2014-02-17
231
«Я не знаю, было темно».
— Он знает, как помочь Феликсу!— Эйидль привлекла к себе внимание, видимо, ей не нравилось, что Мария и Димитрий общаются только вдвоем. С другой стороны, Димитрий был ее родственником, и она имела право сердиться.
— Что сделать?— сразу же перешла к делу Глава Востока, оставляя остальные вопросы на потом.
«Гномы предусмотрели все, кроме того, что это помещение погибнет,— сгусток света начал движение, словно плывя в воздухе к тому месту, где еще недавно Феликс поворачивал Печать.— Они не подумали, что их подсказки скроет копоть и гарь».
— Скроет?— Мария тут же упала на колени, сдернула с головы берет и начала им тереть пол вокруг выемки. Эйидль тут же сделала то же самое, видимо, также общаясь с Димитрием, или же он мог ментально говорить одновременно с несколькими людьми.
— Здесь слова,— через несколько мгновений воскликнула исландка, начиная еще тщательнее оттирать пол.
— Это писали гномы,— Мария попыталась прочесть буквы, проступившие по кругу возле выемки для Печати.
|
|
|
— Что там?— Айзек тоже присел, но все время поглядывал на фосфоресцирующую материю.
— «Печать не поможет, как ни крути,
Дракон от врагов нас хранит,
Коснется кровь чаши, и сможет пройти
Гном, Елень, Святовит».
Ребята переглянулись и только теперь заметили, что душа Димитрия снова вернулась к стене и застыла там, где еще недавно ребята обнаружили глаза и хвост дракона.
— Он говорит, что гарь скрыла изображение дракона-Хранителя,— заговорила Эйидль,— что если бы мы смогли взглянуть на него, то сразу бы поняли, в чем смысл загадки.
— И в чем? Ну, первые строчки нам вполне понятны, если вспомнить то, что Феликс докрутился,— с присущим ему постоянным оптимизмом заговорил Айзек,— а вот про чашу и кровь – это что-то из темной магии…
— На картинке изображено, как капля крови из лапы дракона падает в чашу на полу,— пояснила Эйидль, которой, видимо, об этом рассказал Димитрий.
— А откуда ты все это знаешь, Дим?— изумилась Мария, глядя на пришельца.
«Духи говорят, духи все знают, они хранят в памяти все, что было».
— Значит, ты знаешь все о Тайне?
«Нет».
— Так значит,— снова вмешался Айзек,— нам нужно капнуть кровью гнома или Святовита в выемку – и все? Я правильно понял? Получается, вход в библиотеку запечатан магией крови, и, чтобы его открыть, нужна кровь давно умершего человека или чуть позже умерших гномов? Ну, значит, все просто, раз плюнуть!
— Гномы всегда оставляли шанс на спасение, значит, и теперь он есть,— попытался взбодрить друзей Лука.— Возможно, нам надо вскрыть гроб Святовита…?
— Все намного проще,— заметила Эйидль, поднимая свою руку.— Во мне, как и в Димитрии, кровь Елень… Вы забыли?
|
|
|
— Все просто, но если бы мы не знали, что ты потомок Елень?— Айзек покачал головой, показывая свое отношение к происходящему. Обряд черной магии его не пугал и не внушал никакого отвращения, они же студенты Дурмстранга, но вот сам факт, что им нужно капать кровью ребенка в какую-то чашу, была отвратительной.— Какие все-таки гномы были выдумщики.
— Вход в библиотеку запечатали не гномы, а Святовит,— заметила исландка, видимо, снова переговорив с Димитрием.
— Скажи, Дим, а кто была той волчицей, что помогала сфинксу воцарить морока в новое тело?— с любопытством спросил Айзек, тут же переключаясь с темной магии на более любопытные вещи, пока Мария и Эйидль искали, чем бы проткнуть палец последней.— Или ты разговариваешь только с некоторыми людьми?
«Есть тайны, которые навсегда останутся тайнами».
— Ну, я так и подумал,— фыркнул «гном», скрестив на груди руки, а потом его осенило.— Черт, а ведь гномы действительно неглупы! Они ведь оставили нам кровь Святовита на случай, если у нас не будет вены его потомка для вскрытия!
— В полу в покоях Святовита! Конечно же!— вспомнила Эйидль, но дело было уже сделано: из ее пальца медленно сорвалась капля и упала на дно выемки, в которой еще недавно была Печать.
— Мама дорогая…— прошептал Айзек, во все глаза глядя, как медленно и беззвучно начинают разъезжаться створки стены с драконом, открывая все шире проход в зал библиотеки. И сразу же стало понятно, что зал этот огромен.
— Что-то сломалось,— заметил Лука, когда створки с легким скрежетом застыли, оставив проход в три фута, не больше. Из него лился спокойный голубоватый свет, который озарял высокие стеллажи и полки с книгами и свитками.
— Их там тысячи,— прошептала с благоговением Мария, делая шаг вперед и осторожно просачиваясь в проем.— Ай, останетесь с Эйидль тут, вдруг что-то случится, и дверь снова придется открывать,— обернулась девушка, глядя, как Димитрий возвращается в библиотеку.— Мы должны быстрее найти Феликса и вытащить его оттуда.
— Удивительно, что ты об этом еще помнишь,— огрызнулась Эйидль, но Глава Востока никак не отреагировала, вместе с Лукой и Димитрием скрываясь в библиотеке.
Покуда хватало глаз – книги, свитки, пергаменты, перевязанные шнурами и лентами. И у Марии было ощущение, что уж эти богатства точно не рассыплются от прикосновения, что гномы позаботились о том, чтобы сохранить библиотеку на долгие века.
— Удивительно,— прошептал Лука, созерцая все это богатство.— Невероятно, что все это время легендарная библиотека гномов была здесь, в Дурмстранге…
— Видимо, гномы для вида вывезли какую-то ее часть, чтобы все поверили, что свитков тут больше нет. Они были умны…— Мария оглядывалась, пытаясь найти Феликса.
«За мной».
Девушка кивнула и поспешила вслед за голубоватым сиянием души, вдоль стены, за которой они так долго бились над загадками гномов. Стены были покрыты рисунками: большое красивое дерево, цепочка волков, горы, сфинкс, ребенок, которого касается волшебная палочка, ребенок, привязанный к спине волка, лес, гномы…
По винтовым ступеням вниз, в темноту.
«Хранилище. Через люк на тросах спускали новые книги и свитки».
— Как глубоко,— прошептала Мария, по спине ее бежала дрожь, ведь Феликс падал туда, в это хранилище.— Он ведь жив?
«Да».
Выдох.
Он лежал у подножия лестницы, видимо, не сразу потеряв сознание и пытаясь еще спастись. За ним тянулся кровавый след, начинавшийся под черным зевом колодца, из которого он упал прямо на камни.
— Феликс,— девушка присела рядом, тут же нащупав слабый пульс на его левой руке и чувствуя, какой парень холодный.— Святовит, сколько же ты потерял крови…
— Надо срочно его вынести отсюда!— Лука вынул палочку.
|
|
|
«Я свободен».
Мария резко оглянулась, услышав этот голос, полный облегчения: свечение медленно бледнело, словно растворяясь в воздухе, исчезая.
— Он простил тебя, Дим, иди с миром,— прошептала вслед душе Мария,— он простил тебя, ты был хорошим другом.
— Феликс!— сверху скатилась взволнованная Эйидль, тут же бросившаяся на колени возле брата.— Он жив?
— Надо срочно отнести его к Павлову!
— Нет, нельзя,— твердо заметила Мария,— мы отнесем его в зверинец.
— Что?! Ты с ума сошла?! Он умрет по дороге!
— Или делай, что я говорю, или ты уйдешь и завтра проснешься с уверенностью, что все это время ненавидела эту школу и мечтаешь из нее уехать,— с угрозой в голосе ответила Глава Ордена.— Достаточно на сегодня пререканий.
Лука осторожно поднял в воздух тело Феликса, Мария убедилась, что ниоткуда уже не капает кровь: им нельзя оставить следы, да и Эйидль права – Цюрри может не пережить этого пути, нужно дать ему хотя бы шанс. Она бы могла сейчас зарыдать, как это сделала исландка, глядя, как Лука осторожно левитирует парня вверх по лестнице, могла бы стенать и страдать, но она не могла. Не сейчас. Еще будет время сломаться от всего пережитого.
* * *
— Ал, тебе совсем не обязательно возвращаться вместе со мной,— слабо воспротивилась Кристин, когда Поттер складывал в рюкзак последние вещи. Комната девушки уже выглядела нежилой, покинутой.— Ты же должен быть здесь.
— Думаю, что мое присутствие уже не такое уж необходимое. Ну, по крайней мере, судя по тому, что сказал Роберт, и по тому, о чем я могу догадаться, все будет хорошо. К тому же я всегда смогу вернуться и сделать все, чтобы исправить ситуацию.
— Альбус…
— Крис,— он чмокнул ее в нос,— есть кое-что в мире, что важнее всех тайн, всех великих поступков, всего-всего, что само по себе уже великий поступок и великая тайна, весь мир…
— Любовь,— улыбнулась девушка, потрепав его по волосам.
— Ты у меня умница и сама все знаешь,— он застегнул рюкзак и посмотрел на часы.— Думаю, нам пора, но мне еще нужно кое-что сделать, так что ты лежи, а я скоро.
|
|
|
— Передай Эйидль привет,— вслед своему гению попросила Кристин.
Альбус хмыкнул и скрылся за дверью. В гостиной было тихо и чисто, наверное, Конде где-то по своей дурной привычке депрессирует, пытаясь скрыть от друзей свое подавленное из-за их отъезда состояние, но друга Поттер решил оставить на потом, сейчас он спешил найти свою маленькую подругу.
В Нижнем зале заканчивался завтрак, но Эйидль там не было, вообще школьников осталось в зале не так уж и много, но тут был Айзек Барнс.
— Не подскажешь, где мне найти Эйидль?— вежливо спросил он «гнома», одного из тех людей, кого бы Альбус еще остался изучать, если бы он мог оставить Кристин. Но он не мог.
— Она, наверное, в госпитале с братом,— пожал плечами Айзек, отодвигая от себя тарелку с нетронутым омлетом с колбасками.
— Я рад, что с ним все хорошо,— Альбус знал от Конде, что Феликс куда-то провалился, и все старались его спасти, и действительно обрадовался, узнав, что все благополучно закончилось.— Я сегодня возвращаюсь в Хогвартс.
— Да, я слышал.
— Позаботься об Эйидль, хорошо? За ней нужен присмотр.
— Я знаю,— пожал плечами «гном»,— а еще ей нужна хорошая порка.
— Ну, это уже на ваше усмотрение,— рассмеялся Поттер и пожал протянутую на прощание руку.— Было приятно быть знакомым с тобой.
— Взаимно. Слушай…
— Да?
— На чьей ты все-таки стороне?
Поттер улыбнулся, на щеке его появилась ямочка:
— На стороне Истории, которая исправляет свои ошибки, не возвращаясь назад.
Айзек рассмеялся:
— И какие же ошибки она исправляет здесь и сейчас?
— Думаю, примиряет непримиримое,— Альбус посмотрел на выходившего из зала Гая Ларсена,— и соединяет разрушенное.
— Глобально.
— Глобальное строится из мелочей. Знаешь, каждый наш поступок – это звено в цепи событий, которые потом назовутся Историей. Когда-то мой отец сел в одно купе с моим дядей, и Судьбой было предрешено, что я появлюсь на свет, ведь мой отец спас мою маму, а мой дядя спас моего отца… И если бы пару раз мой отец не спас своего школьного врага, сейчас у моего брата не было бы самого лучшего друга, а у моей сестры – самого прекрасного, по ее мнению, мужа…
— Тяжело быть гением?— фыркнул «гном».
— Нет, сложнее отвечать на подобные вопросы,— рассмеялся Альбус и махнул рукой, сожалея, что вряд ли когда-нибудь снова встретит этого интересного парня. А им бы было, о чем поговорить.
Путь до госпиталя занял чуть больше пары минут. В помещении было тихо, царил полумрак, видимо, чтобы не беспокоить пациентов. А, точнее, пациента и его сиделку.
— Привет,— Ал мягко коснулся рукой плеча Эйидль, которая задремала у постели брата.— Он выглядит живым.
Девочка кивнула, зевая.
— Мы принесли его сюда только после того, как его раны зажили. Я думала, что сойду с ума. Ящер облизал его с ног до головы… Павлов поверил, что Феликс упал и ударился головой при игре в Рондо… Но Феликс пока так и не пришел в себя.
— Но ведь он жив, разве нет?
— Жив, но, возможно, он бы уже очнулся, если бы Марии не пришло в голову таскать его по всей школе и в зверинец. Их чуть не поймали, когда они выбирались на поверхность, Луке пришлось отвлекать охрану, и он теперь наказан на неделю…
— Но ведь Феликс жив,— мягко повторился Поттер.— Думаю, ему просто нужно набраться сил.
— Он потерял много крови,— вздохнула исландка, а потом окончательно проснулась.— Что ты тут делаешь?
— Зашел попрощаться, мы с Кристин возвращаемся в Хогвартс.
— Почему сейчас? Ведь Турнир еще не закончился!
— Так нужно,— пожал плечами Поттер, а потом достал из кармана небольшой сверток.— Держи.
— Что это?
— Храни, пока не придет время открыть.
— А как я узнаю, что пришло время?— Эйидль осторожно взяла сверток, он был практически невесомым.
— Когда придет время, ты поймешь. Когда вы дойдете до конца, ты поймешь, что с этим делать.
— Для этого ты был здесь, да? Ты хотел сам довести все до конца?
— Сначала да, но потом, когда я вас всех узнал, я понял, что здесь не нужно моей помощи, вы справитесь и сделаете все так, как нужно. Веками эта школа сама охраняла Историю, и я очень рад, что открыл это. Все тайны Дурмстранга в хороших руках. Я уверен.
— Значит, мы прощаемся навсегда?
— Ну, почему же? Жизнь долгая, и пути в ней совершенно разные,— улыбнулся Поттер, потрепав девочку по руке.
Эйидль кивнула, потом быстро сняла с руки один из плетеных браслетов-фенечек, что как-то дал ей Брандон Стюдгар, и протянула его Альбусу:
— На память.
— Занятная вещица, спасибо,— Поттер тут же надел браслет на запястье.— Я не подумал принести тебе что-то на память.
— Ты дал мне это,— она указала на сверток, что все еще держала в руке.
— Это не считается,— отмахнулся Ал,— спрячь его подальше, пока не настанет время достать,— он рылся в карманах, потом улыбнулся и вытащил из мантии пару очков.— Держи, это мои запасные, самые обычные, но пусть они напоминают тебе обо мне.
— Оригинально,— фыркнула исландка, пряча подарок в карман вместе со свертком.— Жаль, что ты уезжаешь, ты много сделал для меня и для Феликса.
— Теперь вы уже без меня справитесь,— улыбнулся Поттер и обнял Эйидль на прощание.— Мне пора.
Он вышел из госпиталя, не оборачиваясь, он вообще никогда не сожалел о расставаниях больше, чем того требовал момент. В чем смысл? Если судьба посчитает знакомство нужным, то оно обязательно продлится, обязательно будет новая встреча, а если нет… Если нет, значит, впереди его ждут другие, не менее интересные, люди.
Кристин уже сидела на скамейке в Зале Святовита, рядом стояли Павлов, Яновских и мадам Максим, профессор Фауст возился у камина вместе с Гномом-Хранителем.
— Ну, вот и все, пора сказать Дурмстрангу «прощай»,— улыбнулся Поттер.
— Тебя тут кое-кто ждет,— шепнула Кристин, показывая на тень за одной из колонн.
Альбус с нескрываемым любопытством шагнул в тень.
— У меня есть просьба от Марии,— проговорил Айзек, оглядываясь.
— Жаль, что она сама не пришла, я хотел с ней попрощаться.
— Она не смогла,— «гном» выглядел слегка подавленным, но Ал не стал допытываться до причины.
— О чем она просила?
— Возьми с собой вот это,— Айзек, снова оглядевшись, достал из кармана плотно закрытую коробку из-под ингредиентов для зелий.— Только осторожно.
— Что это? Контрабанда?— улыбнулся Альбус, бережно беря достаточно тяжелую коробку и опуская в свой карман. Ему показалось, что внутри находится что-то, подающее признаки жизни.
— Это ящер из зверинца. Не спрашивай, почему я даю его тебе, так нужно. Мария давно думала, как его отсюда вывезти, а сегодня, увидев на одной стене рисунок, решила, что это единственный шанс, тем более, что она знала, что ты уезжаешь.
— Да, я случайно об этом обмолвился накануне,— кивнул Поттер.— Вы его оглушили и влили ему Уменьшающего зелья?
— Как догадался?
— Ну, я бы поступил именно так,— пожал плечами Ал.— Я отправлю его туда, где живут его сородичи, обещаю.
— Спасибо,— Айзек еще раз крепко сжал на прощание ладонь хогвартчанина.
— Видишь? Я не просто так говорил о том, что каждый наш поступок – это звено в цепи событий. Я бы мог и не сказать Марии о том, что уезжаю…
— Пока, гений,— улыбнулся в ответ «гном» и скрылся за колоннами.
12.02.2012
* * *
«Жизнь – это всего лишь разделенное на две части пространство: «нет» до черты и «да» после. Родившись, каждый человек движется относительно этой черты – перпендикулярно или параллельно, но не каждый, дойдя до нее, осмеливается ее переступить. Слегка занести ногу – возможно, но лишь избранные перешагивают черту от «нет», которое вдалбливают общество, правила, родители, учителя, и оказываются по ту сторону черты. И тогда остается только «да» — пространство свободы, свободы от всего, кроме себя. Ты говоришь себе «да» и твердо идешь к цели, не оглядываясь. Потому что посмотреть назад – значит проявить сомнение. Сзади – лишь предрассудки, впереди – «цель», которой ты осмелился сказать «да». Нужно просто двигаться вперед, прямо, без размышлений. Это и есть сама цель – уйти от «нет», как можно дальше, а, значит, как можно глубже познать свободу».
Он поставил аккуратную точку и убрал черную книжицу в нагрудный карман мантии, оставил на столе перо в чернильнице, надел берет и вышел из комнаты, даже не взглянув на часы. Ему не нужны были часы, потому что он хорошо умел ориентироваться во времени. Ровно три минуты на то, чтобы покинуть спальное крыло и скрыться в темных коридорах школы. Каждый шаг был выверен и просчитан, каждое движение – минимально, все подвержено цели, к которой он сейчас стремился, зная, что не так далеко осталось до той главной цели, которая была поставлена и на достижение которой были в последнее время направлены все его силы.
Четыре месяца назад он занес одну из самых, как он считал, важных мыслей в книжицу: «Выигрывает не тот, кто не совершает ошибки, а тот, на долю кого выпадает исправление чужих ошибок, потому что такой человек мгновенно возносится в чужих глазах так высоко, как никогда не возносился даже самый безошибочный человек. Исправитель становится спасителем, тем, кто спасает ситуацию, когда выхода никто уже не видит».
Он вошел в уже полную людей комнату с низким, давящим, каменным сводом, плотно закрыл за собой двери, словно никого уже больше не ждал. А он и не ждал.
— Еще нет Гая,— заметила Элен, пытаясь пресечь попытку Яшека начать Совет.
— Он не придет.
— Почему?
— Потому что не был приглашен,— коротко, как отрезал, произнес Яшек.— Я так и не смог его найти, чтобы предупредить.
— Странно проводить собрание Ордена без его Главы,— тактично вклинилась в разговор Марианна, и Арно ее поддержала.
— Мы должны обсудить этот момент, потому что мне стало известно, что Гай Ларсен предал нас,— Яшек не стал смягчать свои слова или медленно подводить товарищей по Ордену к неприятному известию.— Гай вступил в переговоры с Орденом Востока.
— С чего ты взял?— возмутилась Элен, но Яшек знал, что это блеф. Он знал все, и от этого его гнев становился еще сильнее, но парень умел сдерживать свои эмоции, вот чего не хватило Ларсену.
«Чувства – самое страшное и самое действенное оружие. Ничего не стоит разложить вражеское войско с помощью манипуляции чувствами, особенно если давить на главу войска. Конец армии начинается с конца ее главнокомандующего и полной деморализации».
— Ко мне пришел Учитель. Гай предал Орден и наш Поиск, он передал информацию нашим врагам и постоянно общается с Марией Истенко.
— Если считать, что они с Марией – старосты, в этом нет ничего необычного,— едко заметила Элен, оглядывая товарищей, которые с недоумением смотрели на Яшека.— И мне интересно: с чего бы это Учителю приходить к тебе? Почему мы должны тебе верить? Может, это ты продался Востоку и теперь пытаешься поссорить нас?
«Нет никого коварнее женщины. Она способна одним своим словом разрушить четко составленный план и одним движением выбить из-под ног почву. Ищите женщину там, где все крепко сложенное и отрепетированное начинает рушиться. А лучше – сразу заставьте ее молчать и не давайте двигаться. Нет женщины – нет проблем».
— Все знают о вашей дружбе с Гаем, Элен, так что тебе бы стоило помолчать, иначе мы подумаем, что ты с ним заодно,— предостерег Яшек.
— Ну, если принять во внимание, что это ты упустил восточников со дня рождения Марии, то мы вполне с такой же долей уверенности можем сказать, что ты специально дал им уйти, а связали тебя, чтобы мы поверили в твою невиновность,— отпарировала Арно, зло сощурившись.
— Может, мы перестанем друг друга обвинять, и просто разберемся?— сонно предложил Йозеф.— Вместо разборок, лучше бы мы решили, что делать. Бьемся лбами в стену непонятности и рады этому. Восток явно что-то накопал, а мы, как ослы, только и делаем, что следим за ними… У кого-нибудь есть мысли, как они пропадают из закрытых помещений?
— Я уверена, что Гай что-то узнал, но его не пригласили,— мило улыбнулась Арно, и Марианна ей подмигнула.
«Измена – это не минутная слабость. Измена – это тщательно разработанная внутренняя готовность повернуться спиной к своим убеждениям. Измена заложена в человеке изначально, но чтобы проявить ее, нужно долго и кропотливо готовить почву и собирать силу для последнего толчка. И если это толчок сделать в нужную минуту и с нужной силой – даже самый убежденный человек заколеблется, и потом останется лишь повторить толчок, чтобы окончательно сбить человека с ног в объятия предательства».
— Гай Ларсен узнал от Марии Истенко о том, где находится старая библиотека, и пошел с ней туда,— медленно проговорил Яшек, давая всем время осмыслить эту фразу.— Он едва не попал в ловушку, о которой всегда предупреждал Учитель, и именно поэтому они так сильно повздорили с Марией в Нижнем зале, думаю, вы все об этом помните.
Йозеф и Джованни переглянулись, Элен закатила глаза.
— Но главное доказательство даже не это. Вы можете не верить мне, но вы же все прекрасно знаете, что Ларсен влюблен в Марию, а она умеет манипулировать людьми, а манипулировать Гаем очень легко. Учитель больше не верит Ларсену.
— Я верю Гаю, он бы никогда нас не предал,— Марианна с презрением посмотрела на Яшека.— Возможно, его и связывает дружба с Марией, но он бы никогда не предал школу и дело, которому посвятил несколько лет жизни. Он не такой.
— Яшек, а, может, это ты все-таки нас предал?— Элен встала, и тут же встали остальные ребята.— Мы всегда были дружными и боролись за одно дело, а теперь ты вдруг решил внести между нами недоверие, разбить на парочку лагерей, которые будут подозревать друг друга в чем-то… Зачем это, Яшек? Не затем ли, чтобы, пока мы будем разбираться друг с другом, ты провернешь какие-то дела, которые будут направлены против школы?
— Элен, о чем ты?— изумился Йозеф.
Арно хмыкнула и подошла к двери, открыла ее и впустила внутрь Гая Ларсена.
— Простите, друзья, я не знал о собрании,— улыбнулся Глава Запада, оглядывая комнату.— Случайно совершенно услышал от Элен, что вроде как посиделки какие-то тут проводятся, решил заглянуть. Не помешал?
— Мы обсуждали твое странное поведение,— Яшек повернулся к Ларсену всем корпусом, словно встречая грудью врага.
— Ты обсуждал свои глупые мысли, какие-то выдумки, да еще Учителя сюда приплел. Так и скажи, что ты просто хочешь стать Главой Ордена и решил нашими руками убрать Гая,— хмыкнула Арно, подмигнув Ларсену.
«Провал кампании – это когда разведка противника сработала лучше, чем твоя контрразведка. Но кампанию можно спасти, используя оружие, о котором никому, кроме тебя, неизвестно».
— Вы скоро поймете, что были неправы, главное – чтобы не было слишком поздно,— с сожалением проговорил Яшек, засунул руки в карманы мантии и направился к двери. За его спиной вспыхнул яркий свет, на мгновение озарив все вокруг, сильный хлопок – и наступила тьма.
* * *
— Привет, как настроение?
Эйидль вздрогнула и чуть не выронила из рук книги, которые несла из библиотеки.
— Хм, дай подумать… Мой брат третий день в госпитале из-за серьезной потери крови и травмы позвоночника, в очередной раз перенесли испытание Турнира Трех Волшебников, чего никогда не простит Феликсу Яновских, Сцилла грозится не допустить меня до экзамена, которые кстати, совсем уже близко, а я даже не думала начать готовиться, один мой друг уехал, наверное, навсегда, а другой со мной не разговаривает, и меня не пускают на пушечный выстрел к найденной библиотеке… Хм, у меня все замечательно,— ядовито закончила исландка, останавливаясь у колонн в Зале Святовита и кладя на скамью книги.
— Да, впечатляет,— хмыкнул Алекс, почесав в затылке. На подбородке его красовался ярко-багровый синяк, видимо, след очередного невезения.— Айзек отойдет, он просто очень обеспокоен из-за Марии…
— Ну, да, конечно,— фыркнула Эйидль,— она же уже три дня лежит в госпитале, о ней, конечно, нужно беспокоиться.
— Все с Феликсом будет в порядке, он и не с такой высоты падал, он же живучий, как ящер…
— Не говори глупостей! Кстати, ты не знаешь, куда подевались все преподаватели? Я хотела попросить у Сциллы дополнительное задание, чтобы она все-таки допустила меня до экзаменов, но никто не может сказать, где она, а в учительской вообще пусто.
— Ты разве не слышала?— хмыкнул Алекс.
— Что опять?
— Из зверинца сбежал опасный зверь,— тихо рассмеялся шестикурсник.— Южноамериканский красный ящер, особо опасный. Все старшие «гномы» и преподаватели отправились на поверхность его искать.
— Сбежал?
— Ну, никто точно не может сказать, как ему это удалось, но ночная смена обнаружила, что в вольере никого нет.
— Знаешь, у меня ощущение, что ты совсем не боишься, что сейчас откуда-нибудь из подземелий выскочит страшный монстр и нападет на нас…
— Конечно, не боюсь,— Алекс склонился к уху Эйидль и зашептал:— Этот зверь сейчас где-то в пути между Англией и Южной Америкой.
— Вы украли ящера?— подпрыгнула девочка, стараясь сдержать голос.
— Не украли,— хмыкнул парень,— мы его освободили. История долгая, но, надеюсь, счастливая.
— Вы все тут спятили от подземной жизни,— сделала вывод исландка. Краем глаза она заметила, как в противоположном конце зала стремительно прошли Гай Ларсен и Адела, они что-то оживленно обсуждали.— Почему Айзек переживает из-за Марии?— девочка снова вернулась к волновавшей ее теме.— Переживать надо за Феликса.
— Она три дня уже почти не выходит из комнаты и ни с кем не разговаривает,— Алекс как-то мгновенно сник, рассматривая носки ботинок.— Сибиль пыталась с ней поговорить, но Мария не открыла.
— А что Хелфер?
— Не знаю, он же нам не подчиняется,— пожал плечами шестикурсник.— Айзек боится, что это конец.
— Конец?
— У всяких моральных сил есть предел,— пояснил Алекс, словно это что-то объясняло. Эйидль недоуменно посмотрела на друга.— Ты считаешь, что ей легко дались последние события? Ну, все эти поиски, Феликс…
— Вот только не надо приплетать сюда Феликса!
— Я знаю, Айзек рассказал мне, что ты устроила тогда в библиотеке. И он прав, что сердит на тебя, тебе не следовало так давить на Марию.
— То есть ты считаешь, что она правильно сделала, решив пожертвовать Феликсом?— тут же вспыхнула Эйидль.
— Я считаю, что мы не вправе судить Марию. Она уже сама себя осудила. Ты же не думаешь, что ей так просто было выбрать между Феликсом и Поиском?
— Она должна была выбрать Феликса, я бы так и поступила!
— Именно поэтому ты всего лишь Эйидль, а она Глава Ордена.
— Почему вы все на ее стороне?!— обиделась исландка.
— Потому что нам легко судить, решения-то не мы принимаем, мы живем под крылышком Марии и не тужим, а что творится в ее душе – знает только она…
Эйидль промолчала, не собираясь больше спорить об этом. В какой-то степени ей было жаль Марию, но она все еще была зла на девушку за то, что она хотя бы на миг допустила возможность смерти Феликса.
— Поговори с Кляйн.
— Что?— не поняла Эйидль.
— Ну, феи поговаривают, что Хелфер к ней неравнодушен, возможно, через нее мы бы могли как-то узнать, как помочь Марии.
— Кляйн?— рассмеялась Эйидль.— Да вы что, она ни за что не будет нам помогать, это самое несносное и непослушное на свете создание…
— Эйка, пожалуйста.
Девочка вздохнула, скривила губы, но все же сдалась.
— Кляйн, ты мне нужна,— без особой надежды позвала она, потом подождала несколько секунд и продолжила:— Вот как хорошо, что тебя тут нет, я сегодня получила четыре «неуда», и меня никто не пилит, вот так бы всегда…
— Это нечестный прием!— с этим криком в воздухе материализовалась Кляйн, повязывавшая на поясе чистый передник.
— Я знала, что уж это не ускользнет от твоих огромных ушей,— ухмыльнулась Эйидль.
— У меня нормальные уши!— возмутилась фейка, тут же пощупав ушки и скрыв их кудряшками.— Ты лучше бы за собой следила и за своей одеждой, твою рубашку невозможно отстирать! В каком костре ты моталась пару дней назад? У меня ощущение, что ты причастна ко всем бедствиям и происшествиям в этой школе! Небось, это ты выпустила ящера из вольера… Это все твои Драконы!— последнюю фразу Кляйн хоть и произнесла с вызовом, но тихо-тихо, оглядываясь, и только тут, видимо, заметила Алекса, который с широкой улыбкой следил за перепалкой.— Ты!
— Кляйн, пожалуйста, давай все твои претензии ты выскажешь мне потом тет-а-тет,— попросила Эйидль, сощурившись,— у нас есть к тебе просьба.
— Я не помогаю Драконам.
— Ты фея одной из Драконов, так что перестань делать вид, что это страшная секта, которая ест живьем маленьких детей,— заметил Алекс, складывая на груди руки.— Ты видела в последние дни Хелфера?
