Крестьянство. Формирование крестьянства как сословия польского средневекового общества свидетельствовало о его внутренней консолидации и унификации в результате перестройки

Формирование крестьянства как сословия польского средневекового общества свидетельствовало о его внутренней консолидации и унификации в результате перестройки отношений в аграрной сфере, вызванной колонизационными процессами XIII—

XIV вв. Это не означает, что не было внутренней дифференциации крестьянства. Напротив, она даже усилилась в связи с наличием разных форм и режимов колонизации. Но тем не менее статус крестьянства как особой сословной группы стал вполне определенным и находил ясное отражение в том, как оно воспринималось окружающим обществом.

Положение крестьян регулировалось государственным законодательством и традицией. Но это, однако, не говорит о том, что крестьяне были бесправным сословием. Напротив, XIII—XV вв. были эпохой наибольшей стабильности и защищенности крестьянского быта. Крестьяне поселений, основанных на немецком праве, обладали соответствующими правами самоуправления и фактически вполне самостоятельно распоряжались своей землей, передавая ее по наследству от поколения к поколению, хотя не были собственниками наделов.

Что касается степени эксплуатации крестьян, то чинш оставлял много простора для хозяйственной инициативы и не был для них разорительным. Господские же хозяйства оставались вплоть до XVI в. невелики и поэтому не требовали широкого применения барщинного труда. Поэтому крестьянское хозяйство на протяжении XIII— XV вв. развивалось успешно.

Крестьянин имел право покинуть земли феодала. Это право стало особенно важным со второй половины XIV в., когда после общеевропейской эпидемии чумы потребность в рабочей силе возросла. Поэтому государство, идя навстречу нуждам землевладельцев, стремилось прикрепить крестьян к тем наделам, на

I которых они сидели. Рубежом здесь стали Петрковские статуты \ 1496 г., согласно которым в течение года только один крестьянин и один из крестьянских сыновей данной деревни могли по- t кинуть ее. Долгое время этот закон трактовался как провозглаше-L ние крепостного права. Однако можно взглянуть на него и совсем i иначе — как на государственную гарантию права крестьянского выхода. Кроме того, следует учесть, что деревни в то время были 'очень небольшими, по 10—12 дворов, так что все крестьяне в течение 10—11 лет могли легально покинуть землевладельца.

Другая тенденция в изменении положения крестьянства свя-; зана с ростом барщинных повинностей начиная со второй половины XV в. И снова мы видим, что государство не только не поддерживало эту тенденцию, но и стремилось ей воспротивиться. Так, в 1423 г. эдикт Владислава Ягеллы установил потолок барщины в 14 дней в году. Тем не менее уже в XV в. в церковных владениях мы встречаемся с барщиной в 1 день в неделю. Такая же норма отработочной ренты становится характерной для имений бедного мазовецкого рыцарства.

Ответом крестьян на ограничение права выхода и рост барщины стало бегство. И тут государство оказывалось бессильным [ его остановить, поскольку многие землевладельцы, особенно на окраинах Польши, были заинтересованы в привлечении новых рабочих рук.

Каков был уровень материальной обеспеченности крестьянских хозяйств? Хотя точные размеры крестьянских наделов определить трудно, ибо часто крестьяне распахивали не только свои, но и пустующие земли, в среднем каждый хозяин двора использовал от 16 до 24 га пашни, т.е. обрабатывал полный лановый надел. Правда, уже в XV в. часто встречаются малоземельные крестьяне в Малой Польше и Мазовии. Движимое имущество крестьян тоже было немалым: несколько коров или волов, 1—2 лошади, значительные запасы зерна, все необходимые орудия — это то, что, судя по инвентарным описаниям рубежа XV и XVI вв., встречалось во многих крестьянских семьях.

Что касается стратификации крестьянства, то полнонадельные крестьяне — кметы — преобладали в деревне, составляя около 85—90%. Загродники, халупники и коморники — те, кто имел меньше четверти лана земли или не имел ее вовсе, составляли 5-7% населения деревни. Остальные несколько процентов приходились на корчмарей, мельников и солтысов. Однако в XIV— XV вв. в Польше появляется немало и «люзных людей», т.е. разорившихся крестьян (или крестьянских детей), которые покидали Деревни, переселялись в города или нанимались в батраки к богатым односельчанам или солтысам. В конце XV в. это стало

серьезной социальной проблемой, к которой неоднократно обращались польские законодатели, изыскивая способы прикрепить люзных людей к земле или к городским корпорациям.