Как обосновывалась политика красного террора? Определи­те его особенности

Огромную роль в обеспечении политического и мо­рально-психологического единства советского тыла игра­ла агитация и пропаганда, в которой большевики пока­зали себя непревзойденными мастерами. В республике повсеместно открывались курсы и кружки «политграмо­ты», курсировали агитпоезда и пароходы, широко ис­пользовались кино и диски с граммофонными записями речей советских лидеров, миллионными тиражами печа­тались листовки, брошюры, газеты, распространявшие коммунистические идеи. Улицы городов украшались флагами и транспарантами, плакатами и памятниками революционерам разных эпох и народов, на площадях устраивались грандиозные театрализованные действа и митинги. К воплощению в жизнь ленинского плана «мо­нументальной пропаганды» и иных форм «наглядной агитации» удалось привлечь признанных мэтров рус­ского искусства: М. В. Добужинского, П. В. Кузнецова,

Б. М. Кустодиева, А. В. Лентулова, В. Э. Мейерхольда, братьев А. А. и В. А. Весниных и др.

В работе большевистского «агитпропа» причудливо перепле­тались два мотива. Первый из них — интернационалистический. Граждан Советской России убеждали в том, что они начали дело «международной пролетарской революции», несущей в себе удов­летворение вековечной мечты человечества о свободе, равенстве, братстве и социальной справедливости, что «жертвенный подвиг» русских рабочих и крестьян в борьбе за социализм находит горя­чий отклик в мире, где их «братья по классу» также поднима­ются на свержение «буржуазного владычества». Мощная волна революционных выступлений в странах Западной и Центральной Европы в 1918—1920 гг. давала богатейший материал для агита­ционных упражнений большевистских властей, создавая впечат­ление жизненности и достоверности. Второй мотив — патриоти­ческий. Начало ему, как и первому, положил В. И. Ленин, призвав народ в февральские дни германского нашествия 1918 г. на защиту Отечества, пусть и социалистического. Интервенция Антанты в поддержку белых позволила большевикам развить эту агитационную линию и заявить о себе как о защитниках свобо­ды и независимости Родины: они обороняли Россию от инозем­ных захватчиков, сообщники которых могли считаться только «врагами народа».

Комбинированная и умело проводимая политико-вос- питательная работа большевиков находила заметный отклик в разных слоях населения России, нередко вызы­вая подлинный энтузиазм первооткрывателей и защитни­ков нового мира. Яркое свидетельство тому — массовые коммунистические субботники, когда сотни тысяч людей безвозмездно трудились на оборону республики.

Экономическая политика большевистской власти в го­ды войны, имевшая своей целью сосредоточение всех тру­довых и материальных ресурсов в руках государства, при­вела к складыванию своеобразной системы «военного ком­мунизма». Ее характеризовали следующие основные черты:

— национализация промышленных предприятий, включая мелкие («с числом рабочих более десяти или бо­лее пяти, но использующих механический двигатель»), перевод на военное положение оборонных заводов и же­лезнодорожного транспорта;

— сверхцентрализация управления промышленностью (через ВСНХ и его главки), не допускавшая какой-либо хозяйственной самостоятельности на местах. В стремле­нии контролировать все и вся Москва заполняется учреждениями типа Главкрахмал, Главспичка, Глав- кость или Чеквалап — Чрезвычайная комиссия по заго­товке валенок и лаптей;

— дальнейшее развитие принципа продовольственной диктатуры и офи­циальное запрещение свободы тор­говли (хотя на деле она продолжала существовать в виде «мешочничест­ва» и «черных рынков»; в 1920 г. нелегальный частноторговый оборот равнялся почти половине общего оборота товарных ценностей в стра­не). В январе 1919 г. была введена продразверстка, по которой государ­ство фактически бесплатно изымало у крестьян все излишки хлеба (а за­частую и необходимые запасы);

— натурализация хозяйственных отношений в усло­виях практически полного обесценивания денег (если осенью 1917 г. бумажный рубль упал в цене в 15 раз по сравнению с 1913 г., то к концу 1920 г. — уже в 20 тыс. раз); выдача рабочим и служащим продовольственных и промтоварных пайков, бесплатное пользование жильем, транспортом, коммунальными услугами. В принятой в марте 1919 г. новой программе РКП(б) выдвигалась за­дача «неуклонно продолжать замену торговли планомер­ным, организованным в общегосударственном масштабе распределением продуктов» и провести меры, «подготав­ливающие уничтожение денег»;

— введение всеобщей трудовой повинности, создание «трудовых армий» (направление воинских частей на «хо­зяйственный фронт»: на заготовку леса, восстановление заводов, дорог и т. д.).

Некоторыми чертами «военный коммунизм», сложив­шийся в основном под давлением чрезвычайной обста­новки Гражданской войны, напоминал то бесклассовое, свободное от товарно-денежных отношений общество бу­дущего, которое большевики считали своим идеалом. Важно подчеркнуть: многими большевиками, включая партийное руководство, «военно-коммунистические» ме­ры воспринимались не столько как вынужденные, сколь­ко как закономерные шаги в направлении к социализму и коммунизму. Недаром немалая часть таких мер была принята в 1920 г., когда война уже затихала.

къчепу пткело углуьдеше геколюцш ОБРАЗЪ звТлП иТыгТ» Агитационный плакат Белых. 1919 г

Политика белых правительств. Официально суть этой политики определялась ее творцами как «непредрешен- чество». Вожди белого дела не предрешали, т. е. не про­возглашали заранее, и формально не навязывали народу свою позицию по ключевым вопросам о будущей форме государственности России и ее социально-экономическом строе. Окончательное разрешение этих вопросов, по их
публичным заверениям, оставалось после ликвидации Советской власти за «соборной волей народа».

Листок из архива. «Непредрешение и уклонение от декла­рирования принципов будущего государственного устройства, — отмечал позднее А. И. Деникин, — были не теоретическими из­мышлениями, не маской, а требованием жизни. Все три полити­ческие группировки противобольшевистского фронта — правые, либералы и умеренные социалисты — порознь были слишком слабы, чтобы нести бремя борьбы на своих плечах. Непредреше­ние давало им возможность сохранять плохой мир и идти одной дорогой, хотя и вперебой, подозрительно оглядываясь друг на друга, враждуя и тая в сердце — одни республику, другие мо­нархию». Удобная и легковесная, ни к чему не обязывающая «непредрешенческая» кладь, надеялись белые вожди, не обреме­нит армии на их пути к Москве. «А если там, — следует еще од­но признание Деникина, — при разгрузке произошло бы столк­новение разномыслящих элементов, даже кровавое, то оно было бы, во всяком случае, менее длительным и изнурительным для страны, чем большевистская неволя».