Статус домочадца

Библейские свидетельства

«И взял Авраам Измаила, сына своего, и всех рожденных в доме своем и всех купленных за серебро свое, весь мужеский пол людей дома Авраамова; и обрезал крайнюю плоть их в тот самый день, как сказал ему Бог».^[108] Свершение этого обряда говорит о многом — и в первую очередь о том, что чужие на равных включаются в состав рода и обретают известный правовой статус.

Все дело в том, что чужие мужчины, принимаемые в состав рода, — это тоже умножение собственного богатства и силы, ибо при должном присмотре за ними они в состоянии увеличить количество верблюдов (быков, пальмовых деревьев, мешков с серебром…) и отстоять совокупное богатство рода от посягательств враждебных племен.

Так что не пальмовые деревья, не верблюды, не мешки с серебром делают из маленького человека личность. Только признанное право олицетворения всего могущества рода выводит его из общего людского ряда. Но это право сообщается только сакральными процедурами, строгими ритуалами. Нельзя просто отнять, нужно легализовать присвоенное, получить общественное признание права. В сознании, которое поражено вирусом отчуждения, это признание предстает только как благословение высших сил. В христианской культуре это находит свое выражение в обряде помазания.

Глава рода занимает совершенно исключительное положение. В свою очередь, домочадцы — это полная противоположность ему.

Никто из них не обладает суверенитетом. Только глава семьи, pater familias является обладателем всей полноты прав, которая существует в древнем обществе, а следовательно, и всей полноты человеческого бытия. Члены его семьи, равно как и рабы, находятся в его полной власти, которая простирается вплоть до права на их жизнь.

Древняя патриархальная семья — это некий микрокосм, отгороженный абсолютным суверенитетом от всего остального мира. Она персонифицируется только одним человеком — ее главой. Для общества никого другого как бы вообще не существует, точно так же, как не существует для социума отдельно взятых органов тела отца патриархального семейства. Вся юрисдикция общества простирается только на него: как общество не может судить отдельно руку или печень главы семейства, оно не может судить никого из его домочадцев. Но и ответственность за все, вершимое последними, в свою очередь, ложится на главу фамилии, как если бы это было совершено отдельно взятым органом его тела. В пределах же этого микрокосма власть отца семейства не ограничена ничем.