2014-02-17
512
В 1898 г. два важных события дали совершенно новое направление делу мира и войны.
Первое из них — это испано-американская война. Она глубоко опечалила всех друзей мира. Все мы были поражены при известии, что благородный американский народ, до сего времени проникнутый сознанием права и справедливости, правительство которого много раз высказывалось за мирное юридическое разрешение международных недоразумений, начал несправедливую войну. Мы близки были к отчаянию, когда другое неожиданное обстоятельство утешило нас и подняло наш дух.
Русский Император решительно стал на сторону поклонников мира. 12 августа 1898 г. граф Муравьев, русский министр иностранных дел, вручил по Высочайшему повелению всем аккредитованным в С.-Петербурге иностранным представителям следующее сообщение, которое мы приводим здесь дословно:
«Охранение всеобщего мира и возможное сокращение тяготеющих над всеми народами чрезмерных вооружений являются при настоящем положении вещей целью, к которой должны бы стремиться усилия всех правительств.
«Взгляд этот вполне отвечает человеколюбивым и великодушным намерениям Его Императорского Величества, Августейшего моего Государя. В убеждении, что столь возвышенная цель соответствует существеннейшим потребностям и законным вожделениям всех держав, Императорское правительство полагает, что настоящее время весьма благоприятно для изыскания, путем международного обсуждения, наиболее действительных средств обеспечить всем народам истинный и прочный мир и прежде всего положить предел все увеличивающемуся развитию современных вооружений.
«В течение последних двадцати лет миролюбивые стремления особенно твердо укрепились в сознании просвященных народов. Сохранение мира поставлено было целью международной политики. Во имя мира великие державы сплотились в могучие союзы, для лучшего ограждения мира увеличили они в небывалых доселе размерах свои военные силы и продолжают их развивать, не останавливаясь ни перед какими жертвами.
«Однако, усилия эти не могли пока привести к благодетельным последствиям желаемого умиротворения. Все возрастающее бремя финансовых тягостей в корне расшатывает общественное благосостояние, духовные и физические силы народов, труд и капитал отвлечены по большей своей части от естественного назначения и расточаются непроизводительно, сотни миллионов расходуются на приобретение страшных средств истребления, которые сегодня представляясь последним словом науки, завтра должны потерять всякую цену в виду новых изобретений; просвещение народа и развитие его благосостояния и богатства пресекаются или направляются на ложные пути. Таким образом, по мере того как растут вооружения каждого государства, они менее отвечают предпоставленной правительствами цели.
«Нарушения экономического строя, вызываемые в значительной степени чрезмерностью вооружений, и постоянная опасность, которая заключается в огромном накоплении боевых средств, обращают вооруженный мир наших дней в подавляющее бремя, которое народы выносят все с большим трудом. Очевидным, поэтому, представляется, что если-бы такое положение продолжилось, оно роковым образом привело бы к тому именно бедствию, которого стремятся избегнуть и пред ужасами которого заранее содрогается мысль человека. Положить предел непрерывным вооружениям и изыскать средства предупредить угрожающие всему миру несчастия, — таков ныне высший долг для всех государств.
«Преисполненный этим чувством, Государь Император повелеть мне соизволил обратиться к правительствам государств, представители коих аккредитованы при Высочайшем Дворе, с предложением о созвании конференции в видах обсуждения этой важной задачи.
«С Божьей помощью конференция эта могла бы стать добрым предзнаменованием для грядущего века. Она сплотила бы в одно могучее целое усилия всех государств, искренно стремящихся к тому, чтобы великая идея всеобщего мира восторжествовала над областью смуты и раздора.
«В то же время она скрепила бы их согласие совместным признанием начал права и справедливости, на которых зиждется безопасность государств и преуспеяние народов.»
Мы являемся свидетелями необыкновенного явления.
Могущественнейший в свете монарх, повелитель 120 миллионов людей, громко заявляет, что война — это бич и что вооруженный мир — непосильное для народов бремя. Он высказывает пожелание, чтобы повсюду восторжествовала великая идея всеобщего мира. Император Николай II повторяет то, что философы, мыслители, ученые и поэты проповедывали в пустыне в течение двух столетий, и его могущественное слово совпало с нашими химерами.
Но — увы! Рутина, предубеждение, злоба ложных патриотов и особенно слепая ненависть прессы еще слишком сильны в современном обществе. Вместо того, чтобы безусловно присоединиться и преклониться пред великим принципом всеобщего разоружения и мира, возвещенным с высоты русского престола, немецкая, французская и английская пресса начала критически, недоверчиво высказываться о нем и тем ослабила его значение. Современное общество не осмеливается еще ступить на тот путь свободы, который указан ему русским монархом, и не имеет достаточно мужества, чтобы отрешиться от самых гибельных традиций минувшего варварства. Журналисты опасаются, что публика перестанет читать их, если они не будут попрежнему враждебно настраивать ее и возбуждать ее худшие чувства: они знают, что бессмысленная толпа следует всегда за тем, кто кричит громче других и кто обещает ей больше рискованного и заманчивого.
Впрочем, необходимо заметить, что разоружение, хотя бы и частичное, не может считаться лучшим разрешением данной задачи. Прежде чем о нем думать, нужно позаботиться о том, чтобы была обеспечена международная безопасность; последнее же достижимо только при помощи третейского суда, безразлично, будет ли учрежден один общий третейский трибунал или же между различными народами будут заключены отдельные специальные третейские договоры.
Но это не важно. Слово русского государя услышано: его благородное предложение будет комментироваться и обсуждаться. Начиная с этого дня, милитаризму и войне нанесен смертельный удар. То, чего мы не могли достигнуть своею многолетнею проповедью, монарх осуществил одним словом. Он заставил народы призадуматься над преступностью войны и над постоянно увеличивающимися тягостями вооруженного мира.
Мирная конференция, которая скоро будет созвана, вместо того, чтобы обсуждать почти невозможное разоружение, займется, вероятно, подготовкой путей для осуществления третейских договоров.
Конечно, в сущности мы желаем и того и другого: и разоружения и третейского суда, но последний должен предшествовать первому: о разоружении возможно говорить только тогда, когда окончательно разработаны и утверждены законы третейского суда.
Некоторые правительства уже совершенно подготовлены к этой удивительной реформе. Недавно президент Аргентинской республики, отвечая на письмо туринского Конгресса Обществ Мира, писал следующее: «Мирные наклонности моей страны должны быть известны всему свету. Лучшим доказательством этого является третейский договор, заключенный нами с Италией. Аргентинская республика смотрит на третейский суд, как на самое справедливое и практическое разрешение всех международных споров и недоразумений и в этом смысле правительство ее будет всегда согласно с идеями, проповедуемыми ученым и почтенным Конгрессом Обществ Мира в Турине».
Таким образом русский император, итальянский король и президент Аргентинской республики признают следующие три основных принципа: необходимость мира, чудовищность войны и действительность третейского вмешательства для замены войны миром.
Кроме них на нашей стороне также и папа Лев XIII.
Кардинал Рамполла, великий канцлер святейшего отца, отвечая генералу Турру, президенту VII мирного конгресса (1896) в Будапеште, выразился следующим образом о третейском суде:
«Чувства почтения, выраженные святому отцу VII-м всемирным конгрессом мира, недавно заседавшим в Будапеште, были ему очень приятны, ибо в них он усмотрел публичное свидетельство уважения, подаваемого высокому служителю мира, каким является глава церкви. Действительно, верховные служители Христа посвящали всегда весь свой авторитет и влияние делу цивилизации и согласию народов; их постоянным стремлением было упрочение на земле мира и справедливости и соединение всех наций братскими узами в одну обширную семью. Современный глава церкви также посвятил все свои мысли этому высокому благодетельному христианскому делу, о котором он никогда не перестанет пектись и заботиться. В этом стремлении его укрепляет убеждение, все более и более проникающее в сознание людей, что исполнение обязанностей и уважение к чужим правам суть основы, на которых покоются гражданские отношения, что за правом силы последует право разума и что новая эра истинной цивилизации облегчить человечеству исполнение его высших предначертаний».
Вот поистине благородные и христианские слова! Не нужно быть знатоком Св. Евангелия, чтобы знать, что учение Христа есть учение о мире и любви к ближнему.
Братство людей, каково бы ни было их положение, воспитание, происхождение, национальность, цвет кожи — вот один из величайших христианских принципов. Как жаль, что французские католики до сих пор еще этого не понимают!
Они думают, что христианство может итти рука об руку с милитаризмом. Они проповедуют ненависть и чуть ли не крестовые походы против окружающих соседей, немцев, англичан, итальянцев. Даже благородные слова святейшего отца, осуждающего войну и предлагающего заменить насилие международной справедливостью, кажутся им еретическими.
Все католики и истинные христиане должны были бы быть с нами. Чудовищно и дико видеть, что к мирным обществам они относятся подозрительно, презирают принцип третейского суда, идут вместе с шовинистами, осмеивают наши надежды на братство, разжигают военный пыл в обществе и проповедуют в своих журналах и речах ненависть и несправедливость.
Но мы не теряем надежды на успех. Мы верим, что настанет день, когда и они примкнут к начинающемуся теперь движению, которое разростется и обещает скоро сделаться великим; мы надеемся, что не далеко то время, когда все люди будут дружно жить вместе под верховным владычеством мирного права. Тогда они поймут, наконец, великие слова, в которых заключено все евангельское учение: «дети мои, любите друг друга!»
