Западноевропейский абсолютизм

Рубеж XV и XVI столетий, ознаменованный рядом качественных изменений в различных сферах жизни западноевропейского общества, был отмечен новыми явлениями в развитии государства. В большинстве стран Западной Европы развернулись процессы складывания абсолютной (неограниченной) монархии. Здесь можно выделить ряд узловых проблем.

1. Анализ исторических условий складывания абсолютных монархий, важнейшим из которых было значительное усложнение социальной структуры западноевропейского общества, имевшее следствием обострение социально-политических противоречий. Отмеченное обстоятельство, с одной стороны, предопределило необходимость укрепления государственной власти, а с другой – предоставило ей возможность обретения известной свободы действий по отношению к классам и сословиям. Разумеется, эта самостоятельность имела определённые пределы, и место отдельных классов, сословий и сословных групп (дворянства, духовенства, буржуазии, крестьянства, массы городского населения) в системе политических ценностей абсолютной монархии было далеко не однозначно.

2. Выявление наиболее значимых изменений в функциональной структуре государственной власти в процессе становления абсолютизма, позволивших не только существенно укрепить централизацию и повысить эффективность государственного управления, но и заметно расширить сферу его действия (угасание роли сословно-представительных учреждений, формирование бюрократии, постоянной армии, налоговой системы, политическое подчинение церкви).

3. Специального рассмотрения заслуживает экономическая политика государства, поскольку в этой вновь осваиваемой сфере государственного управления новизна абсолютизма по сравнению с его историческими предшественниками выступает наиболее отчётливо.

4. Анализ внешнеполитических аспектов деятельности западноевропейских абсолютных монархий, когда каждый крупный межгосударственный конфликт грозил перерасти в континентальный.

Разрешению всех этих узловых проблем должны способствовать исторические источники.

Количество дошедших до нас письменных памятников XVI— XVII вв. неизмеримо возросло по сравнению с предшествующим периодом. Это объясняется изменениями в экономической жизни общества, прогрессом производства, ростом торговли, что потребова­ло совершенствования деловой документации; усложнением функций и расширением сферы деятельности государства; общим повышени­ем уровня культуры, распространением грамотности. Огромную роль сыграло развитие книгопечатания, которое значительно облег­чило и ускорило публикацию книг и других изданий, увеличило их тиражи. Хорошая сохранность источников XVI—XVII вв. объясня­ется также изменившимся отношением к хранению документов: развитием архивного дела, совершенствованием государственных и частных собраний и библиотек.

Большинство письменных источников этого времени написа­но на национальных языках. Близость языковых норм XVI— XVII вв. к современным существенно облегчает работу с ними. Латынь сохранила свои позиции в международных договорах, дипломатической переписке, корреспонденции монархов, госу­дарственных деятелей, ученых, в некоторых научных трактатах и произведениях исторического жанра, а также как официальный язык католической церкви.

Обширную группу составляют документальные источники. Со­вершенствование делопроизводства привело к существенному упро­щению формы и к унификации документов в западноевропейских странах. Преимущественно на основании этого материала складыва­ются наши представления об экономике и социальных отношениях эпохи.

В XVI—первой половине XVII в. были по-прежнему широко распространены традиционные документы, фиксирующие феодаль­ные поземельные отношения: государственные земельные кадастры, сеньориальные описи земель, записи крестьянских по­винностей, общинные уставы. Однако наряду с этим увеличилось число договоров срочной аренды, что свидетельствовало о постепен­ной замене крестьян-держателей арендаторами. Арендные договоры сохранились в сравнительно небольшом количестве, так как срок их действия был обычно непродолжительным и их не стремились сбе­речь. Такая же участь постигла частные деловые бумаги раннекапиталистических фермеров. Потребовалось время, чтобы в фермер­ском хозяйстве возникла столь же отлаженная система документа­ции, как в феодальной вотчине. Эти пробелы восполняют многочис­ленные частные акты - купли-продажи земли, залога, дарений, завещаний, долговых обязательств, которые позволяют проследить процессы разложения крестьянской общины и выделения из нее раннекапиталистических элементов, проникновения в деревню го­родского капитала, разорения феодальной аристократии и переме­щения земельного фонда в руки новых собственников.

На документальном материале базируются и наши представле­ния о состоянии производства и торговли. К сожалению, делопроиз­водство ранних мануфактур почти не сохранилось. Сведения же об уровне развития и формах организации производства можно почерп­нуть из цеховых уставов и регламентов, королевских грамот масте­рам, договоров паевых товариществ, патентов на изобретения и новые производства. Торговые и счетные книги, коммерческая пере­писка частных лиц, купеческих и банковских компаний, их член­ские списки и хартии, лицензии, отчеты торговых палат и бирж отражают историю торгового капитала в XVI—XVII вв. Косвенные данные об уровне доходов и росте торгового и промышленного капи­тала можно извлечь также из брачных контрактов, завещаний, по­смертных инвентарных описей имущества, налоговых списков.

Богатейшая информация относительно самых разных сторон со­циально-экономической жизни содержится в документах государст­венных учреждений и ведомств: центральных органов (королевских советов, канцелярий, казначейств, адмиралтейств, судебных и счет­ных палат) и местной администрации. Во второй половине XVI в. зародилась система записи актов гражданского состояния (рожде­ний, браков, смертей) в регистрационных книгах церковных прихо­дов, а позднее — и светских властей. Они являются важным источ­ником сведений по демографии, генеалогии и социальной истории в целом.

Фонд документальных источников, имеющих первостепенное значение в исследованиях по политической истории, поистине необъятен и разнообразен по характеру. Это акты монархов и государ­ственных учреждений, королевских советов и органов сословного представительства (протоколы заседаний ассамблей, парламентские списки и журналы), официальная переписка и личные архивы по­литических деятелей, обширная документация местной администра­ции и судебных органов. История международных отношений отра­жена в текстах договоров, дипломатической переписке, личной кор­респонденции монархов, в правительственных инструкциях посоль­ствам и донесениях послов при иностранных дворах, среди которых в XVI—XVII вв. выделялись своей осведомленностью в европейских делах послы Венеции.

В эпоху позднего средневековья значительно возросла роль ко­ролевской власти. Централизованное абсолютистское государство расширяло сферу своей деятельности, стремясь охватить и поста­вить под контроль все стороны жизни общества. Это выразилось в усилении его законодательной активности и сказалось на со­держании законодательных памятников. Значительное место в за­конодательстве XVI-XVII вв. занимало экономическое регулирова­ние - регламентация производства и торговли, объема и характера экспорта и импорта, таможенных пошлин и т.д. При этом государ­ство зачастую стало брать на себя функции, свойственные ранее цехам и гильдиям, устанавливать своими актами стандарты качест­ва товаров, их виды и цены на них. Законодательные памятники этого времени отражают также практику абсолютизма в аграрной сфере, в решении финансовых вопросов (законы о сборе налогов, государственных займах, военных, строительных и корабельных сборах) и социальных проблем ("кровавое законодательство" про­тив экспроприированных крестьян, законы о заработной плате, о помощи бедным и т.д.

Значение нарративных источников для изучения проблем со­циально-экономической и отчасти политической истории в эту эпо­ху несколько снижается из-за обилия и полноты документального материала. В ряду нарративных источников выделяются прежде всего исторические сочинения. Переходный характер эпохи отра­зился и на произведениях этого жанра. В XVI - первой половине XVII в. еще продолжает создаваться большое количество хроник, в особенности локальных и городских. Но на смену хроникам, при­надлежавшим к средневековой историографической традиции, сих слабым обобщением фактов, наивной верой в чудеса и провиденци­ализмом, приходят исторические сочинения, в которых уже присут­ствуют элементы научного исследования. Их авторы использовали в своих построениях документальный материал, прибегали к научной критике источников, трактовали исторический процесс с рациона­листических позиций. В XVI - первой половине XVII в. гуманисти­ческая историография явно преобладала в Италии, где она уходила корнями еще в XIV в., получила распространение во Франции, Англии, в меньшей степени ее влияние ощущалось в Испании и Германии.

Несмотря на то что исторические сочинения XVI - XVII вв. нередко были заявлены как "всеобщие", "всемирные" истории, их авторы сосредоточивались на собственной национальной истории (примером может служить "Всеобщая история" А. д’Юбинье, являв­шаяся по существу историей Франции).

Золотой фонд гуманистической историографии Возрождения со­ставляли труды Н. Макиавелли ("История Флоренции"), Ф. Гвиччардини ("История Италии"), Ф. Бэкона ("История царствования Генриха VII"), и других. Отличительной особенностью этих работ было стремление их авто­ров постичь скрытые пружины, управляющие обществом, отноше­ние к истории как к своего рода кладовой политического опыта, применимого в современных им условиях. Однако оборотной сторо­ной политической заостренности этих произведений были тенденци­озность и порой сознательное искажение фактов в угоду политиче­ским симпатиям авторов или их высокопоставленных заказчиков, что безусловно снижает достоверность их как исторических источ­ников, но делает их еще более привлекательными для исследовате­лей истории общественной мысли.

В полной мере это относится и к мемуарам. Жанр мемуарной литературы достигает подлинного расцвета именно в XVI -пер­вой половине XVII в., что было следствием развития ренессансной культуры с присущими ей интересом к человеческой личности, ее внутреннему миру и высоким престижем активной гражданской де­ятельности. Личное участие авторов в событиях, увековеченных ими в мемуарах, обилие подробностей, которые не могли быть за­фиксированы в документальных источниках, колоритные характе­ристики исторических персонажей придают воспоминаниям особую ценность. Однако мемуарам как историческому источнику присущи определенные недостатки: недостоверность приводимых фактов, на­рушения в хронологии, предвзятость в оценках происходившего, преувеличение собственной роли автора в описываемых событиях. Тонкие фальсификации свойственны воспоминаниям крупных по­литических деятелей (например, герцога Сюлли «Записки первого министра ГенрихаIV», «Мемуары» королевы Марго, кардинала Ришелье «Мемуары», «Политическое завещание», кардинала де Реца «Мемуары»), которые, преследуя вполне определенные цели, использовали мемуары для апологии своей по­литики и деятельности. Информация, почерпнутая из мемуаров, требует особо тщательного критического анализа с привлечением других видов источников. В то же время эти недостатки оборачива­ются достоинствами, когда мемуары используют как источник по истории общественного сознания, ибо в них ярко отражались инте­ресы, настроения и политические симпатии тех слоев общества, к которым принадлежали их авторы.

Близки к мемуарам по характеру содержащейся в них инфор­мации дневники, получившие широкое распространение у предста­вителей самых разных социальных слоев. Они, в частности, позво­ляют исследовать особенности психологии формирующейся буржуа­зии, рост ее самосознания, чувства собственной значимости, уро­вень общественно-политических притязаний. Характерная примета эпохи - появление многочисленных дневников путешественников и мореплавателей, в которых зафиксирована история Великих гео­графических открытий (например, «Записки солдата Берналя Диаза»,Ланда Диего де «Сообщение о делах в Юкатане. 1566 г.», и, конечно, «Дневники» Колумба). Наиболее яркие из них вырастали по суще­ству в настоящие исторические труды об исследовании и колониза­ции новых земель, содержащие наряду с достоверными сведениями о них и невероятный вымысел.

Значительно представлен среди нарративных источников эписто­лярный жанр. Переписка частных лиц содержит немало ценных сведений, касающихся всех сторон действительности, в том числе быта, нравов, семейных отношений. Она открывает хорошие воз­можности для исследования массового сознания, мировосприятия людей той эпохи.

Широкое распространение книгопечатания привело к расцвету принципиально новой разновидности повествовательных источни­ков — публицистики. Печатный станок стал мощным орудием в борьбе политических и социальных группировок. Европу буквально наводнили печатные брошюры, памфлеты, так называемые паскви­ли, листовки, распространявшиеся зачастую нелегально. В них ве­лась острая полемика по насущным вопросам, волновавшим совре­менников: политика государства, престолонаследие, программы об­щественного переустройства, экономические и политические проек­ты. Центральное место в идейной борьбе занимала проблема абсо­лютизма, вокруг которой шли дебаты сторонников неограниченной королевской власти и монархомахов (среди наиболее известных ра­бот последних - памфлеты "Франко-Галлия" Ф. Отмана и "Иск к тиранам", приписываемый Ф. Дюплесси-Морне). Не менее ожесто­ченную борьбу вели католические и протестантские теологи по кон­фессиональным вопросам. Таким образом, публицистика - ценней­ший источник по истории идеологии XVI - первой половины XVII в.

Развитие публицистики подготовило общественное сознание, а книгопечатание создало технические предпосылки для зарождения пе­риодической печати. Первыми периодическими изданиями в Западной Европе, освещавшими события общественно-политической жизни, ста­ли нидерландский "Франко-бельгийский Меркурий", издававшийся в Германии в 80-х годах XVI в., "Французский Меркурий" и "Газета", появившиеся во Франции в первой половине XVII в.

В рамках класса нарративных источников особое место занима­ют трактаты, которые по праву уже можно отнести к разряду науч­ной литературы. Переворот в естествознании XVI—XVII вв. поро­дил множество трудов, систематизировавших накопленные к этому времени знания в самых разных областях: астрономии, физике, математике, химии, анатомии, медицине, ботанике, географии и т.д. Экономическая мысль того времени представлена трактатами по сельскому хозяйству, промышленности (например, Агрикола Г. «О горном деле и металлургии»), торговле, финансам, мо­реплаванию, колониальной экспансии.

Большой интерес с точки зрения истории хозяйства представля­ют трактаты по агрикультуре, которые обобщали накопленный в этой области опыт и были практическим руководством по повыше­нию доходности хозяйства. Это труды А. Фицгерберта, Т. Тэссера, О. де Серра, А. Галло, пропагандировавшие интенсивные методы ведения хозяйства, прогрессивные формы его организации с исполь­зованием срочной аренды и наемного труда.

Среди обилия трактатов, посвященных торговле, выделяются своим теоретическим уровнем труды французского историка и эко­номиста Ж. Бодена, испанца Т. Меркадо и других экономистов Саламанки, которые первыми пришли к постижению причин "рево­люции цен" в Европе.

Попытки научного осмысления законов природы и обществен­ного развития породили многочисленные политические трактаты. Предметом большинства из них стали актуальные проблемы — воз­никновение и сущность монархии, принципы ее взаимоотношений с народом, природа власти, сосуществование суверенитета государя и представительных органов, теории «естественного права» и «наро­довластия». К этим вопросам обращались в своих трудах историки, политические деятели, теологи. Сильное влияние на последующее развитие политической мысли оказали "Государь" Макиавелли, "Шесть книг о государстве" Ж. Бодена, работы Г. Гроция «О праве войны и мира» в области международного права.

Иную разновидность обобщения знаний о природе человека и общества представляют собой историко-философские эссе М. Монтеня «Опыты». Поиски идеального государственного и обще­ственного устройства привели к распространению жанра социальной утопии, выдающимися представителями которого были Т. Мор ("Утопия"), Т. Кампанелла ("Город Солнца"), Ф. Бэкон ("Новая Атлантида"), Сирано де Бержерак «Государства Луны и Солнца».

Ценными историческими источниками являются также памят­ники художественной литературы этой эпохи с их ярко проявивши­мися национальными особенностями, а также народная поэзия, пе­сенное творчество, популярная сатира. Богатейшая информация о повседневности заключена в произведениях изобразительного искусства. Благодаря их наглядности воссоздание прошлого представляется не игрой воображения исследователя, а вполне близким к исторической реальности.

В течение длительного времени историография политической истории существовала как событийный рассказ или сюжет, сопутствующий какой-то «более важной» проблеме, например, Реформации или генезису капитализма. Только во второй половине 50х годов можно говорить об оформлении направления политико-государственной истории.

Основным вопросом, который решался политическим направлением, был вопрос о сущности феодального государства на разных этапах его развития.

Применительно к абсолютизму мнение о феодальной сущности этой формы государства утверждалось в спорах со сторонниками теории «торгового капитализма», которые рассматривали XV-XVI вв. в Западной Европе временем господства буржуазии и дворянства (школа Покровского). Эти споры сменила дискуссия, связанная с именем Б.Ф.Поршнева, выступавшего с концепцией, согласно которой главным источником возникновения абсолютной монархии послужило обострение классовой борьбы между крестьянами и феодалами. [См. Е.В.Гутнова «Историография истории средних веков», А.Н.Чистозвонов «Генезис капитализма: проблемы методологии»]

Во французской историографии (и «франковедении» других зарубежных стран) с середины XX столетия социальная история быстро завоёвывала популярность. Ещё в 1936 г. на страницах журнала «Анналы экономической и социальной истории» Марк Блок и Люсьен Февр призвали к систематическому изучению истории французского дворянства. Применительно к XVI-XVII вв. первые специальные исследования появились уже в 50е годы. Это были книги американского историка Ф.Форда и француза Ф.Блюша. Предметом их особого изучения были чиновничество и парижские парламентарии.

В 1998 г. в русском переводе появилась книга Франсуа Блюша «Людовик XIV» 1986. Нигде не погрешив против истины, учёный необыкновенной эрудиции, академик, создатель словаря «Век Людовика XIV», представляет своего героя, властителя умов и покорителя сердец, со всеми его достоинствами и слабостями. В жизнеописании короля во всех подробностях раскрыто тридцать важнейших тем: великие сражения на море и на суше, завоевание колоний, создание самого яркого королевского двора в Европе, строительство неподражаемого в своей изысканной красоте Версаля, расправа с гугенотами. Восемнадцать французских королей носили имя Людовик. Но только одного называли Великим – Людовика XIV, олицетворившего собой самый блестящий век истории Франции, давшего направление целой эпохе – эпохе невиданного расцвета культуры, создания современного государства.

Он не безупречен, ведь и на солнце есть пятна,

Но солнце – всегда солнце. (Надгробное слово отца Деларю: панегирик, посвящённый Людовику XIV [1715 г.])

Можно не любить Людовика XIV, можно его ненавидеть. Но трудно не восхищаться его величием и его слабостями, его славой и его ошибками, не восхищаться тем, кого Лейбниц, немец и протестант, называет «одним из самых великих королей, которые когда-либо были на свете».

Новые подходы к абсолютизму получили конкретное воплощение на материале Франции в трудах А.Д.Люблинской – известного специалиста, сочетавшего талант исследователя и палеографа-архивиста. Основной акцент исследований лежал в сфере социальных отношений. [См. Е.В.Гутнова «Историография истории средних веков»]

С начала 90х годов история абсолютной монархии обогатилась разработками по эволюции государственного строя и рождению учреждений нового типа.

Монография Н.Е.Копосова «Высшая бюрократия во Франции XVII века» (1990) посвящена теме о социальном облике представителей государственной власти, позволяющей глубже понять сущность и своеобразие французского абсолютизма. В историко-социологическом аспекте рассматриваются семьи членов королевского совета при Людовике XIV. В основу работы положены документы рукописного отдела Национальной библиотеки в Париже и архивов парижских нотариусов.

В книге В.Н.Малова «Ж.-Б. Кольбер. Абсолютистская бюрократия и французское общество» основная проблематика социальной и экономической политики Кольбера в связи с ключевыми вопросами французского абсолютизма и генезиса капитализма. Автор пишет о кольбертизме как политике абсолютной монархии на стадии утверждения административно-бюрократической системы управления. В отечественной историографии это единственная книга, посвящённая биографии Кольбера.

Отметим ещё одну книгу – Шишкин В.В. «Королевский двор и политическая борьба во Франции в XVI-XVII века». 2004. Автор отмечает.

Французский абсолютизм прошёл долгий путь, прежде чем обрёл свои завершённые и классические формы в правление Людовика XIV. XVI и XVII века - это один из самых интересных и своеобразных периодов французской истории, относящийся к тем переломным временам, когда претерпели существенные изменения все стороны общественной жизни: административные, социально-политические и культурные институты подвергались существенной трансформации, что повлекло за собой преобразование всей системы традиционных сословных взглядов и представлений. Не ограниченное законами правление могло сложиться только потому, что королевская власть при благоприятных обстоятельствах осуществляла наступление на традиционные структуры сословного представительства – провинциальные штаты и дворянские ассамблеи – а также на высшие судебные инстанции государства, прежде всего Парижский парламент. Исполнительная власть безоговорочно принимала на себя в лице короля и его бюрократического аппарата законодательные и судебные функции, основываясь на традиционном убеждении, что она является единственным источником справедливости в стране. Экспансия абсолютизма порождала активное противодействие, и прежде всего среди самого привилегированного сословия страны – дворянского, которое отождествляло себя с Францией и болезненно относилось к ущемлению своих прав. Главным институтом, с помощью которого королевская власть в новых условиях пыталась подчинить дворянство, был королевский двор. Именно он стал ареной борьбы короны и благородного сословия за возможность определять политический курс страны.

И о некоторых переводных изданиях зарубежных авторов.

Книгу Ивана Клула «Екатерина Медичи», 1979, изд. 1997, называют уникальным исследованием. Это не просто биография таинственной и коварной Екатерины Медичи. Через призму её личности автор даёт широкую картину истории Франции в эпоху религиозных войн, кульминацией которых стала печально известная Варфоломеевская ночь. Екатерина Медичи стоит в центре этих событий – правит, плетёт интриги, объявляет войны и заключает мир, казнит и милует.

Книга Роберта Кнехта «Ришелье», 1991, изд. 1997, профессора французской истории Бирмингемского университета (Англия) посвящена жизни и судьбе выдающегося политического деятеля XVII в., сыгравшего заметную роль в истории Франции и Европы. Книга написана на основе последних достижений современной исторической мысли. Проанализировав жизненный путь и деятельность Ришелье, автор пришёл к выводу о том, что кардинал проложил дорогу «абсолютизму» Людовика XIV. В этом же русле написана книга Энтони Леви «Кардинал Ришелье и становление Франции», 2000, изд. 2006.

Мария Тюдор осталась в памяти людской под прозваниями простыми и страшными: Мария Кровавая и Мария Уродливая. В первой половине XVI века не было королевы более ненавистной. И – более несчастной. Кэролли Эриксон в своей книге «Мария Кровавая», 1978, изд. 2002, отмечала: Для того чтобы представить, каким было правление Марии, необходимо знать, какой была она сама, что у неё была за юность, какие болезни терзали её всю жизнь, как страдала её мать, как изощрённо издевался над ними обеими отец. А после его смерти, в царствование Эдуарда, она вообще была на волоске от гибели – и тем не менее стали королевой при практически полном отсутствии каких бы то ни было шансов на успех. То, что ей вообще удалось выжить, само по себе было чудом. И ещё большим чудом современникам виделось её триумфальное восшествие на престол. Она сама долго не могла поверить, что ей суждено вернуть Англию в лоно католической церкви. Уже став королевой, она не переставала страдать. Страдать и бороться. Метаться между необходимостью подчиняться воле равнодушного супруга и ответственностью единоличной правительницы крупной державы.

Взвалив на себя непомерную ношу государственной власти, Мария Тюдор оказалась на высоте (особенно в первые годы правления), умело и мужественно сражаясь с тяжелейшим экономическим кризисом, бунтами и религиозными волнениями. Мужчин из её окружения (как, впрочем, и почти всех остальных) человеческие качества Марии Тюдор неизменно восхищали. Причём настолько, что несколько из них, описывая её, независимо друг от друга применили одну и ту же метафору. «Её можно сравнить со свечой, - писали они, - которая продолжает гореть даже при порывистом ветре. И что самое главное – чем сильнее буря, тем ярче разгорается пламя». А эпитетом к своей книге Кэролли Эриксон взяла слова – Она была навеки обречена прославиться своей жестокостью – и своим горем…