Союз Свободных Планет 10 страница

Теперь казалось, что Ян сдал крепость Изерлон излишне легко. Они считали, что крепость была не особо важна для него в военном плане, однако теперь у них возникли смутные опасения, не продумал ли Ян всё более досконально.

Миттермайер топнул каблуком об пол:

— Это всего лишь один флот, — в его низком голосе сплелись множество эмоций. Восхищение и унижение, изумление и гнев бурлили в нем, словно кипящий суп. — Водит нашу огромную армию за нос одним флотом! Он может появиться где угодно и когда угодно, как он сам пожелает!

И хотя имперцам было известно, что в распоряжении Союза находится более восьмидесяти четырёх баз снабжения, предсказать, какую из них будет использовать Ян теперь, было непросто, а посему это знание их скорее путало, чем вносило ясность в ситуацию.

— Когда мы сражались с распутными отпрысками высшей знати в Липпштадтской войне два года назад, мы думали, что не бывает никого более некомпетентного. Но это была ужасная ошибка с нашей стороны. Не важно, насколько изобретателен Ян Вэнли, то, что он делает из нас дураков лишь одним флотом, многое о нас говорит.

В ответ на вздох Миттермайера, светло-голубые глаза Фаренхайта блеснули:

— Я бы как можно скорее уничтожил все восемьдесят четыре базы снабжения и даже не занимал их. По крайней мере, флот Яна парализует голод.

— Идея бестолковая, — прямо сказал Ройенталь. — Если мы выдвинем сразу все наши силы, наша военная база в системе Гандхарва останется без защиты — достаточно будет протянуть руку. И даже если мы получим контроль над всеми восемьюдесятью четырьмя базами, было бы глупо так распылять наши силы. Ян и без этого разбивает нас поодиночке.

— Так что вы предлагаете, адмирал Ройенталь? Просто стоять и смотреть, пока он будет действовать и расстраивать нам все планы?

Тон Фаренхайта был резким. Адмирал с разноцветными зрачками сохранял хладнокровие, парировав это язвительное высказывание:

— Вовсе нет. Я всего лишь пытаюсь сказать, что он ускользает каждый раз, как мы его настигаем. Скитание без цели лишь предоставит ему большую свободу выбора.

— Но у нас недостаточно ресурсов, чтобы позволить себе ждать у моря погоды.

— Именно поэтому мы должны быть теми, кто выманит его. Заманим его в ловушку и уничтожим. Другого пути нет. Нужно лишь понять, какую наживку он заглотит.

— Если уничтожить их единственную боеспособную силу, флот Яна Вэнли, то оставшиеся силы Союза превратятся в пустой звук. Если же нам не удастся одолеть его, победы не видать, — песочные глаза Мюллера торжествующе светились.

То, как внимание высших офицеров имперской армии было приковано к флоту Яна Вэнли, а не к столичной планете или правительству Союза Свободных Планет, превратилось для них в своего рода навязчивую идею, от которой они никак не могли избавиться. Реальную угрозу для них представляла сила Ян Вэнли, а не правительство Союза. Всякий раз, когда армия становится самодостаточной и не зависит от правительства, власть и авторитет завоевателей не могут быть устойчивыми.

— В действиях Яна должна быть какая-то закономерность, — сказал вспыльчивый и амбициозный вице-адмирал Турнейзен.

Если бы они увидели эту закономерность, то могли бы определить, к какой базе он направлялся.

— Ты что, идиот? — возмутился Биттенфельд. — Чёрт его знает, сколько лет мы будем это выяснять. Неужели мы станем ждать, пока он не исчерпает запасы каждой из своих баз?

Не обращая внимания на Турнейзена, покрасневшего от гнева, командующий «Чёрных улан» повернулся к Миттермайеру.

— Пока Ян Вэнли вертится, как уж на сковородке, предлагаю не обращать на него внимания и нанести удар непосредственно по столице, — заявил Биттенфельд.

Излишне грубо, но он высказал мысль, которая у многих вертелась в голове.

— И когда наши войска вернутся в Империю, невредимый Ян Вэнли выдвинется от какой-нибудь базы снабжения, отвоюет столицу и восстановит Союз Свободных Планет. Лишь одному Одину известно, где он скрывается, но нам нужно его победить. 

Тон Миттермайера, хотя и был сдержанным, невольно зацепил Биттенфельда.

— Вы все боитесь Яна Вэнли, словно ягнята волка. Будущие поколения будут насмехаться над нами, если мы оставим всё, как есть.

Миттермайер проглотил эти резкие слова.

— Я боюсь не самого Яна Вэнли, а расстояния на котором находится линия фронта от нашей родины. Если ты этого не понимаешь, нам не о чем говорить.

Биттенфельд молчал, поскольку ему действительно нечего было сказать. Хотя линии коммуникации между Империей и Феззаном были полностью стабильны, ситуация со снабжением была в лучшем случае неустойчивой. Никто из адмиралов Райнхарда не был настолько глуп, чтобы не понимать, что войну нельзя вести без снабжения.

Не успели они прийти к какому-либо итогу, поступил приказ от Райнхарда: «Всем адмиралам собраться. Я определился с дальнейшей стратегией».

Начальник штаба Оберштайн пытался узнать детали плана Райнхарда, но светловолосый юноша лишь загадочно утверждал:

— Через месяц от флота Яна Вэнли не останется ни единого корабля, способного выйти в космос. Я с нетерпением жду этого.

Оберштайн откланялся, так и не поняв, что так резко вселило в его господина уверенность.

 

V

 

Зал, в котором собрались адмиралы, был совершенно лишён убранства. Если бы их флот снабжения не был уничтожен Яном, можно было бы уделить немного внимания интерьеру, но пока единственным украшением в зале был юный диктатор, однако слова, которые срывались с его изящных губ, были весьма резкими.

— Я спрашиваю вас, для чего мы отважились на этот долгий марш в десять тысяч световых лет сквозь бездны космоса?! Неужели ради того, чтобы прославить имя Яна Вэнли? Где ваша воинская честь? Сколько ещё вы намерены терпеть неудачи?

Несколько адмиралов, словно услышав раскат грома прямо над своей головой, застыли как статуи, затянутые в великолепные чёрные с серебром мундиры. Услышав слова «прославить имя Яна Вэнли», адмиралы Вален, Штайнметц и Ренненкампф опустили взгляд в пол, как будто бы невидимая рука толкала их в затылки, и только Вален решительно поднял голову и посмотрел в глаза молодому повелителю. 

— Мы нанесли урон по вашей репутации непобедимого полководца, ваше превосходительство, и глубина моего раскаяния в том, что я подвёл вас, не знает границ. Несмотря на это, нет, из-за этого, я предлагаю себя в любом качестве, в котором вы можете нуждаться во мне. Я надеюсь, что вы позволите мне искупить свои прегрешения новой победой.

— Меньшего я и не ожидал. Но пришло время мне самому выйти на первый план и покончить со всем раз и навсегда.

Райнхард перевёл взгляд на другого адмирала.

— Ройенталь!

— Да, командующий.

— Ты поведёшь свой флот в систему Рио Верде, а там атакуешь базу снабжения и возьмёшь систему под свой контроль.

Когда Ройенталь промолчал и снова посмотрел на Райнхарда, юный диктатор слегка улыбнулся.

— Понимаете? Это уловка. Остальные тоже выдвинутся со своими флотами. Когда Ян Вэнли увидит, что я остался один, он вылезет из своей норы. Так мы его и поймаем.

Адмиралы переглянулись.

— Получается, ваше превосходительство станет приманкой и примет на себя удар флота Яна Вэнли только одним своим флотом? — спросил Нейхардт Мюллер, от лица всех присутствующих спросил Нейрхарт Мюллер.

Ответом был блеск в глазах молодого завоевателя.

Неожиданно Мюллер повысил голос:

— Это слишком рискованно. Прошу вас, позвольте мне остаться у вас в авангарде.

Райнхард улыбнулся.

— Тебе не о чем беспокоиться. Неужели ты думаешь, что я проиграю Яну Вэнли, располагая равными флотами, Мюллер?

— Нет, я не это имел в виду…

Увидев, что Мюллер не находит слов, Миттермайер решил высказаться сам:

— Не это волнует меня. Может, Ян Вэнли и выдающийся адмирал, но он лишь командующий флотом. Зачем вашему превосходительству сражаться с ним один на один? Умоляю, откажитесь от этой идеи.

Юный диктатор прервал его речь.

— В твоих словах есть доля истины, но, насколько я слышал, Ян Вэнли был произведен в гранд-адмиралы. А поскольку я гросс-адмирал Империи, можно сказать, что это делает нас равными.

— Во всей Вселенной нет никого, равного вам, — горячо воскликнул Турнейзен, но поскольку никаких конкретных идей он не высказал, Райнхард лишь коротко кивнул.

В механических глазах Оберштайна и разноцветных глазах Ройенталя отчётливо блеснула насмешка. Они оба метнули на Турнайзена презрительные взгляды, как будто говоря: «Подхалим».

Миттермайер откашлялся.

— Что ж, поскольку ваше превосходительство уже приняли решение, мы не в праве вмешиваться. Но если бы вы немного посвятили нас в свои мысли, это успокоило бы ваших верных подчинённых.

— Хорошо, я развею ваши опасения.

Райнхард взглянул своими холодными голубыми глазами на мальчика Эмиля, ждавшего в углу, и сказал вина. Адмиралы были удивлены, услышав, как мягко он обратился к нему — судя по тону, это был скорее не приказ, а просьба. Они также заметили, что на столе у Райнхарда лежала толстая стопка бумаг.

Скованный робостью, словно невидимыми цепями, Эмиль поднёс бутылку вина и бокал. Он наполнил его вином и с почтением протянул Райнхарду. Мальчик не пролил ни капли, и адмиралы, вероятно, испытали ещё большее облегчение, чем он сам.

Когда Райнхард взмахнул рукой — настолько элегантной, что она казалось венцом произведения скульптора, вложившего в неё всю страсть и сосредоточенность, — он вылил алое содержимое бокала на стопу бумаги.

Взгляды всех адмиралов были прикованы к бумаге, запятнанной теперь, словно кровью. Их взгляды были настолько сосредоточенными, что казалось, бумага вот-вот вспыхнет пламенем, если они продолжати дальше смотреть на неё. Райнхард подцепил один лист пальцами. Затем второй, третий, и тогда волна понимания нахлынула на Миттермайера и Ройенталя. Подняв первый чистый лист, молодой диктатор оглядел зал.

— Присмотритесь. Бумага тонка, но, если положить дюжину листов друг на друга, они впитают всё вино. Я планирую использовать эту тактику против главного удара Яна Вэнли. Его войска никогда не смогут пробить все слои моей защиты.

Райнхард говорил метафорически, но опытные адмиралы всё поняли. Их повелитель придумал и собирался воплотить в жизнь тактику, которую можно было назвать настоящим искусством.

— Когда мы сдержим его натиск, вы со своими флотами вернётесь и окружите его, разгромите флот и доставите его ко мне. Живым или мёртвым — не имеет значения. Мы покажем его правительству Союза Свободных планет, и у них не будет иного выбора, кроме как капитулировать.

Никто не посмел возразить. Адмиралы молча отсалютовали. Вновь их юный главнокомандующий доказал свою гениальность.

 

Хильдегарде фон Мариендорф, личный секретарь Райнхарда, попросила о формальной встрече после обеда, чтобы предложить план, как они могли бы избежать генерального сражения с флотом Яна. Коротко подстриженные светлые волосы Хильды блестели на свету, когда она излагала суть дела.

— Я думаю, что мы оказываем флоту Яна слишком много чести — достаточно оккупировать Хайнессен и заставить правительство Союза сдаться. Мы можем заставить их приказать Яну Вэнли остановить бессмысленное сопротивление, и так достигнем главной цели нашего завоевания без единого выстрела.

— Но тогда, с чисто военной точки зрения, я проиграю войну.

Хильда молчала.

— Нет, я не могу этого сделать, фройляйн. Я ни за что никому не проиграю. Моя популярность и вера людей в меня проистекают из того факта, что я непобедим. Не из-за моей святой добродетели меня поддерживают как солдаты, так и мирные граждане.

Хильда с удивлением заметила, как на прекрасном лице Райнхарда промелькнула тень презрения к самому себе. «А что, если слишком острый ум этого молодого человека, наоборот, послужит причиной катастрофы?» — в который раз подумала она.

— Тогда как скажете. Я присоединюсь к вам на борту флагмана.

— Нет, фройляйн Мариендорф. Вам не место на поле боя. И для вас в этом нет абсолютно ничего постыдного. Я бы хотел, чтобы вы остались в Гандхарве и ждали от меня хороших новостей. Это сражение не будет иметь ничего общего с тем, что случилось недавно. Здесь не будет простых наблюдателей.

Хильда начала было протестовать, но Райнхард прервал её:

— Если с вами что-то случится, мне не будет оправдания перед графом Мариендорфом.

Хильда больше ничего не сказала. Младшему лейтенанту по имени Алоиз фон Лилиенкрон было приказано возглавить конвой сопровождения из двадцати кораблей.

 

Мальчик Эмиль, который пришел приготовить Райнхарду постель, ругал Яна Вэнли. Постоянные отступления без боя были, по его мнению, проявлением чистой трусости. Молодой диктатор с улыбкой покачал головой.

— Ты ошибаешься, Эмиль. Адмиралы завоёвывают славу только потому, что знают, когда нужно отступить. В отличие от диких животных, живущих в ожидании постоянной угрозы, потому что в любой момент могут стать добычей для охотников.

— Но ваше превосходительство никогда не сбегал, правда?

— Если бы это было необходимо, я бы сбежал. Мне просто никогда не приходилось этого делать, — он говорил тихо, но убедительно. — Эмиль, не пытайся учиться на моем примере. Никто не сможет повторить того, что сделал я. Это только навредит им. Но если ты будешь учиться у такого человека, как Ян Вэнли, то, по крайней мере, из тебя не выйдет бездарный адмирал. Но всё это не имеет особого значения, ты ведь собираешься стать врачом. Я просто говорю ерунду.

Почему Райнхард позволил этому мальчику подобрать ключ к своему сердцу? В самом деле, зачем он наставлял его? В глубине души Райнхард уже нашёл ответ, но всё еще сомневался, насколько он верный. Возможно, это была попытка компенсировать утрату, но Райнхард не хотел признаваться себе в этом.

— Я не могу жить по-другому. Нет, быть может, это и не совсем так, но я встал на этот путь, ещё когда был совсем юным. И я пошёл по нему, чтобы вернуть всё, что у меня отняли. Но…

Райнхард замолчал. Эмиль не мог представить, как Райнхард собирался закончить предложение. Райнхард снова взглянул на мальчика, но взгляд был отсутствующим.

— Тебе самому пора спать. Детям нужно больше времени для снов, чем взрослым, — сказал он, вместо этого, повторяя слова, которые говорила ему когда-то его старшая сестра Аннерозе.

 Когда Зигфрид Кирхайс как-то раз остался у него на ночь, и они бесились на узкой кровати Райнхарда, сестра прикрикнула на них из-за двери: «Пора спать. Детям нужно больше времени для снов, чем взрослым».

Эмиль почтительно поклонился и ушёл, а сердце Райнхарда сжалось при мысли о его заклятом враге. Он стоял перед окном из плотного стекла, наслаждаясь панорамой ночного неба, и разговаривал сам с собой:

— Ты всегда этого хотел. И теперь, когда я даю тебе это, лучше бы тебе показать себя во всей красе, Волшебник Ян.

Райнхард фон Лоэнграмм устремил взгляд своих холодных голубых глаз к бесчисленным мерцающим звёздам. Это были глаза человека, борющегося за своё превосходство. Вытянув вперед руку, затянутую в чёрно-серебряную ткань мундира, он прижал ладонь к окну. Чувствуя эхо собственного пульса на стекле, светловолосый юноша как будто бы светился изнутри — это не была просто улыбка. Ощущение полного возбуждения захватило его тело, заставив пульсировать каждую клеточку.

На мгновение он почувствовал себя счастливым. Прошло полтора года с тех пор, как он лишился своего главного соратника. Теперь ему предстояло сразиться со своим главным противником.

Райнхарду был нужен этот противник. Сколько бы огоньков ни мерцало в ночном небе, им нужен был свет, чтобы его отражать.

 

4-го апреля Вольфганг Миттермайер со своим флотом направился в звёздную систему Элефтера. Пять дней спустя флот Ройенталя атаковал соседнюю с ней систему Рио Верде.

Молодой адмирал с разноцветными глазами стоял на мостике своего флагмана «Тристана», глядя на удаляющиеся планеты:

— Все флоты вернутся, чтобы окружить и уничтожить флот Яна Вэнли... — рассуждал он про себя — Великолепная стратегия. Но что будет, если они не вернутся вовремя?

 

Глава 7. Вермиллион

 

I

 

Не так-то просто точно указать, в какой момент началось так называемое «Противостояние при Вермиллионе». Если принять за первый акт этого противостояния серию побед Яна над тремя имперскими флотами, то можно считать, что оно началось уже в феврале 799-го года космической эры и, соответственно, 490-го года по имперскому календарю. Блестящая же стратегия Райнхарда, использующая весь сектор космоса Союза Свободных Планет как ловушку, в которую, словно в гигантскую паутину, должен был попасться флот Яна Вэнли, была приведена в действие 4-го апреля, когда флот Миттермайера отбыл в систему Эльютера. Получив сообщение о рассредоточении сил Империи, 6-го апреля Ян направил направил свой флот в систему Гандхарва, а 10-го апреля подобрал на одной из баз Вилибальда Йоахима Меркатца, до этого покинувшего его, чтобы стать министром обороны в «законном правительстве Галактической Империи».

Когда Меркатц приехал попрощаться, канцлер правительства в изгнании граф Ремшейд был очень расстроен. Он упрекнул Меркатца в том, что тот ведёт себя как старый вояка, бросая его в важный момент. Но Меркатц не стал отвечать на его претензии, сказав лишь:

– А в чём смысл мне оставаться здесь? Я могу чем-то помочь вашему сиятельству или его величеству императору своим присутствием? Нет, уж лучше я попробую присоединиться к флоту Яна Вэнли и уничтожить герцога Лоэнграмма раз и навсегда. Ваше сиятельство, я надеялся, что вы поддержите меня в этом.

Ремшейд промолчал. Ему было стыдно, что сам он даже не подумал о юном императоре.

Когда Меркатц вернулся от канцлера, Бернхард фон Шнайдер поприветствовал своего командира салютом. Рядом с ним стояли пять человек в поношенной военной форме. С горькой улыбкой посмотрев на них, Шнайдер пояснил:

– Это все солдаты, что остались у законного правительства. Они говорят, что готовы последовать за вами куда угодно.

Меркатц осмотрел этих «солдат правительства». Все они были разного возраста и телосложения. Самому молодому наверняка ещё не исполнилось и двадцати лет, а старая военная форма, по всей видимости, унаследованная от отца, висела на нём мешком. Старший же принадлежал к поколению самого Меркатца. Единственным, что объединяло их, были лица, на которых Меркатц смог увидеть хрупкое сочетание преданности, храбрости и гордости. Было очевидно, что они будут следовать своему решению несмотря ни на что, поэтому старый адмирал отказался от попытки отговорить их. Таким образом, флот Яна пополнился ещё на семь человек.

Меркатц был не единственным, кто решил присоединиться к Яну. Адмиралы Мортон и Карлсен, уже встретившиеся в битве с Райнхардом, против которого у них не было шансов, тоже перегруппировали свои сильно поредевшие войска и присоединились к нему. Однако тот факт, что они сделали это, не дожидаясь одобрения комитета обороны или Центра стратегического планирования, доказывал, что военный порядок остался только на бумаге.

При таких обстоятельствах, «народно-добровольческий характер армии Союза Свободных Планет накануне решающей битвы» стал предметом горячих споров. И хоть высокий боевой дух и храбрость этих добровольцев не вызывали вопросов, но в том, что касалось оснащения и точности исполнения приказов они были не более чем «стадом баранов». В качестве партизан они могли бы стать существенной силой, действуя на пределе своих возможностей, но сложно было представить, что они сыграют какую-то заметную роль в сражении между огромными флотами. Ян уже имел опыт с добровольцами во время государственного переворота, и его немало измучили горевшие нездоровым патриотическим энтузиазмом огромные толпы людей, жаждущих присоединиться в его армии. Но, несмотря на всю эту неразбериху, командирские способности Мортона и Карлсена были Яну нужны.

А ещё Ян обнаружил в своём окружении нового человека. Рядом с его подопечным постоянно маячила огромная фигура прапорщика Машенго. И, когда капитан 3-го ранга Фредерика Гринхилл предоставила командующему свежие данные о перемещениях имперского флота, он спросил, указывая на него глазами:

– Это ещё что, чёрт возьми?!

– Не «что», а «кто». Это прапорщик Луис Машенго.

– Это я и сам знаю. Но что он делает на моём корабле?

– Сопровождает Юлиана, разумеется. Он превосходный телохранитель, – отрезала Фредерика, заставив замолчать Яна, ворчавшего что-то о субординации и разделении общественного и личного. Место Машенго было официально за ним закреплено.

 

Перечитывая принесённые Фредерикой доклады в своём кабинете, Ян вздыхал, всё больше мрачнея. Все данные свидетельствовали о том, что основной флот Райнхарда фон Лоэнграмма также покинул систему Гандхарва, вслед за флотами его адмиралов-ветеранов. Поэтому в свете новых обстоятельств Ян был вынужден отказаться от изначального плана насчёт взятия этой системы под контроль.

– Какой страшный человек… – беззвучно пробормотал Ян, ощущая, как эти слова превращаются в капли холодного страха, медленно проникающие в каждую клетку его тела.

Молодой белокурый диктатор довёл до совершенства свои стратегические и тактические навыки, так что обычному человеку было почти невозможно бороться с ним.

Райнхард фон Лоэнграм имел исключительный талант в планировании и обладал способностью невероятно точно прогнозировать ситуацию. Обычному человеку и не снилось развить хоть одну из этих способностей в той же мере, но белокурый диктатор владел и тем, и другим в совершенстве.

Хотя Райнхард и отослал своих адмиралов, симулируя изоляцию своего основного флота и создавая огромную ловушку, Ян предвидел это заранее. Но он не предполагал, что сам Райнхард покинет систему Гандхарва. Ян планировал воспользоваться шансом, когда флоты остальных адмиралов Империи будут находиться как можно дальше от основного, чтобы одержать победу в короткой решающей битве прежде, чем они смогут развернуться и прийти на помощь своему главнокомандующему. Но Райнхард перебросил и свой основной флот. Компьютерные расчёты по скорости и направлению движения флотов показывали, что к моменту, когда прочие адмиралы будут на максимальном расстоянии от основного флота, достигнув порога обратного манёвра, Райнхард будет находиться уже в системе Баалат, откуда Хайнессен виден невооружённым глазом. Чтобы не допустить проникновения имперцев в систему Баалат и предотвратить превращение окружающих столицу систем в поле боя, Яну придётся сразиться с Райнхардом раньше, чем он ожидал. А Ройенталь с Миттермайером к этому времени будут находиться ближе и развернутся к месту столкновения быстрее, чем бы этого хотелось. А Ян не мог обманывать себя настолько, чтобы надеяться победить, имея Райнхарда впереди и Миттермайера с Ройенталем в тылу. Что касалось шансов Яна на успех, то, используя полное разделение имперской армии, у него в руках впервые мог появиться пятидесятипроцентный шанс убить верховного главнокомандующего Империи.

– А есть ли у меня теперь эти пятьдесят процентов?

На тактическом уровне впервые представилась такая возможность, но в этот раз положение Яна было далеко от привычного выгодного. Он должен был победить, а Райнхарду достаточно было удерживать позиции до подхода остальных сил. Конечно, учитывая характер Райнхарда, он наверняка предпочёл бы «победить», а не просто «не проиграть», но такая напористость сочеталась в нём с бесконечной изобретательностью. Его никак нельзя было сравнить с озверелым быком, мечущимся по арене во время корриды. Ян должен был найти способ победить этого смертоносного молодого хищника.

«У меня ведь нет другого выбора, верно?» – горько усмехнулся Ян.

Ему никогда не нравилось положение, когда он был «должен» что-то сделать. Хотя не всё, чего желало его сердце, сбылось, он по возможности всегда старался оставаться на пути независимости. Но в следах его жизни уже накапливалась пыль сожалений.

«Если бы только кто-то другой мог это сделать за меня…»

Разумеется, такого человека не было. Другие постоянно навязывали ему ингредиенты, из которых безнадёжно было пытаться что-то приготовить, и он был вынужден стоять у плиты, пока не получится что-то съедобное.

Услышав вежливый стук, Ян дистанционно открыл дверь и увидел юношу с волосами цвета льна и напряжённым выражением лица. Если бы в этот момент его увидела сверстница, то его мужественный вид наверняка заставил бы её сердце биться чаще.

– Адмирал, разрешите войти?

– Моя дверь всегда открыта для тебя. Заходи.

Юноша, дослужившийся до младшего лейтенанта на четыре года раньше своего опекуна, отсалютовал и вошёл в каюту. Отбросив с лица упрямую льняную чёлку, которая падала на лицо, он сел на стул.

– Что вы думаете по поводу того, что герцог Лоэнграмм разделил свои силы? – задал мучивший его вопрос Юлиан, наклонившись вперед.

– Ну, а что я должен об этом думать?

– Если вы не возражаете, я бы хотел высказать свои соображения. Мне кажется, что это явная ловушка. Он словно посылает нам приглашение: приходите и атакуйте меня теперь, когда я открыто отослал своих адмиралов и оставил базу пустой. И если мы пойдём за ним, то угодим прямо в ловушку.

– Какую именно ловушку? – Ян как будто напустил тумана на своё лицо, но горящий взор Юлиана рассеял этот туман. Не отводя глаз от опекуна, юноша выпалил на одном дыхании:

– Противник будет отслеживать наши перемещения и, когда наш флот приблизится ко флоту Лоэнграмма, все остальные развернутся, загонят нас в гигантскую сеть и уничтожат. Вот такую ловушку.

Ян снял свой чёрный берет с белой пятиконечной звездой и стал обмахиваться им. В такие моменты он никогда не знал, как нужно похвалить подопечного за точность суждений.

– Думаю, вы это и так понимаете? Раз уж даже я сообразил. Но всё же целенаправленно суёте голову в пасть льва.

Ян молча взъерошил свои чёрные волосы. Юлиан подался вперёд, и Ян понял, что проигнорировать эмоциональную речь юноши не получится и придётся принять вызов.

– Эх, обычно молодые рвутся в бой, а старшие пытаются их образумить. А сейчас, похоже, всё наоборот. Но неужели ты думаешь, что я проиграю герцогу Лоэнграмму?

– Нечестно вот так уходить от ответа!

Немного помолчав, Ян склонил голову, признавая свою неправоту.

– Извини. Ты прав. Это в самом деле нечестно…

– Да нет, это я прошу прощения, мне не стоило так говорить.

Ян распрямил ноги и сел ровно.

– Послушай, Юлиан. Я всегда старался избегать участия в безнадёжных битвах. И этот раз – не исключение.

– Значит, шансы на победу всё же есть?

– Честно говоря, они совсем невелики.

Ян вернул берет на голову и запихнул под него свои непослушные волосы. Он принял этот вызов и решил рассказать всё как есть. Но ему совсем не хотелось делиться абсолютно всеми своими мыслями.

– Тем не менее, это наш единственный шанс. Поскольку герцог Лоэнграмм точно угадал мою цель, он посылает мне приглашение. Будь он более эгоистичен, то вовсе забыл бы о нашем флоте и ударил по Хайнессену. Может быть, это было бы эффективнее, но он никогда бы так не поступил, а вместо этого принял мой грубый вызов.

– То есть, основываясь на вашем понимании характера герцога, вы собираетесь вступить с ним в битву один на один?

Ян серьёзно подумал над этим.

– Нет, я не такой уж романтик. Всё, что меня сейчас интересует – это как использовать гордость и романтичность Райнхарда фон Лоэнграмма против него самого. А вообще, хотел бы я, чтобы существовал какой-то более простой способ.

Юлиан открыл было рот, чтобы что-то сказать, но потом закрыл его. Он никогда не хотел доставлять Яну неудобства. Но всё же Юлиан задумался, действительно ли нет более простого способа. Иначе почему ему так хотелось спросить об этом?

– В любом случае, не переусердствуйте и не рискуйте слишком сильно.

Ян удовлетворённо кивнул.

– Всё будет хорошо. Я не собираюсь рисковать людьми понапрасну. И спасибо за заботу.

 

II

 

11-го апреля, за день до того, как покинуть базу, Ян дал всем своим офицерам и солдатам возможность отдохнуть. Такова была традиция перед любым сражением, и Ян твёрдо её придерживался.

– Сообщение от командующего флотом. Сегодня вы все свободны делать, что пожелаете, до 24:00. Хорошенько отдохните, чтобы потом ни о чём не жалеть.

Это сообщение, переданное вице-адмиралом Мураем, было встречено обнадёженными, но не слишком громкими аплодисментами. Людмила, служившая им сейчас оперативной базой, была маленьким астероидом, покрытым бесплодными скалами. В отсутствие развлекательных заведений, куда можно было бы пойти, наличие свободного времени не означало наличия большого выбора в том, как его потратить. Оливер Поплаан взглянул на своего друга Ивана Конева и пожал плечами.

– На Хайнессене и Изерлоне всё не так уж плохо, но здесь-то нам как воспользоваться свободой? Придётся найти кого-нибудь, с кем можно разделить ночь страсти. А ты что будешь делать?

– Я буду спать в своей каюте.

– А ты храбр, раз заявляешь такую глупость вслух

– Глупость?

– Да. Если это шутка, то дурацкая, а если ты говоришь это всерьёз, то ты тем более дурак.

– Это ты у нас любитель пошутить.

Слегка задетый равнодушием Конева, Поплан выпятил грудь.

– Одними шутками сыт не будешь, но и без них тоже не прожить.