт, чертяка, — пробормотал себе под нос Оливер Поплан, когда увидел его.
— Выходит, всё же существует такая вещь, как естественный враг, — Райнхард говорил сам с собой, пока на экране имперский флот уже почти вновь вернул себе боевой порядок. На его фарфоровом лице, словно всполохи полярного сияния, отразилось нечто большее, чем гнев.
Райнхард вспомнил, как он победил вражеский флот, вдвое превосходящий его, в звёздной системе Астарта, а затем тридцатимиллионную армаду Союза при Амритсаре. В обоих случаях, тем, кто лишал его безоговорочного триумфа в последнюю секунду, был Ян Вэнли. Сразу после битвы при Амритсаре Райнхард на глазах у всех отчитал Биттенфельда за то, что тот неверно выбрал время для атаки, тем самым сыграв на руку Яну и повысив его славу. Он было решил наказать Биттенфельда, но его покойный друг Зигфрид Кирхайс подавил его ярость в зародыше. Кирхайс сказал напрямую, что на деле Райнхард был зол на себя, и что Биттенфельд лишь попал ему под горячую руку. И поэтому настоятельно просил Райнхарда пересмотреть своё решение.
— Кирхайс, если бы ты только был здесь, мы бы не позволили Яну Вэнли так красоваться...
Вновь Райнхард понял, что разговаривает с мертвецом. Элегантный диктатор внушил себе, что не время оплакивать умерших, но чувства вырвались из пустоты в его груди, и эту дыру он заполнить был не в состоянии. Райнхард понимал, что когда он перестанет вспоминать Кирхайса, то лишится самых тёплых воспоминаний. И страх этой потери перевешивал все разумные доводы.
Имперский флот покинул поле боя, продвинулся на 2,4 световых года и вошёл в звёздную систему Гандхарва, где приземлился на планету Урваши. Вторая планета системы Гандхарва имела скудное население в приблизительно 100 000 человек, слабо развитые земли и жизненно важные водные ресурсы. В своё время корпорация планетарного развития приобрела здесь огромные земельные владения, но вскоре их потеряла, попытавшись стать монополистом, и на долгое время земли были брошены без внимания. Райнхард же намеревался построить здесь военную базу и, возможно, на долгий срок. В будущем, когда в его руках окажется весь Союз, эта богом забытая планета будет играть важную роль: она станет базой для проведения операций по подавлению мятежей и уничтожению пиратства.
Глава 5: Тьма перед рассветом
I
Многочисленные записи, относящиеся к февралю 799-го года Космической эры, чрезвычайно запутанны. Мемуары перемешаны, данные из них противоречивы. Каждый источник рассказывает свою историю:
«Люди, пытаясь отвести взгляд от надвигающейся катастрофы, наводнили увеселительные заведения, и случаи алкогольного отравления и травм в результате пьяных драк многократно увеличились. Улицы были окутаны туманом истерии».
«Даже обычно шумные кварталы развлечений в эти дни было тихими, словно старый слон, умирающий у воды. Пока наконец тишину не нарушил трубный звук, сигнализирующий о его гибели».
«Отчаяние душило людей. Воздух был таким тяжёлым, что казался почти что твёрдым».
«Политические и военные невзгоды вовсе не обязательно влияли на повседневную жизнь людей. Музыка и другие развлечения были ещё более яркими, чем когда-либо».
В конечном счёте, региональные и личные различия, наряду с отсутствием общего решения, привели к путанице и непоследовательности.
Едва ли люди могли смотреть на вещи с оптимизмом, ведь впереди их ждала слишком большая неопределённость. Как ни посмотри, их самый многочисленный флот потерпел сокрушительное поражение, а столичная планета Хайнессен вот-вот должна была оказаться в руках врага. Все прочие системы и вовсе были оставлены этому врагу на растерзание.
Но у людей всё ещё оставался один лучик надежды, за который они могли уцепиться прежде, чем полностью погрузиться в пучины пессимизма и начать оплакивать свою судьбу. Чудотворец Ян и его флот были в добром здравии и по-прежнему сильны, и это давало жителям надежду, как если бы у них было пять флотов. Кроме того, информация о том, что подопечный адмирала Яна смог выбраться с Феззана и захватил имперский эсминец, ещё больше раздула огонь наивного поклонения народному герою.
– Только протеже гранд-адмирала Яна мог подобное совершить. Не знаю, какую дьявольскую уловку он использовал, но он точно столь же хитёр, как и его наставник.
Да, спустя два часа после того, как он ступил на землю Хайнессена, Ян был повышен до гранд-адмирала. Это оказалось неожиданностью для самого Яна, который хоть и слегка, но опасался критики за то, что покинул Изерлон. Впечатление у него было такое же, как у начальника штаба Чун У Чена: «Хмм, всё играют в игрушки с кадровым составом, решили использовать последнюю возможность от отчаяния».
В любом случае, в свои тридцать два года, Ян стал самым молодым гранд-адмиралом, когда-либо служившим в армии Союза. Предыдущий рекорд принадлежал адмиралу Брюсу Эшби, который получил звание посмертно в возрасте 36 лет. Так или иначе, Ян вновь переписал историю, хотя он, конечно, был не из тех, кто наивно радуется подобному.
– Я не настолько скромен, чтобы отказаться от этой чести, но и не слишком радуюсь ей. Что ж, разделим эту честь с адмиралом Бьюкоком.
Новоиспечённый гранд-адмирал сел в лэндкар, отправленный за ним председателем комитета обороны, и направился в штаб-квартиру комитета. Всего год назад он ехал в официальном лэндкаре комитета в качестве обвиняемого, а обращались с ним практически как с заключённым, теперь же он был почётным гостем. К нему присоединились два попутчика – «генерал-лейтенант» Вальтер фон Шёнкопф и «капитан 3-го ранга» Фредерика Гринхилл. Включая и «вице-адмирала» Алекса Кассельна, комитет обороны явно пытался одним махом исправить стагнацию кадров.
Втроём они вошли в здание комитета обороны, и, провожаемые нетерпеливыми взглядами, вошли в кабинет председателя. Несмотря на то, что они уже знали о превращении председателя Айлендса, заметно оживившегося, оказавшись под сильным моральным и физическим давлением, они не могли не быть впечатлены, увидев его вживую, пусть даже у них и оставались циничные опасения по поводу того, как долго это продлится. Предложив им сесть, Айлендс перехватил взгляд Яна.
– Адмирал, по-своему я тоже люблю свою Родину, – сказал он.
Ян знал это, но всё же не мог заставить себя безоговорочно уважать его. Его лицо чуть дёрнулось, вызвав дьявольскую улыбку Шёнкопфа.
Учитывая человеческую историю, Ян не считал патриотизм высшей ценностью. Жители Союза чувствовали себя патриотами по отношению к Союзу, а жители Империи чувствовали себя патриотами по отношению к Империи. В конце концов, патриотизм отличался лишь цветами флага, которому они отдавали честь. При этом он использовался для оправдания массовых убийств, иногда был принудительным, а в большинстве случаев – неразумным. Когда элита использовала его в качестве оружия, масштабы ущерба были невообразимы. Когда Айлендс, ставленник Трунихта, говорил о любви к своей стране, Яну хотелось находиться где угодно, только не там, чтобы слушать это.
– Если вы любите этот народ так же, как и я, адмирал, то я надеюсь, что вы захотите сотрудничать с нами.
Это был тот тип рассуждений, который Ян ненавидел больше всего, но он слишком глубоко запутался во всей этой ситуации, и поэтому ему оставалось лишь выражать кроткое одобрение. По крайней мере, Айлендс, до сих пор бывший лишь несущественной шестерёнкой политического механизма, с момента своего пробуждения и осознания патриотического долга государственного служащего не видел больше необходимости в долгих пустых речах.
– Безусловно, я сделаю всё возможное, чтобы защитить плоды нашей демократии.
Ян постарался ничего не говорить о «нации» или «государстве» и с трудом, но всё же сумел добиться баланса между формальностью и искренностью. Председатель кивнул.
– И я… нет, правительство обязательно вознаградим ваши усилия. Если мы можем чем-то помочь, не стесняйтесь просить.
– Пока что я лишь хотел бы, чтобы вы заранее подумали о том, что будет, если мы проиграем. В случае победы всё более-менее ясно: какое-то время можно будет почивать на лаврах, после чего мы проведём мирные переговоры и займёмся пополнением наших сил. Такие вещи находятся в компетенции политиков, и военный не может вмешиваться в них.
– Было бы глупо просить вас пообещать, что вы победите? – спросил Айлендс.
– Если бы одни лишь обещания могли принести победу, я бы пообещал что угодно, но… – Ян постарался смягчить тоном безжалостный смысл своих слов. Тем не менее, это была правда. Не имея способности формировать мир с помощью слов, он не мог давать обещаний насчёт будущего, зависящего не только от него.
– Конечно. Как глупо с моей стороны… Буду признателен, если вы забудете то, что я сейчас сказал. Я не собирался вмешиваться не в своё дело и давить на вас, каким-либо образом ограничивая.
Услышав такое почтительное обращение, Ян ощутил, что этот человек изо всех сил пытается вселить в него надежду.
– В данном случае, когда стратегическое преимущество врага столь велико, и нужно компенсировать это при помощи тактической победы, я вижу лишь один выход.
Тут он ненадолго остановился. Не для драматического эффекта, а просто потому, что ему необходимо было промочить горло. Стакан чая со льдом, стоявший перед ним, когда они вошли, был уже пуст. Ян почувствовал себя неловко, вынужденный просить вновь наполнить его, но в этот момент Фредерика осторожно подтолкнула к нему свой нетронутый стакан, и он с благодарностью принял его.
– …и этот выход – убить в бою герцога Райнхарда фон Лоэнграмма.
Пока Ян говорил со стаканом в руке, лицо председателя на секунду исказилось. Сказанное казалось слишком уж очевидным. Но прежде, чем он успел впасть в отчаяние, Ян перешёл к сути своего плана.
– Герцог холост, и я собираюсь использовать это.
На сей раз председатель уставился на молодого гранд-адмирала с непониманием, не в состоянии распознать истинных намерений, стоящих за этим заявлением. Но Ян сам готов был всё разъяснить:
– Иными словами, если бы у герцога Лоэнграмма остались жена и дети, особенно наследник мужского пола, его подчинённые могли бы просто начать служить этому наследнику, продлив династию Лоэнграммов. Но у него нет детей. Если он умрёт, установленный им порядок умрёт вместе с ним. Верность и единство его подчинённых неминуемо растворятся в воздухе. Не зная, за кого сражаться, они вернутся в Империю и будут яростно спорить о преемнике, скорее всего, передравшись между собой.
Глаза Айлендса – те самые, что так долго были сосредоточены на борьбе между фракциями, погоне за должностями и уступках – осветились светом понимания и восхищения. Он несколько раз довольно кивнул.
– Конечно, адмирал, вы правы! С его смертью Империя развалится, а Союз будет спасён, – Айлендс ещё никогда в жизни так страстно и яростно не желал кому-то смерти.
– Если мы каким-то образом сможем разделить имперские войска и начать уничтожать их флота по одному, -продолжил Ян, – то герцог Лоэнграмм, будучи человеком огромного мужества и амбиций, придёт за мной лично. Это возможность, которую нам необходимо создать. Это наш единственный шанс на победу.
– Если его подчинённые будут проигрывать один за другим, у него не останется иного выбора, кроме как вступить в бой лично. Да, в этом есть смысл.
– Ну, это больше вопрос психологии, чем тактики.
Ян торжественно скрестил на груди руки. Райнхард фон Лоэнграмм не скрывался в своём дворце, ища удовольствий, а стоял во главе своей армии, стремясь к опасности и невзгодам. Если бы этот прекрасный златовласый юноша был просто солдатом, он бы желал лишь сражений. А если бы он был просто правителем, он бы желал лишь победы. Райнхард же ценил и сражения, и победы, причём больше всего на свете.
«Не в этом ли, – подумал Ян, – одна из причин, почему ему удалось стать верховным правителем вреди всех правителей?»
Ян был уверен, что Райнхард покажется, хотя заранее утверждать что-то и было невозможно. Он мог ненадолго загнать Райнхарда в нужную позицию и, если повезёт, встретиться лицом к лицу с этим блестящим военным гением. Но для этого ему ещё надо будет одного за другим победить нескольких ветеранов-полководцев Райнхарда. Он не сомневался, что на тактическом уровне впереди его ожидают необычайные трудности. Адмирал Ройенталь с разноцветными глазами и «Ураганный Волк» Миттермайер – уже одних только этих двоих хватало, чтобы он почувствовал себя утомлённым.
«Нужно любой ценой избегать столкновения с кем-то из этих двоих. Не стоит ставить под угрозу весь план, тратя слишком много энергии на них».
Химические элементы мазохизма и нарциссизма существовали ниже ватерлинии его духа, так что его не отравило представление о том, что «борьба с сильными противниками делает вас сильнее», путающее войну со спортом. Если уж он должен сражаться, нужно делать это наиболее эффективным способом – то есть, с минимальными усилиями. А если бы ему пришлось столкнуться с Миттермайером или Ройенталем, победа потребовала бы слишком больших затрат времени и энергии.
Холодный свет отбрасывал слабую тень к ногам Яна. Когда он вышел из комнаты, угрюмо глядя на движения этой тени, в его голове пробудился голос серьёзного сомнения. Если оставить в стороне ограниченность и ложный патриотизм, ненавидеть кого-то лишь за то, что он сражается под другим флагом, было столь же глупо, как верить в свой собственный. Но оправдывало ли это позицию Яна? Могли ли люди бросать себя и других в жерло войны, если не были безумны? А ещё у Яна было другое сомнение, даже более серьёзное…
Внезапно перед ними возникла фигура. Ян так глубоко задумался, что заметил, что что-то не так, лишь когда Шёнкопф выхватил бластер и бросился вперёд, заслоняя его. Стоящий перед ними человек металлическим голосом заявил, что является репортёром на задании. Его просьбы явно была чётко отрепетирована:
– Адмирал Ян, прошу вас, пообещайте всем гражданам Союза, прямо здесь и сейчас, что вы спасёте наше государство и наш народ от окровавленных рук этих дьявольских захватчиков, что справедливость восторжествует над злом, когда настанет конец света, что вы ответите победой на надежды наших граждан. Пожалуйста, пообещайте нам. Или вы не можете?
Хотя дверь к эмоциям Яна была защищена замком самообладания, в тот момент он был готов сорваться. Он повернулся к незваному гостю и был на грани того, чтобы высказать ему свои мысли, когда на помощь ему пришёл более спокойный голос.
– Его превосходительство гранд-адмирал устал, к тому же, мы не вправе обсуждать что-либо, хотя бы отдалённо связанное с секретной военной информацией. Если вы хотите, чтобы мы победили, я прошу вас понять это и оставить нас в покое.
Что-то в карих глазах Фредерики заставило мужчину отступить. Шёнкопф оттолкнул его в сторону, и они прошли мимо. Таким образом Ян сохранил свою репутацию невозмутимого человека. Но если бы не сообразительность Фредерики…
II
Никто не стал возражать, когда Юлиана Минца повысили до младшего лейтенанта. Защищая своего начальника, посла Союза на Феззане Хенслоу, ему удалось сбежать с оккупированной территории и силой захватить вражеский эсминец. Каждое из этих достижений достойно было повышения, и никого бы не удивило, если бы юноша стал лейтенантом, но в качестве очевидной формальности это было заменено медалью «Борец за Свободу».
Как бы то ни было, появление героя, слишком молодого для своих достижений, стало благодатной темой для журналистов определённого толка. В одной электронной газете даже написали: «Гранд-адмирал Ян Вэнли с первого взгляда разглядел гений младшего лейтенанта и взял его к себе как приёмного сына», но это, конечно, было большим преувеличением. А сам молодой герой был не очень общителен с теми, кто его восхвалял.
– Думаю, что использованная мною тактика может оказаться весьма эффективна в бою с захватчиками. Поэтому, прошу вас, поймите, раскрытие каких-либо подробностей перед решающим сражением окажется на руку лишь нашим врагам.
Позаимствовав страницу из рассуждений Фредерики Гринхилл, Юлиан постарался укрепить прорванную дамбу одностороннего безответственного освещения новостей. Освободившись от внимания прессы, он надеялся, что сможет наконец воссоединиться с теми, кого оставил на Изерлоне, но всё, что ему было о них известно – это тот факт, что адмирал Кассельн участвовал в гонке на трёх ногах, пытаясь распределить всех беженцев.
Юлиан двигался по кольцевой дороге, подумывая, что ему, возможно, придётся вернуться в их дом на улице Сильвербридж, если он хочет встретиться с Яном, когда его окликнул женский голос. Его сердце забилось чаще, когда он повернулся и увидел золотисто-каштановые волосы Фредерики Гринхилл. Несколько человек были явно недовольны тем, что она перекрыла скоростную линию, но девушка не обращала на них внимания.
– С возвращением, Юлиан. Похоже, ты вырос в настоящего героя.
– Спасибо. Но, хотя адмирал наверняка обрадуется моему возвращению, я сомневаюсь, что он будет в восторге от того, что меня возвели на столь высокий пьедестал.
– По-твоему, он может позавидовать?
В отличие от красивых губ Фредерики, в её карих глазах не было улыбки. Посмотрев на неё, Юлиан почувствовал, как у него сбилось дыхание, так что ответил он с некоторым запозданием:
– В-вовсе нет! Такая мысль мне и в голову не приходила.
– Это хорошо. Иначе мне пришлось бы дать тебе подзатыльник. Вот так, – она изобразила удар. – В детстве я была скора на расправу, знаешь ли.
Этими словами девушке удалось в очередной раз удивить молодого героя Союза. Она улыбнулась, глядя на его лицо, выражающее недоверие.
– Мне пришлось начать вести себя более женственно, когда я пошла в армию. Это было нелегко.
– По вам и не скажешь…
– Вот как? Спасибо.
Затем, откинув назад свои золотисто-каштановые волосы, Фредерика сказала ему, что Яна поселили в гостинице «Козерог» неподалёку от здания Комитета обороны.
Итак, 13-го февраля Юлиан Минц смог наконец воссоединиться со своим опекуном в унылой гостинице, предназначенной для военнослужащих. Когда Юлиан открыл дверь, его приветствовал знакомый до боли голос Яна:
– Здравствуй, Юлиан. Ты как раз вовремя. Взгляни, самая подходящая еда для меня.
Ян обвёл рукой стол, на котором без без разбора и без оглядки на эстетику стояли тарелки с колбасой, жареной рыбой, яйцами, картофельным пюре и фрикадельками. Словно и не было этих месяцев разлуки, Юлиан привычно вернулся к своей суровой критике:
– Да вы, наверное, единственный гранд-адмирал в истории, кто питается такой грубой пищей.
– Это верно. И теперь, когда я гранд-адмирал, и пенсия у меня будет повыше, мы можем пойти и отпраздновать наше воссоединие, пообедав снаружи.
– С удовольствием. А вы, как я вижу, по-прежнему думаете о своей пенсии.
– Естественно. В этом я последователен. И сражаюсь с Империей, ведь, если Союз перестанет существовать, её некому будет выплачивать.
– В любом случае, я поздравляю вас с заслуженным повышением.
– Твоё повышение до младшего лейтенанта куда более впечатляюще, – ответил Ян, поднимая небрежно брошенное на диван пальто. Потом он повернулся, посмотрел на юношу с теплотой во взгляде и добавил: – Я рад, что ты вернулся целым и невредимым. Ты действительно проделал отличную работу и даже подрос на несколько сантиметров, чтобы подчеркнуть это. Ты уже совсем взрослый.
– Нет, я ещё лишь подросток, – убеждённо произнёс Юлиан. – Мне ещё очень многому нужно у вас научиться.
– Не думаю, что я могу ещё чему-то тебя научить, – Ян накинул пальто и направился к выходу. Юлиан последовал за ним по тускло освещённому коридору. – Лучше ты меня научи: что за магию ты использовал, чтобы захватить имперский эсминец? Пусть это и секретная информация, но мне-то ты можешь рассказать?
Довольный тон Яна говорил о том, что он видел передачу по головидению. Поскольку он тоже ненавидел наглых журналистов, ему очень понравилось то, как Юлиан от них отделался. Но юноша всё равно покраснел.
Они добрались до ресторана «Мартовский заяц», в котором не раз бывали прежде, и вошли внутрь. Помещение было заполнено. Старый официант усмехнулся, когда Ян поздравил ресторан с непрекращающимся успехом.
– Благодарю вас. Даже в такие нестабильные времена общество не может существовать без ресторанов и отелей, а умелые повара всегда будут востребованы. Может, с моей стороны неосмотрительно говорить так, но меня мало заботит результат войны.
– С вами не поспоришь, – сказал Юлиан.
Ян, никогда не стремившийся стать военным, с энтузиазмом кивнул и заказал себе в качестве основного блюда ростбиф. Может, он и хотел бы чего-то пооригинальнее, но проблемы с межзвёздными перелётами отразились на поставках пищи, лишив возможности готовить разнообразные блюда.
– А теперь, младший лейтенант Минц, я хотел бы услышать рассказ о ваших подвигах, пока мы обедаем.
– Пожалуйста, не смейтесь надо мной. Я просто применил на практике тот же самый метод, который вы использовали при захвате Изерлона.
– Хмм, «применил на практике», значит? Надо было оформить на этот метод авторские права. Пенсия плюс отчисления за использование…
Подумав, что это может быть не такой уж и шуткой, Юлиан начал свой рассказ…
Во время планирования побега с Феззана, Юлиана больше всего огорчало беспорядочное поведение имперского флота. Он понятия не имел, когда же они решат показать истинную природу своего военного правления, перекрыв всё передвижение гражданских судов.
Маринеску уверял, что в всё хорошо. В тот момент Империи ещё только предстояло взять под контроль все гражданские маршруты. Тому было две причины. Во-первых, с политической точки зрения, им не удалось завоевать симпатий населения оккупированного Феззана. Поэтому было принято решение отложить прямое управление и выдвинуть бывшего помощника правителя Николаса Болтека на пост генерал-губернатора, символизирующего фиктивную демократию. Таким образом удалось предотвратить восстание среди торговцев.
– Понятно. А другая причина? – спросил Юлиан.
Маринеску подмигнул.
– Потому что это физически невозможно.
Сколь бы велики ни были войска имперцев, они меркли по сравнению с количеством населения и масштабами экономической деятельности Феззана. Невозможно было контролировать всё это, а если попытаться и сделать это неаккуратно, то денежное и товарное обращение прервалось бы, что опять же привело бы к восстанию.
В такой вот обстановке Юлиан с товарищами и совершили свой побег, хотя, покидая планету, юноша был готов к худшему. Поскольку он занимался опасными делами в опасное время, у него не было причин для уверенности в благополучном исходе. Они действовали в надежде лишь на сочетание находчивости Маринеску, пилота Уилока, прапорщика Машенго и его самого, а также капельку удачи на всякий случай. А может, удача сыграла большую роль, чем все их планы, вместе взятые.
В самом деле, даже такой дотошный и внимательный к мелочам человек, как Маринеску, упустил из виду одну вещь: наличие предателя в их рядах. Исполняющий обязанности генерал-губернатора Николас Болтек счёл необходимым первым делом продемонстрировать лояльность Империи, посылая своих подчинённых на имперских кораблях для контроля над торговыми маршрутами. Он решил, что определение местонахождения Адриана Рубинского, который вполне мог попытаться покинуть Феззан, послужило бы на пользу Империи и укрепило заодно его собственное положение, так что был полон энтузиазма. Так уж сложилось исторически, что представители оккупированных государств всегда оказывались более способными, чем солдаты захватившего их государства, в скромной работе по обнаружению и разоблачению гражданских лиц. Прежде, чем Юлиану и остальным удалось сбежать, люди Болтека обнаружили более двухсот незарегистрированных пассажиров на тридцати кораблях и всех их задержали. Среди них, как впоследствии узнал Юлиан из базы данных на борту имперского эсминца, был и военный атташе Союза капитан Виола.
– Похоже, кое-что я недооценил.
Когда Маринеску произнёс это, изучая секретную информацию с других кораблей, прошла уже неделя с тех пор, как они покинули планету. Пути назад не было. Они продолжали избегать наблюдательной сети имперцев, не зная, что делать дальше. Учитывая помогающих врагу феззанцев, надежды на поддельные паспорта было мало. Но прежде, чем им удалось составить новый план, дежурный объявил о приближении имперского эсминца.
