Пушкин А.С

О народности в литературе (1825 – 1826)

С некоторых пор вошло у нас в обыкновение говорить о народности, требовать народности, жаловаться на отсутствие народности в произведениях литературы - но никто не думал определить, что разумеет он под словом народность.

Один из наших критиков, кажется, полагает, что народность состоит в выборе предметов из Отечественной истории, другие видят народность в словах.

Напротив того, что есть народного в Россиаде и в Петриаде кроме имен?

Климат, образ правления, вера дают каждому народу особенную физиономию, которая более или менее отражается в зеркале поэзии. Есть образ мыслей и чувствований, есть тьма обычаев, поверий и привычек, принадлежащих исключительно какому-нибудь народу.

О критике (1830)

Критика - наука открывать красоты и недостатки в произведениях искусств и литературы.

Она основана на совершенном знании правил, коими руководствуется художник или писатель в своих произведениях - на глубоком изучении образцов и на деятельном наблюдении современных замечательных явлений.

Не говорю о беспристрастии – нужно руководствоваться только чистой любовью к искусству. Где нет любви к искусству, там нет и критики. Хотите ли быть знатоком в художествах? Старайтесь полюбить художника, ищите красот в его созданиях.

О журнальной критике (1830)

В одном из наших журналов дают заметить, что Литературная Газета у нас не может существовать по весьма простой причине: у нас нет литературы. Если б это было справедливо, то мы не нуждались бы и в критике; однако ж произведения нашей литературы являются, живут и умирают, не оцененные по достоинству. Критика в наших журналах или ограничивается сухими библиографическими известиями, сатирическими замечаниями, общими дружескими похвалами, или просто превращается в домашнюю переписку издателя с сотрудниками, с корректором и проч.

Скажут, что критика должна единственно заниматься произведениями, имеющими видимое достоинство; не думаю. Иное сочинение само по себе ничтожно, но замечательно по своему успеху или влиянию; и в сем отношении нравственные наблюдения важнее наблюдений литературных. Высокопарные прозвища, безусловные похвалы, пошлые восклицания уже не могут удовлетворить людей здравомыслящих.

А.С. Пушкин. Опровержение на критики (1830)

Будучи русским писателем, я всегда почитал долгом следовать за текущей литературою и всегда читал с особенным вниманием критики, коим подавал я повод. К несчастию замечал я, что по большей части мы друг друга не понимали.

"Руслана и Людмилу" вообще приняли благосклонно. Кроме одной статьи в "Вестнике Европы", в которой ее побранили весьма неосновательно. Обвиняли ее в безнравственности за некоторые слегка сладострастные описания.

"Кавказский пленник" был принят лучше всего, что я ни написал, благодаря некоторым элегическим и описательным стихам.

"Бахчисарайский фонтан", кажется, не критиковали. А Раевский хохотал над стихами.

О "Цыганах" одна дама заметила, что во всей поэме один только честный человек, и то медведь. Покойный Рылеев негодовал, зачем Алеко водит медведя и еще собирает деньги с глазеющей публики. Вяземский повторил то же замечание. (Рылеев просил меня сделать из Алеко хоть кузнеца, что было бы не в пример благороднее.) Всего бы лучше сделать из него чиновника 8 класса или помещика, а не цыгана. В таком случае, правда, не было бы и всей поэмы.

Наши критики долго оставляли меня в покое. Первые неприязненные статьи, помнится, стали появляться по напечатанию четвертой и пятой песни "Евгения Онегина". Разбор сих глав, напечатанный в "Атенее", удивил меня хорошим тоном, хорошим слогом и странностию привязок. Самые обыкновенные риторические фигуры и тропы останавливали критика: можно ли сказать стакан шипит вместо вино шипит в стакане? камин дышит вместо пар идет из камина?

Я пишу цыганы, а не цыгане, татаре, а не татары. Почему? потому что все имена существительные, кончающиеся на анин, янин, арин и ярин, имеют свой родительный во множественном на ан, ян, ар и яр, а именительный множественного на ане, яне, аре и яре. Все же существительные, кончающиеся на ан и ян, ар и яр, имеют во множественном именительный на аны, яны, ары и яры, а родительный на анов, янов, аров, яров.

Пропущенные строфы подавали неоднократно повод к порицанию. Что есть строфы в "Евгении Онегине", которые я не мог или не хотел напечатать, этому дивиться нечего. Но, будучи выпущены, они прерывают связь рассказа, и поэтому означается место, где быть им надлежало. Лучше было бы заменять эти строфы другими или переправлять и сплавливать мною сохраненные. Но виноват, на это я слишком ленив. Смиренно сознаюсь также, что в "Дон Жуане" есть 2 выпущенные строфы.

Г-н Федоров заметил, однако ж, мне, что в описании осени несколько стихов сряду начинаются у меня частицею уж, что в риторике зовется единоначатием. Осудил он также слово корова и выговаривал мне за то, что я барышень благородных и, вероятно, чиновных назвал девчонками (что, конечно, неучтиво), между тем как простую деревенскую девку назвал девою.

Раскрыв наудачу исторический роман г. Булгарина, нашел я, что и у него о появлении Самозванца приходит объявить царю кн. В. Шуйский. У меня Борис Годунов говорит наедине с Басмановым об уничтожении местничества, - у г. Булгарина также.

Прочитав в первый раз в "Войнаровском" сии стихи:

Жену страдальца Кочубея
И обольщенную им дочь, -

я изумился, как мог поэт пройти мимо столь страшного обстоятельства.

Между прочими литературными обвинениями укоряли меня слишком дорогою ценою "Евгения Онегина" и видели в ней ужасное корыстолюбие. Это хорошо говорить тому, кто отроду сочинений своих не продавал или чьи сочинения не продавались, но как могли повторять то же милое обвинение издатели "Северной пчелы"? Цена устанавливается не писателем, а книгопродавцами.

Шутки наших критиков приводят иногда в изумление своею невинностию. В лицее один из младших товарищей, во всех классах последний, сочинил однажды два стишка, известные всему лицею:

Ха-ха-ха, хи-хи-хи,
Дельвиг пишет стихи.

Каково же было нам, Дельвигу и мне, в прошлом 1830 году в первой книжке важного "Вестника Европы" найти следующую шутку: Альманах "Северные цветы" разделяется на прозу и стихи - хи, хи! Сего не довольно. Это хи хи показалось, видно, столь затейливым, что его перепечатали с большой похвалой в "Северной пчеле": "хи хи, как весьма остроумно сказано было в Вестнике Европы".