Эмиграция и борьба с большевизмом
Раскол в эмиграции
Русская "белая" эмиграция раскололась на два лагеря, между которыми началась ожесточенная борьба. Либерально настроенная масса русской эмиграции выдвигает новые лозунги и базируется на новых позициях: пора извлечь поученье из тяжелых уроков прошлого. Нельзя бесконечно проливать кровь, если это приводит только к укреплению большевиков. За каждым из генералов остались тысячи безвестных могил, и страшно, что мы не знаем, как ответить живым и мертвым, за что они погибли...
Раковский Г. Конец белых. Прага, 1921. С. 217.
После прекращения гражданской войны огромное большинство противников большевизма не возлагает никаких упований на старый метод борьбы с ним. Ни солдаты, ни офицеры не хотят драться, предпочитая фронтам даже полуголодное существование... Не о военных походах должны мы теперь здесь мечтать, не о восстании и заговорах, а о признании всем миром наличной России, страдающей, но неизменно великой... И во имя Родины обязаны русские люди, рассеянные по пространству всего мира, добиваться этой помощи, прилагая к тому все усилия, воздействуя на иностранное общественное мнение и, сколько возможно, на правительства...
|
|
П. Н. Милюков и его друзья с каждым месяцем все дальше и дальше и радикальнее отходят от позиции противобольшевистского "центра". Их упрекают даже в том, что "они доходят до признания необходимости поддержки советского государственного аппарата"... В борьбу с большевизмом он ныне вводит такие ограничения и оговорки ("принятие революции", "отказ от всякой связи с военной силой белых генералов", "отрицание диктатуры", "в известных случаях признание допустимости сотрудничества с большевиками"), что фактически сводит ее на нет, убивает весь ее реальный пафос. Поэтому он и пользуется нынче такою ненавистью со стороны последних могикан старой тактики... Значительные группы, раньше органически входившие в главный фронт контрреволюции,"теперь решительно откололись от него... Они уже потеряны для контрреволюции старого типа.
Устряпов Н. Под знаком революции //
Новости жизни. 1921. 20 окт. С. 32, 41.
В Константинопольских кафе и приютах оптом и в розницу распродавали казенное имущество, вплоть до судов несчастного Черноморского флота. На глазах у всех хищники, именовавшие себя русскими патриотами, яростно поддерживающие Врангеля и "Русскую Армию", обкрадывали эту армию и вывезенный "народ". Куда-то исчезали грандиозные суммы. Вакханалия взяточничества и казнокрадства разыгрывается вокруг ликвидации вывезенного из Крыма имущества... Чувствуя в душе, что последний "стан белых" разваливается, те, кто играл руководящую роль в этом стане, энергично запасались валютой, а затем, получив благодаря деньгам и связям визы, улетучивались на запад... Цинизм в этом отношении превосходил все границы... Потолкавшись возле консульского суда, можно было услышать о гнуснейших проделках, и взяточничестве и мошенничестве тех лиц, которым вверены были судьбы десятков тысяч человек и которые под флагом любви к России, под покровом идейности, самоотверженного патриотизма, и здесь продолжали спекулировать жизнями, торговать кровью несчастных, обманутых и брошенных на произвол судьбы людей. Если бы из гроба встали первые вожди антибольшевистской армии, они с ужасом отшатнулись бы от тех, кто завершал их дело, кто прикрывался до сих пор их именем... На этой почве между генералами и Врангелем начались злобные ссоры чисто личного характера, что производило отталкивающее впечатление. Типичной в этом отношении была потасовка между Врангелем и генералом Слащевым. В обвинении Врангелю Слащев заявляет: "Кто русский человек: тот ли, кто с гордостью людей удержал Крым, дал приют бежавшим из Новороссийска и сдал управление старшему назначенному начальнику; или тот, кто провозгласил Крым неприступной крепостью, имел почти равные противнику силы, и со своими приближенными, несмотря на мои предупреждения о преступности их действий, довел войска до эвакуации в Константинополь".
|
|
"Пусть поедают друг друга, как пауки в банке", — точную злорадную оценку получила эта распря среди русских "низов".
Раковский Г. Конец белых.
Прага, 1921. С. 222—223.
В случае вторжения иностранной державы в пределы России с целью захвата русской территории, участие наше на ее стороне недопустимо. К несчастью, — и в этом трагизм нашего поколения, — для нас невозможна и защита Родины прямым участием в действиях той армии, которая ныне еще именуется Красной, доколе она не сбросит с себя власть предателей.
Деникин А. И. Русский вопрос на
Дальнем Востоке. Париж, 1932. С. 430.
Сейчас мы, быть может как никогда, стоим близко к триумфальному возвращению в Россию. И если это произойдет, и если нам, многотысячной эмиграции, суждено будет вернуться на родную землю, то мы с гордостью можем сказать, что в спасении России есть доля и наших заслуг. Действительно, разве русская эмиграция, расселившаяся по всем частям света, по всем материкам, островам и землям, не заслуживает общего признания и преклонения перед своей приспособленностью, организованностью и твердой волей к борьбе за Россию? И как бы мы ни были разделены между собой партийными, профессиональными и идеологическими перегородками, все же нас всех связывает одно: стремление увидеть свою Родину спасенной от большевиков, процветающей, сильной и великой. Десять лет эмиграция посвятила этой борьбе и каждый из нас уже одним своим пребыванием за границей является активным борцом за будущее России.
Русская эмиграция 1920—1930 гг.
Вып. 1. Белград, 1931. С. 1.
№23