Монахам не читать!

***

Гимн сексу.

21 веку.

После бурного секса взмокла,
Теперь гимн посвящу ему –
Как кончать я люблю долго,
Как не каждому я даю.

Мне нравится все по порядку:
Чтоб наручники были и кнут,
На глаза партнеру повязку,
На меня – колготки в сеточку
и высокий каблук.

Под спину засунуть подушку –
так куннилингус нежней,
Я изгибаюсь кошкой
До твоих извращенных идей.

За твою спину ноги –
Обнимаю скрещенье ремней,
Оставляя кровавые кроки,
В страсти вдетых в тебя когтей.

С тонким лезвием нож длиннее,
разыграли в найфплэй игру –
Кто похож из нас больше на зверя
2:1 я пока веду.

И подтеки на шее неровно,
И развратный животный взгляд
Ты сейчас мне такой покорный –
Собираешь волосы в прядь.

Я кричу – "Еби меня, сука!
Я тебя лишь только хочу,
Хочу быть с тобой проституткой" –
И быстрее еще дрочу.

Позы все уже перебрали,
Свет включили – сосками в окно,
Чтоб соседи потом вспоминали
Как мы грязно еблись на трюмо

Завожусь в 69 быстро,
Вещи рваные на полу…
Разжигаю твою канистру,
На коленях жарко в углу.

Стыд – это скрыть инстинкты,
6 оргазмов лучше стыда –
Девиаций флюидные нити,
Тянутся без конца.

Напоследок трусы подкину,
Для проверки на потолок,
Чтоб поразить мужчину –
Какой он был молоток.

А на следущий день скину –
Всего одну смс –
На его "люблю тебя"
я отвечу –
"Я тоже очень люблю тебя секс!"

+++

Кто-то ебет хорошо,
Кто-то нежности дарит больше,
С первыми – хороша ночь,
Со вторыми – остаток ночи.

А вот когда чтоб так,
Чтобы как-то совсем по-другому?
Будто бы я не я,
Будто бы ты – другое?

Будто бы просто молчим,
Будто бы просто друг с другом,
А между нами – нить,
А между нами – громы!

Или когда вот так –
Просто целуемся в губы,
Ты – молодой кобель,
Я – молодая сука.

То, что совсем не к лицу,
То, что совсем без названья,
То, что почти как цветы,
То, что почти как дыханье.

***

 

Я заметила, в разных храмах свои установки. Была в монастыре святителя Николая на престольном празднике в Москве. Меня очень изумило величество всего храма. Я была дома, сомнений не было. Всю службу было отчётливо ясно, что здесь особенная благодать. Было холодно и я стояла в шубе, которую мне подарили. Я все время хотела ее сбросить, потому что она была такая же тяжёлая, как бывает тело для меня. Видно было, что некоторые люди очень набожные, но большая часть, как и везде – после помазания, "как ветром сдуло". Примечательно было то, что во время исповеди тебе на голову кладут епитрахиль, для меня это было удивительно, потому что я по разным храмам ещё не ездила. А что я хотела написать – так это про Исусову молитву! В скиту, где я жила, обычно до Причастия читают каноны – ждут пока все исповедаются. А тут, вместо них, все хором распевали Исусову молитву, как на Валааме, точно также! Исусова молитва, которая поется там 100 раз, а тут я не считала, но не сто раз! Это было второе удивительное для меня в этом храме. (Как и в других храмах, почти все стояли без масок, многие кашляли).
Я поняла, что Бог меня еще не оставил. Но в нашем храме (тоже святителя Николая) пение ангельское.

+++

Я молилась о ней, как живой,
А она умерла безвозвратно,
Ведь я верю, когда говорю,
Что слова мои кажутся тайной.

Бог простит и меня, и ее,
Только Боженька всех не прощает,
Сердце бьётся опять нелегко,
С перебоями как-то иначе.

Отчего все досталось мне то,
Говорю – как всем им не по нраву,
Ничего во мне нет Ничего,
Оттого я и плачу над правдой.

Если я за решеткой сижу,
Или сопли пускаю в психушке,
Значит, снова я где-то в раю,
Только Боженька знает о Боге.

Это грех, и нет в нем конца,
Каждый в жизни фигню выбирает,
Но молюсь, чтобы Ангел туда,
Опустил свое белое платье.

+++

Были дела на земле,
А потом он умер или погиб,
Я так мало его знала,
Но я точно знаю,
Что он не покончил жизнь самоубийством,
Потому что, не смотря на шизофрению,
Он не был шизофреником,
Он вставал каждое утро и молился, когда пил чай, а не читал газету, сидя в метро,
или уткнувшись в никчемный телефон, как все.
Я так мало его знаю,
Но если бы я оказалась им,
То я бы не справилась лучше,
Чем оказаться в дурдоме.
Нет, он не покончил жизнь самоубийством,
Он работал в похоронном бюро и таскал гробы,
Я бы тоже там поработала,
А еще он читал Достоевского,
Что такая редкость в современном мире,
(Почему бы не Фаулза?)
И любил меня…
Но Достоевского больше,
Кто я такая, чтобы меня вообще любить?
А он любил.

+++

Пантелеймон уже не поможет,
Надо думать теперь самой,
Говорили одни (врачи) про боржоми,
А другие (монахи) про душу свою.

Дело просто. Мы сами решаем,
Где нам, как нам и с кем нам жить,
Если ты незначительный случай,
То не дай же другому им быть.

И вообще, прими равнодушно,
Что тебя постоянно клеймят,
Все они – незначительный случай,
На тебе – Моя благодать.

***

Ты набери мне мама сообщенье,
Как дальше я без Бога буду жить,
Твое последнее ко мне прикосновенье,
На много лет дало о нем забыть.

Я шла сквозь шум, сквозь беды, неудачи,
Была на грани и не при деньгах,
Но помню как сейчас, что мы на даче,
Как ты меня качаешь на руках.

Но я опять в терзаниях и муках,
К душе моей приставлен постовой,
Все лучшее хранится только в звуках,
Великое дается нам с тоской.

Страдания любви не отменяли,
В приметы верить значит постареть,
Кто лучше стать хотел – те стали,
А кто мудрее – тот решил гореть.

+++

Жилетка.

На стул повешена жилетка,
Как много лет она жила,
Досталась от maman,
А бабка – ее таскала до maman.

Сижу, глазею, будто очи,
Мои направлены не в вещь,
А в что-то древнее, большое,
Что сохранило в сердце тень.

За ней немного край свисает,
Не брюк, а юбки низ колен –
Мое обычное нарядье,
Из всей неправды наших дней.

Я все спокойно обсмотрела,
Жилетку одеваю в храм,
Мне говорят – какой жакетник,
А я все с гордостью – maman!

Но все прошло, и это – было,
Иду я по дороге в храм…
Забыв совсем, что я в жилетке,
Молюсь я Богу за maman.

+++

Когда молишься, в конце добавляй Да не заберут в психушку, не посадят в тюрьму, не заточат в монастырь. Это я вам говорю, М. Странник

+++

Ты зайди в вагон метро и прокричи –
"Христос Воскресе!"
Сразу, может, не поймут –
Перекрестися!

Во второй вагон зайди,
И в третий,
Может – кто-то улыбнется и заметит,

А, в последнем –
Точно скажут,
Будь уверен,
Ведь написано –
Последний будет первым.

Ты зайдешь, а люди прокричат –
Думал, верущих не встретишь в городах?
Сам с Москвы, а странником ты стал,
И пришел, откуда убежал.