ХХ век и судьба проблемы бытия

Однако уже с середины XIX века философы все больше начинают ополчаться против разума. Первыми проявлениями этой тенденции стали иррационалистические концепции А.Шопенгауэра и С.Кьеркегора. Ф.Ницше объявил разум «больным пауком», опутавшим своей паутиной жизнь людей и превратившим ее тем самым в нечто высохшее и обескровленное. Но люди XIX столетия еще не были готовы расстаться с верой в разумное начало и относились к критикам разума как к душевнобольным, и действительно некоторые из последних закончили свою жизнь в психиатрических клиниках. Мысли о несостоятельности разума были оттеснены на периферию общественной жизни и сознания, они не стали нормой для интеллектуалов. ХХ же век востребовал идеи критиков разума и переместил их в центр интеллектуального пространства. Шопенгауэр, Кьеркегор, Ницше становятся самыми почитаемыми мыслителями и кумирами интеллигенции.

Таким образом, в ХХ столетии люди вдруг ощутили себя живущими в мире, где нет никаких гарантий и никаких твердых основ, где все зыбко и преходяще. Возникло чувство безопорности во всех сферах жизни - в экономике, политике, морали и т.д. Началась эпоха тотального плюрализма, когда не существует никакой иерархии ценностей и наблюдается стремление к стиранию граней между нормой и патологией. И как только плюрализм возобладал в качестве основы жизни человека и общества, то все оказалось равнозначным. Общество атомизировалось, поскольку была разрушена ценностная вертикаль. Каждый стал руководствоваться своим собственным «я так хочу», не соотнося свои желания со стремлениями других людей и благом общества в целом.

Все сказанное выше сильно напоминало ситуацию времен Парменида, которая требовала настоятельного осмысления. И попытки здесь осуществлялись в двух расходящихся направлениях. Некоторые философы еще в начале ХХ века утвердились во мнении, что философия должна вернуться к своим истокам, т.е. осуществить новый поворот к онтологии, к бытию. Первыми этот шаг сделали русские религиозные мыслители Н.А.Бердяев, С.Л.Франк и др. В Западной Европе на этот путь встали прежде всего М.Хайдеггер и Н.Гартман. Последний известен как автор работ «К основам онтологии» и «Новые пути онтологии». Согласно Гартману, существуют проблемы метафизические по своей природе, и главная среди них - проблема бытия. Бытие - последнее, о чем допустимо спрашивать, однако оно не может быть до конца определено. В любой проблеме есть что-то предельное, что само неопределимо. Особенно явно это дает о себе знать в проблемах духа, сознания, материи. Но если мы не знаем, что такое бытие в общем, то в частностях оно нам хорошо известно. Уже в наивном обыденном познании можно отличить подлинное бытие от фиктивного. Предметом рассмотрения онтологии в отличие от метафизики являются как раз познаваемые, постижимые аспекты бытия.

Гартман различает четыре сферы во всем, что охватывается понятием бытия, - две первичные, не зависимые от сознания человека (в себе бытие) и две вторичные (бытие для нас). Первичные сферы находят свое выражение в двух основных способах бытия - реальном и идеальном. Им противостоит сознание, которое также расщепляется на две сферы: логическую и сферу познания. Последняя связана с реальным бытием, а логическая сфера с идеальным. Онтология занимается отношением реальной сферы к идеальной, а гносеология - отношением сферы познания к сфере реального бытия.

Что касается реального бытия, реального мира, то немецкий философ выделяет здесь четыре главных слоя: мертвое, живое, психическое и духовное, и соответственно три разреза в строении реального мира. Разрез - это некая незримая граница, разделяющая области или слои бытия; но, как и всякая граница, одновременно связывающая их. Так вот, первый разрез проходит между материальным (физическим) и психическим. Раньше он неточно обозначался как деление на природу и дух. При этом великая загадка состоит в том, что данный разрез проходит через человеческое существо, не разрушая его. В этой проблеме заключается предел человеческого познания. Второй разрез (ниже первого) - между живой и неживой природой. Сущность жизни, саморегулирующегося обмена веществ - также предел и загадка познания. Третий разрез - между духовным и психическим. Духовная жизнь не совокупность психических актов, равным образом, как она не совокупность чистых идей.

Два слоя, находящиеся ниже первого разреза, существуют и во времени и в пространстве. Два слоя, находящиеся выше первого разреза, существуют только во времени. Третий разрез философ вводит, видимо, для того, чтобы подчеркнуть нетождественность психического бытия духовному бытию, которое проявляется в трех формах: личностного, объективного и объективированного духа. Только личностный дух может любить и ненавидеть, только он несет ответственность, заслугу и вину. Только он имеет сознание, волю, самосознание. Объективный дух является носителем истории; а объективированный дух проявляет себя во вневременном идеальном и сверхисторическом: например, в искусстве.

Такова в общих чертах концепция, созданная Гартманом, которая является одной из наиболее разработанных онтологических систем прошлого столетия.

Но в ХХ веке, особенно во второй его половине, усиливается противоположная тенденция - стремление к деонтологизации. Оно, как это ни парадоксально, нарастает под влиянием научно-технического прогресса. Решительный перелом в осмыслении и трактовке бытия наступил, когда люди столкнулись со средой, которая неадекватна их телесности, и когда содержанием их познания стало невидимое, неощущаемое, несоизмеримое с пространственно-временными параметрами, скоростями и ритмами живого. Исследование электромагнитных полей, расщепление атома, изобретение компьютера сделали нашим окружением то, что в классическую эпоху считалось нематериальным. В существование микромира, как и в Бога, мы верим по его проявлениям (следам, знамениям), ибо непосредственно ни того, ни другого никто никогда не видел. За последнее столетие наука в значительной мере потеряла свою наглядность и тем самым сблизилась с метафизикой. В самой «природной» из всех наук - физике - нарастают процессы семантизации и символизации. В связи с этим физическая реальность наделяется чертами нематериальности, и притом не в абстрактных теориях, а в экспериментах. Многими учеными физический вакуум рассматривается как основной метафизический элемент квантовой космологии. Иначе говоря, Вселенная возникает из ничего, из пустоты, в которой потенциально содержится любое нечто.

Появление компьютеров влечет за собой возникновение виртуальных реальностей, в которых материальная субстанция заменяется отношениями и функциями, куда человек вовлекается лишь одним сознанием. Неизбежным следствием этого становится ненужность его тела и окружающих предметов вообще. Постепенно распространяется точка зрения, согласно коей материальное интерпретируется как вид виртуального, а точнее как его константный уровень. В результате в американском варианте английского языка слово «виртуальный» становится синонимом слова «фактический». Пленники виртуально-экранного мира компьютеров склонны считать этот искусственно созданный мир более реальным, чем традиционный; и это новое соотношение миров возводится в норму. Таким образом, онтология превращается в виртуологию.

Господство компьютерных технологий и расширение сферы виртуальной реальности приводит к тому, что критика бытия перерастает в отказ от него, в прямую замену его небытием и ничто, которые рассматриваются как первоначало и основа сущего. Традиционный онтологизм даже в кругах научно-технической интеллигенции сменяется меонизмом (от греч. me-on, что означает «не-сущее»), т.е. верой в ничто. В связи с чем начинают рассуждать по следующей схеме:

1. Небытие предшествует бытию, которое следует за ним.

2. Небытие, проявляясь в форме Ничто, изначально, неопределенно и потенциально.

3. Процесс самопроизвольной аннигиляции Ничто приводит естественным путем к образованию мира бытия.

4. Бытие существует в форме Нечто на основе Небытия и в единстве с ним.

Небытийная картина мира все больше обрастает подробностями: важное значение придается различению между небытием и ничто; между абсолютным, чистым и наполненным ничто; выделяется несколько смыслов частицы «не»: кроме меона, рассматриваемого как возможность бытия, вводится понятие укона как его абсолютное отрицание. Если категория бытия везде служила усмотрению единства мира и методологически была связана с монизмом, с признанием единственности истины; то категория небытия, напротив, используется преимущественно для обоснования множественности локальных миров и коррелятивна плюрализму.

Новое постклассическое сознание ориентируется на небытие неслучайно. В этом проявляется встроенность людей в систему техногенной реальности, которая подавляет природу и начинает развиваться по собственным законам. Рокировка категорий бытие/небытие отражает «переворот миров», когда общей основой деятельности людей становится техника, а содержанием сознания не чувственно воспринимаемые предметы, но информация, или «текст».

Итак, в эпоху постмодерна учение о бытии сменяется учением о небытии. Но можно ли считать его новой онтологией, как представляют это в большинстве случаев сторонники подобной трансформации? Вряд ли, ибо ориентация на небытие - это не другая онтология, а де-онтологизация сознания вплоть до полного нигилизма, или «ничтоизма». Под нигилизмом же обычно подразумевается отрицание высшего начала - Бога, а также идеалов Истины, Добра и Красоты. Что, собственно говоря, мы и наблюдаем у представителей постмодернизма. Характерными в этом смысле являются заголовки Венских лекций Р.Рорти «Мир без субстанции и сущности», «Истина без соответствия реальности», «Этика без всеобщих обязанностей».

И действительно, парадигма небытия, наиболее полно и последовательно реализованная в постмодернизме, в отличие от классического мышления, не предполагает истины - вместо нее информация и коммуникация; все меньше просматривается связь с созерцанием и предметной реальностью - вместо них мыследеятельность и исчисляюще-сортировочное мышление; происходит отказ культурных ценностей, регулирующих общественную жизнь, - вместо них социальные технологии и целерациональные смыслы.

Замена учения о бытии нигитологией (учением о ничто) есть отражение победы меонизма над онтологизмом, деятельности над созерцанием, цивилизации над природой, технологии над культурой. Победы не в том смысле, что больше нет ни природы, ни культуры, а в том, что они потеряли для человека эпохи информационного общества определяющее значение, перестали быть «первичными», подобно всему естественному, попавшему в зависимость от состояния, темпов и направления развития искусственного. В этом главная причина перехода к «парадигме небытия», сквозь призму которой люди смотрят на мир и на которую опираются в своих теоретических построениях.

В итоге философские изыски постмодернистов оказываются не высшей стадией развития философии, а ее концом. Ибо философия без бытия и истины есть пустая «игра в бисер». И в таком виде она похожа на вино без алкоголя, на еду без калорий, на секс без партнера, т.е. на своего рода умственную мастурбацию.