Свт. Фотий и его противостояние Риму. Соборы, бывшие при Фотии

В отличие от времени св. царицы Ирины, восстановление иконопочитание совершилось легко и спокойно, потому что иконоборческое движение уже отжило, и сильной оппозиции иконопочитанию больше не было. Однако, не­смотря на это, императрица Феодора, ее главный помощник Феоктист и патриарх Мефодий проводили иконопочитание с чрезвы­чайной осторожностью. Они оказывали снис­хождение тем иконоборцам, которые желали принять почитание святых икон.

Как и прежде, этот умеренный образ дей­ствий встретил сопротивление со стороны зилотов – ревнителей. Во время иконоборчества православные были едины, но как только иконопочитание стало единым, сразу же воз­обновилось старое разделение на политиков и зилотов. Как и прежде, против умеренной икономической политики патриархов свв. Тарасия и Никифора тоже выступали монахи знаменитого константинопольского Студийско­го монастыря. Спор принял такую остроту, что опять студийские монахи были отлучены от церковного общения. Однако уже в 847 году патриарх св. Мефодий умер, и это дало шанс для примирения противоборствующих церков­ных группировок. На патриарший престол был назначен Игнатий. Он должен был вызвать симпатии зилотов, поскольку он был монахом строгой жизни и безупречной репутации. В то же время он был сыном свернутого с престола императора Михаила I Рангави, поэтому был тесно связан с самыми высокими придворными сферами. Как надеялись в правительстве, он должен был найти общий язык и с царицей. Действительно, борьба на время утихла, хотя впоследствии св. Игнатий невольно стал при­чиной еще гораздо более серьезного церковного раздора. После ликвидации иконоборчества правительство должно было выдержать тяже­лую борьбу с сектой павликиан. Эта секта по­лучила большое распространение на восточной границе империи и пользовалась в свое время покровительством императоров-иконоборцев, но также и православного императора Никифора I. Секта эта превратилась в настоящее государство со своей армией, своими крепо­стями, и императоры рассматривали ее с чисто военной точки зрения как препятствие для тех восточных врагов империи, которые захотели бы преодолеть границу в том месте, где секта была распространена. Некоторые сектанты стали переселяться к арабам и сра­жались против христианской империи.

Императрица Феодора развернула доволь­но жестокие преследования этих сектантов, и многие из них были переселены с восточной границы в Европу, во Фракию. Это была до­вольно обычная внутриполитическая мера римских императоров. В данном случае это было не очень удачно, т. к. ересь начала рас­пространяться и в новом районе расселения сектантов. В 856 году произошел государ­ственный переворот: Михаил III взял власть в свои руки. Поскольку он был очень молод и проявлял способности в основном в военном деле, фактическим правителем стал его дядя Варда, брат св. Феодоры, который и подвиг­нул своего племянника на государственный переворот. Во время переворота министр Феоктист был убит, а императрица Феодора была вынуждена отречься от власти. Двумя годами позже, когда состоялось неудачное покушение на ее брата Варду, она была сослана в мона­стырь.

Михаил III достигнув совершеннолетия, предался пьянству и распутству, поручив дела правления своему дяде Варде. По версии сторонников патриарха Игнатия, Варда был безнравственным человеком, именно поэтому и произошло его столкновение с патриархом Игнатием, который после бесплодных увещеваний отказал ему в св. причастии в день Богоявления 857 г. За это святитель был сослан на остров Тенервинф (Тальберг). По мнению других историков «кесарь Варда стал жертвой клеветы и вовсе не виновен в том, за что его строго осуждал патриарх Игнатий. Но самое существенное то, что перед Церковью стояли такие большие задачи, которые патриарх Игнатий был не в силах исполнить и которые были по плечу человеку с более широким кругозором» (Асмус).

25 декабря 858 г. «еще будучи мирянином, был возведен на патриарший престол Фотий, пройдя за шесть дней последовательно через все низшие степени священства от чтеца до епископа» (Мейендорф). Началось замечательней­шее патриаршество, которое связано как с величайшими достижениями византийской Церкви, так и с очень большими церковно-историческими потрясениями. В церковно-политическом отношении св. Фотий занимал такую же позицию, как и патриархи свв. Тарасий, Никифор и Мефодий. Поэтому против него сразу же выступили зилоты, тем более что удобным поводом для таких выступлений были некоторые проблемы при возведении Фотия на патриаршество. Фотия обвиняли в том, что он стал патриархом при живом патриархе Игнатии, но, как доказывает католический историк Фран­циск Дворник, имело место отречение патри­арха Игнатия от патриаршества, а в таком случае возведение Фотия на патриаршество вполне оправдано. Правда, потом под давле­нием своих сторонников св. Игнатий отказался от этого отречения.

Сразу же возникли две церковные партии: одна была привержена патриарху Фотию, другая выступала за низложенного патриарха Игнатия. В 859 г. в Константинополе состоялся собор, осудивший игнатиан, но они, воспользовавшись правом апелляции к папе римскому (на основании Сердикского собора), стали требовать созыва другого собора. После событий иконоборческий эпохи и политических событий, приведших к созда­нию Западной империи, сложились новые от­ношения между Римом и Константинополем. Этого могли не заметить только зилоты, кото­рые в своем ослеплении продолжали апеллиро­вать к Риму во всех случаях, считая его по-прежнему высшей церковной инстанцией и не замечая того, что такое отношение к Риму означает измену существенным интересам своей собственной Церкви.

Папа Николай I высказался в пользу Игнатия и отказался признать Фотия законным патриархом, считая его возведение на патриаршество совершенно не каноническим – не только потому, что это возведение произошло при жизни патриарха Игнатия, но и по той причине, что Фотий был возведен из мирского звания. На самом же деле самым важным для Николая I «было утвердить свою власть, заставить всех признать, что Рим конечная инстанция в решении всех вопросов» (Асмус). В 861 г. в Константинополе состоялся собор в присутствии папских легатов. Но здесь, вопреки ожиданиям папы, восточные отцы действовали независимо от его влияния. Собор признал избрание Фотия законным (Тальберг). Легаты приняли предложение и вместе с остальными участниками собора признали Фотия законным патриархом. Но когда они вернулись в Рим, Николай заявил, что они превысили свои полномочия, и отменил принятое ими решение. Папа осудил их, собрав в 863 г. свой собственный собор в Латеранском дворце. На этом соборе он объявил патриарха Фотия низложенным. Так произошел явный разрыв между Римской и Константинопольской церквами.

25 декабря 858 г. «еще будучи мирянином, был возведен на патриарший престол Фотий, пройдя за шесть дней последовательно через все низшие степени священства от чтеца до епископа» (Мейендорф). Началось замечательней­шее патриаршество, которое связано как с величайшими достижениями византийской Церкви, так и с очень большими церковно-историческими потрясениями. В церковно-политическом отношении св. Фотий занимал такую же позицию, как и патриархи свв. Тарасий, Никифор и Мефодий. Поэтому против него сразу же выступили зилоты, тем более что удобным поводом для таких выступлений были некоторые проблемы при возведении Фотия на патриаршество. Фотия обвиняли в том, что он стал патриархом при живом патриархе Игнатии, но, как доказывает католический историк Фран­циск Дворник, имело место отречение патри­арха Игнатия от патриаршества, а в таком случае возведение Фотия на патриаршество вполне оправдано. Правда, потом под давле­нием своих сторонников св. Игнатий отказался от этого отречения.

Сразу же возникли две церковные партии: одна была привержена патриарху Фотию, другая выступала за низложенного патриарха Игнатия. В 859 г. в Константинополе состоялся собор, осудивший игнатиан, но они, воспользовавшись правом апелляции к папе римскому (на основании Сердикского собора), стали требовать созыва другого собора. После событий иконоборческий эпохи и политических событий, приведших к созда­нию Западной империи, сложились новые от­ношения между Римом и Константинополем. Этого могли не заметить только зилоты, кото­рые в своем ослеплении продолжали апеллиро­вать к Риму во всех случаях, считая его по-прежнему высшей церковной инстанцией и не замечая того, что такое отношение к Риму означает измену существенным интересам своей собственной Церкви.

Поначалу патриарх Фотий не хотел и не ожидал столкновения с Римом. Он был занят борьбой с партией приверженцев патри­арха Игнатия.

Став патриархом, Фотий послал папе известительную грамоту, синодик, в надежде на то, что признание со стороны папы поможет ему утвердиться в отношении партии игнасиан. Однако папа Николай I высказался в пользу Игнатия и отказался признать Фотия законным патриархом, считая его возведение на патриаршество совершенно не каноническим – не только потому, что это возведение произошло при жизни патриарха Игнатия, но и по той причине, что Фотий был возведен из мирского звания. На самом же деле самым важным для Николая I «было утвердить свою власть, заставить всех признать, что Рим конечная инстанция в решении всех вопросов» (Асмус). В 861 г. в Константинополе состоялся собор в присутствии папских легатов. Но здесь, вопреки ожиданиям папы, восточные отцы действовали независимо от его влияния. Собор признал избрание Фотия законным (Тальберг). Легаты приняли предложение и вместе с остальными участниками собора признали Фотия законным патриархом. Но когда они вернулись в Рим, Николай заявил, что они превысили свои полномочия, и отменил принятое ими решение. Папа осудил их, собрав в 863 г. свой собственный собор в Латеранском дворце. На этом соборе он объявил патриарха Фотия низложенным. Так произошел явный разрыв между Римской и Константинопольской церквами.

Вскоре спор шел уже не только о папских притязаниях, но и о Filioque. И Византия, и Запад (главным образом Германия) добились больших миссионерских успехов среди славян. Обе волны миссионерской экспансии – с Востока и с Запада – вскоре встретились. Когда греки и немцы увидели, что действуют в одной стране, конфликт стал почти неизбежным: ведь обе миссии опирались на очень разные исходные основания. В результате столкновения естественно всплыл вопрос о Filioque, которое было в ходу у немцев, но не практиковалось греками. Главным поводом к раздору послужила Болгария – страна, которую Рим и Константинополь равно стремились присоединить к сфере своей юрисдикции. Князь Борис сперва был склонен просить крещения у немецких миссионеров, но под угрозой византийского вторжения изменил политику и около 865 г. принял крещение от византийского клира. Однако Борис хотел видеть Болгарскую церковь независимой; когда же Константинополь отказался предоставить ей автономию, он обратился к Западу в надежде на лучший результат. Получив свободу действий в Болгарии, латинские миссионеры быстро развернули наступление на греков, упирая на те моменты, в которых византийская практика расходилась с их собственной: за­падные миссионеры, прибывшие в Болгарию, стали учить болгар, что греческая Церковь неправильно содержит Символ Веры – без Filioque, тогда как II Вселенский Собор принял Символ Веры с Filioque. Мы знаем, что ис­торически это совсем не так и что вставка в Символ Веры появилась гораздо позже первых двух Вселенских Соборов. Нельзя с уверенностью сказать, где и кем было введено добавление Filioque, но скорее всего оно возникло в Испании как защитная мера против арианства. Во всяком случае, Испанская церковь вставила Filioque в символ веры на третьем Толедском соборе (589 г.), если не раньше. Из Испании добавление распространилось во Францию, а оттуда в Германию, где было принято Карлом Великим и утверждено на полуиконоборческом соборе во Франкфурте (794 г.). Именно придворные авторы Карла Великого впервые сделали Filioque предметом спора, обвинив греков в ереси за то, что те произносили символ веры в его изначальной форме. Но Рим, с присущим ему консерватизмом, придерживался символа без добавления Filioque вплоть до начала XI в. В 808 г. папа Лев III писал Карлу Великому, что сам он считает Filioque приемлемым с точки зрения вероучения, но полагает ошибочным изменять словесную формулировку символа. Лев сознательно поместил в соборе св. Петра серебряные таблички с текстом символа веры без Filioque. В то время Рим выступал посредником между франками и Византией.

До 850 г. греки не обращали особого внимания на Filioque, а когда обратили, их реакция была резко критической. Православие возражало (и до сих пор возражает) против Filioque по двум причинам. Во-первых, символ веры является достоянием всей церкви, и любые изменения могут вноситься в него только Вселенским собором. Изменив символ веры без совета с Востоком, Запад (по убеждению Хомякова) повинен в нравственном братоубийстве, в грехе против единства церкви. Во-вторых, большинство православных убеждено в том, что Filioque неверно с богословской точки зрения. Православные полагают, что Дух исходит только от Отца, и считают ересью утверждение о том, что Он исходит также и от Сына.

Эта вставка, откровенно говоря, основана на богословском учении блж. Августина, епископа Эпонийского (конец IV – первые десятилетия V века). В самом Риме Filioque еще не употреблялось, но Николай оказал полную поддержку немцам, настаивавшим на его введении в Болгарии (!!!). Папство, посредничавшее между франками и греками в 808 г., больше не сохраняло нейтралитет.

Естественно, Фотий был весьма встревожен ростом германского влияния на Балканах. Но еще больше встревожил его навязанный латинянами спор о Filioque. В 867 г. Фотий приступил к активным действиям. Он направил другим восточным патриархам окружное послание, где выставил подробные опровержения Filioque и обвинил в ереси тех, кто его употреблял.