double arrow

Столь же внезапно, как и началась, опричнина осенью 1572 г. была Я менена. Было запрещено само это слово под страхом торговой казни I наказания кнутом на рыночной площади

ИйШййШ

Костомаров Н.И.Московский государь великий князь Василий Иванович // Н.И. Ко- [стомаров Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. — М., 1995. — Кн. 1. 3. Скрынников Р.Г.История Российская IX—XVII вв. Ц§ М., 1997.

Литература

Второй брак с Еленой Глинской.; 1533, 4 декабря. Дата смерти.

Вступление на московский великокняжеский престол. 1505. Первый брак с Соломонией Сабуровой. 1510. Присоединение Пскова к Русскому государству. | 1514. Присоединение Смоленска к Русскому государству, j 1521. Присоединение Рязани к Русскому государству.

Марта. Дата рождения.

£ I Зимин АЛ Россия на пороге Нового времени. Очерки политической истории Рос­сии первой трети XVI в. — М., 1972.


Иван ГУ

fg Я ван Васильевич, прозванный Грозным, родился 25 август^ f Я Я 1530 г. Отец его, Василий III, которому к тому времени уже;

исполнился 51 год, ожидал рождения своего первого ребенка и наследника с огромным нетерпением. Отдав все свои силы расширению] и укреплению царства, он не хотел передавать его своим братьям, из ко-] торых в живых к тому времени оставались князья Юрий Дмитровский и|

  Иван Грозный («Копенгагенский портрет»)
19 20

Андрей Старицкий, в силу самого своепи положения и феодальной традиции являв­шиеся его соперниками. Ради рождения] сына он пошел на явно сомнительный с] церковной точки зрения развод со своей первой женой — Соломонией Сабуровой, с j которой прожил 20 лет, и вторично вступил в брак, заточив первую жену в монастырь! Прочной и давней традицией, существовавшей] в русских княжеских семьях еще с киевских! времен, являлась исключительно важная рола отца в воспитании сыновей. Владимир Моя номах написал даже специальное «Поучеа ние», обращенное к своим сыновьям. ОтеД и дед Ивана Грозного, Иван III и Василий 111 под присмотром своих отцов не тольш сформировали основные черты личности и характера, но и делали первые шаги на поприще государственной власти в качестве соправителей своих отцов. Несомненно, это им помогло в на-4 чальный период самостоятельного правления. Но у Ивана Васильевича такой благоприятной возможности не оказалось. Вскоре после того, каи ему исполнилось три года, умер его отец. Малолетний Иван, таким обра*] зом, становился государем под присмотром своей матери и при попечИ1 тельстве опекунского совета. Все это, разумеется, не могло заменить ему] отца. Мать не могла быть для него наставницей жизни в той же мере, в какой мог быть отец. К тому же она все последние годы своей жизни слишком была занята своим фаворитом князем Иваном Овчиной Федоре) вичем Телепневым-Оболенским.

Еще одним тяжелым последствием смерти отца стала для Ивана об­становка дворцовых интриг, заговоров и постоянной борьбы за власть. Острый впечатлительный ум ребенка живо впитывал в себя все проис­ходившее и воспринимал это как норму взаимоотношений между людь­ми, Он видел гибель знакомых ему людей, в том числе своих родствен­ников, благодаря чему глубоко усвоил, что жизнь человека не имеет сколько-нибудь значительной цены, а родственные связи и привязаннос­ти мало что значат.

В неполные 8 лет великого князя постигла новая личная трагедия. Его мать, Елена Глинская, умерла 4 апреля 1538 г. По данным С. Герберш­тейна, она была отравлена. И хотя доказательств этому не имеется, при­водимые достаточно осведомленным автором сведения могут пользовать­ся определенным доверием, если учитывать, что тиранство ее фаворита вызвало страх и глубокую ненависть к нему со стороны бояр, которые понимали, что избавиться от него можно, только избавившись от Елены. В результате Иван, не достигший еще восьмилетнего возраста, остался круглым сиротой.

Политическое положение резко изменилось. Закончился период регентства, началось боярское правление, представлявшее собой возродив- [ шийся опекунский совет, фактически ликвидированный при Елене и ее! фаворите. Первую роль в этом совете стали играть князья Василий Васи- I льевич и Иван Васильевич Шуйские. Арестован был князь Овчина Телеп- нев-Оболенский, которого уморили голодом в тюрьме. Сестру его, мамку великого князя Аграфену Челяднину, несмотря на протесты самого Ива­на, бросили в тюрьму, а затем сослали в Каргополь и постригли в монахи­ни. Эти события наглядно показали мальчику-государю, что окружавшие его бояре-опекуны не были склонны считаться с ним самим, с его чув­ствами и желаниями. У него зрела и развивалась обида на бояр, а при соответствующим образом направленном сознании каждый новый факт при­обретал неоправданно большое значение и глубоко западал в память. Развитию этого чувства способствовало постепенно формировавшееся представление о божественном происхождении своей власти над государ­ством и о холопском положении по отношению к нему всех тех, кто про- j живал в нем, в том числе и знатных бояр. Не случайно из детских воспо- | минаний у Ивана на всю жизнь сохранился эпизод, который он привел в I первом послании Курбскому: «Нам бо в юности детские играюще, а князь I Иван Васильевич Шуйской сидит на лавке, лохтем опершися о отца на- I uiero постелю, положа на стул, к нам же прикланяяся, не токмо яко роди­тельски, но ниже властительски, рабское ничто же обретеся». Детские I обиды были высказаны и на других бояр: «Нас же со единородным бра- I том моим, святопочившим Георгием, питати начаша яко иностранных или I ко убожайшую чадь». «Како же исчести таковая бедне страдания многа,

еже от юности пострадах?» — задавал царь в этом же письме риторй| ческий вопрос, вспоминая о своем детстве.

Бояре искали разные пути воздействия на молодого государя. Полы] зуясь тем, что личность его еще не пробудилась, они пытались настроит»! его в свою пользу, подыгрывая самым жестоким и низменным сторонам его натуры. Они брали его на охоту, потакали его страсти к мучитель-; ству домашних животных, которых по его приказу сбрасывали с высоко»! го крыльца ему на потеху. Еще большее удовольствие доставляло ему! мучение людей, когда он вместе с другими боярскими сыновьями носищ ся по московским улицам и давил конями прохожих.

Несчастный ребенок-сирота превращался под влиянием окружающих его] бояр в подростка с наклонностями тирана-мучителя. Для страны со сфорЛ мировавшимися деспотическими традициями это было особенно опасноЯ поскольку ничто не могло положить предела тирании, жертвой которой мог стать любой и могло пострадать сколько угодно людей. Очень ско-| ро это почувствовали бояре. В конце декабря 1543 г. государь приказам своим псарям затравить собаками князя Андрея Михайловича Шуйского.] Решающее влияние на Ивана с этого времени стали оказывать его род-] ственники князья Глинские. Между тем приближалось 16-летие государя — I время, когда кончалась опека над ним. С мая по август 1546 г. он нахаЯ | дился в Коломне при войске, собранном в связи с вестью о возможно*» I нападении хана Сахиб Гирея. В то время по его приказу были казненш; князь Иван Иванович Кубенский и бояре Василий Михайлович и Федор] Семенович Воронцовы, обвиненные в подстрекательстве к мятежу новгоя родских пищальников, причем никакого расследования по этому поводд он не проводил.

В декабре 1546 г., вскоре после того, как ему исполнилось 16 лет, ИваД в присутствии митрополита Макария, бояр и высшего духовенства заявим о своем намерении найти невесту в русской земле, а до того венчаться! на царство. Венчание на царство состоялось 16 января 1547 г. Из рук! митрополита Макария он принял царский венец и бармы.

19 20
I

Одновременно происходили выборы царской невесты. Из представленных ему знатных девиц царь выбрал Анастасию Романовну, дочь окольничегел Романа Юрьевича Захарьина, умершего в 1543 г., и племянницу Михаила! Юрьевича Захарьина, умершего в 1539 г., члена назначенного Василием Ш опекунского совета. Будучи примерно одного возраста с царем, она, судя] по сообщению источников, обладала самыми разнообразными добродете-j лями. Венчание состоялось 13 февраля 1547 г. Иван очень любил свою] супругу, а она оказывала на него исключительно сдерживающее и облагЩ раживающее влияние. Едва ли будет слишком преувеличенным утверждИ ние, что Анастасии Романовне страна в значительной мере обязана отнси сительно спокойными годами, когда благодаря ей в течение того времени^

когда она была жива, т. е. до 1560 г., не проявлялись худшие стороны на­туры царя в той степени, в какой они проявились после ее смерти. Очень скоро, всего через несколько месяцев после вступления в брак, на Ивана Васильевича обрушились серьезные испытания. Толчком для них послужили народные выступления в ряде городов. В июне 1547 г. к го­сударю, находящемуся в селе Остров под Москвой, прибыли псковичи с жалобой на своего наместника князя Ивана Ивановича Турунтая-Прон- ского, ставленника Глинских. Псковским посланникам довелось испытать на себе державный гнев, поскольку царь доверял дядьям и их человеку. Он едва не повелел убить их. Лишь известие о падении в Москве боль­шого колокола заставило его забыть о посланцах от псковичей и сроч­но отбыть в столицу.

Еще более серьезные события произошли в июне в Москве, где случил­ся большой пожар. В тот год пожары в городе начались уже в апреле, а 21 июня 1547 г. в сильную бурю столица сгорела по существу целиком. Поданным Н.М. Карамзина, погибло 1700 человек, с младенцами — зна­чительно больше, а по сообщению летописи, «таков пожар не бывал на Москве, как Москва стала именоваться». Страшное бедствие заставило царя i вернуться в столицу, где он присутствовал на молебне в Успенском собо­ре, а затем беседовал с митрополитом Макарием. Мудрый старый влады­ка ясно чувствовал, насколько напряжена обстановка в Москве, насколь­ко недовольны люди всевластием Глинских, дворы которых не пострадали. Знал он и о том, что народная молва обвинила в чародействе и поджеге! города бабку царя Анну Глинскую; которая будто бы раскапывала све­жие могилы, вынимала сердца у мертвых, мочила их в воде, а затем кро­пила этой водой улицы, после чего вспыхивал огонь. Чтобы снять напря­жение, митрополит посоветовал царю простить всех «опальных и повинных», I что и было сделано. После этого Иван Васильевич уехал в подмосков­ное село Воробьево.

Главные события начались в Москве 26 июня. В этот день митрополит вел молебен в Успенском соборе и призывал к покаянию. Но в столице началось восстание. Всем «миром» москвичи пришли в Кремль и потре­бовали выдать для расправы Глинских и их людей. Дядя царя Юрий Глин­ский попытался спрятаться в Успенском соборе, но толпа ворвалась в со­бор, вытащила Юрия и забила его камнями. Затем начался погром дворов, принадлежащих Глинским, и убийства их людей. Анна Глинская с сыном Михаилом, предвидя такой поворот событий, уехала из Москвы заранее в свою Ржевскую вотчину. В результате восстания правление Глинских пало. Многие бояре, недовольные Глинскими, сами побуждали народ к решитель- ным действиям против них. Но после убийства Юрия Глинского никакого Сияния на дальнейший ход событий бояре уже оказывать не могли. Тор­жествовала стихия народного бунта. С ней царю непосредственно пришлось столкнуться 29 июня, когда пришли «многие люди чернь скопом ко госи дарю в Воробьево», причем вооруженные. Позже Иван Грозный писал У этих событиях: «От сего убо вниде страх в душу мою и трепет в ком моя, и смирися мой дух». Ему скорее всего пришлось вступить в перего- воры с восставшими и пообещать им отстранить Михаила Глинского. Кроме] того, москвичам раздавали деньги. Сами Михаил Глинский и Иван TypyJ тай-Пронский также были очень напуганы и пытались бежать в Литву, но из-под Ржева были возвращены.

Городские восстания середины XVI в. показали необходимость про­ведения широких внутренних реформ. Это понял и царь, хотя едва ли столь юный монарх осознавал всю глубину их общественной и государственной потребности. Скорее всего он понимал преобразования как отказ от по­рядков, существовавших при боярах, поскольку многие бояре были ему неприятны с детских лет. Не случайно он после этих событий приблизил] к себе и наделил большими полномочиями новых людей. Одним из них, был Алексей Федорович Адашев — костромской дворянин, связанный родством с московским боярством. Царь поставил его во главе Челобита ного приказа — учреждения, игравшего роль личной канцелярии госуда­ря. Кроме того, он стал постельничим у Ивана IV, в ведении которого! находился личный архив царя и его печать. Столь же близким лицом к царю, как и А. Адашев, стал священник Благовещенского собора в Мос­ковском Кремле Сильвестр — выходец из Новгорода. Князь Андрей Ми­хайлович Курбский в своем главном сочинении «История о великом кня­зе Московском» сообщал об обличительной речи Сильвестра, обращенной к царю во время событий 1547 г., в которой священник призвал его стать «на стезю правую». И это, по сообщению Курбского, оказало столь силь>| ное впечатление на «развращенный ум» Ивана IV, что произошло его! чудесное исправление. Конечно, Сильвестр у Курбского очень напомина-] ет библейского пророка, обличающего неправедного царя. Но, судя по] всей последующей деятельности благовещенского протопопа, едва ли есть! основания сомневаться в его смелости и решительности. Он был не только! политическим деятелем, но и писателем, которому, в частности, принадлежи!! особая редакция «Домостроя».

На церковном соборе 1551 г., названном Стоглавым (сборник соборных] постановлений был поделен на сто глав — «Стоглав»), Иван IV дал очень! резкую характеристику боярскому правлению, заявив, что после смерти Василия III «начаша ся множити великия беды и скорби». Свалив на бояр! вину за смерть своих дядьев — Юрия и Андрея, он обвинил их, кроми того, в захвате власти и развязывании междоусобиц, что имело под co-j бой основание. Показателем недовольства царя боярами стало форми* рование при нем кружка правящих лиц, названного позже Курбским «Из­бранной радой» (т. е. советом). В него входили Адашев, митрополит

Макарий, Сильвестр, думный дьяк Иван Михайлович Висковатый. Близок был | этому кружку и сам Курбский. До сих пор, однако, не совсем ясно, Р имел в виду Курбский под Избранной радой — то ли ближнюю думу, в состав которой входил узкий круг лиц, пользовавшихся особым дове­рием царя, то ли обновленную Боярскую думу, то ли кружок лиц, избран­ных царем для проведения в жизнь преобразований. Но во всяком случае очевидно, что при проведении внутренней и внешней политики Иван IV скло­нен был выслушивать советы доверенных лиц из числа знати (или не столь знатных, как Адашев, Сильвестр и Висковатый, но добродетельных и ком­петентных), что и соответствовало идеалу князя Андрея. Позже, в своем первом послании князю Курбскому, Иван Грозный еще раз дал характеристику боярскому правлению. Она была столь же нега­тивной, как и в речи на Стоглавом соборе, но более развернутой. В ней присутствовали уже не только личные моменты, но и выделено то, что I имело тяжелые последствия для государства — захваты земель, расхи-: щение финансов, убийства «бояр» и «воевод», и «доброхотных отца на­шего», Такая оценка выражала отношение царя к боярам-опекунам. Она I соответствовала отношению к боярам, господствовавшему в русском об­ществе середины XVI в., но не могла учитывать того, что при боярском правлении начали проводиться некоторые необходимые для страны ре­формы, которые были продолжены при Иване Грозном. Так, еще при Еле­не Глинской, в 1535 г., была проведена монетная реформа, установившая единую монету по всей территории государства на основе серебряной нов- городки-копейки, на которой чеканился всадник с копьем. Затем в 1539 г. была проведена губная реформа, относившаяся к местному управлению. По этой реформе дела о «ведомых лихих людях» (разбойниках, ворах и т.д.) передавались из ведения наместников и волостелей в ведение «вы­борных голов» — губных старост из числа местных детей боярских, у ко­торых помощниками были целовальники из «лучших» (зажиточных) крес­тьян. Для надзора за губными органами был учрежден Разбойный приказ. | Реформа положила начало формированию органов местного самоуправ­ления, Укреплению государственного единства способствовала также фак­тическая ликвидация двух удельных княжеств — Дмитровского в 1534 г. иСтарицкого в 1537 г. Следует при этом согласиться с Р.Г. Скрыннико- | вым, что при всей остроте борьбы боярских группировок бояре не допу­стили ни анархии, ни распада государства, ни массовых репрессий. Все эти соображения были, однако, чужды русскому обществу того вре­мени. В сознании разных его слоев уже сформировалось устойчивое про­тивопоставление «царя-батюшки», «надежи-государя» как грозного носи­теля справедливости и правды «лихим боярам» — носителям всякого зла. Зло ощущалось достаточно наглядно в местном управлении и суде, где "Роизвол и беззаконие не были редкостью и где наместники-бояре и их люди вызывали большое недовольство населения. Эти настроения ярцЯ выразил писатель середины XVI в. Иван Семенович Пересветов — выхо. дец из Литвы, многое повидавший на своем веку и прибывший в Москву J конце 30-х гг. с твердым намерением служить русскому государю. Там! он предложил принять на вооружение особые щиты македонского об-i разца, удобные для действий против крымской конницы и хорошо соче«] тавшиеся с передвижной крепостью — Гуляй-городом, которая нередко! применялась русским войском. Покровителем Пересветова в Москве был] боярин Михаил Юрьевич Захарьин, который умер в конце 1539 г. После этого для Пересветова настали нелегкие времена, и во всех своих бедам и тяготах он, как и многие современники, склонен был винить бояр. Он] глубоко задумывался о своем будущем и о судьбе страны, и 8 сентября 1549 г. ему удалось подать в церкви Рождества Богородицы Ивану IV две! «книжки». Содержавшиеся в них произведения являлись, по существу, пред| ложениями по проекту преобразований.

Все то, о чем писал Пересветов и что он предлагал, было осущестя влено — полностью или частично — Иваном Грозным совместно с Из-1 бранной радой в конце 40-х и в 50-х гг. Несмотря на свой негативным настрой по отношению к боярам, царь в тот период готов был к ком! промиссу с ними и привлечению работе над реформами. Об этом свидв^ тельствовало созванное монархом в феврале 1549 г. совещание, которое! нередко называют первым в истории России Земским собором. По дан­ным летописи, на нем был заключен компромисс между царем и бояра­ми. После него, по-видимому, началась работа над новым Судебником который должен был заменить устаревший Судебник Ивана III. Тогда же началась судебная реформа, по которой мелких служилых людей — де­тей боярских — должен был судить во всех городах по всем делам «опричь душегубства и татьбы и разбоя с поличным» не суд бояр-намест! никое, как было ранее, а царский суд.

Судебник Ивана Грозного был введен в 1550 г. По сравнению с Су-1 дебником Ивана III в новом не только увеличивалось число статей с 68 до 100 и разъяснялись некоторые положения, но и имелись черты новизЯ ны, связанные с дальнейшим укреплением государства и центральной влач сти. Происходило дальнейшее ограничение суда наместников, сужение его! компетенции и усиление контроля над ним сверху. Узаконен был суЯ губных старост. Определялся порядок издания новых законов, которые! принимались царем вместе с Боярской думой. Судебник способствовал оформлению корпораций служилых людей на местах. Отменялись старыч тарханные грамоты и запрещалась выдача новых, поскольку тарханные грамоты освобождали феодала-иммуниста (на церковных землях) от ш латы податей в казну со своих земель. Отмена тарханов также способч ствовала упрочению государственного единства. Судебник узаконил в°31

никновение нового явления — кабального холопства, устанавливавшего- 1 на срок до уплаты долга. Чтобы допустить превращение кабального холопства в постоянное, Судебник запретил брать кабалу на сумму свы­ше 15 рублей и подтвердил право крестьянского выхода в Юрьев день, немного увеличив размеры «пожилого», уплачиваемого крестьянами сво­ему господину при выходе. При Избранной раде полностью сложилась приказная система центрального управления, которая начала формировать­ся еще при Иване III. Приказы организовывались как по отраслевому, так и по территориальному принципу, а приказная бюрократия — дьяческий штат приказов — играл все более заметную роль в системе государствен­ной власти. Самое существенное внимание уделялось военным реформам. | Было создано стрелецкое войско, которое должно было ослабить зави­симость центральной власти от местных князей и бояр и от тех полков, которые они приводили на войну. Не имея возможности полностью со­держать стрельцов, государство разрешило им заниматься торговлей и промыслами. Стрельцы принимали участие уже в походах на Казань и Астрахань в 50-е гг. Еще одной реформой был проект «избранной тыся­чи» — «испомещение» тысячи лучших детей боярских под Москвой, о чем 3 октября 1550 г. был принят приговор. Этот проект, однако, удалось осу­ществить лишь частично.

Внутренние реформы шли рука об руку с решением внешнеполитичес­ких проблем, наиболее значимой из которых оказалась к тому времени казанская. Идея завоевания Казани уже широко распространилась в рус­ском обществе. О серьезности намерения русского правительства осуще­ствить ее свидетельствовало личное участие в походах на Казань самого Ивана Грозного. Первый такой поход состоялся в начале 1548 г. Русское войско остановилось вблизи Нижнего Новгорода, но из-за потепления в начале февраля и таяния льда оно не сумело переправиться через Вол­гу. Царю пришлось возвращаться в Москву.

Участие в этом походе позволило Ивану IV непосредственно ознакомиться с положением войска, что способствовало проведению еще одной военной реформы — приговоров о местничестве 1549 г. Местническая традиция ус­танавливала жесткую зависимость между служебным положением лица на военной или административной службе и знатностью рода, а занятие более низкого положения по службе, чем занимали отец, дед и т. д., означало по- руху родовой чести. Местнические счеты, очень сложные и разветвленные, вели к спорам, которые ослабляли армию. Отменить местничество было в То время еще невозможно, поскольку знать за него очень цепко держалась. Но приговор 1549 г. ставил местнические споры в определенные рамки и ограничивал их негативное воздействие на боеспособность войск.

После принятия этого приговора Иван Грозный принял участие в но- ®°м походе на Казань, начавшемся в ноябре 1549 г. В феврале 1550 г.

он впервые увидел столицу враждебного ханства. Под стенами гороЯ произошло ожесточенное сражение, в ходе которого русские войска дД бились существенных успехов. Однако взять Казань помешала внезапна наступившая оттепель. Царь обвинял в неудаче главного воеводу князя] Дмитрия Федоровича Вельского, который вскоре умер, не выдержав не-] справедливости обвинения. Когда в марте пришло известие о подготовки к нападению крымского хана Сахиб Гирея на южную окраину, царь сроц.1 но выехал в Коломну и Рязань, где лично смотрел готовность войск. Поход! на Казань пришлось на время отложить. Для подготовки к дальнейшей] борьбе с Казанью летом 1551 г. воеводами была заложена крепость Сви<1 яжск у впадения Свинти в Волгу, которая стала опорным пунктом для! русских войск в борьбе за город.

Новый поход на Казань начался летом 1552 г. Царь принимал в нем] непосредственное участие, а главным воеводой был, по сведениям участЛ ника казанского взятия князя A.M. Курбского, князь Александр Борисовна Горбатый. Под его руководством орда была разбита на Арском поле, и I тем самым обеспечивалась возможность проведения осадных работ. Се-1 рьезным образом велась инженерная подготовка. Под руководством дья-| ка Ивана Выродкова была построена боевая башня, позволившая обстреш ливать город сверху. Удалось успешно провести несколько подкопов и в результате вывести из строя источник питьевой воды. Общий штурм кре-j пости состоялся 2 октября, а к вечеру, несмотря на отчаянное сопротив- j ление осажденных, Казань была взята русскими войсками.

Взятие Казани обеспечило быстрое присоединение к России всего По-| волжья. После взятия в 1556 г. Астраханского ханства признали себя вас* салами Ивана Грозного орда Больших Ногаев, кабардинские князья, баиЛ кирские феодалы, а также Сибирское ханство. Был сделан первый шаг] по пути превращения России в евразийскую империю. Кроме того, в те-| чение всех 50-х гг. велось активное русское наступление на Крым, а дон? ские казаки вели успешные действия против Крыма и турецкого Азова.1 Присоединение Казани было столь значительным событием, что оно на-! шло самое широкое отражение в русской культуре. В честь него на Кра<Я ной плошали был возведен в 1555—1561 гг. собор Василия БлаженногсЯ или Покровский собор, была написана икона-триптих «Церковь Воинствуч ющая», хранящаяся в Третьяковской галерее, а также создан «Казанский летописец». Фольклорная традиция прочно связала имя Ивана ГрозноГШ с казанским взятием, а у казаков существует предание о пожаловании М ♦реки Дон» «царем Иваном Васильевичем» за «казанскую службу». Иван Грозный пользовался поэтому популярностью среди казаков.

Не столь счастливо, несмотря на любимую и любящую супругу, складыва­лась у царя семейная жизнь. Один за другим у Ивана и Анастасии умира­ли дети. В младенческом возрасте умерли дочери Анна и Мария, а сын

Дмитрий погиб 6 июня 1553 г. по пути в Москву с богомолья, куда его брали с собой родители. Но незадолго до того, когда в марте 1553 г. царь тяжело занемог и был при смерти, произошел политический кри­зис. В случае смерти Ивана IV престол переходил к его младенцу-сыну Дмитрию, а реальная власть — к братьям Анастасии Захарьиным, кото­рое ставились во главе опекунского совета. Но в Боярской думе мно­гие не хотели передавать власть в руки Захарьиных, хорошо помня, ка­кие потрясения переживало государство при регентстве Елены Глинской. 0Ни готовы были отказаться от присяги Дмитрию и собирались прися­гать двоюродному брату Ивана Грозного князю Владимиру Андреевичу Старицкому. Однако царь выздоровел и вопрос о престолонаследии отпал сам собой. На первых порах этот эпизод остался без видимых по­следствий. Был прощен царем даже князь Семен Иванович Лобанов- Ростовский, выступавший за принесение присяги Владимиру Андреевичу, а после выздоровления Ивана IV пытавшийся бежать в Литву. Вынесен- ный ему Боярской думой смертный приговор за попытку бегства Иван Грозный заменил заточением в тюрьму на Белоозере. Но, разумеется, все зто не было забыто. О событиях 1553 г. царь вспоминал в переписке с Курбским, и оно, несомненно, повлияло на решение убить Владимира Ан-: дреевича и его мать Евфросинью, принятое им через 16 лет, в 1569 г.

Вскоре, 28 марта 1554 г., у Ивана Грозного и Анастасии родился сын; Иван, а затем, 31 мая 1557 г., — другой сын, Федор. Продолжались внут- s ренние реформы. В 1555—1556 гг. было принято уложение о службе, вво­дившее общий порядок службы с вотчин и с поместий, когда со 100 чет­вертей «доброй» земли выставлялся один вооруженный воин (примерно [ 170 га в трех полях). В местном управлении в 1555 г. была введена губная, а в 1556 г. — земская реформы. Эти реформы ликвидировали систему [ кормлений, когда назначавшийся на воеводство боярин не получал жа- [ лованья из казны и «кормился» за счет населения.

Теперь доходы кормленщиков стали поступать в казну, а функции намест- [ ников стали выполнять выборные земские власти. Общий надзор над мес- I тным управлением осуществляли губные старосты и городовые приказчики I из дворян. Деятельность губных и земских органов контролировалась при- I казами. Тем самым реформа усиливала государственное единство.

В 1558 г. Иван Грозный начал Ливонскую войну. Это означало резкую I перемену направления внешней политики страны с восточного на запад- I ное, Началась война успешно. Русские войска взяли Нарву и Дерпт и дошли I До Ревеля. Но в 1559 г. под влиянием Адашева, осознавшего трудности ведения войны при сохранении опасности со стороны Крыма, было за­ключено перемирие. После этого ливонские феодалы подписали согла- шение с польским королем Сигизмундом II Августом о переходе под его Ротекторат Риги и орденских земель.


Вскоре царя постигла глубокая личная трагедия. 7 августа 1560 г. пос ле болезни умерла царица Анастасия Романовна. Возможно, что ее смерть] была ускорена испугом во время большего московского пожара, тушени-1 ем которого непосредственно руководил Иван IV. По версии Курбского! смерть Анастасии служит своего рода рубежом, который делит царство,! вание Ивана Грозного на два периода: при жизни жены царь учитывал мнение своего, окружения и добился немалых успехов. После ее смерти \ он перестал слушать достойных людей, приблизил недостойных людей] низкого происхождения, а главное, на головы верных своих слуг обрушил кары, совершенно ими не заслуженные. Н.М. Карамзин принял эту вер-1 сию. И в самом деле, основания для нее были самые серьезные. Смертм царицы имела для страны весьма тяжелые последствия.

Положение усугублялось осложнением обстановки в ходе войны в При-] балтике. С 1561 г., когда немецкие феодалы Эстляндии перешли в под! данство шведского короля Эрика XIV, а феодалы Лифляндии и Курляндии вошли в состав Польско-Литовского государства, России пришлось вести войну одновременно с Польшей и Швецией. Сразу после смерти царицы был арестован Адашев, которого обвинили Hj ац в том, что они с Сильвестром «очаровали» и извели ее. Адашев умер че-| рез два месяца, в 1561 г. в тюрьме в Дерпте. Сильвестра заточили в Со-] ловецком монастыре. Это означало, что царь разрывал со своей прежней] iMJf политикой и со своим стремлением к достижению компромисса между разными слоями общества. Еще одним признаком перемен стала женить­ба царя на дочери кабардинского князя Темрюка Кученей, принявшей при] крещении имя Мария. Свадьба состоялась 21 августа 1561 г. В то же] время, стремясь обеспечить права сына Ивана как наследника, он в завеа щании, написанном на случай своей смерти, образовал опекунский совет и поставил во главе его дядьев царевича — бояр Захарьиных. У супругов! 21 марта 1563 г. родился сын Василий, который вскоре умер. Умер в самому конце 1563 г. митрополит Макарий, игравший столь значительную политив ческую роль. На его место избрали Афанасия, монаха Чудова монастыря! и бывшего духовника царя. Наконец, из примечательных явлений этого времени, несомненно, особое место занимает начало в 1564 г. русского! книгопечатания в Москве в типографии Ивана Федорова, выходца из Львова® Между тем продолжалась Ливонская война. В 1563 г. русское войско взяло Полоцк. Это был крупный успех. Но в 1564 г. противник нане® русским войскам два серьезных поражения — 26 января на реке Улла и i 2 июля под Оршей. На этом фоне нарастал конфликт Ивана IV с Бояр- j ской думой, недовольной возвышением Захарьиных и стремлением царЯ! править самовластно. Росла подозрительность Ивана Грозного по отноч шению к боярам, а некоторые из бояр и дворян от царского гнева бежа-' ли в Литву, не всегда, однако, удачно. По подозрению в измене после по- рвения при Улле были убиты по приказу царя Михаил Петрович Реп- нин и Юрий Иванович Кашин, проявившие себя при взятии Полоцка. Реп­ина при этом арестовали в церкви и убили на улице, а Кашина — во время утренней молитвы. Чувствуя угрозу своей жизни, в апреле 1564 г. бежал в Литву князь Курб­ский, незадолго до того назначенный воеводой в Юрьеве (Дерпте), где оставил жену и сына. Из Литвы князь направил письмо царю, объясняя мотивы своего бегства, и получил пространный ответ. Переписка носила глубоко личный характер, отражала взаимные обиды и содержала обвине­ния, общим из которых было обвинение в измене. Глубокий смысл содер­жался в первых же словах первого послания князя: «Царю, от Бога пре- пославленному, паче же во православии пресветлу явившуся, ныне же грех ради наших сопротивным обретеся». По существу это было обвинение в разрыве царя с устоями, на которых держится православное царство. Только тем, что царь «сопротивным обретеся», т. е. стал служить Антихристу, мож­но было объяснить, что он «сильных во Израили побил еси и воевод, от Bora данных», т. е. бояр — хранителей устоев этого царства. Обвинение было серьезным и весьма для монарха опасным, поскольку фактически освобождало подданных от присяги царю, находившемуся на службе «сопротивного» — Сатаны. Поэтому ответное послание Грозно­го получилось, по характеристике Курбского, «широковещательное и мно- гошумящее». В нем царь отверг все обвинения князя и сам, в свою оче­редь, обвинил его, его предков и многих бояр в измене. При этом он подчеркивал, что именно тот строй, когда «Российское самодержавство изначали сами владеют своими государствы, а не блояре и вельможи», более всего соответствует устоям православного царства. Иной же порядок, когда государи «царствии своими не владеют, как им повелят работные их, так и владеют» — в «безбожных языцех» и, конечно же, во враждебной Польше. Еще один провозглашавшийся им принцип: «жаловати есмя своих холо- лей вольны, а и казнити вольны же» — являлся принципом деспотическо­го самодержавия.


Не имея возможности установить свое самовластное правление и пол­иостью ликвидировать самостоятельность Боярской думы и церкви, Иван Грозный решился на необычный шаг. В начале декабря 1564 г. он от­равился из столицы на богомолье по монастырям. Такие поездки совер­шались каждый год. Но никогда еще не было, чтобы вывозили царскую «азну, одежды, драгоценности, иконы, чтобы с царской семьей выезжала столь большая свита и охрана. Через месяц, 3 января 1565 г., царь при­слал из Александровой слободы два послания. В одном из них говори­ть о царском гневе на бояр, приказных людей и «государевых бого- ольцев» за их измены и злодеяния. В другом он обращался к «черным» юДям и купцам и писал, что не держит на них гнева и не налагает на них опалы. Обладая, как и всякий тиран, навыками демагога, он играл на нм родных чувствах и предрассудках, эксплуатируя как монархизм, так и не­доверие к знати, присущие массовому сознанию. И когда 5 января пред! ставители москвичей явились в Слободу и просили Грозного вернуться на царство, он в качестве условия своего возвращения поставил выделе! ние ему особого удела — опричнины, где он установит свое правление и подберет себе верных людей. Еще одним условием он поставил предо®! тавление ему права казнить изменников без того, чтобы за них заступм лась церковь. На остальной территории страны — земщине — вставала ся прежний порядок управления..

Слово «опричнина» известно было на Руси давно. Происходило оно от слова «опричь» — «кроме» и означало часть вотчинных земель, ос-1 таашихся вдове. При Иване IV оно стало означать часть территории стрш ны, взятой в удел. В опричнину вошли некоторые кварталы Москвы, части земель бывшего Ярославского княжества, некоторые города вблизи Мом квы, богатое Поморье, а позже — земли купцов и солепромышленников] Строгановых в Прикамье и часть земель Великого Новгорода. Но болев известен стал со времен Ивана Грозного иной, кровавый и страшный смысл этого слова, что было связано с методами проведения опричном политики. Опричников боялись и ненавидели, поскольку земский человек] был бесправен перед ними. Метла и собачья голова, которую опричники] прикрепляли к своему седлу, стали символами русского деспотизма, тира-] нии и самовластия. Склонный не только к казням и расправам, но и к шутовству и юродству, Грозный представлял опричников в виде монаше-! ствующей братии. Поэтому они носили грубые рясы, под которыми скрви вались богатые одеяния. Распорядок дня в Александровой слободе, яв­лявшейся центром опричнины, где царь часто проживал, был своеобразней пародией на монашескую жизнь. Совместные молитвы и трапезы, в котея рых участвовал царь, сменялись пытками в застенках, в которых он также принимал участие. Будучи одновременно и мучителем, и актером, он'в Слободе играл роль игумена.

Одновременно Иван Грозный, абсолютно уверенный в божественном! происхождении своей власти, выступал в роли земного бога, а опричники представлялись в виде чертова сонмища, призванного исполнять наказа! ния, назначенные свыше. В таком случае в роли Сатаны выступали наибоч лее видные из опричников — Алексей Данилович Басманов-Плещеев, князь! Афанасий Иванович Вяземский, а особенно — любимец царя и главный] палач опричнины с конца 60-х гг. Григорий Лукьянович Скуратов-БельС"! кий по прозвищу Малюта. Его глубоко запомнил народ и запечатлел 9 фольклоре в образе «злодея Малюты Скурлатовича».

На опричных землях начался «перебор людишек». Ярославских и рос* товских княжат и бояр переселяли под Казань, где давали им земли на

Щ и

поместном праве. Их вотчины переходили в казенную собственность и шли на поместные дачи опричникам. Земельная политика Ивана Грозного, на­правленная на расширение фонда казенных земель для раздачи помещи­ки, была продолжением политики его деда и отца, но еще более жесто- кими методами.

Всеобщее возмущение опричными мероприятиями было очень зна­чительно. Это заставило царя уже в 1566 г. издать указ о «прощении» всех, кого сослали в Казанский край. Не считаться с боярами, да еще в условиях войны, Иван Грозный не мог. Недовольство большинства насе­ления опричниной поддерживала церковь. В знак протеста против оприч­нины митрополит Афанасий 19 мая 1566 г. оставил кафедру и удалился е Чудов монастырь. После совета с земскими боярами царь предложил занять митрополичью кафедру казанскому архиепископу Герману Полеву, но тот также уговаривал Грозного отменить опричнину. Тогда уже про­тив Германа выступила опричная дума, а через два дня ему также при­шлось оставить кафедру. Вынужденный учитывать мнение церкви и влия­тельных земских бояр, которые были крайне недовольны тем, что опричники вмешиваются в чисто церковные дела, царь согласился предложить ка­федру игумену Соловецкого монастыря Филиппу, которого в миру звали Федором Степановичем Колычевым и который был представителем знат­ного боярского рода. Но и Филипп поставил условием принятия им сана отмену опричнины.

С еще одним протестом против опричнины, на этот раз массовым, Ивану Грозному пришлось столкнуться в июле 1566 г., когда заседал созданный | им Земский собор по вопросу о продолжении Ливонской войны. Собор; поддержал продолжение войны, но более 300 его участников подали царю; челобитную об отмене опричнины. Это требование являлось предложе­нием царю пойти на уступку в ответ на уступку самого собора, согласив­шегося ввести новые налоги на войну. Но в вопросе об опричнине Гроз- I ный на уступки не пошел. Все челобитчики были арестованы и вскоре I выпущены, а троих, признанных зачинщиками, казнили — князя Василия I Федоровича Рыбина-Пронского, дворян И. Карамышева и К. Бундова. Воз- I можно, что Филипп добился у царя помилования многих челобитчиков. Но I взамен ему пришлось согласиться на сохранение опричнины. Сохранение I опричнины означало продолжение репрессий и бесчинств со стороны «кро- I Ушников», как называл опричников Курбский, террора по отношению к на­селению. На фоне многочисленных казней 1566-1567 гг. современникам «особенно запомнилась казнь боярина Ивана Петровича Челяднина-Фе- I Лорова, Этот боярин был очень богат и пользовался большим уважени- Iем в народе, поскольку не брал взяток и судил по справедливости. В 1553 г., | КогДа многие бояре хотели передать престол Владимиру Андреевичу


Старицкому, Федоров твердо поддержал сторону смертельно больного] царя. Он решительно отверг предложение польского короля Сигизмуи да II Августа перейти к нему на службу. Но мнительный и подозритель. ный Иван Грозный не поверил Федорову. Он решил убить боярина, Д перед убийством вдоволь поиздевался над ним. Он заставил обреченны го надеть царскую одежду, взять скипетр и усесться на трон, затем стал] воздавать ему царские почести, пародируя их, и, наконец, зарезал его но- жом. Опричники бросили тело убитого на площади. Убита была и его жена Мария, и все его слуги, а все его имущество было разграблен™ Затем были убиты князья, которых Грозный считал сообщниками ФедоЯ рова, среди них — Дмитрий Михайлович Ряполовский, одержавший нема! ло побед над крымцами.

Против злодеяний опричников сказал свое слово митрополит Филипя 22 марта 1568 г. он отказал царю в благословении, когда тот явился во' время службы в Успенский собор, и публично осудил опричнину и казни; Тогда Грозный окончательно решил убрать архипастыря. Между тем бея чинства опричников и царя продолжались. По свидетельству очевидцев, плен ных ливонских дворян И. Таубе и Э. Крузе, попавших на службу в оприЛ нину в июле 1568 г., опричники, которых возглавляли князь Вяземский Малюта Скуратов и Василий Грязной, насильно забирали прямо из домов знатных людей — дворян, дьяков, купцов, их жен, известных своей красотой и вывозили этих женщин из Москвы. Их на выбор представляли царю, кся торый некоторых отбирал для себя, а других оставлял приспешникам. Мнм гие из женщин, над которыми надругались царь и опричники, вскоре умея ли. По совету своего духовника протопопа Благовещенского собора Евстафия царь инициировал следствие против Филиппа, чтобы осудить era за недостойное якобы поведение в бытность игуменом Соловецкого монет стыря. Ложные, но необходимые для царя показания дал новый соловей кий игумен Паисий. Из страха перед тираном церковные иерархи низля жили Филиппа. И когда 8 ноября 1568 г. святитель вел службу в Успенском соборе, туда явились опричники во главе с Алексеем Басмановым. Они со* рвали с митрополита его ризы и выгнали из собора метлами. Затем ей сослали монахом в тверской Отроч монастырь.

У 2D

Чем больше творилось в стране преступлений, тем больший страх охч ватывал тирана. Не случайно в 1568 г. он посылал в Англию к коро4! леве Елизавете I дворянина Андрея Савина с тайным заданием проситв королеву предоставить царю убежище, если ему придется бежать из Роч сии. Подготовка к побегу в Англию шла и в России. В 1568—1569 гч строились мощные укрепления в Вологде, привлекавшей тирана тем, чТЧ из нее водным путем можно было достичь Белого моря. Для этого | Вологде строились плоскодонные речные суда. Из Соловецкого мо* иастыря царя с семьей в Англию должен был доставить английский юрской флот.

репрессии продолжались в 1569 г. Все большие подозрения царя вы­зывал его двоюродный брат, которого, как он полагал, некоторые бояре думали сделать царем. Возможно, что Грозный даже подозревал князя Владимира Андреевича в отравлении своей жены Марии Темрюковны, умер­шей 6 сентября 1569 г. Вскоре, в конце сентября, царь вызвал к себе Вла­димира и велел ему выпить вино с ядом. Вместе с ним были отравлены его жена Евдокия и их сыновья. На Белоозере убита его мать княгиня Евфросинья, в монашестве старица Евдокия.

Следующий, 1570 г. был самым кровавым и страшным. Еще в конце 1569 г. опричная верхушка внушила царю мысль о готовности новго­родцев перейти под власть польского короля. По приказу царя оприч­ное войско двинулось на Новгород. С опричниками шел царь с царевичем Иваном. По пути в тверском Отроче монастыре Малюта Скуратов лично задушил в келье митрополита Филиппа 29 декабря 1569 г. Затем опрични­ки прибыли в Новгород и пробыли там с 8 января по 13 февраля 1570 г. По прибытии в город Грозный отказался принять благословение архи­епископа Пимена, обвинив его в измене. Отобедав, однако, в его дворце, царь дал сигнал к погрому города. Из 30 тысяч жителей было убито, по; разным данным, от двух с половиной до 15 тысяч человек. Забавляя царя и его сына, опричники сбрасывали людей с моста в Волхов, где река не замерзает, а другие опричники ездили на лодках и загоняли их баграми и [ кольями под лед. Убийства сопровождались страшным грабежом. Ни один i внешний враг не нанес древнему городу такого вреда, как русский царь, г После этого опричники двинулись на Псков, который ждала та же участь. I По преданию, город спас местный юродивый Никола, заявивший Ивану [ Грозному, что за пролитие невинной христианской крови его постигнет

несчастье, и суеверный царь покинул Псков. [ Летом того же года, 25 июля, свидетелем царской лютости стала Моск- I ва. Костер, котел с кипятком, опричники — все было призвано создать I земное подобие ада. Из 300 осужденных 194 были тут же прощены. Ос­тальных казнили самым жестоким образом, а особенно бывшего главу • Посольского приказа Висковатого, обвинявшегося в связях с Крымом и I "'казавшегося каяться. Он был разрезан на куски. I Опричное воинство проявляло себя в грабежах населения. Но против I'нешнего врага оно не всегда действовало успешно. Летом 1571 г. крым- I кии хан Девлет Гирей сжег Москву. Иван Грозный был настолько напу- I raHi что даже бежал на Белоозеро. В переговорах с крымской стороной Iой готов был отдать Астрахань, но крымцы явно переоценили свой ус- I ех и потребовали отдать Казань. Переговоры ни к чему не привели.


 


 

 


■ПНМППММК


Успешный поход хана показал ошибочность разделения войска на I ричное и земское, допущенное царем. Поэтому такое разделение бьм ликвидировано. И когда в 1572 г. Девлет Г ирей вновь совершил похо| на Москву, он был разбит 30 июля у села Молоди под Подольском, Я главе русского войска был крупный полководец князь Михаил Ивана вич Воротынский.

У писателей и историков опричнина вызывала повышенный интерес этому детищу Ивана Грозного посвящена обширная литература. В ней господствовали мотивы сурового осуждения как самого явления, так|и главного его инициатора и вдохновителя — царя. В то же время в ней делались попытки понять, что заставило царя, стремившегося в силу са­мого своего положения к укреплению государственного единства, к лик­ видации уделов пойти на нарушение этого единства и выделение особа jfc-j | го удела, т. е. самой опричнины. Обычно в опричнине видели средство, избранное царем для укрепления личной безопасности, для борьбы со Щ своими противниками — действительными, а главным образом — мни­ мыми. При этом В.О. Ключевский видел в ней плод «чересчур пугливой го воображения царя», по существу, его психической неуравновешенное сти. Определенный государственный смысл видели в ней С.М. Соловьев и С.Ф. Платонов, считавшие ее формой борьбы с аристократией как hoi сительницей средневековой анархии и раздробленности. В то же врем) они явно видели крайнюю жестокость опричнины и осознавали, что они стала одной из предпосылок Смуты в России начала XVII в. Лишь соя ветская литература сталинского времени не только обосновала, но 9 оправдывала опричнину, говоря о ее якобы прогрессивном значении длЯ государства. Тон подобным оценкам давал сам Сталин, заявивший Н беседе с создателем фильма «Иван Грозный» в 1947 г. С. ЭйзенштеИ иом и актером Н. Черкасовым, что если бы царь и «прогрессивное вой! ско опричников» истребили бы еще пять-шесть боярских родов, то не; было бы Смуты, а Грозному можно ставить в упрек вовсе не жестЯ кость, а излишнюю мягкость.

Понятны, конечно, симпатии кровавого диктатора советского времени и деспоту средневековья. Но они совершенно не соответствуют народному! отношению к опричникам, к «злодею Малюте» и к «царю-собаке», выр>'| женному в фольклоре. Осуждение народом венценосца — случай очвШ редкий, и злодеяния монарха должны были действительно быть ивкяючЦ тельно велики, чтобы так поразить воображение народа в век, когда ЦодИ человеческой жизни была невысока, и чтобы народ дал оценку монарХЩ

I коТорая резко противоречит присущему народному сознанию монархиз­му- Совершенно не учитываются в сталинской оценке опричнины и ее последствия, которые были губительны для страны. Разгром Новгорода, массовое бегство населения из самых развитых регионов России — Северо-Запада и Центра, резкое сокращение пашни, рост крепостничества 1 каК единственно доступного властям средства удержать разбегавшееся | население, хозяйственный кризис, кризис поместного войска — основы во- I „руженных сил государства — вот последствия опричной политики Ива-; на Грозного.

Взамен царь добился полной покорности и страха перед собой, и это очень бросалось в глаза посещавшим Россию иностранцам, например Дк. флетчеру. Не случайно и после отмены опричнины репрессии, а иногда к массовые убийства продолжались. Когда 1 января 1573 г. Малюта Ску­ратов погиб при взятии ливонской крепости Вейсенштейн (Пайды), царь приказал сжечь всех взятых в плен немцев и шведов. Погиб в 1573 г. даже полководец князь М.И. Воротынский, руководивший разработкой первого в России устава сторожевой и станичной службы и разбивший хана при Молодях. Князя обвинили в тайных сношениях с Крымом и стрем­лении околдовать царя. Его поджаривали на медленном огне, а затем от­правили на Белоозеро. В пути полководец умер. В полном расстройстве была после смерти Марии Темрюковны семейная жизнь царя. Сразу после нашествия Девлет Г ирея 1571 г. Г розный затеял выборы новой жены. Выбор его пал на Марфу Васильевну Собакину, дочь новгородского купца. Невеста, однако, очень скоро стала «сохнуть» и умер­ла 13 ноября. Подозревая, что невесту его извели, царь казнил некото­рых вельмож, а брата Марии Темрюковны, князя Михаила Темрюковича Черкасского, приказал посадить на кол. Помощь царю оказал голланд­ский врач Елисей Бомелей, умевший изготовлять яды и так дозировать их, что принявшие их умирали как раз тогда, когда это было нужно Грозно­му. Не случайно перед Бомелеем испытывали не меньший страх, чем пе­ред самим тираном. На четвертый брак с Анной Колтовской царю было Дано специальное разрешение церкви. Брак состоялся 29 апреля 1572 г., аа январе 1574 г. царь уже отказался от новой жены и постриг ее в Тихвинском монастыре под именем Дарьи, где она прожила до 1626 г. Пятый брак, состоявшийся около 1575 г., был уже без церковного благо­говения. Н.М. Карамзин сомневался даже, звалась ли пятая супруга Гроз­но, Анна Васильчикова, царицей. Известно, что она была похоронена в •УЭДальском женском монастыре, там же, где и первая жена Василия III Соломония Сабурова. Шестой женой царя была вдова Василиса Мелен- Ьева. Помимо жен, у Грозного имелись наложницы, о которых сообщал Детский посол Я. Ульфельд, посещавший Россию в 1578 г.


Вновь напугал и удивил своих подданных Иван Грозный осенью 1575 J I когда затеял, по словам В.О. Ключевского, «политический маскарад» nJ I садив на престол крещеного касимовского татарского царевича СимеЗ1 на Бекбулатовича, а себя провозгласив удельным князем. С характеры' I для него склонностью к шутовству и юродству он посылал Симеону Щ I лобитные, в которых именовал его «великим князем всея Руси», а себя I называл «Иванец Васильцев» и просил разрешить ему «людишек nepJ брать», как это делалось в опричнину. Разумеется, напуганный Симеон hJ медленно удовлетворял все желания Грозного. Через 11 месяцев, в 1576 я Грозный свел Симеона с «великого княжения» и сделал его «велики! князем тверским». Не ясна причина такого поступка царя. Дело не тол»! ко, конечно, в склонности Грозного к шутовским маскарадам. Не исключи но и то, что он получил предсказание волхвов о скорой смерти русски! царя, а он был очень суеверен и доверял разного рода предсказателям гадателям и языческим волхвам. Сходство с опричниной усиливалось тем что при Симеоне Бекбулатовиче продолжались репрессии. Погиб, в час! ности, Новгородский архиепископ Леонид.

Между тем продолжалась Ливонская война. На польский престол был избран в 1576 г. Стефан Баторий, семиградский князь и полководец, на] строенный довести войну с Россией до победы. Но в 1577 г. гораздо! более активно действовали в Ливонии русские войска. В январе они осахя дали Ревель. Летом русская армия во главе с царем вторглась в Ливо­нию, имея значительное преимущество перед противником. Те времена|в начале войны, когда местные жители поддерживали русских, прошли. Пая литика русских властей, направленная на раздачу земель, а также жести кости воевод настраивали население против царских войск. Так, жители города Вендена предпочли взорвать сами себя, но не сдаваться воево! дам царя. Сам царь вошел в города Венден и Вольмар, но это были егЯ последние успехи. В 1579 г. Стефан Баторий взял Полоцк, а в 1580 г. -] Великие Луки, где устроил страшную резню. Защитить свои города цари не мог и пытался склонить короля к миру, соглашаясь за Великие ЛуКч уступить города Ливонии.

Пока гибли люди в Великих Луках в сентябре 1580 г., царь вступил ®! свой седьмой брак с Марией Федоровной Нагой, дочерью окольничегЯ Федора Федоровича Нагого. Никакого церковного благословения на это! брак не было. Одновременно он женил своего второго сына Федор! на Ирине Федоровне Годуновой, сестре выдвинувшегося в годы оприЧ нины царского любимца Бориса Федоровича Годунова, пожалованного по случаю этого брака в бояре. При этом царь не оставлял мысли Щ английском браке и женитьбе на племяннице королевы Елизаветы МЧ рии Гастингс.

Оригинальным увлечением Ивана Грозного являлось его писательство. Он автор посланий и грамот. Адресатами его были разные люди, начи­ная с монархов —- Елизавета Английская, Стефан Баторий, Юхан III Швед- ский, а самые известные из его посланий были написаны Курбскому, оп­ричнику Василию Грязнову, игумену Кирилло-Белозерского монастыря Козьме. В них проявился своеобразный и изворотливый ум автора, его знание Священного Писания, античной и русской истории, его полемиче­ский темперамент в отстаивании своих идей — божественного происхож­дения своей власти, прямого происхождения своего рода от римских це­сарей, холопства по отношению к нему всех его подданных, жаловать и казнить которых он волен. Стиль и содержание его произведений носят отпечаток его личности, определялись исключительным его положением в обществе, характером и темпераментом, неустойчивой психикой. Поэто­му автор легко переходит от высокого стиля церковной литературы к шутовскому и разговорному языку. Используя нередко иронию по отно­шению к самому себе, царь давал тем самым почувствовать адресату раз- I ницу в их положении и ничтожество его по сравнению с ним, царем, i В 1581 г. Иван IV уже имел за плечами полвека жизни. И оказалось i так, что в тот год рухнуло главное, к чему он стремился. Все сильнее г ощущался экономический кризис, что не позволяло продолжить войну, j Политика Грозного истощила и разорила страну. Некому было работать i и платить налоги. А когда в июле Стефан Баторий начал наступление на | Псков, стало ясно, что речи об удержании Прибалтики уже и быть не могло. [ Нужно было оказывать помощь псковичам, но и на это у царя не было I сил. Вся тяжесть обороны города легла на псковский гарнизон во главе t с воеводой князем Иваном Петровичем Шуйским. Героическая оборона К позволила отстоять город, несмотря на то, что королевская армия имела Iболее чем трехкратное преимущество перед осажденными. В результате 115 января 1582 г. между Россией и Речью Посполитой был подписан Ям-

■ Запольский мир, по которому король возвращал захваченные русские го-

■ Рода, кроме Полоцка, а царь возвращал все земли в Ливонии. Мир заклю­чался на 10 лет.

I Еще одной важнейшей жизненной целью царя было упрочение своей ■власти и передача ее надежному наследнику. Но и этой возможности ■он лишился, когда в ноябре 1581 г. в приступе ярости убил своего ■сына — царевича Ивана Ивановича. Другой его сын, Федор Иванович |оыл слабоумен и не мог управлять государством. Для психически не- I Здорового царя был характерен внезапный переход от неистовых при- ■с'Упов лютости к столь же неистовому покаянию, когда он усердно за- ■маливал свои грехи и когда по его указанию составлялись синодики ■Для поминовения во время заупокойных молитв убиенных им. Столь же

неистово каялся царь и после сыноубийства и даже думал отказаться от царства и уйти в монастырь»


Понравилась статья? Добавь ее в закладку (CTRL+D) и не забудь поделиться с друзьями:  



Сейчас читают про: