Явление шестое. Питомца своего. Но что это, – ты плачешь

Тесей, Терамен.

ТЕСЕЙ

А, Терамен! Но где мой сын? Ты, верно, прячешь

Питомца своего? Но что это, – ты плачешь?

Где сын?…

ТЕРАМЕН

Любовь к нему слышна в словах твоих.

Но слишком поздно, царь. Знай, – нет его в живых!

ТЕСЕЙ

О боги!…

ТЕРАМЕН

Пред тобой свидетель безутешный.

Погиб прекраснейший! Окончил жизнь безгрешный!

ТЕСЕЙ

Погиб… Уже к нему объятья я простер.

Но суд небесный был безжалостен и скор…

Скажи, какой удар обрушили стихии?

ТЕРАМЕН

Оставив позади ворота городские,

Он колесницею в молчанье управлял,

И те немногие, кого с собой он взял,

Беря с него пример, безмолвствовали строго.

Была им избрана микенская дорога.

Он вожжи выпустил. Лихие скакуны,

Что были вскормлены, что были вспоены

Царевичем, его без слова понимали, –

Брели понурые, деля его печали.

Вдруг вопль чудовищный средь мрачной тишины

Раздался – из морской возник он глубины.

И только этот вопль потряс морское лоно,

Послышалось из недр земли подобье стона.

От страха в жилах кровь застыла у людей,

И грива вздыбилась на шеях у коней.

А море между тем пузырилось, вскипая,

И вдруг на нем гора возникла водяная.

На берег ринувшись, разбился пенный вал,

И перед нами зверь невиданный предстал:

Зверь с мордою быка, лобастой и рогатой,

И с телом, чешуей покрытым желтоватой.

Неукротимый бык! Неистовый дракон!

Сверкая чешуей, свивался в кольца он

И берег огласил свирепым долгим ревом.

Застыли небеса в презрении суровом,

Твердь вздрогнула, вокруг распространился смрад,

И, ужаснувшись, вновь отпрянула назад

Волна, что вынесла чудовище из моря.

С неодолимою опасностью не споря,

Ко храму ближнему все кинулись толпой.

Но он, героя сын, сам истинный герой,

Остановил коней и твердою рукою

Метнул свое копье, да с силою такою,

Что не могла спасти дракона чешуя.

Из раны хлынула кровавая струя,

Зверь с воплем ярости, для слуха нестерпимым,

Пал под ноги коням, дохнув огнем и дымом.

Страх сверхъестественный тут обуял коней.

Они, не слушаясь ни слова, ни вожжей,

Рвались из упряжи. Царевич своевластно

Пытался их смирить, но все было напрасно, –

Лишь пена падала кровавая с удил

(Есть слух, что некий бог копьем их горячил).

И, удивляя всех галопом небывалым,

Помчались скакуны по рытвинам и скалам…

Держался Ипполит, но вдруг – сломалась ось!…

О, горе! О, зачем узреть мне довелось

Тот ужас, что теперь мне вечно будет сниться!

Разбилась вдребезги о камни колесница.

Запутался в вожжах несчастный Ипполит.

Упряжка мчится вдаль и за собой влачит

Возничего. Коней сдержать он хочет криком,

Они еще быстрей несутся в страхе диком.

И скоро юноша стал раною сплошной.

Наш вопль потряс холмы!… И бег свой роковой

Смиряют скакуны, теряющие силы,

У храма древнего, где царские могилы.

Бегу, хотя нет сил, хотя дыханья нет…

За мною – свита. Нас ведет кровавый след:

Кровь пятна яркие оставила на скалах,

Колючие кусты – в соцветьях капель алых.

Бегу к нему, зову – и слышу слабый стон.

Открыв на миг глаза, мне руку подал он.

«Богами, – он шепнул, – наказан без вины я.

Друг, пусть в тебе найдет опору Арикия.

Когда опомнится разгневанный отец,

Когда с раскаяньем увидит наконец,

Что на меня возвел напрасно обвиненье,

То пусть, дабы мой дух нашел успокоенье,

Вернет он пленнице…» Смолк. С помертвелых губ

Слетел последний вздох: в моих руках был труп,

Труп, столь истерзанный, – ужасная картина! –

Что в нем и сам отец не распознал бы сына!

ТЕСЕЙ

Мой сын! Преемник мой! Он сгублен мной самим!

Как страшен гнев богов, как неисповедим!…

Увы, какая скорбь, терзания какие

Мне суждены!…

ТЕРАМЕН

И тут явилась Арикия.

Бежала от тебя она за ним вослед,

Их должен был связать супружеский обет.

Она спешит к нему, гонимая любовью,

И вдруг – на залитой дымящеюся кровью

Траве (о, зрелище!) – простертый Ипполит!

Несчастная на труп испуганно глядит…

Возлюбленного в нем не распознав, не веря,

Что невозвратная понесена потеря,

Она его зовет… Увы, напрасен зов!

И, побелев как мел и упрекнув богов

Исполненным тоски невыразимой взглядом,

Царевна падает без чувств с любимым рядом…

Исмена, вся в слезах, осталась с нею там,

Чтоб к жизни возвратить ее, – верней, к скорбям.

А я, проклявший жизнь и солнце золотое,

Пришел оповестить о гибели героя

И рассказать тебе, могучий властелин,

О чем в последний миг тебя просил твой сын…

А вот и враг его безжалостный – царица!